ГРОССМАН: МАРКС, КЛАССИЧЕСКАЯ ПОЛИТЭКОНОМИЯ И ПРОБЛЕМА ДИНАМИКИ 6

Продолжаю выкладывать мой перевод книги Генрика Гроссмана "Маркс, классическая политэкономия и проблема динамики". Далее Гроссман переходит к анализу господствующего ныне в буржуйской экономике антинаучного направления - монетаризма.

Образно выражаясь, порочность и неадекватность монетаризма состоит в том, что он запрягает лошадь позади телеги, то есть делает вид, что "управляет" (конечно, в интересах мафии мультимиллиардеров) реальной экономикой при помощи денег, которые в результате чем дальше, тем больше - как мы наблюдаем теперь в разнузданной вакханалии гигантского сотворения банками из ничего долларов и евро, не обеспеченных никакими реальными активами (fiat money), и в призывах к введению неких уже явно мошеннических "дигитальных денег центральных банков" - становятся всё более нереальными, иллюзорными.

Господство неолиберального монетаристского безумия обусловлено истинной целью капиталистического "предпринимательства" - не созданием реальных материальных ценностей, а получением денежного дохода, т.е. денежным фетишизмом. Засилье монетаризма - этой преднамеренной избирательной слепоты буржуазных экономистов - обусловлено их холуйским угодничеством экономическим интересам эксплуататорского класса капиталистов, пытающегося спрятать свою паразитическую суть за шарлатанской псевдонаучной брехней.

* * *

Генрик Гроссман:

"В последнее время на другом крыле господствующей доктрины множатся критики концепции «стационарного состояния» как никчемного, потому что чуждого реальности представления. Эта группировка, как говорит Хикс (Hicks), была вынуждена признать, что «действительное состояние любой реальной экономики фактически никогда не бывает стационарным; тем не менее, теоретики стационарного состояния, естественно, рассматривали реальность как «имеющую тенденцию» к стационарности, вопреки тому, что само существование такой тенденции более чем сомнительно». «Сама стационарная теория не дает никаких указаний на то, что реальность на самом деле имеет тенденцию двигаться в каком-либо таком направлении».159 Более того: Хикс винит концепцию стационарной экономики в том, что - поскольку она пренебрегала проблемами динамики - она прямо-таки препятствовала развитию науки.160

Мы можем теперь вкратце обрисовать ход рассуждений математического направления, потому что нам здесь достаточно не исчерпывающей критики этого направления, а лишь выяснения его статического характера.161 «Нет представлений более статичных, чем представления Леона Вальраса».162 Как можно прочитать на мемориальной доске в Лозаннской Академии, прославляющей Вальраса, он был теоретиком, «который первым установил общие условия экономического равновесия (qui le premier a établi des conditions générales de l'équilibre économique)»*. Согласно Вальрасу, экономику можно сравнить с озером, на котором ветер иногда подымает волны, но которые затем утихают, и снова воцаряется равновесие. Точно так же, хотя нарушения общего равновесия экономики распространяются по всей экономической системе, Вальрас истолковывает их просто как колебания, амплитуда которых уменьшается с течением времени до тех пор, пока не будет восстановлено равновесие.163 Вопрос о том, что такое статическое состояние вообще может быть невозможным, он не ставит. Напротив, Вальрас убежден в возможности достижения постоянного равновесия. «Мы могли бы ещё лучше подавлять или предотвращать эти кризисы,если бы мы лучше знали идеальные условия равновесия (L'on pourrait d'autant mieux réprimer ou prevenir ces crises qu'on connaîtrait mieux les conditions ideales de 1'équilibre)».

То же самое и в трудах В. Парето. Хикс называет «Руководство» Парето «наиболее полной статической теорией стоимости, которую экономическая наука смогла создать до сих пор».164 Парето делает различие между тремя частями исследования: теорией статики как наиболее развитой частью экономической доктрины; теорией последовательных равновесий; «по теории последовательных равновесий есть очень мало основных идей (on n'a que tres peu de notions sur la théorie des équilibres succesifs)»; наконец, теория динамики, которая занимается исследованием движений экономических явлений; «что же касается специальной теории, то есть теории экономических кризисов, то о теории динамики не известно ничего (sauf en ce qui concerne une théorie spéciale, celle des crisis économiques, on ne sait rien de la théorie dynamique)».165 А сам Парето не сделал никакого вклада в исследования динамики и скорее даже препятствовал им своим предположением, что вышеупомянутое тройственное разделение в доктрине якобы соответствует действительности.166 Он уделял внимание только статике; его центральная и даже по сути единственная проблема - это равновесие,167 которому он посвящает главы III-VI; он нигде не наводит моста, ведущего от статики к динамике.168

Парето подчеркивает важность уравнений экономического равновесия Вальраса и приписывает им роль, аналогичную роли уравнений Лагранжа в механике, рассматривая реальность как систему «постоянных колебаний вокруг центральной точки равновесия (continuelles oscillations autour d'un point central d'équilibre)», и рассматривает этот центр равновесия сам по себе перемещающимся.169 Вопрос о том, совместимо ли равновесие с концепцией экономического движения, вообще не поднимается и даже полностью устраняется несостоятельным предположением об одновременном равном ритме всех экономических явлений.170

Эту статическую тенденцию теории Парето можно понять, если учесть, что он занимался исключительно отношениями на рынке между уже существующими ценностями - или в более поздней формулировке Парето - актами выбора между уже существующими комбинациями безразличия. По его мнению, равновесие достигается, когда два человека, владеющие определенными количествами товаров, обмениваются ими на рынке до тех пор, пока при согласии обеих сторон не станет невозможным дальнейший обмен. Таким образом, достигнутое состояние равновесия можно определить как «состояние, которое длится неопределенно долго (un état qui se maintiendrait indéfiniment)», если нет никаких изменений в его условиях, или если это изменение настолько мало, что система «имеет тенденцию восстановиться, возвратиться к своему первичному состоянию (tend à se rétablir, à revenir à son premier état)».

Парето использует позаимствованные из механики термины «статика» и «тенденция к равновесию» без выяснения того, имеют ли они смысл в экономике. В самой сути его метода общей взаимозависимости всех экономических величин, который долгое время восхвалялся как чудо современности, как и в сути любого функционального подхода, который отказался от объяснения развития, уже заложен его статический характер: он показывает только отношения между уже заданными экономическими величинами (будь то полезность или комбинации безразличия), но не движущую силу системы, становление этих величин, а значит, и направление движения этой системы.

Если бы было желание это сделать, то надо было бы рассматривать процесс производства как тот источник, из которого происходят все изменения «экономических величин»; но это, однако, было с самого начала исключено из анализа.171 Хикс хотя и считает, что уравнения обмена Парето могут быть распространены с некоторыми поправками также на процессы производства,172 но делает ограничение, что тогда они будут действительны только для условий стационарной экономики, в которой не происходит ни аккумуляции капитала (по выражению Хикса: нет чистых сбережений), ни никаких других изменений параметров. Однако в результате этого, как признает Хикс, уравнения Парето «далеки от реальности». «Они не являются описанием реальности».173

«Производственные отношения в каждом обществе образуют единое целое», - уже в 1846 году писал Маркс, полемизируя против Прудона. Те же авторы, которые подчеркивают факт «общей взаимозависимости» всех экономических величин и выступают против метода, который из процессов экономической жизни хочет вычленить и затем объяснить только отдельные группы явлений, потом сами в своих трудах разрывают эту совокупность на сектора, отделяя рыночные явления от сферы трудового процесса и делают эту искусственно обособленную сферу обмена главным объектом своих исследований. Парето смог получить свои «уравнения равновесия», лишь рассматривая функциональные отношения заданных рыночных величин 174 и исключив динамический фактор производственного процесса, т.е. «полностью удалив динамику из системы».175

Упомянутый пример одновременно разоблачает то, какова на самом деле точность математической процедуры, с помощью которой было сооружено всё здание уравнений равновесия. Эта точность имеет отношение вовсе не к содержанию экономических сведений, а лишь к технике математических операций вычисления. Несмотря на точность этих операций, математическая обработка может стать источником громадных ошибок как раз из-за тех предположений, на которых основаны уравнения, и которыми определяется познавательная ценность результатов, полученных таким образом.176

В своём инфантильном энтузиазме математическая школа (Л. Вальрас, Маршалл, Эджворт, Парето в своём «Курсе», а также Бем-Баверк) веровала, что может измерять все, что угодно, и воздвигла здание уравнений равновесия, основанное на предположении, что полезность является - в принципе - величиной, которую можно измерить, или величиной, которую можно было бы измерить, если бы в нашем распоряжении было достаточно сведений. Но представители следующего поколения отрезвились. Всеми было признано то, против чего с самого начала мало кто возражал, что предельная полезность как психологически значимая величина неизмерима и не может быть подвергнута никаким математическим операциям.177 Но если предельная полезность неизмерима, то неизмерима и совокупная общественная полезность, а следовательно, все «уравнения равновесия», основанные на этой нереальной основе, недействительны.

Критика теории предельной полезности, которая первоначально выдвигалась только противниками математического направления, теперь ведётся и самими ее сторонниками, что привело к краху теории предельной полезности.178 Однако крах теории предельной полезности всё же не привел к отказу от уравнений равновесия; напротив, были предприняты попытки составить эти уравнения на другой основе. В «Руководстве» Парето прибегает к концепции «ординальных» линий безразличия, чтобы на этой основе, якобы взятой из опыта,179 построить свою теорию предпочтения и ее «уравнения равновесия». Критика доказала её несостоятельность, показав произвольность предположений, на которых основаны её уравнения. Ведь метод "математизации" основан на предположении о бесконечной делимости товаров, а также на предположении о неограниченной взаимозаменяемости различных товаров (например, орехов на яблоки) для удовлетворения потребностей, из-за чего возникает отрыв предположений, лежащих в основе "линий безразличия", от реальности.180 Предположение о безграничной взаимозаменяемости товаров, провозглашенное всеобщим правилом, «приводит к абсурднейшим выводам», например к тому, что если при ежедневном потреблении хлеба и алкоголя, умеменьшение или даже сведение к минимуму потребления хлеба надо «заменять» максимумом алкоголя или всё уменьшающееся потребление мяса надо «заменять» возрастающими количествами соли!181 Такие абсурдные результаты и выдумываемые на их основе линии обмена, кривые спроса, соотношения цен и уровни равновесия на самом деле не приближенная «модель», а воистину искажение действительности».182

Если учитывать то обстоятельство, что уже для одного человека и ограниченного набора товаров, доступных ему, существует бесконечное количество возможных комбинаций безразличия, становится понятно, что для населения в сорок миллионов человек и нескольких тысяч видов товаров «не хватит ни времени, ни сил целого поколения людей», для того, чтобы собрать бесконечное количество информации как основу для создания сотен миллиардов комбинаций безразличия, а времени и сил следующего поколения людей - для того, чтобы решить уравнения, составленные на этой основе.183

Статический характер имеют и монетаристские теории кризиса, распространившиеся в период после (1-й мировой) войны - викселлианские и неовикселлианские потуги преодолеть экономические циклы и стабилизировать (капиталистическую) экономику, стоимость денег и мировые цены чисто монетаристскими способами при помощи соответствующего манипулирования процентных ставок центральными банками.184 Хотя даже по Викселю (Wicksell) фактические причины кризисов «в принципе» заложены на стороне товаров, этот факт игнорируется в его мышлении, потому что, по его мнению, центр тяжести экономической системы смещен в сторону денег в результате связи экономики с кредитованием. Мол, соответствующее регулирование процентных ставок устранило бы «реальный фактор возникновения кризиса» и снизило бы его до «мелкой зыби».185 Это якобы верно не только для отдельных стран, но и в первую очередь для мировой экономики. «Тогда задачей (центральных) кредитных учреждений просто должно быть регулирование своих процентных ставок... относительно друг друга и взаимно таким образом, чтобы международные платежные балансы оставались в равновесии, а общий уровень мировых цен - неизменным».

И именно эту статическую модель экономики Хайек (Hayek) называет «важнейшей основой любой будущей монетаристской теории рыночной конъюнктуры».186 И действительно, эта концепция лежит в основе всех монетаристских теорий кризисов (Эрвина Фишера - Irving Fisher 187 и Р.Г. Хоутри - R.G. Hawtrey) Для последнего уровень конъюнктуры не обязательно связан с сущностью механики капитализма, а «скорее возникает из-за происходящего во всем мире ужесточения условий кредитования».188

Таким образом, кризисный цикл якобы является «чисто денежным феноменом», и изменения в экономической активности, «чередование процветания и депрессии», имеют своей единственной причиной «изменения потока денег». «Если бы денежный поток можно было стабилизировать, колебания экономической активности исчезли бы»189 - и процветание могло бы продолжаться бесконечно.

Лишь под действием большого кризиса 1900/01 г., а затем из-за экономических потрясений в послевоенный период, в господствующей доктрине возникли сомнения в правильности статических представлений. Таким образом, проблеме кризиса стали уделять больше внимания и собирать эмпирический материал о ходе кризисов в прошлом. Учрежденные для изучения таких проблем институты исследования конъюнктуры пытались на основе этого материала установить закономерности хода процесса конъюнктуры и его фаз. Только сейчас начали уделять внимание фактическим элементам процесса производства в дополнение к стоимостной стороне, вводить в анализ продукции различие между средствами производства и потребительскими товарами и отмечать их различные роли в ходе цикла конъюнктуры; стали подчеркивать особую роль так называемого постоянного («основного») капитала 190 в возникновении кризисов, как это делают Спитхоф (Spiethoff) и Кассель (Kassel), и отмечать роль прогрессивных технических усовершенствований, диспропорций в структуре различных отраслей производства и влияние продолжительность периода строительства на ход цикла - Афталион (Aftalion).

Эти попытки бесплодны, потому что каждый из авторов сделал основой своей теории кризиса только один обособленный материальный элемент общего процесса, из-за чего эти теории имеют случайный, эклектический характер, основанный на частичных наблюдениях. То же самое можно сказать и о последних попытках Дж.М. Кларка - J.M. Clark 192, Р.Ф. Харрода - R.F. Harrod 193, Л.П. Авреса - L.P. Avres 194 и других, которые объявили долговечность средств производства как возможное объяснение самой цикличности и больших колебаний в отраслях, производящих «основные средства производства» (так называемый «принцип ускорения»). Делаются попытки объяснить специфическую проблему кризисов на основе отдельных наблюдаемых корреляций; при этом отказываются от связи с теоретическими основами политической экономии, поскольку чуют, что старые статические теории мало пригодны для объяснения динамического процесса. Но поскольку, с другой стороны, не было создано завершенной динамической теории, в которой эти фактические элементы нашли бы теоретическую переработку, эти новые исследования кризисов остались узкоспециальными частными теориями, лишенными более широкой теоретической основы.195

Лишь очень небольшой круг лиц внутри самой господствующей доктрины ощущал отсутствие общей динамической теории. Как констатирует Х. Майер - H. Mayer, «всё более сильно чувствовалась неудовлетворительность и неадекватность» имеющихся теорий и тот их фундаментальный порок, что их системный аппарат «из-за своей структуры вообще не может охватывать и решать определенные проблемы, которые создает реальный экономический процесс». Вследствие их «чисто статического воззрения» на соотношения обмена данных экономических величин, с помощью которого можно описать только «уже законченные отношения цен в достигнутом состоянии равновесия», «чрезвычайно динамическая экономическая проблема конъюнктуры и кризисов» вообще не может быть решена «предыдущими, по существу статическими системами теории цен», потому что «исследование процессов движения экономической реальности требует... понимания процесса ценообразования».196 Все эти системы - как было продемонстрировано ранее - отказались от рассмотрения совокупного движения экономической системы в определённом направлении, то есть тенденций его развития, и вообще были не в состоянии это сделать, поскольку ограничились записью обменных соотношений между заданными величинами. Но из уравнений обмена очевидно, что все единицы товаров или цен, которые утрачивает один экономический субъект, воспринимаются другими субъектами как доход; поэтому все эти (положительные и отрицательные) изменения товаров или цен сводятся к нулю в совокупных расчетах. Не остаётся количественного остатка, который был бы показателем определенного направления движения всей системы.197 Обменные соотношения «экономических величин» на обменном рынке просто не являются реальными процессами движения, происходящими во времени; они - трансферы, некое вневременное «движение» - ход по кругу. Но если кто-то хочет понять общее движение экономической системы в определенном направлении, то необходимо понять не только обменные отношения данных величин, но и их создание, их рост или падение или (как говорит Майер) процесс «ценообразования». Недостаточно исследовать обменные отношения; помимо процессов обращения необходимо также исследовать процесс производства, то есть анализировать весь процесс.

И тогда выясняется, что положительные и отрицательные изменения больше не уравновешивают друг друга до нуля в общем расчете, а достигают определенных значений (например, падающая норма прибыли), т.е. указывают на направление движения всей системы, на тенденцию ее развития. Так исследование «законов экономического движения», которое Маркс в «Капитале» назвал главной задачей теории, и которое теория предельной полезности изгнала из области экономической теории, наконец-то выходит на первый план даже в рамках господствующей доктрины. Только теперь небольшая группа теоретиков - Р. Штреллер (R. Streller), Л. Аморозо (L. Amoroso), Розенштейн-Родан (Rosenstein-Rodan), Умберто Риччи (Umberto Ricci), Моргенштерн (Morgenstern), К. Боде (K. Bode) и другие - восстала против мировоззрения теорий равновесия с их фиктивным предположением о существовании одновременного ритма экономических событий, критика которого призвана подготовить почву для динамической теории; они установили, что, исходя из реалистичного предположения о «различном ритме экономических движений, достижение равновесия было бы лишь случайностью». Ведь тенденция равновесия - это лишь одна из возможностей; а другая состоит в том, что в результате разновременности ритмов движений изменение одного параметра «всегда вызывает другие изменения; происходит вечное движение изменений, временные коэффициенты никогда не становятся одинаковыми, а состояния равновесия нет вообще». Теории равновесия должны бы доказать, что это второе сочетание временных коэффициентов вообще не может возникнуть. Но такого доказательства они не представили и предположением об одновременном ритме всех экономических процессов закрыли путь к пониманию проблемы динамики.

«Система равновесия» математической школы своим существованием обязана лишь тому обстоятельству, что является «вневременной экономикой»: «Система равновесия математической школы, которая не включает в себя ни временные индексы, ни временные коэффициенты, в силу этого никоим образом не может объяснить реальность состояния равновесия».198 И критика математической теории не относится лишь к конкретному варианту теории или конкретной теореме, а охватывает всю эту теорию,« потому что она предлагает наиболее точную формулировку образа мышления, общего для всех экономических школ, так что обнаруженные в ней пороки ещё сильнее поразили все остальные формулировки».199

Фундаментальная ошибка теорий равновесия, следовательно, состоит не в том, что «она фиксирует движущиеся, изменяющиеся величины, рассматривая их как неизменные». Ведь если бы эти движения были одинаковой продолжительности, если бы они были одновременными, то реальный ход экономических процессов можно было бы описать серией «последовательных равновесий», каждое из которых определялось бы системой равновесия.200 Однако, как говорит Шамс (Schams), в тот момент, когда эта теория переходит к описанию неодновременных движений, т. е. явно вводит фактор времени «t», тогда «статическая система терпит крах в ее самом слабом месте - предположении о мнимом постоянстве экономического периода».201 Ведь введение элемента времени, т.е. разнобоя периодов движения, разрушает эквивалентности соотношений, которые составляют основу математической системы уравнений, и, таким образом, не может быть преодолено математически.202 Поэтому понятно, что речь идёт о крахе экономической теории, потому что она последовательно утратила все связи с реальностью. Теория, которая рассматривает капитализм как механизм, якобы стремящийся к равновесию из-за «саморегулирования», неспособна понять экономическое развитие последних нескольких десятилетий, а конкретно всех тех характерных для этого периода стараний создать такое равновесие преднамеренными вмешательствами регулирования монополий."

(продолжение следует)

---

* Гроссман приводит текст в кавычках без перевода, на французском, явно иронизируя над выспренным пустословием, которое очень свойственно французским буржуйским "корифеям". В этом отрывке я везде привожу для сравнения исходный французский текст и его перевод на русский - примечание behaviorist-socialist.

.