Само
существование поэзии для одних - загадочно, а для других (очень многих) вовсе
не нужно. Мол, зачем мучить себя рифмоплётством, если можно всё, что надо,
высказать "нормально", то есть прозой. Конечно, противников
поэзии можно обозвать вахлаками и забыть о них, но дело в том, что
существование поэзии загадочно даже для специалистов-литературоведов. Если по этому вопросу снова обратиться к
цитированному в прошлый раз учебнику Л.И. Тимофеева "Основы теории
литературы", то вот что написано в самом начале главы 5, посвященной
стихотворной речи (цитирую стр. 268):
"Стихотворная речь представляет собой очень сложное
языковое явление, до сих пор не изученное сколько-нибудь полно ни литературоведением,
ни языковедением (т.е. языкознанием -
примечание behaviorist-socialist). Характерно, что во многих работах,
посвященных изучению языка и стиля художественных произведений, о стихе не
говорится."
Это - весьма
ценное признание корифея-гуманитария в беспомощности его коллег. Какое же
определение сам Л.И. Тимофеев даёт стихотворной речи? - Процитируем на странице
269 следующее:
"Стих
представляет собой целостную стилистическую выразительную систему, определённый
тип речи, и только при таком подходе к нему он может быть в достаточной степени
глубоко и полно изучен как одна из сторон художественной формы произведения,
воплощающей его непосредственное содержание."
Кто-нибудь
что-нибудь понял в этом определении? Я лично - абсолютно ничего, и поэтому решительно
отвергаю подход этого гуманитария и беру на вооружение бихевиористский подход.
Однако сперва
обратимся к одному ценному наблюдению тов. Тимофеева (цитирую стр. 271-272):
"Присмотримся
к прозаическому отрывку:
Лаборант Петровский, до обеда вышедший из
университета, встретил свою дочку по дороге в магазин аптекарских товаров. День
был неприветливый. Навстречу било мокрым снегом. Лаборанту явно нездоровилось,
к тому же он с утра, как на зло, не поладил с ректором и был обеспокоен.
Девочка была не в духе: руку ей оттягивал тяжелый ранец с дневником, в котором,
как пиявка, нежилась изогнутая двойка (...)
Подчеркнём,
однако, некоторые паузы, придав повествованию несколько более эмоциональный
характер, поскольку паузы, возникающие в речи без строгой синтаксической
мотивировки, вносят в неё новые смысловые оттенки:
Лаборант Петровский, до обеда
Вышедший из университета,
Встретил свою дочку по дороге
В магазин аптекарских товаров.
День был неприветливый. Навстречу
Било мокрым снегом. Лаборанту
Явно нездоровилось. К тому же
Он с утра, как на зло, не поладил
С ректором и был обеспокоен... и т.д.
Вышедший из университета,
Встретил свою дочку по дороге
В магазин аптекарских товаров.
День был неприветливый. Навстречу
Било мокрым снегом. Лаборанту
Явно нездоровилось. К тому же
Он с утра, как на зло, не поладил
С ректором и был обеспокоен... и т.д.
Таким образом,
этот отрывок читается и как проза и как стих; причем это второе чтение
обнаруживается не благодаря расположению ударных и безударных слогов, оно
становится ясным в силу того, что мы в нем исходим из иного
интонационно-фразового членения, именно оно придаёт речи периодичность,
определяет симметричность расположения пауз, увеличивает их количество и в силу
этого ритмизирует речь..." (конец цитирования)
Прошу прощения за
такую длинную и скучную цитату, но она мне нужна для того, чтобы показать, что
тов. Тимофеев из своих данных делает неправильные выводы. Главы 5 и 6 своей
книги он посвятил попытке доказать два на мой взгляд совершенно ложных тезиса:
1) Что функция
стихотворной речи состоит в придании особой эмоциональности содержанию и
2) Что
стихотворчество якобы "развивалось от простого к сложному", т.е.
согласно гегельянским догмам. Мол, в древности стихи были примитивными и
топорными, или, как он выражается, "количественными", и только по
ходу прогрессивного развития культуры постепенно превращались в
"качественные", т.е. использующие богатый набор приёмов ритмизации
речи - размеры, рифмы и аллитерации.
Второй тезис явно
неправилен уже потому, что сам тов. Тимофеев после очередного изложения своего
2-го тезиса (цитирую стр. 314):
"Следует
заметить, что реальное звучание античного стиха не дошло до нас. Можно думать,
что строгая система долгих и кратких слогов была результатом позднейшего
теоретического тего осмысления..."
добавляет следующий
факт, противоречащий этому теоретическому утверждению (цитирую далее):
"...
античный стих пелся, античный поэт был одновременно певцом, поэтому он и
изображался с музыкальным инструментом - лирой, поэтому и возникло название
поэтического творчества - лирика".
А вот пойдите
попробуйте спеть что-нибудь современное - безразмерное и нерифмованное,
например, любое выступление косноязычного предателя и разорителя России -
Иудушки Путина!
Добавлю от себя,
что в Древней Греции из девяти божественных персонажей - Муз - покровителями
поэзии были даже не одна, а целых три Музы: Эрато - любовной поэзии, Каллиопа -
эпической поэзии, и Полигимния - религиозной поэзии:
-
Стало быть, в
древности поэзия была очень даже важным делом. Значит, её функция состояла
вовсе не в "придании особой эмоциональности содержанию" (это тезис №
1 тов. Тимофеева), а в чём-то намного более важном. Но в чём? Для понимания
этого надо вспомнить, что массовая грамотность - это очень новое явление,
появившееся лишь в 20-м веке благодаря введению во многих странах обязательного
школьного образования.
В истории
письменность ведёт настырную борьбу против устной и в частности стихотворной
речи. Идёт борьба между бюрократами и поэтами, в которой на нынешнем этапе побеждают
первые. Но изначально бюрократов и письменности не было и в проекте. А у кого
письменности нет, тому приходится все свои знания, всё своё культурное
богатство знать "наизусть", без фиксации в письменной
"литературе". Именно так передавались из поколения в поколение не
только имеющие важнейшее значение длиннющие священные предания и эпосы,
например, в Индии "Веды" и "Махабхарата", но и всё прочее
культурное наследие. И только достаточно совершенная стихотворная форма давала
возможность выучить наизусть и потом воспроизводить без запинки весь этот
громадный объем словесности - именно благодаря тому, что стихотворная форма
даёт декламатору или певцу непрерывный поток "подсказок" или
"намёков" (по-английски "prompt" или "nudge" - наши старые знакомые;-) от одной
неписаной "строки" к другой, образующих непрерывную цепочку от начала
и до конца. Именно благодаря стихотворной форме дошли до нас тоже изрядно
длинные поэмы Гомера "Илиада" и "Одиссея", записанные в
первый раз вероятно лишь в 5 веке до н.э., то есть спустя половину тысячелетия
после своего создания. Всё это время они передавались "из уст в
уста", и никто не жаловался: "Ой, а вы знаете, ведь я это всё уже позабыл..."
Более того, можно
с уверенностью сказать, что как минимум в одном, но очень прискорбном для всей
мировой культуры случае письменность уничтожила для потомков поэзию прошлого.
Речь идёт о Китае. Китайская иероглифическая письменность - не фонетическая, а идеографическая.
Это значит, что, например, вместо слова "кот" ставится какой-то
иероглиф, обозначающий кота. И если бы такая письменность была принята,
например, в Европе, то неважно было бы, написан текст по-русски, или
по-английски "a cat", по-испански "el gato", по-украински "кит" или
по-сербскохорватски "мачак". Везде в Европе могли бы прочесть этот
текст, но произносили бы его вслух совершенно по-разному.
И вот представьте
себе, что китайцы, хорошо знающие нынешние иероглифы, могут читать аж найденные
археологами тексты периода Шань (полтора тысячелетия до н.э.)! Это что касается
письменности. А что касается устной речи, то ещё в начале 20 века в Китае существовало множество
диалектов, различающихся по произношению китайских слов не менее резко, чем слово
"кот" отличается от слова "мачак". А это значит, что никто
уже не в состоянии оценить реальные достоинства таких знаменитых и ценных,
изначально несомненно стихотворных произведений, как лирика "Ши Цзин"
(примерно 8 век до н.э.), главный даосский философский трактат "Дао
Дэ-цзин" (5 - 6 век до н.э.), Наставления Конфуция "Лунь Юй" (5
- 6 век до н.э.) - смотри моё модернизированное изложение в прозе на русском,
выложенное на этом блоге в июле-августе 2013 года -, и даже знаменитая лирика
периода династии Тан (7 - 9 века н.э.) послужившая образцом для всей
последующей китайской, японской и корейской поэзии.
М-да, но как она
могла послужить образцом, если даже приводимые мной в кавычках названия (от
"Ши Цзин" и так далее) - это транслитерация произношения этих
названий в современном стандартизованном китайском языке, а не того
произношения, которое было в устной речи в момент создания каждого из этих
произведений? Это всё равно, как если бы мне, не знающему ровным счётом ничего
о нотной записи музыки, вручили бы кипу нотных листов и сказали бы: "Вот
твой любимый концерт № 3 для фортепиано с оркестром Рахманинова.
Наслаждайся!"
По сходной
причине (т.е. уникальности звучания на языке оригинала) в принципе не могут
быть чем-то равноценным с оригиналом переводы произведений знаменитых поэтов на
другие языки. Я с детства слышал, что Шекспир - это гений, и в школьные годы
многократно порывался читать восьмитомник переводов Шекспира на русский, бывший
в библиотеке моей матери. Но всякий раз через пару страниц с отвращением бросал
чтение. И только через много лет, уже будучи профессиональным переводчиком и
живя в Англии, я смог с удовольствием, но с трудом и понемногу читать Шекспира. Конечно, на
английском. Дело в том, что за более чем три века, отделяющие нас от времени
Шекспира (или вернее того, кто писал под таким псевдонимом), английский язык
изменился, и многие слова изменили своё значение.
Именно этим
объясняется и то противоречие, что при популярности на Западе таких русских
прозаиков, как Достоевский и Толстой, там царит полное незнание таких замечательных
поэтов, как Пушкин и Ахматова. Литературный переводчик - по определению не
гений, он способен выдать лишь весьма посредственные стихи, которые не чета
стихам на языке оригинала. А талантливому поэту вовсе ни к чему заниматься
переводами, он творит своё. Поэтому можно с уверенностью сказать, что берущийся
за переводы поэт - нечто второсортное или даже бесталанное. Хотите пример? -
Пожалуйста: лауреат Нобелевской премии по литературе Борис Пастернак.
Для того, чтобы
понять, в чём магическая сила и музыки, и поэзии, погружающая нас в
состояние эмоционального "резонанса" (сопереживания), надо вспомнить
такое интереснейшее свойство оперантного поведения, как образование цепочек
оперантов - по-английски operant chaining. Благодаря
ему мы можем при каждом следующем такте музыки и каждой следующей строке поэзии
"проигрывать их в памяти", если они нам уже известны, или отчасти
предугадывать их в случае произведений, которые мы ещё никогда в жизни не
слышали. Способность людей и животных к созданию упорядоченных во времени цепочек
актов оперантного поведения является необходимым условием целенаправленной (как
осознанной, так и бессознательной) деятельности - интеллектуальной,
трудовой и т.д. - у первых и дрессировки сложнейших цирковых номеров у
вторых. Вот, например, на что способна обыкновенная мышь, если её умело
выдрессировать:
-
Очень поучительное
видео, не правда ли? Обратите внимание, что мышке в одном месте понадобилась
"подсказка", подтолкнувшая её на дальнейший правильный путь. Это со
всей очевидностью показывает, что пассивная память вроде ЗУ компьютера, якобы
"хранящая информацию в мозге" - это наивная
менталистско-когнитивистская иллюзия. То, что называют "памятью" -
на самом деле упорядочение активного оперантного поведения, развёрнутое в
другой иллюзии - "потоке времени", очевидное, но тем не менее обманчивое
чувство реальности которого обусловлено сформированными эволюцией особенностями
восприятия окружающей действительности в условиях аболютной зависимости живого
существования любого животного, включая и человека, от адекватности его
оперантного поведения.
Об этом я недавно
написал в моём англоязычном блоге здесь: http://behaviorist-socialist.blogspot.de/2017/05/a-letter-to-dr-julian-barbour-on-time.html
коротенькое письмо специалисту по вопросу о времени - д-ру Джулиану Барбуру (Julian Barbour). Может быть,
он выскажет какие-либо дельные соображения в ответ. А пока ответа нет, я не
могу ничего добавить к уже высказанному (пардон, написанному), так как
нисколько не компетентен в области квантовой теории. Тем, кто не дай бог
подумают, что я или тем паче д-р Барбур - сумасшедшие, советую почитать очень
простенько написанную книгу д-ра Ника Герберта (Nick Herbert: "Quantum Reality"), в
особенности главы: 4 - "Facing the Quantum Facts", 12 - "Bell's Interconnectedness Theorem" и 13 - "The Future of Quantum Reality".
Комментариев нет:
Отправить комментарий