СКИННЕР: ПРОИСХОЖДЕНИЕ КОГНИТИВНОГО МЫШЛЕНИЯ - 1

(Выкладываю мой перевод статьи Б.Ф. Скиннера "The Origins of Cognitive Thought", опубликованной как глава 2 сборника: "Recent Issues in the Analysis of Behavior" by B.F. Skinner, 1989. Объяснения бихевиористских терминов смотри в "Толковом словарике" - http://behaviorist-socialist-ru.blogspot.de/2012/08/blog-post_13.html .

Эта статья представляет собой один из последних ответов Скиннера на кампанию когнитивистских нападок на бихевиоризм, начавшуюся в 1970-х годах и продолжающуюся и поныне. Нынешняя мода на когнитивизм в психологии - вовсе не изолированное явление, а одно из направлений неофеодальной антисоциалистической реакции, начавшейся в годы правления дуэта Рейган-Тэтчер. Мифы неолиберализма в экономике нуждаются в мировоззренческой поддержке со стороны мистицизма псевдонаук: мифов фашистской социобиологии и метафизического когнитивизма.

Когнитивизм - очень симптоматичное антинаучное явление, характерное для нынешнего периода олигархической глобалистской неофеодальной реакции, когда мракобесы пытаются закрыть человечеству взгляд в будущее, стремясь сохранить "навеки" политическое и экономическое господство и привилегии олигархии миллиардеров.

Когнитивизм представляет собой метафизическую натурфилософию с элементами средневековой схоластики. Натурфилософии и схоластике было присуще велеречивое жонглирование абстракциями, а не научный метод, состоящий в эмпирическом решении проблем, когда исходя из первичных наблюдений формулируются гипотезы, позволяющие делать определенные предсказания, которые подвергаются опытной проверке, после чего анализ результатов даёт подтверждение или опровержение гипотез. Научная теория - это потвержденная опытными данными гипотеза, в отличие "теорий" псевдонаук, которые опытной проверке не подвергаются, да зачастую и не могут быть ей подвергнуты в силу своей метафизической сути.

Натурфилософия была прогрессивным явлением в 17 и 18 веках, и её двойственное положение на границе между умиравшей тогда схоластикой и зарождавшейся наукой очень ярко проявляется в таких выдающихся её представителях, как Декарт, Паскаль и Ньютон, известных не только своими научными теориями, но и весьма любопытными богословскими писаниями. Но в наше время натурфилософия - это ретроградное, реакционное явление.

Метафизическая натурфилософия и в ещё большей степени породившая её схоластика - это вера, а не наука. Она защищается риторическим хитросплетением абстракций, и в этом родство псевдонаук и религий. Когнитивизм очень похож на модный ныне буддизм, в особенности на "дзэн-" или "чань-"буддизм с его экзальтированным мистицизмом и совершенно хулиганскими, наглейшими нападками на здравый смысл.

Буддизм с его традиционными для древнеиндийской идеалистической философии солипсизмом и отвержением действительности, даже ненавистью к реальному миру, в котором "души" якобы обречены бесконечно переселяться из тела в тело, и культом "освобождения" от этого мнимого "круговорота душ в природе" - метемпсихоза при помощи "просветления", дающего уход в нирвану-небытие, мошеннически объявил реальный мир "иллюзией" - называемой "майя", а высшей "реальностью" объявил некое - на мой взгляд, явно психопатическое, параноидное - "просветление", "прозрение" некоей иллюзорной истины, достигаемое некоей "медитацией" и называемое "нирваной".

--

Соответственно, один из излюбленных мотивов художников-буддистов - это обезьяна, пытающаяся выудить из воды отражение луны, является иллюстрацией потрясающе извращенного и даже бредового буддистского представления, что реальный "имманентный" мир (отражение Луны), к которому тянутся "глупые обезьяны" - это якобы иллюзорное отражение некоей "метафизической, трансцендентной, истинной сути" (Луны в небесах). Так действительность с потрясающей наглостью объявлена иллюзией, а фантазия - якобы действительностью. Кто не согласен - того объявляют дураком, избивают и изгоняют из буддийского монастыря, как многократно описано в житиях "светочей" дзэн-буддизма, с восторгом описывающих их самодурство и истерические выходки.

Примерно таковы же и нравы корифеев когнитивизма, прославившихся своими сенсационными заявлениями об "открытиях", которые на поверку неизменно оказываются мошенничествами. Более тридцати лет господства когнитивизма в психологии - это история непрерывного хвастовства и полного отсутствия реальных достижений. Ярким примером тому служит такая мировая знаменитость когнитивизма, как Курцвейль - о нём см., например, здесь: http://behaviorist-socialist-ru.blogspot.de/2013/10/blog-post_14.html

. Живучесть когнитивизма объясняется его сутью как мистической веры в "разум", к которой в полной мере относятся замечательные слова Пушкина:

" - Что есть истина?

(...)

Тьмы низких истин мне дороже

Нас возвышающий обман..." (Незаконченный отрывок "Герой")

Те, кто не интересуются этимологией английского языка, могут лишь бегло пробежать глазами первую часть и заострить своё внимание на второй части. Признаюсь, над первой частью мне пришлось потеть больше, так как не всякое английское слово можно удачно с идиоматической точки зрения, без "клюквы" и неуклюжих скучных разъяснений, перевести на русский. Ну как прикажете, например, перевести на русский такую замечательную игру слов на английском: What is mind? - No matter. What is matter? - Never mind. А?)

* * *

"Ощущения человека, когда он что-то чувствует - это состояние его организма, и слова, используемые для описания этого, почти всегда происходят от тех слов, которые обозначают причину ощущаемого состояния. Свидетельства тому обнаруживаются в истории языков - в этимологии слов, которые обозначают чувства (см. главу 1 этой книги). Этимология - это археология мышления. Очень авторитетным по английскому языку является словарь "Oxford English Dictionary" (1928), но обычно хватает и куда меньшего по объёму словаря, например, "Etymological Dictionary of the English Language" by Skeat (1956). У нас, правда, нет всех тех фактов, которые хотелось бы иметь, потому что ранние значения многих слов уже утрачены, однако у нас достаточно материала, чтобы обосновать нашу аргументацию в общем случае. Например, чтобы описать сильную боль, говорят "агония". Изначальным значением этого слова (в греческом) было "борьба", а она - всем известная причина сильной боли. И когда то же самое ощущалось по другим причинам, то использовалось то же самое слово.

Подобным же образом мы объясняем здесь употребление тех слов, которые обозначают (так называемые) психические состояния или когнитивные процессы. Их происхождение почти всегда указывает на определенный аспект поведения или на ту обстановку, в которой этот аспект наблюдается. И лишь мало-помалу они стали набором слов, обозначающим так называемое мышление. Хороший пример тому - слово experience (опыт). Как указал Раймонд Вильямс - Raymond Williams в книге "Keywords" (1976), это слово вплоть до 19 века не использовалось для обозначения чего-либо ощущаемого или интроспективно наблюдаемого. В прошлом оно обозначало, причем буквально, то, через что человек "прошёл" (по латыни "expiriri"), то есть именно то, что теперь следует называть "пройти через" факторы подкрепления - contingencies of reinforcement. В этой статье рассматривается ещё приблизительно 80 (английских) слов, теперь обозначающих психические состояния или когнитивные процессы. Они сгруппированы соответственно тем физическим ощущениям, которые мы обычно испытываем, когда мы что-то делаем и ощущаем, или же при изменении того, как мы что-то делаем и ощущаем (то есть при "научении"), или когда мы сохраняем это изменение (то есть при "запоминании" и "вспоминании"), а также когда мы "желаем", "ждём", "думаем" и "мыслим".

DOING - ДЕЛАТЬ

Слово behave (вести себя) появилось в английском языке поздно. А раньше для этого использовалось слово do (делать). Как свидетельствует очень длинная статья об этом слове в "Oxford English Dictionary" (1928), слово do всегда подчеркивало последствия - то есть результаты действий человека на окружающий мир. Мы описываем многое из того, что делаем сами, при помощи слов, которые мы используем для описания того, что делают другие. Когда меня спрашивают: "Что ты делал?", "Что ты делаешь?" или "Что ты будешь делать?", я отвечаю, например, "Я писал письмо", "Я читаю интересную книгу", или "Я буду смотреть телевизор". Тут возникает вопрос: Как нам описать то, что мы чувствуем или интроспективно (т.е. "внутренне") наблюдаем?

В этом случае материал для наблюдений часто очень скудный. Поведение часто кажется спонтанным, оно происходит как бы "само по себе". Мы говорим, что оно occurs, т.е. "случается, приходит в голову", как например: "Мне пришло в голову сходить погулять". Мы часто заменяем такой безличный оборот словами "мысль" или "идея". (Т.е. например: "Мне пришла в голову идея - или мысль - пойти погулять), однако на самом деле если что-то и происходит, то это только прогулка (а не мысль или идея). Мы также говорим, что мы "приобретаем" поведение или "получаем" его. Соответственно, мы радостно извещаем всех о решении какой-то проблемы возгласом: "I have it" - "Вот, получилось!"

Мы сообщаем окружающим о ранней стадии акта поведения, когда мы говорим: "I feel like going for a walk" - "Я чувствую, мне хочется пойти погулять". А ведь это означает: "I feel as I have felt in the past when I have set out for a walk" - Я чувствую то же самое, что я ощущал в прошлом перед тем, как отправиться погулять". Сообщение о том, что мы чувствуем, может также содержать в себе нечто, относящееся к данному случаю, как например: "Under these conditions I often go for a walk" - "В такой ситуации я часто иду гулять", или же указание на то, что чего-то не хватает или что-то плохо, когда говорят, например, "I need a breath of fresh air" - "Мне надо подышать свежим воздухом".

Физическое (внутреннее) состояние, обуславливающее высокую вероятность того, что мы будем вести себя определенным образом или сделаем что-то конкретное, очень трудно четко сформулировать, и тогда мы прибегаем к метафорам. Так как предметы часто падают именно в том направлении, в котором наклонены, мы говорим, что мы inclined - склонны сделать что-то, или имеем к тому inclination - наклонность. Если эта наклонность сильная, то мы можем даже сказать, что мы bent - "согнуты" или стремимся сделать это. А так как предметы часто движутся в том направлении, куда их тянут, мы говорим, что мы tend - имеем тенденцию это делать (от латинского слова tendere, означающего тянуть или растягивать). Итак, (создаётся впечатление, что) наше поведение выражает тенденцию - этот модный среди нынешних философов "когнитивный процесс".

Мы также используем слово attitude - отношение, имея в виду вероятность (акта поведения). А отношение - это позиция, точка зрения или поза, которые мы занимаем, когда намереваемся что-то сделать. Например, позы артистов (исполнителей) показывают зрителям намерения или предстоящие действия (действующих лиц). Тот же самый смысл "позы" содержится в словах dispose и propose - "намереваться" и "предлагать". (Ср.: "I am disposed to go for a walk" - "Я намерен пойти погулять" или "I propose to go for a walk" - "Я предлагаю пойти погулять"). Будучи первоначально синонимом propose - "предлагать", слово purpose - "цель", "намерение", "замысел" - внесло массу путаницы. Как и все другие слова, обозначающие возможное действие, оно якобы указывает в будущее. Однако будущее не может действовать в настоящем, и поэтому в остальной (не психологической) научной литературе слово purpose - "цель" было вытеснено словами, обозначающими последствия действия, которые наблюдались в прошлом. И когда философы-(когнитивисты) рассуждают, например, о "намерениях", то они на самом деле почти всегда говорят об оперантном поведении.

А как доказано экспериментальным анализом, поведение (акт поведения) формируется и поддерживается его последствиями, однако только теми последствиями, которые наблюдались в прошлом. Мы делаем то, что мы делаем, именно из-за того, что уже происходило, а не из-за того, что произойдёт. К сожалению, то, что ранее наблюдалось, оставляет после себя мало очевидных следов в действительности, и поэтому то, почему мы делаем что-то конкретное и с какой вероятностью мы будем это делать в будущем, чаще всего недоступно интроспекции. Наверно именно поэтому, как мы это увидим немного позже, акты поведения часто приписывают инициирующему, побуждающему или творческому волевому акту.

SENSING - ЧУВСТВОВАТЬ

Для того, чтобы эффективно реагировать на окружающий нас мир, нам надо видеть, слышать, обонять, осязать, пробовать на вкус - вообще, ощущать его. Механизмы поведения, которые управляются стимулами, можно легко выяснить и проанализировать, однако то, что мы наблюдаем, когда видим самих себя видящими нечто, является источником массы недоразумений. Мы говорим, что мы perceive - воспринимаем мир в бувальном смысле, "вбирая" его в себя или "усваивая" (слово происходит из латыни, от per и capere). Слово comprehend - понимать близко ему по происхождению, от латинского prehendre - захватить или схватить. Мы говорим: "I take your meaning" - "Я схватил (понял), что вы имеете в виду". Ну а в силу того, что мы не можем "вобрать в себя" сам мир, то стали полагать, что мы должны делать (внутри себя) его копию. А делание копии не может быть завершением процесса видения, потому что тогда нам необходимо будет видеть эту самую копию. Тем самым эта теория копий (неявно) подразумевает регрессивное копирование до бесконечности. Некоторые психологи-когнитивисты пытались выкрутиться, заявляя, что то, что "вбирается" - это якобы представление, причем наверно нечто скорее дигитальное, чем аналоговая копия. Однако когда мы recall - вспоминаем, т.е. "call up an image of" - "вызываем в памяти образ" того, что мы ранее видели, мы видим нечто, что выглядит очень даже похоже на то, что мы видели в самый первый раз, и поэтому это должна быть аналоговая копия. Другая уловка для того, чтобы избежать необходимость этого бесконечного регрессивного копирования, состоит в заявлении, что на каком-то этапе мы якобы interprete - интерпретируем эту копию или представление. Происхождение слова interprete неясно, но это слово, похоже, имеет некую связь с price - цена, потому что в древности interpreter называли торгового посредника. А слово interprete очевидно означало "оценивать". А ведь легче всего понять этот процесс как нечто, что мы просто делаем.

Метафора теории копий имеет очевидные источники. Ведь когда предмет даёт положительное подкрепление нашему взгляду на него, то мы продолжаем глядеть на него. И мы собираем себе предметы такого рода, чтобы можно было посмотреть на них, когда захочется. А если мы не можем обладать самими предметами, то мы собираем их копии, например рисунки или фотографии.* Image - "образ" в значении копии внутри (психики), происходит от латинского слова imago. Оно первоначально означало раскрашенный портретный бюст - нечто вроде нынешних экспонатов в музеях восковых фигур. Позднее это слово обрело значение "призрак". Кстати, слово effigy - статуя очень даже подходит для обозначения (такой внутренней) копии, потому что оно изначально значило нечто сконструированное - от латинского слова fingere. Однако вовсе нет никаких доказательств того, что мы что-то "конструируем", когда видим окружающий нас мир или даже когда мы наблюдаем, что видим его.

Бихевиористское объяснение чувственного "восприятия" куда проще. Зрение - это поведенческий акт, и как любое поведение, его следует объяснять или с точки зрения естественного отбора (многие животные рефлекторно реагируют на визуальные (стимулы) сразу после рождения) или с точки зрения оперантного кондиционирования. Наше видение мира - вовсе не "вбирание его в себя" и его "(информационная) переработка". На самом деле мир управляет поведением, когда им обусловлено например, выживание или (оперантное) подкрепление. А это может происходить лишь в том случае, когда то, что увидено, вызывает действие, акт поведения. Видение - это только часть акта поведения - это поведение, предшествующее действию, реагированию. Вследствие того, что ученые, занимающиеся анализом поведения, имеют дело только с актами поведения в целом, то "перцептивная" часть этих актов не регистрируется их аппаратурой и методами, и поэтому должна, как мы увидим позже, быть предметом исследования физиологов.

(* На мой взгляд, есть куда более простое и естественное объяснение возникновения этой нелепой когнитивистской "теории копий": она является результатом наивных попыток осмыслить такие явления, как память, сновидения и галлюцинации, которые "наглядно" свидетельствуют о том, что в "душе" якобы хранятся и конструируются не только "фотографии" (как в случае так называемой "фотографической памяти"), но и целые "видеофильмы" (как в случае повторяющихся снов). В случае снов мы зрим "прокрутку" "сконструированного" психикой "видеофильма". В случае галлюцинаций они проецируются на видимый в состоянии бодрствования окружающий мир, налагаясь на него или искажая его.

Однако если мы обратим внимание на то, что и память, и сны, и галлюцинации являются разными режимами работы сознания, функция которого состоит как раз в дискриминационной увязке противоречий в системе выработанных организмом оперантов путем "прокручивания" проблематичных оперантных последовательностей будь то в "памяти", во сне или (в патологии) в галлюцинации, и что продолжительное насильственное лишение сна вызывает галлюцинации, то мы опять-таки возвращаемся к бихевиористскому пониманию зрения (и вообще любого чувственного "восприятия") как первой части акта поведения (конкретно - дискриминации стимулов, смотри "Discrimination" в "Толковом словарике" - примечание behaviorist-socialist'а.)

CHANGING AND STAYING CHANGED - ИЗМЕНЕНИЕ И СОХРАНЕНИЕ ИЗМЕНЕНИЙ (ТАК НАЗЫВАЕМОЕ "НАУЧЕНИЕ")

"Научение" - это не акт поведения, а изменение актов поведения. Можно увидеть, что поведение изменилось, но невозможно видеть само изменение. Мы видим последствия, действующие как подкрепители, но не видим того, как они вызывают изменения. А в силу того, что наблюдаемые результаты подкрепления обычно не проявляются сразу же, мы часто не замечаем эту взаимосвязь. Поэтому часто говорят, что поведение зреет или develop - развивается. Слово develop раньше означало "развернуть", вроде того как разворачивают письмо. При этом предполагается, что то, что мы увидим после разворачивания, было там с самого начала. Подобно эволюционным учениям до Дарвина, в которых evolve - "развить" понималось в том же смысле, как развивание свитка, такая теория "развития" - девелопментализм - представляет собой форму креационизма (то есть веры в божественное творение).

Так называемые копии или представления играют важную роль в когнитивистских теориях научения и памяти, где с их помощью дискутируют вопросы, которые попросту не возникают в (бихевиористском) анализе поведения. Когда нам надо описать что-то, чего больше нету, то традиционная точка зрения состоит в том, что мы якобы recall - вызываем в памяти его копию, которая там хранилась. А с точки зрения анализа поведения факторы подкрепления (contingencies of reinforcement) изменяют то, как мы реагируем на стимулы. И "сохраняется", стало быть, не память, а измененный индивид.

Сохранение и "поиск" (retrieval) информации становятся намного более запутанными, когда мы научаемся и затем вызываем в памяти то, как что-то делается. Ведь легко сделать копии вещей, которые мы видим, но как сделать копии процессов, которые мы выполняем? Мы можем моделировать поведение для того, чтобы ему подражал кто-то другой, но саму-то модель невозможно хранить. И традиционное "решение" - это (фантазия) дигитализации (якобы всё как в цифровом компьютере). Заявляют, что будто бы организм выучивает и хранит правила. Когда, например, голодная крыса нажимает на рычаг и получает кусочек пищи, и частота нажимов немедленно увеличивается, то психологи-когнитивисты пытаются заявлять, что якобы "крыса выучила правило". Она, мол, теперь знает и может запомнить, что "нажимание на рычаг даёт пищу". Но фраза "нажиманте на рычаг даёт пищу" - это же наше описание тех факторов подкрепления, с которыми мы сконструировали эту установку для экспериментов. У нас нет никаких оснований полагать, что крыса формулирует и запоминает такое описание. На самом деле факторы подкрепления изеняют поведение крысы, которая благодаря этому выживает как измененная крыса. Будучи биологическим видом, который владеет речевым общением, мы (люди) можем описать словами факторы подкрепления, и мы часто это делаем, потому что описания приносят много практической пользы (например, мы можем их выучить наизусть и позже воспроизводить их вслух всякий раз, когда этого потребуют обстоятельства), но нет ни интроспективных, ни каких-либо иных свидетельств того, что мы словесно описываем все факторы, которые воздействуют на наше поведение, напротив, есть масса свидетельств против этого.

Некоторые из слов, которые мы используем для того, чтобы описать последующие акты поведения, подразумевают "хранение информации". Очевидно, что слово recall - call back (вспомнить - позвать назад) - одно из них. А recollect (припоминать) подразумевает "собрать воедино" хранившиеся фрагменты. Под влиянием компьютеров психологи-когнитивисты полюбили слово retrieve - вести поиск (информации), то есть буквально "найти снова" (сравни с французским словом trouver - находить), вероятно в результате поиска. Однако этимология слова remember - помнить не подразумевает "хранения". Оно происходит от латинского memore, означающего "соблюдать повторение", что обычно означает опять делать то, что мы делали в прошлом. Помнить, как выглядит какая-то вещь - это делать то же, что мы делали, когда видели её. И нам для этого не нужно никакой копии ни тогда, ни теперь. Мы recognize - опознаём вещи в том смысле, что мы "re-cognize" - "снова замечаем" их, реагируя на них теперь так же, как мы делали это в прошлом. Если считать память "вещью", то она должна быть чем-то хранимым, но как процесс "memorizing" - "запоминание" означает просто делать то, что надо сделать для того, чтобы наше поведение снова было таким же, как и раньше.

WANTING - ЖЕЛАТЬ, НУЖДАТЬСЯ

Многие словечки когнитивистов описывают физические состояния организма, которые возникают, когда акт поведения не может произойти наяву потому, что не хватает необходимого для этого условия. Источник общего слова для состояний такого рода очевиден: когда чего-то не хватает, то мы говорим, что мы этого want - желаем. Как формулируют словари, want - желать - это "suffer from the want of" - "страдать от отсутствия". Suffer - страдать исходно означало "to undergo" - "претерпевать", но теперь оно означает "to be in pain" - "испытывать боль", и сильное желание действительно может быть мучительным. Мы избегаем этого, делая всё то, что ранее давало в качестве подкрепления то, чего мы желаем теперь, как желали ранее.

Близким синонимом слова want - желание является слово need - нужда. Оно тоже первоначально было тесно связано со страданием; выражение "to be in need" значило терпеть ограничения или принуждение. (Слова обычно входят в употребление тогда, когда описываемые ими явления бросаются в глаза). Часто добавляют слово felt - ощутимая: у человека ощутимая нужда. Мы иногда делаем различие между want и need на основании непосредственной близости последствий. Так, мы хотим (want) сразу есть, но нам нужно (need) такси для того, чтобы сделать то, что будет иметь последствия гораздо позднее.

Желать - wishing и надеяться - hoping - тоже состояния, когда невозможно сделать что-то, чего нам очень хочется. В гольфе шарик катится по газону, но мы можем только wish - желать или will - хотеть, чтобы он попал в лунку. (Wish близко по значению к will. Англо-саксонское слово willan означало "wish", а вот would в выражении "Would that it were so" - "Ах, если бы это было так" не имеет ничего общего cо смыслом глагола will в форме прошедшего времени (would).

Если что-то, в чем мы нуждаемся, отсутствует, мы говорим, что miss - упустили его. Когда мы долго хотим чего-то, то мы говорим, что long for - заждались этого. Например, мы заждались (long) повидать близкого человека, которого долго не видели.

Когда последствия чего-либо в прошлом были отрицательными, то мы не надеемся, не желаем и не заждались этого. Вместо этого, мы тревожимся - worry или чувствуем беспокойство - feel anxious от этого. Worry первоначально означало "choke" - "душить" (как собака душит пойманную крысу), а слово anxious происходит от латинского слова "душить". Мы не можем ничего поделать с тем, что уже произошло, однако мы продолжаем ощущать последствия. Мы говорим "sorry" - "извините" за совершенную ошибку. Слово sorry - это более мягкая форма "sore" - "болячка, нарыв". Есть жаргонное выражение "sore about something" - "быть больным от чего-то". Нам буквально resent mistreatment - отвратительно дурное обращение, чувствуя отталкивание (resent и sentiment - одноконенные слова).

Иногда мы не можем действовать адекватно потому, что не владеем соответствующими актами поведения. Когда мы заблудились, то говорим, что мы потерялись. Выражение to be bewildered - быть в замешательстве сходно с состоянием, когда заблудишься в wilderness - дебрях. В этом случае мы wander - блуждаем или wonder - удивляемся, что нам делать.

(...)

Иногда мы не в состоянии отвечать, потому что мы застигнуты врасплох. Мы surprised - удивлены. Это слово происходит от латинского prehendere, означающего "схватить" или "захватить". Анекдот о д-ре Джонсоне и его жене - очень полезный тому пример. Увидев, что доктор лапает служанку, она якобы воскликнула: "I am surprised!" - "Это меня удивляет!" На это доктор ей ответил "Нет, это я удивлен (surprised). А вот ты - поражена (astonished)!" Слово astonished - поражен, равно как и его синоним astounded, изначально означало "пораженный громом".

Когда мы не можем что-то делать оттого, что наше поведение было наказано, то мы embarrased - в стеснении или barred - под запретом. Противоречивые ответы вызывают замешательство - perplexed: ведь они же "intervowen" - "переплетены" и "entangled" - "запутаны". Когда ответ получает непоследовательное подкрепление, это делает нас diffident - недоверчивыми. Наоборот, слово trust - доверие - от тевтонского корня, означающего "утешение" - consolation, а это слово отдаленно родственно греческому слову, означающему "цельность". Ну а trust - доверие создаётся consistency - постоянством.

WAITING - ЖДАТЬ

Желать, хотеть, беспокоиться, обижаться и всё т.п. часто называется "чувствами" - "feelings". А вот "состояниями духа" - "states of mind" обычно называют такие физические состояния, которые являются результатами специфических временных конфигураций стимулов, реакций и подкрепителей. Такие временные конфигурации куда проще анализировать, чем те "состояния духа", которые якобы являются их результатом.

Возьмем например "watch" - "следить". Первоначально это слово означало "бодрствовать". Ночной "watch" - часовой или вахтер - это человек, который бдит. Слово "alert" - "тревога" - происходит от итальянского слова, означающего "часовой". Мы "watch" - "следим" за происходящим по телевизору, пока не заснем.

Те, кто бодрствуют, могут осознавать - be aware, что они делают. Слово aware близко к словам wary - настороженный и cautious - осторожный. Психологи проявляют особый интерес к awareness - сознание, хотя они вообще-то используют его синоним consciousness.

Тот, кто watch - наблюдает, может ожидать, что что-то произойдёт, но слово waiting - ждать более всеобъемлющее, чем watching. Мы все делаем это, даже не думая о том, что это - "состояние духа". Допустим, мы ждем автобуса. Ничто из того, что мы когда-либо делали, не вызовет прибытия автобуса, а вот его прибытие является подкреплением для всего того, что мы делали, ожидая его. Например, мы стоим там, где мы стоим чаще всего и смотрим в том направлении, в котором мы смотрели чаще всего, когда появлялись автобусы. Таким образом, вИдение автобуса получало сильное подкрепление, и мы можем увидеть его, ожидая его, или в смысле "думая о том, как автобус будет выглядеть", или приняв появившийся грузовик за автобус.

Ждать, что произойдет нечто определенное, называется также ожиданием - expecting. Это слово является куда более престижным когнитивистским термином. Слово expect означает "look forward to" - "предвкушать", от латинского слова expectare. Слово anticipate означает предвидеть, т.е. "делать другие дела загодя", например, готовя плату за проезд. Часть этого слова происходит из латинского capere - "брать".

И ожидание, и предвидение - это формы поведения, которые получают побочное (случайное) подкрепление (adventitious reinforcement) просто от появления чего-то нового. (Большая часть того, что я делаю, ожидая чего-то, происходит на людях. Окружающие видят, как я стою на автобусной остановке и смотрю в направлении, откуда появляются автобусы. Наблюдательный человек может даже заметить, что я делаю шаг вперёд всякий раз, когда там появляется, например, грузовик, или что я лезу в карман за монетами, когда появляется автобус. Конечно, мне самому "видно" ещё что-то другое. Эти факторы подкрепления произвели во мне индивидуальные изменения, на некоторые из которых могу реагировать лишь я один.)"