Кристофер Кодуэлл:
"Поэтому давайте более глубоко и критически рассмотрим истинную природу буржуазной свободы. Действительно ли свободны Герберт Уэллс, Бертран Рассел, Э.М. Форстер, или мы с вами, читатель? Обладаем ли мы хотя бы интеллектуальной свободой? Потому что если у нас её нет, у нас заведомо не будет и физической свободы(?). Бертран Рассел - философ и математик. Он серьезно относится к научному методу и применяет его в разных высокоинтеллектуальных областях. Он считает, что мысли - это просто особые образования материи, хотя и называет их материей разума. Он считает, что каждое психическое (явление) связано с соответствующим нервным (процессом) и что жизнь - это особый химический феномен. Он не верит в чепуху энтелехии (витализма) и чистой памяти (? - чистого разума?).
Тогда почему же он не применяет к понятию свободы те категории, которые он применяет ко всему прочему? В каком смысле, по его мнению, человек когда-либо может стать абсолютно свободен? Какой смысл он может придать слову свобода? Он справедливо разоблачает идеалистическую болтовню, протаскивающую бога в науку в виде «жизненной силы», энтелехии или первопричины, как фокусничество. Но его свобода - это своего рода бог, которого он приемлет преданно и правоверно, который каким-то образом вмешивается в происходящее во Вселенной и не имеет ничего общего с причинностью. Свобода Рассела и его философия живут в разных мирах. Он противопоставил теологию науке и осознал, что теология - это варварский пережиток. Но он не совершил заключительный акт интеграции(?) - он не осведомился о том, каково мнение науки(?) о вере в то, что выпускник одного из самых престижных университетов с приличными доходами, значительным интеллектом и наличием досуга действительно свободен. Вопрос не в том, обладают ли люди каким-то таинственным образом свободной волей. Если бы проблема заключалась в этом, то либо все люди имели бы свободу воли, либо ее ни у кого бы не было, и вследствие этого свободой обладали бы или все люди, или вообще никто.
Если свобода состоит в обладании свободой воли и если люди имеют свободу воли, то мы могли бы осуществлять ее с таким же успехом как при фашистском или пролетарском правительстве, так и при буржуазном правительстве. Но все признают, что существуют разные степени свободы. Так в чем же эта разница в свободе? Хотя свобода не зависит от свободы воли, природу самой свободы нам легче будет понять, если мы рассмотрим, что на самом деле представляет собой свобода воли. Свобода воли состоит в том, что человек осознает мотив, определяющий его действия(!). Без этого знания мотива, предшествующего поступку, свободы воли не существует. Я поднимаю руку, чтобы отразить удар. Удар продиктовал моё действие, но я осознавал, что хочу отразить удар; у меня была воля сделать это. Моя воля была свободна; защита была актом воли. Причина этого существовала, но я осознавал, что действую по своей свободной воле. И в то же время я осознавал причину: это удар.(?)
Если пощекотать ступни ног спящего человека, это вызовет подошвенный рефлекс. Мы называем это непроизвольной реакцией. Защитное движение руки было вызвано внешним стимулом точно так же, как и отдёргивание ноги. Тем не менее, этот второй акт поведения мы рассматриваем как несвободный, как непроизвольный. Ему не предшествовал никакой сознательный мотив, и (спящий) не осознаёт причину своего акта поведения. Из этого мы делаем вывод, что свобода воли существует постольку, поскольку мы сознаем предшествующий мотив, который следует считать непосредственной причиной нашего поведения. Если этот мотив, этот акт воли сам по себе является свободным, а не принудительным, то мы опять-таки должны осознавать предшествующий мотив, который его вызвал. Свобода воли, следовательно, не является противоположностью причинности, напротив, это особый и более поздний аспект причинности, это знание причинности.
Поэтому люди естественным образом считают всё, происходящее вокруг них, причинно взаимосвязанным - потому что они осознают внутренне присущую(?) им причинность. В противном случае было бы загадкой, почему человек, который в свободе воли видит только отсутствие причины, должен предполагать - что он, очевидно, и делает - что все остальные вещи причинно взаимосвязаны(?). Однако стоит ему лишь предположить, что другие объекты подчиняются тем же законам, что и он сам, то и возникновение, и успешность (адекватность) причинности можно объяснить как всеобщий принцип познания реальности.
Таким образом, причинность и свобода - это два аспекта одного и того же. Свобода - это знание необходимости ("осознанная необходимость" диамата-истмата). Вселенная в целом совершенно свободна, потому что то, что несвободно, определяется чем-то еще вне его(?). Но все вещи по определению находятся во Вселенной, поэтому Вселенная определяется исключительно сама собой(?). Но каждая вещь во Вселенной определяется другими вещами, потому что Вселенная материальна. Эта материальная природа не дана в определении Вселенной, но принимается наукой как факт, когда она активно и позитивно объясняет мир.
Единственная абсолютная свобода, а также единственная абсолютная истина - это сама Вселенная. А части Вселенной имеют разные степени свободы в зависимости от степени их самодетерминирования(?). При самодетерминировании причины находятся в самой вещи; таким образом, при ощущении действия по собственной воле предшествующей причиной этого действия является сознательная мысль индивида, а так как действие также осуществляет сам индивид, то мы говорим о свободе, потому что здесь налицо самодетерминация(?).
Произвольность свободы воли может быть только относительной. Для категорий, возникших позже остальных, характерно то, что они имеют больше свободы. Материя, из которой состоят люди, находится в пространственно-временной связи со всей остальной материей во Вселенной, и ее положение в пространстве и времени может самодетерминироваться лишь в небольшой мере. Однако человеческое восприятие в меньшей степени связано с остальной частью Вселенной; это более обособленный способ восприятия, которому мало дела до вещей, которые не находятся в ближайшем окружении человека или которые его не интересуют, и формируется в основном памятью, т. е. внутренними(?) причинами. Поэтому оно более свободное, более самодетерминированное, чем пространственно-временные отношения мертвой материи. Человеческое сознание в еще большей степени самодетерминировано, особенно на более поздних стадиях своего развития, таких как сознательная воля.
Люди обычно предполагают, что они свободнее, чем они есть на самом деле. Исследования школы Фрейда недавно показали, что бессознательные физиологические переживания (на уровне бытия) могут приводить к нарушениям, которые поражают функции сознания(?). В таких условиях человек может не осознавать мотивы своих действий, хотя он и считает, что осознаёт. Он несвободен, потому что его волю определяет происходящее вне его сознания. Примером этого является невротик. Невротик несвободен. Он обретает свободу, достигая самодетерминирования, т. е. осознавая мотивы, которые ранее не осознавал. Тогда он становится капитаном своей души. Моя цель тут не в том, чтобы исследовать надежность различных методов, с помощью которых получены эти сведения, и не в вопросе о том, какое неврологическое истолкование мы должны давать фрейдистскому символизму. Я согласен с основным предположением фрейдистской терапии о том, что люди достигают все большей и большей свободы и все большего самодетерминирования путем расширения своего сознания или, другими словами, своих знаний. Что касается его разума, человек приобретает больше свободы, приобретая знания о его причинности и необходимости его функционирования. Здесь свобода опять-таки оказывается особой формой детерминизма, а именно знанием детерминизма(! - оперантного!).
Но человек не может понять причинность своего разума, просто сидя и размышляя о ней. Его тело, как и его разум, находятся в постоянных метаболических отношениях с остальной Вселенной. Следовательно, когда мы пытаемся проследить какой-либо причинно-следственный процесс в психике, чтобы осознать его, мы обнаруживаем, что он неразрывно связан с событиями во внешнем мире. На раннем этапе мы считаем, что должны искать свободу как во внешнем, так и во внутреннем мире(?). Мы должны осознавать не только законы в самих себе, но и законы внешней реальности. Человеку всегда было ясно, что не только воля - что бы ни означала свободная воля - но и действие - это атрибут свободы. Например, я лежу полностью в гипсовых повязках и могу лишь еле моргнуть глазом. Тем не менее, моя воля совершенно свободна. Значит ли это, что я совершенно свободен? Только крайне идеалистические философы могли бы утверждать, что это так. Поэтому свободной воли недостаточно для обеспечения свободы; также не должно быть препятствий для наших действий. Теперь всем ясно, что окружающая действительность постоянно ограничивает нашу свободу и что свобода воли не является синонимом свободы, если человек не может поступить так, как хочет. Это означает, что для того, чтобы быть реально свободными, мы должны также иметь возможность делать то, что мы действительно желаем(!).
Но и эта свобода также возвращает нас к детерминизму. Ведь мы признаем, и ни один философ никогда этого не отрицал, что окружающая действительность полностью детерминирована. То есть какое бы движение или явление мы ни воспринимали, у него всегда есть причина, которая, в свою очередь, имеет свою причину и так далее. И одни и те же причины всегда приводят к одним и тем же последствиям при одних и тех же обстоятельствах. Но признание этого железного детерминизма приносит свободу. Потому что чем лучше мы понимаем причинно-следственные связи во Вселенной, тем лучше мы способны делать то, что действительно хотим. Наши знания о причинности воды позволяют нам строить корабли и пересекать моря; наше знание законов воздуха позволяет нам летать; наши знания о законах движения планет позволяют нам составлять календари, чтобы мы могли сеять, плавать или устраивать встречи именно тогда, когда это наиболее благоприятно для нашей конкретной цели. Итак, вы можете видеть и во внешнем мире, как детерминизм создает свободу(?), а свобода оказывается особой формой необходимости, а именно познанием необходимости. Мы видим, что можем достичь свободы благодаря совокупности наших знаний о причинности субъективных психических явлений и наших знаний о причинности внешних явлений. И нас не удивляет, что характерная черта поведения (? - изменений) объектов - причинность - является также характерной чертой сознания, ибо само сознание есть лишь один аспект объекта (называемого человеческое) тело. Чем больше знаний мы получаем в этих двух аспектах, тем свободнее мы становимся, поскольку у нас есть как свобода воли, так и свобода действий. Свобода воли и детерминизм вовсе не взаимно исключают друг друга, а, наоборот, действуют, как партнеры в игре.
Отсюда следует, что животные менее свободны, чем люди(?). Они - существа, действующие импульсивно, не зная почему, подвластные всем капризам природы, зависящие от других животных, географических случайностей и климатических изменений - находятся во власти необходимости именно потому, что не осознают ее(?). Это не значит, что у них нет свободы, потому что некоторая степень свободы у них есть. Они также кое-что знают о причинности своей окружающей среды, о чем свидетельствуют их использование времени, пространства и материалов - полет птицы, скачки зайца, муравейник. У них есть некоторое внутреннее(?) самодетерминирование, о чем свидетельствует их поведение. Но по сравнению с людьми они не свободны.
Мнение таких мыслителей, как Рассел и Форстер, о том, что любые общественные отношения ограничивают спонтанную свободу, основано на предположении, что животное - это единственное полностью свободное существо. Никто не мешает отдельному хищнику что-либо делать. Это, конечно, старинное заблуждение. Знаменитым пропагандистом этой теории был Руссо. Человек рожден свободным, но повсюду попадает в оковы. Легенда о золотом веке, о идеально хорошем человеке, испорченном учреждениями, постоянно жива среди граждан. К сожалению, человек без учреждений не является ни добрым, ни злым. Он вообще не человек, он не добрый и не злой, он животное, не осознающее себя. Идея свободы Рассела - это нефилософская идея зоофилии. В конце концов, школа Нарковера (это школа обучения воровству в тогдашнем английском фильме "Boys Will Be Boys", в подражание роману Диккенса "Оливер Твист") - неплохая иллюстрация свободы по Расселу.
Человек-одиночка, которого ничто не связывает, ответственный только перед своими инстинктами, - вот свободная личность Рассела. С этой точки зрения трудный путь от животного к человеку был никчемным. Весь человеческий труд и пот и все революции якобы только увели его ещё дальше от свободы. Если это правда и если человек верит, как большинство из нас и как Рассел, что свобода является главной целью всех человеческих усилий, то тогда цивилизация должна быть уничтожена, и мы должны вернуться в леса. Я коммунист, потому что(?) верю в свободу. Я критикую Рассела, Уэллса и Э. М. Форстера потому, что считаю, что они являются сторонниками несвободы.
Но вот это уже слишком, скажете вы. Как могут эти люди, защищающие свободу мысли, действия и морали, быть поборниками несвободы? Давайте продолжим наш анализ, и тогда мы поймем, почему они именно таковы. Общество - это творение, благодаря которому человек достигает большей степени свободы, чем та, которой обладают животные. Общество, и только общество, качественно отличает человека от животных. Важнейшей чертой общества является товарное(? - общественное) производство. Человек индивидуально, в одиночку, не может достичь того, чего хочет. В одиночку он не свободен. Поэтому он достигает свободы в сотрудничестве с равными себе. Наука, посредством которой он познает внешнюю реальность, имеет социальную природу. Искусство, посредством которого он осознает свои чувства, носит социальный характер. Производство товаров, посредством которых он изменяет внешнюю реальность по своему желанию, носит социальный характер и временами создаёт науку и искусство. Так что именно товарное(?) производство дает людям свободу. Благодаря своему товарному производству человек свободен, а животные - нет. Это ясно из того, что товарное производство есть не что иное, как преобразование среды обитания человека по воле человека - преобразование её земледелием, коневодством, дорожным строительством, автомобилестроением, освещением, отоплением и другими техническими удобствами. Товарное производство дает людям возможность делать то, что они хотят, а то, чего они хотят, можно достичь только с помощью других людей. Без дорог, продуктов питания, машин, домов и одежды он был бы похож на человека, запеленатого в гипсовые повязки, который может хотеть всего, что угодно, но при этом является не свободным человеком, а пленником. Но даже его свободная воля зависит от производства товаров(?). Ибо сознание развивается посредством эволюции языка, науки, искусства, а все это - плоды товарного(?) производства. Свобода действий человека зависит от материального уровня жизни человека , от его товарного производства. Чем более развито производство товаров, тем свободнее цивилизация.
Но мне возразят, что все «ограничения» общества - это результаты именно товарного производства! Ежедневная работа и разделение труда под надзором надсмотрщиков, все законы о договорах и капитале, все уставы компаний - следствие производства товаров. Это совершенно верно, так как мы уже видели, что свобода - это знание причинности. Благодаря товарному(?) производству, которое позволяет людям своей деятельностью достигать того, что они хотят, они выдумывают средства, необходимые для достижения этого. Следствием этого является то, что рычаг должен иметь определенную длину, чтобы сдвинуть с места камень, который хочет сдвинуть человек; во-вторых, определенное количество людей должно работать сообща определенным образом, чтобы действовать этим рычагом. Отсюда шло развитие к сложным машинам современного общества с его сложными социальными отношениями.
Таким образом, все общественные «ограничения», «обязанности», «запреты» и «обязанности» являются теми самыми средствами, с помощью которых человек достигает свободы(?). Поэтому свобода - это знание общественной необходимости. Свобода - это не просто необходимость, поскольку вся реальность связывается необходимостью. Свобода - это знание необходимости - и во внешней реальности, и в себе самом, и в социальных отношениях, как посреднике между внешней действительностью и человеком. Животное является жертвой голой необходимости; а человек в обществе осознает и утверждает себя. Конечно, на абсолютно, но в большей степени, чем животное. Итак, мы видим, как свобода действий, свобода делать то, что мы хотим, т.е. существенная часть свободы, обеспечивается знанием общественной необходимости и реализуется в процессе товарного производства." (Окончание следует)
.
Комментариев нет:
Отправить комментарий