--
Георг Грос: рабочий класс и
праздный класс
"Другой вид
возражений против конструирования новой культуры можно сформулировать так:
"Мне такое не понравится", или в переводе: "Такая культура будет
отвратительной и не будет давать мне подкрепления привычным для меня
образом." Слово "реформа" плохо пахнет, потому что его обычно
ассоциируют с уничтожением подкреплений. "Религиозные реформаторы - пуритане
- уничтожили все народные забавы и заставили забыть о детских игрушках"...
однако на самом деле конструирование новой культуры обязательно представляет
собой некую реформу, а это почти всегда означает замену одних подкреплений на
другие. Например, когда устраняют угрозу, то устраняют и щекочущие нервы
ощущения при бегстве; в оптимальном мире никто не будет "срывать цветки
безопасности ... в зарослях крапивы - опасностей." Ценность отдыха,
развлечений и досуга как подкрепления обязательно уменьшается по мере того, как
уменьшается тяжесть труда. Мир, в котором нет необходимости моральной борьбы,
не будет давать подкрепления от её успешного исхода. Ни один верующий не сможет
испытать то облегчение, которое испытал кардинал Ньюмен, избавившись от "бремени
жуткой тревоги." Искусство и литература более не будут основаны на таких
факторах подкрепления. У нас не только не будет никаких оснований для того,
чтобы восхищаться людьми, стойко переносящими страдания, бросающими вызов
опасности, или мучающимися в стремлении стать лучше, но и вполне возможно, что
мы будем мало интересоваться даже фильмами или книгами о них. Искусство и
литература новой культуры будут посвящены другим темам.
Это - потрясающие
изменения, и их, естественно, надо тщательно взвесить. Проблема заключается в том,
чтобы сконструировать мир, который будет дорог не людям, живущим сейчас, а тем,
кто будет жить в нем. "Мне такое не понравится" - это жалоба индивидуалиста,
который навязывает свою собственную восприимчивость к подкреплению в качестве
универсальной ценности. Мир, который будет нравиться нынешним людям, просто
увековечит существующее положение. Он будет им нравиться, потому что людей приучили
его любить, причём по причинам, которые бывают безотчетными. Лучший мир будет
нравиться тем, кто будет в нем жить, потому что он будет сконструирован с
учетом того, что даёт или может давать максимум подкрепления.
Полный разрыв с
прошлым невозможен. Создатель новой культуры всегда будет ограничен рамками
своей собственной культуры, так как не сможет освободиться полностью от предрассудков,
которые были привиты социальной средой, в которой он жил. В какой-то мере он
неизбежно спроектирует мир, который нравится ему самому. Более того, новая культура должна понравиться тем, кто
станет в ней новосёлом, а они неизбежно являются продуктами старой культуры. Однако
в рамках этих практических ограничений надо иметь возможность свести к минимуму
влияние случайных особенностей доминирующих в мире культур и обратиться к самому
источнику вещей, которые люди называют благами. Их первоисточник можно найти в
эволюции человеческого рода и эволюции культуры.
Иногда говорят,
что научное конструирование культуры невозможно, потому что человек просто не
смирится с тем фактом, что им можно управлять. Как написано у Достоевского:
"Даже если
смогут доказать, что поведение человека полностью детерминировано, человек всё равно
вытворит что-то из-за своей извращенности, он наделает разрушений и хаоса
просто для того, чтобы настоять на своём ... А если все это в свою очередь
смогут проанализировать и предотвратить предсказанием того, что всё произойдет
именно так, то человек нарочно сойдет с ума, чтобы доказать свою правоту".
Тут
подразумевается, что он тогда бы вышел из-под контроля, как будто бы безумие -
это особый вид свободы или будто бы поведение психопата невозможно предвидеть
или держать под контролем.
В некотором смысле
Достоевский может быть и прав. Литература свободы может внушить фанатичную
враждебность к управлению поведением, достаточную для того, чтобы вызвать
невротические, а то и психопатические реакции. У тех, кто находится под сильным
влиянием такой литературы, обнаруживаются явные симптомы эмоциональной
неустойчивости. У нас нет лучшего свидетельства плачевного состояния психики
традиционного либерала, чем та горечь, с которой он осуждает перспективы науки
и технологии поведения и возможность их применения для целевого конструирования
культуры. При этом он обычно занимается навешиванием клеветнических ярлыков.
Артур Кестлер называл бихевиоризм "монументальный тривиальностью." По
его словам, бихевиоризм представляет собой "избегание (постановки
важнейших) вопросов в героических масштабах" и якобы вернул психологию в "современный
аналог Мрачного Средневековья." Бихевиористы якобы используют "жаргон
педантов," а подкрепление - это якобы " слово-уродец."
Оборудование оперантной лаборатории - это якобы "бутафория". Питер
Гэй, чьи исследования о восемнадцатом веке как веке Просвещения должны были бы
подготовить его к пониманию современного интереса к конструированию культуры,
разглагольствовал о "врожденной наивности, интеллектуальном банкротстве, и
полуосознанной жестокости бихевиоризма."
Ещё один симптом
- это избирательная слепота к нынешнему состоянию науки. Кестлер заявлял, что
"самым впечатляющим экспериментом по 'прогнозированию и управлению поведением'
является дрессировка голубей при помощи оперантного кондиционирования, чтобы
они высокомерно маршировали с неестественно высоко задранной головой." Он
пересказывает "теории научения" следующим образом: "В соответствии
с бихевиористской доктриной, любое научение происходит методом "промахов и
попаданий", или методом проб и ошибок. Правильная реакция на конкретный
стимул отгадывается случайно, методом "тыка" и получает вознаграждение,
или, на ихнем жаргоне, эффект подкрепления; если подкрепление сильно или
повторяется достаточно часто, то эта реакция 'запечатлена' и будет сформирована
связь Стимул-Реакция." Эти воззрения устарели уже примерно семьдесят лет
назад.
Другие
общераспространенные искажения - это утверждения, что научный анализ
рассматривает любое поведение как реакции на стимулы, или что якобы "вся
суть в условных рефлексах," что он якобы полностью отрицает вклад генетической
наследственности в поведение, и что он якобы игнорирует сознание. (Мы увидим в
следующей главе, что как раз бихевиористы начали энергичную дискуссию о природе
того, что называется сознанием, и пользовании им.) Заявления такого рода обычно
появляются в гуманитарных науках, в среде, некогда уважаемой за её ученость,
однако историкам будущего будет очень трудно реконструировать современную науку
и технологию поведения на основании того, что написано о ней критиками.
Ещё один
распространенный приём - это винить бихевиоризм во всех наших бедах. Этот прием
имеет давнюю историю; ещё римляне обвиняли христиан, а христиане - римлян, как
причину землетрясений и эпидемий. Пожалуй, никто не зашел в обвинении научных
представлений о человеке как источнике серьезных проблем, стоящих перед нами
сегодня, дальше анонимного автора в лондонском Times Literary Supplement (Литературном приложении к газете Таймс):
"Во второй
половине (двадцатого) века наши различные властители дум кондиционировали
нас (само это слово - продукт бихевиоризма) судить о мире в количественных и
скрытно-детерминистских терминах. Как философы, так и психологи подорвали все
наши старые тезисы о свободе воли и нравственной ответственности. Нас приучили
верить, что единственная реальность состоит в физических законах материальных
вещей. Мы не действуем по собственной воле; мы реагируем на череду внешних
раздражителей. И только в последние годы мы начали видеть, куда завели нас эти
воззрения на мир: к зловещим событиям в Далласе и Лос-Анджелесе ..."
Иными словами, он
возлагает ответственность за убийства Джона и Роберта Кеннеди на научный анализ
человеческого поведения. Столь грандиозная нелепость, похоже, подтверждает
предсказания Достоевского. Но политические убийства имеют слишком давнюю
историю для того, чтобы быть делом рук науки о поведении. Если какую теорию и
можно обвинить в этом, то только универсальную теорию о свободной и
добродетельной автономной личности.
Есть, конечно,
весомые причины того, почему управление человеческим поведением вызывает сопротивление.
Наиболее распространенный способ управления - карающая власть, и в ответ на неё
естественно ожидать сопротивления. Подвластный может убежать из пределов досягаемости
(а власть будет стараться удержать его в них), или он может сам напасть на неё,
и такие события стали важными этапами в развитии культур. В результате народ
выдвинул принцип, что нельзя применять насилие и наказывать тех, кто борется
против него, применяя все доступные средства. Тогда государства кодифицировали
этот принцип и объявили применение насилия противозаконным, а религии объявили
его греховным, и совместно сконструировали факторы подкрепления, чтобы
подавлять его. И когда они теперь прибегают к методам управления , которые сами
не являются карающими, но имеют отсроченные негативные последствия, то появляются
добавочные принципы. Например, народ объявил несправедливым управление путем
обмана, а в ответ на это последовали государственные и религиозные санкции.
Мы уже видели,
что литература свободы и чести расширила эти меры противодействия в попытке
подавить все приёмы управления, даже если они не имеют карающих последствий или
отсроченных факторов негативного подкрепления. Конструктор культуры подвергается
нападкам, так как конструирование явно предполагает управление поведением (даже
если управление осуществляет лишь конструктор). Эта проблема часто
формулируется как вопрос: "А кто может управлять?" И вопросом, как
правило, инсинуируется то, будто бы ответ обязательно будет угрожающим. Но для
предотвращения злоупотребления управленческой властью мы должны заострить
внимание не на самом управляющем, а на факторах подкрепления, под действием
которых он осуществляет управление.
Людей вводят в
заблуждение различия в очевидности мер управления. Египетский раб, добывавший в
карьере камень для пирамиды, работал под надзором солдата с кнутом, которому за
применение кнута платил казначей, которому в свою очередь платил фараон,
который был убежден в необходимости иметь такую несокрушимую гробницу жрецами,
которые твердили ему это с целью сохранения своих религиозных привилегий и
власти, которую они от этого получили, и так далее. Кнут - более очевидный
инструмент управления, чем заработная плата, а заработная плата более очевидна,
чем религиозные привилегии, и эти привилегии более очевидны, чем перспектива
вечной загробной жизни. Тут есть соответствующие различия в результатах. Раб
убежит, если сможет, солдат дезертирует, а казначей подаст в отставку, если
экономические факторы подкрепления будут слишком слабы, а фараон может прогнать
жрецов и основать новую религию, если они чрезмерно разоряли его казну, а жрецы
- переметнуться на сторону соперника, претендующего на трон. Мы склонны
выделять очевидные примеры управления, потому нам кажется, что в их
недвусмысленности и четкости результатов есть нечто инициирующее деятельность,
но громадная ошибка - игнорировать малоочевидные формы управления.
Отношения между
управляющим и управляемым взаимны. Ученый в лаборатории, изучая поведение
голубя, конструирует факторы подкрепления и наблюдает их действие. Его опытная
установка осуществляет очевидное управление поведением голубя, но мы не должны
упускать из виду управления, осуществляемого голубем. Поведение голубя
определило конструкцию установки и схемы опытов, в которых она используется.
Такое взаимное управление в некоторой мере свойственно всем наукам. По
выражению Фрэнсиса Бэкона, для того, чтобы управлять природой, надо ей
повиноваться. Действиями ученого, конструирующего циклотрон, управляют свойства
элементарных частиц, которые он исследует. Поведение, с помощью которого
родитель управляет своим ребенка, будь то карами или положительным подкреплением,
формируется и поддерживается ответными действиями ребенка. Психотерапевт
изменяет поведение своего пациента способами, которые были сформированы и
поддерживаются его успехами в изменении (невротического) поведения. Правительство
или религия объявляет и налагает санкции, которые проходят отбор на их
эффективность в деле подчинения гражданина или верующего. Капиталист побуждает
своих рабочих на высокопродуктивную и качественную работу при помощи схем
подкрепления заработной платой, выбранных по их воздействию на поведение
рабочих. Поведение учителя в классе формируется и поддерживается соответственно
эффективности воздействия на поведение учеников. В самом прямом смысле слова
раб управляет поведением надсмотрщика, ребенок - поведением родителей, пациент
- поведением врача, гражданин - поведением правительства, верующий - поведением
священника, рабочий - поведением капиталиста, а ученик - поведением учителя. (На мой взгляд, не "управляет", а
всего лишь в лучшем случае корректирует или модифицирует поведение, потому что
для того, чтобы управлять людьми, необходима власть над ними. А в худшем случае
надсмотрщик и прочие действуют совершенно неуправляемо, по принципу: "Я
начальник - ты дурак, ты начальник - я дурак" - примечание behaviorist-socialist)
Это правда, что
физик конструирует циклотрон для того,
чтобы управлять "поведением" элементарных частиц; но частицы не "ведут
себя" определенным образом для того, чтобы физик сделал циклотрон.
Надсмотрщик использует кнут для того,
чтобы заставить раба трудиться; но раб не трудится для того, чтобы надсмотрщик
стегал его кнутом. Намерение или цель, выражаемые фразой "для того,
чтобы", реальны лишь постольку, поскольку их последствия эффективны для
изменения поведения, и только соответственно этому их следует учитывать в
качестве объяснения этого изменения. На элементарные частицы не действуют последствия
их действий, и нет никаких оснований говорить о их намерениях или целях, но на
раба могут повлиять последствия его действий. Такое взаимное управление (или обратная связь - примечание behaviorist-socialist) не обязательно преднамеренно в обоих направлениях, но становится таковым,
когда начинается действие его последствий. Мать берёт на руки ребенка, чтобы
побудить его перестать плакать, и она может привыкнуть делать так, прежде чем
ребенок научится плакать именно для того, чтобы она взяла его на руки. Какое-то
время только поведение матери является целенаправленным, но и поведение ребенка
тоже может стать таковым.
Классический
пример управления на благо управляемых - это диктатор-благодетель, но это явление
не надо пытаться объяснять, говоря, что диктатор творит добро, потому что он
гуманен или потому, что он имеет гуманные чувства,
и мы, естественно, не доверяем ему до тех пор, пока мы не обнаружим факторы
подкрепления, которые являются причиной его гуманного поведения. Чувства человеколюбия или сострадания
могут сопутствовать такому поведению, но они могут возникнуть благодаря
побочным обстоятельствам, не влияющим на его поведение. Поэтому они не могут
быть гарантией того, что правитель будет обязательно управлять хорошо по
отношению как к себе, так и другим, только потому, что он чувствует
сострадание. Рассказывают, что Рамакришна, прогуливаясь с богатым
другом-помещиком, был поражен нищетой крестьян. Он громко воззвал к своему
другу: "Дайте этим людям по куску ткани, накормите их обедом и дайте им
немного масла смазать голову." Когда его друг сперва отказался, Рамакришна
заплакал. "Вы ничтожество," воскликнул он, "... я останусь с
этими людьми. У них нет никого, кто бы позаботился о них. Я их не оставлю."
Заметим, что Рамакришна был обеспокоен не духовным обликом крестьян, а одеждой,
едой, и защитой от солнца. Но его чувства не были связаны с эффективной
деятельностью; несмотря на всю свою святость, он не мог им предложить ничего,
кроме сострадания. Хоть культуру (общественные отношения) улучшают люди, чьи
мудрость и сострадание могут служить указанием на то, что они делают или хотят
делать, причиной действительного улучшения является окружающая социальная
среда, которая сделаела их мудрыми и сострадательными."
Комментариев нет:
Отправить комментарий