Начинаю
выкладывать мой перевод глав опубликованной
в 1971 году книги профессора Б.Ф. Скиннера
"Превыше свободы и чести" - B.F.
Skinner, "Beyond
Freedom and
Dignity",
название которой обычно переводят как
"По ту сторону свободы и достоинства".
Прежде всего должен заметить, что сам
Скиннер (см. например., свидетельство в
биографии Скиннера: D.W.
Bjork, "B.F.
Skinner. A
Life", стр.
200) хотел озаглавить эту книгу "Freedom
and Dignity",
но издатель настоял на том, чтобы она
была названа в подражание двум скандально
известным опусам: Ф. Ницше "По ту
сторону добра и зла" и З. Фрейда "По
ту сторону принципа удовольствия".
Отрицательные
последствия этого дешевого коммерческого
трюка не заставили себя долго ждать.
Все противники Скиннера и бихевиоризма
сразу же ухватились за это воняющее
дешевой сенсационностью заглавие,
использовав его как отправной пункт
своих нападок. Практически вся
"интеллектуальная элита" США
ополчилась против этой книги Скиннера
- уж очень удобной мишенью для нападок
было её (не отражающее смысла книги,
состоящего в научном объяснении, а вовсе
не в хулиганско-анархистском ниспровержении
этических принципов) название. Запевалой
хора медиальных клеветников стал
небезызвестный Хомский-Чомский -
горе-лингвист-оккультист и социал-либераст
- своей разгромной "рецензией" в
New York
Review of
Books. Он явно
не читал саму книгу, и выступил совершенно
не по делу этаким преисполненным
негодования благородным рыцарем,
защищающим "американские ценности
свободы и демократии" от мнимых
человеконенавистнических фантазий
Скиннера, якобы не видящего разницы
между человеком и голубями или крысами.
Однако при всей примитивности этой
медиальной "критики" она принесла
и Скиннеру, и делу бихевиоризма
непоправимый вред. Именно в 1970-х годах
начинается сворачивание финансирования
бихевиористских исследований в
американских университетах и вытеснение
бихевиористов из университетов
приверженцами псевдонауки -
когнитивистско-меннталистской
"психологии", процветающей и поныне.
Причина этого ретроградного движения
от экспериментальной науки к умозрительной
схоластике, на мой взгляд, состоит в
принципиальной лицемерности и преступности
американского образа жизни. Потайные
механизмы тоталитарной власти капитала,
движущие американским обществом,
замаскированы святошеством и высокопарной
либерастской демагогией, и поэтому
применение бихевиористских принципов
социальной инженерии для действенного
и оптимального исправления пороков
американского образа жизни, которые
стали очевидны в США в 1960-е и 1970-е годы
для очень многих, разбуженных движением
за права негров и протестами против
агрессии США во Вьетнаме, было немыслимо
для истинных, закулисных властелинов
империи доллара.
Ведь одно дело - анархический
индивидуалистский бунт молодёжи,
опьяненной туманными идеалистическими
мечтаниями, а совсем другое - предложение
не только альтернативного образа жизни,
но и научно-технологического аппарата,
дающего реальную возможность
целенаправленно осуществить преобразование
общества. Существовавшее положение
вещей вполне удовлетворяло правящую
капиталистическую элиту США, и поэтому
она сделала всё возможное для того,
чтобы руками продажных медиальных
"идеалистов" ошельмовать Скиннера
в масс-медиях, руками псевдоученых-когнитивистов
- диффамировать и дискредитировать
бихевиоризм, отказать ему в компетентности
в якобы "сознательной и разумной"
сфере общественных и межличностных
отношений и в конце концов предать его
всеобщему забвению.
Разумеется,
технология оперантного управления
общественным поведением ныне очень
широко, но скрытно используется Западом
для достижения целей глобальной
закулисной олигархии миллиардеров, как
в коммерческой и политической рекламе,
направленной на население Запада, так
и в ЦРУшных "цветных революциях",
разрушающих не только государства, но
и образ жизни целых народов по коварным
рецептам "Джин Шарп & Co."
Западный империализм уже без страха
вовсю играет в "революции", так как
на многолетнем опыте убедился, что
управляемые ЦРУшные революции не
приводят к созданию альтернативных,
социалистических общественных отношений,
а ввергают "революционизированные"
народы во всё более страшный хаос,
нищету, уголовщину и беспредел, которые
не мешают империалистам в любой момент
вмешаться в ход кошмарных событий под
предлогом "борьбы с терроризмом",
подстроив несколько кровавых терактов
руками своих агентов.
Украинская
"революция гадости" именно такова.
Запад не имеет иной цели, кроме создания
на Украине обстановки перманентного
хаоса и беспредела, необходимого ему
для ведения террористической войны
против России. Ни одна из марионеток
Запада, приведенных к власти фирмой
"Нуланд, ЦРУ & Co."
не даст одураченным хохлам ни "эвропэйской
цивилизации", ни мало-мальски сносного
уровня жизни. Будущее Украины,
предначертанное Западом, можно видеть
ныне в Ливии, Ираке и Йемене. Не случайно
Запад привёл к власти в Киеве наших
исконных врагов - сионистских олигархов
"Потрошенко-Вальцман & Co."
Его цель - превратить Украину в
"несостоявшееся государство - failed
state", и
фашистско-бандеровская составляющая
киевского марионеточного режима заточена
на разрушение привычного образа жизни,
созданного на Украине Советской Властью,
при помощи террора против гражданского
населения всей
Украины, а вовсе не на создание какого-то
мифического "евробандеровского рая".
Учение радикального бихевиоризма -
социалистическое по своей глубочайшей
сути, потому что отвергает буржуйские
идеалистические, индивидуалистические
измышления о том, что якобы "свободные
личности" творят и общественное
устройство, и историю. Напротив, трезвая,
истинно научная, подкрепленная
неопровержимыми экспериментальными
данными точка зрения бихевиоризма на
общественные отношения состоит в
понимании того, что как раз наоборот,
личность является продуктом, творением
взрастившего её общества, сколь бы
гениальной, или наоборот, патологической,
эта личность ни была.
Следовательно, межличностные и
общественные отношения формируют
человеческие "характеры" и "привычки"
(т.е. шаблоны поведения), а вовсе не
наоборот, и этот процесс оперантной
адаптации индивидов к реальным (а не
иллюзорным) общественным нормам
несоизмерим по своей мощи с жалкими
силёнками отдельных личностей,
по-донкихотски пытающихся изменить
общество при помощи каких-нибудь своих
"сверхценных идей", будь то
религиозных, когнитивистских, марксистских
или каких-либо иных.
Почему
я счёл нужным перевести заглавие этой
книги "Beyond
Freedom and
Dignity" на
русский язык так: "Превыше свободы и
чести"? - Потому что свобода и честь
- индивидуалистические и порой даже
антиобщественные ценности, превращаемые
буржуазным обществом в произвол и
чванство денежных мешков. Что может
стоять превыше их? - Ну конечно, не
"ценности", а принципы коллективизма
- равенство, взаимопомощь, солидарность
и любовь к ближним, - которые можно
возродить в исковерканном капитализмом
обществе только при помощи бихевиористской
технологии оперантной социальной
инженерии.
Повторяю: бихевиористский социализм
получил от проф. Скиннера в наследство
строго научный подход к созданию общества
социальной справедливости - осторожным,
терпеливым, но неуклонным формированием
системы солидарных и общественно
полезных шаблонов поведения при помощи
технологии оперантного кондиционирования,
то есть тщательно взвешенного
положительного подкрепления желательного
поведения. Именно на этот созидательный
благородный труд бихевиористский
социализм мобилизует безусловно
необходимую для успеха этого дела силу
государственной власти. В этом его
принципиальное отличие от злоупотребления
государственной властью во всех известных
нам случаях: и коварной, антиобщественной
рекламы и пропаганды буржуйских
манипуляторов поведением масс, и
пустопорожней лицемерной "агитации",
практиковавшейся КПСС, и безумия
массового террора - будь то сталинского,
бандерофашистского или
ваххабитско-"исламистского".
Короче, бихевиористский социализм - это
реальная возможность целенаправленно
осуществить важнейший завет Ленина,
который так и не удалось воплотить в
жизнь ни ему самому, ни его измельчавшим
и изгадившимся КПССным "наследникам":
УЧИТЬСЯ КОММУНИЗМУ! Я надеюсь, что
нынешние читатели этой книги поймут
правоту Скиннера в его споре с тогдашним
политическим и научным истеблишментом
США и практически применят его научное
наследие для построения общества
социальной справедливости.
* * *
--
Профессор Б.Ф. Скиннер
"Глава
1: Технология поведения
Пытаясь решить ужасающие проблемы,
которые стоят перед нами в нынешнем
мире, мы, естественно, делаем то, что у
нас лучше всего получается. Мы применяем
то, в чём мы сильны; а наша сила - это
наука и техника. Чтобы сдержать
демографический взрыв, мы ищем лучшие
методы контроля над рождаемостью. Видя
угрозу ядерной войны, мы создаём ядерный
потенциал сдерживания противника и
системы противоракетной обороны. Мы
пытаемся предотвратить глобальную
угрозу голода новыми сельскохозяйственными
культурами и более эффективными способами
их выращивания. Улучшение санитарных
условий и медицина, как мы надеемся,
победят болезни; улучшение жилищных
условий и транспортной сети решит
проблемы негритянских гетто, а новые
методы минимизации и утилизации отходов
остановят загрязнение окружающей среды.
Мы даже можем констатировать значительные
достижения во всех этих областях, и
вовсе не удивительно, что мы должны
стремиться к их дальнейшему увеличению.
Однако положение становится все хуже
и хуже, и обескураживает то, что
оказывается, что в этом всё более и более
повинны сами используемые технологии.
Санитария и медицина сделали проблемы
роста населения более острыми, война
стала ещё более ужасной с изобретением
ядерного оружия, а потребительское
стремление к благополучию в значительной
степени ответственно за загрязнение
окружающей среды. Как сказал Дарлингтон:
"Каждый новый источник, из которого
человек черпает своё могущество на
земле, всегда использовался так, что
перспективы для следующих поколений
суживаются. Весь его прогресс был
достигнут за счет ущерба для окружающей
среды, который он не может возместить
и не мог предвидеть."
Независимо от того, можно ли было
предвидеть этот ущерб или нет, человек
должен возместить его, или он потеряет
всё. И он сможет сделать это, лишь если
он поймёт суть проблемы. Применение
физических и биологических наук не
решит наших задач, потому что решения
лежат в совсем иной области. Лучшие
противозачаточные средства сдержат
рост населения, только если люди будут
ими пользоваться. Новые системы оружия
смогут преодолеть новые средства защиты
от них и наоборот, но ядерная катастрофа
будет предотвращена только тогда, когда
будут устранены условия, при которых
государства затевают войну. Новые методы
сельского хозяйства и медицины не
помогут, если их не будут применять на
практике, а жилищный вопрос - дело не
только строительства и планирования
городов, но и образа жизни людей. От
перенаселенности можно избавиться,
лишь поощряя людей не селиться скученно,
а окружающая среда будет деградировать
до тех пор, пока люди не откажутся от
деятельности, загрязняющей её.
Короче говоря, мы должны сделать огромные
изменения в поведении человека, и мы не
сможем сделать это лишь с помощью физики
или биологии, независимо от того, как
бы мы ни старались. (Есть ведь ещё и
другие проблемы, такие как кризис нашей
системы образования и недовольство и
бунтарство молодежи, к которым физические
и биологические технологии столь
очевидно не имеют ни малейшего отношения,
что их никогда не пытались применять.)
Вовсе не достаточно "использовать
технологии с более глубоким пониманием
человеческих проблем ", или "поставить
технологии на службу духовным потребностям
человека", или "побуждать технологов
к тому, чтобы они занимались проблемами
человечества." Из таких выражений
следует, что там, где начинается
человеческое поведение, технология
кончается, и тут мы должны продолжать,
как это делалось и прежде, полагаясь на
то, что нам известно по личному опыту,
или на хранилище опыта людей прошлого,
называемое историей, или на те концентраты
человеческого опыта, которые можно
найти в народной мудрости и эмпирических
правилах. Всё это было доступно уже
много столетий, и все, что можно показать
как результат - это нынешнее положение
дел в мире.
Чего нам не хватает, так это технологии
поведения. Мы могли бы решить наши
проблемы очень быстро, если бы можно
было регулировать рост населения мира
столь же точно, как мы корректируем
орбиту космического корабля, или улучшать
состояние сельского хозяйства и
промышленности хотя бы с долей той
уверенности, с которой мы ускоряем
элементарные частицы до высоких энергий,
или двигаться в направлении мира во
всем мире с чем-то похожим на тот
постоянный прогресс, с которым идет
приближение к абсолютному нулю температуры
(хотя обе цели, похоже, так и останутся
недоступными). Однако для этого у нас
нет технологии управления поведением,
сопоставимой по силе и точности с
технологией физики и биологии; более
того, тех, кто не считает саму возможность
этого смехотворной, она скорее ужасает,
чем обнадеживает. Вот насколько мы еще
далеки от "понимания человеческих
проблем" в том смысле, в котором физика
и биология понимают проблемы в своей
собственной сфере, и насколько мы далеки
от способности предотвратить ту
катастрофу, к которой мир, по-видимом,
неумолимо движется.
Можно сказать, что две с половиной тысячи
лет назад человек понимал себя в той же
мере, как и любую часть окружающего
мира. Сегодня он способен понимать себя
самого хуже, чем что-либо иное. Физика
и биология прошли большой путь прогресса,
однако никакого подобного этому развития
чего-то вроде науки о поведении человека
так и не было. Физика и биология древней
Греции представляют сейчас разве что
исторический интерес (ни один современный
физик или биолог не обратится к Аристотелю
за помощью), а вот диалоги Платона
по-прежнему преподают студентам и
цитируют, как будто бы они проливают
свет на поведение человека. Аристотель
не смог бы понять и страницу нынешнего
учебника физики или биологии, но Сократ
и его друзья имели бы лишь минимальные
затруднения с пониманием новейших
ученых дискуссий по гуманитарным
вопросам. А что касается технологии, то
мы достигли огромных успехов в управлении
физическими и биологическими процессами,
но вот прогресс нашей практической
деятельности в сферах государства,
образования и большей части экономики,
пусть и адаптированной к самым
разнообразным условиям, не особо велик.
Мы вряд ли можем объяснить это, заявив,
что древние греки знали все, что нужно
знать о человеческом поведении. Конечно,
они знали о нем больше, чем они знали о
физическом мире, но это было воистину
мизерное знание. Кроме того, их способу
мышления о поведении человека, очевидно,
был присущ роковой дефект. В то время
как древнегреческая физика и биология,
несмотря на всю свою примитивность, в
конечном итоге привела к современной
науке, древнегреческие теории человеческого
поведения завели нас в никуда. И если
они и сегодня довлеют над нами, то это
не потому, что они содержали какую-то
вечную истину, а потому, что они не
содержали семян ничего лучшего.
Конечно, любой может утверждать, что
человеческое поведение - это особенно
сложная "материя". Это действительно
так, и мы особенно склонны так думать
именно потому, что мы столь некомпетентны
в ней. Но современная физика и биология
успешно занимаются предметами, которые
отнюдь не проще, чем многие аспекты
поведения людей. Разница в том, что
инструменты и методы, которые они
используют, соразмерны сложности
поставленных задач. Но тот факт, что
инструменты и методы соответствующей
мощности недоступны в области исследования
человеческого поведения - это ещё не
всё объяснение, а только его часть. Да
разве полет человека на Луну осуществить
действительно проще, чем повысить
качество обучения в наших общеобразовательных
школах? Или построить для всех лучшее
жильё, достойное человека? Или предоставить
всем полезную хорошо оплачиваемую
работу и, как следствие, дать им более
высокий уровень жизни? Вопрос тут не в
выборе приоритетов, потому что никто
не осмелился бы сказать, что куда важнее
всего этого добраться до Луны. Нет,
захватывающая суть полёта на Луну - это
то, что он стал осуществим. Наука и
технология достигли уровня, на котором
с помощью одного большого рывка вперёд
это можно было сделать. Но в отношении
проблем, связанных с поведением человека,
вовсе нет подобного энтузиазма. Нам ещё
далеко до их решения.
Проще всего сделать вывод, что в
человеческом поведении должно быть
что-то такое, что делает научный анализ,
и, следовательно, эффективную технологию
невозможными. Но мы всё еще ни в коем
случае не исчерпали возможности для
этого. Напротив, есть даже подозрение,
позволяющее заявить, что научные методы
едва ли были применены в исследовании
поведения человека. Да, использовались
инструменты науки; что-то высчитывалось,
измерялось и сравнивалось; однако что-то
важное для научной практики напрочь
отсутствует почти во всех современных
дискуссиях о человеческом поведении.
Это имеет прямое отношение к нашему
пониманию причин поведения. (Термин
"причина" теперь редко употребляется
в серьёзных научных трудах, но тут его
вполне можно использовать.)
Первое
знакомство человека с причинами,
вероятно, происходит из опыта его
собственного поведения: предметы
перемещаются, когда он ими двигает. Если
перемещаются другие предметы, то это
оттого, что ими кто-то двигает, и если
движителя не видно, то это потому, что
он невидим. Древнегреческие боги служили
в этой роли причин физических явлений.
Они обычно находились вне движимых ими
предметов, но порой могли вселиться в
них, делая их "одержимыми". Физика
и биология вскоре отказались от объяснений
такого рода и обратились к более полезным
видам причин, но этот шаг так и не был
предпринят в отношении человеческого
поведения. Разумные люди теперь уже не
верят, что бывает "одержимость"
демонами (хотя изгнание бесов иногда
практикуется, и ссылки на демоническое
снова появились в опусах психотерапевтов),
но поведение людей все еще обычно
приписывается некоему обитающему внутри
них "действующему началу". Например,
говорят, что малолетний преступник
страдает от дефектов личности. Так
выражаться имело бы смысл лишь в том
случае, если бы "личность" была
чем-то отличным от тела, которое-то и
попало в переделку. Это различие
выясняется, когда начинают рассуждать,
что одно тело якобы содержит несколько
личностей, которые управляют им по-разному
в разные моменты. Психоаналитики
постулировали три таких личности - "Я
- Ego",
"Сверх-Я - Super-Ego"
и "Оно - Id"
- и утверждают, что взаимодействия между
ними ответственны за поведение человека,
в котором они якобы "обитают".
Хотя
физика впоследствии перестала
персонифицировать предметы подобным
образом, это продолжалось в течение
долгого времени, когда утверждалось,
что у предметов будто бы есть воля,
импульсы, чувства, намерения и другие
частные атрибуты обитающего в них
"движителя". Согласно Баттерфилду,
Аристотель утверждал, что тело при
падении ускоряется потому, что оно всё
более и более ликует, оказываясь всё
ближе и ближе к своей цели, а более
поздние авторитеты схоластики полагали,
что ядро движет некий "импульс",
который иногда называли "стремительностью
- impetuosity".
От всего этого в конечном итоге отказались,
и правильно сделали, однако науки о
поведении до сих пор объясняют его
подобными внутренними "сущностями".
Никого не удивляет, когда говорят, что
человек, принося хорошие новости, шагает
быстрее, потому что он чувствует
ликование, или действует неосмотрительно
из-за своей импульсивности, или упорно
придерживается одного и того же образа
действий из-за своей силы воли. Неосторожные
телеологические высказывния о "целях"
по-прежнему можно найти в физике и
биологии, но стандартная практика уже
избавилась от них; напротив, почти всеми
человеческое поведение приписывается
намерениям, планам, целям и задачам.
Если всё еще возможен вопрос, может ли
автомат иметь цель деятельности, то
этот вопрос подразумевает (и это надо
подчеркнуть): может ли он в этом быть
подобным человеку.
Физика
и биология отошли подальше от
персонифицированных причин, когда они
начали приписывать поведение вещей
сущностям (началам), качествам или их
природе. Для средневекового алхимика,
например, некоторые из свойств вещества
могли быть связаны с "меркуриальной"
(ртутной) сущностью, и вещества сравнивали
согласно тому, что можно назвать "Химией
индивидуальных различий." Ньютон
жаловался на привычку своих современников:
"Если нам говорят, что каждый род
вещей наделен сокровенным специфическим
качеством, благодаря которому он
действует и производит явные эффекты,
то этим по сути не говорят ничего."
(Сокровенные качества - это пример
гипотез, которые отвергал Ньютон,
заявляя: "Гипотез не сочиняю - Hypotheses
non fingo",
хотя ему самому не всегда удавалось
следовать этому девизу.) Биология
продолжала ещё в течение длительного
времени ссылаться на "природу"
живых существ, и даже не отказалась
полностью от концепции "жизненной
силы" вплоть до ХХ века. Поведение,
однако, по-прежнему приписывают
"человеческой природе", и существует
велеречивая "Психология индивидуальных
различий", в которой людей сравнивают
и описывают в категориях черт характера,
способностей и навыков."
Комментариев нет:
Отправить комментарий