--
Георг Грос: Культура
империализма
"Громадная
проблема состоит в том, как создать эффективную обратную связь и следовательно,
поставить поведение управляющего в зависимость от целого ряда его важных
последствий. Некоторые классические примеры отсутствия равновесия между
управлением и обратной связью возникают тогда, когда управление перепоручают (вниз по пирамиде власти - примечание behaviorist-socialist) и обратная связь перестаёт действовать. Для психиатрических больниц и
домов для детей-сирот, умственно отсталых и стариков характерна слабость
обратной связи, потому что те, на кого возложена забота о благополучии таких
людей, часто не знают, что с ними происходит на самом деле. В тюрьмах
возможности для обратной связи минимальны, о чем свидетельствуют наиболее
распространенные (репрессивные) меры управления заключенными. Управление
лишается обратной связи тогда, когда управление осуществляют (иерархически)
организованные учреждения. Неформальные факторы подкрепления способны на
быструю адаптацию к изменениям их эффективности, но факторы подкрепления,
которые организации дают специалистам (как инструменты управления) могут быть
нечувствительны к множеству последствий. Например, те, кто финансирует
образование, могут утратить понимание того, что преподается и при помощи каких
методов. На учителя действует обратная связь только со стороны учеников. В
результате порядки в школе могут стать полностью авторитарными или полностью
анархическими, и преподаваемый материал может безнадежно устареть, не завися от
изменений окружающего мира, или стать тривиальным от ориентировки на пожелания
учеников. В юриспруденции существует аналогичная проблема, когда по-прежнему
подлежат исполнению законы, которые больше не соответствуют нуждам общества.
Правила никогда не генерируют поведение, в точности соответствующее тем
факторам подкрепления, (абстрактным) обобщением которых они являются, и их
неадекватность становится всё хуже и хуже по мере того, как факторы
подкрепления изменяются, а правила остаются незыблемыми. Аналогично, цены,
устанавливаемые в сфере экономики на товары, могут утратить связь с действием
товара как положительного подкрепителя (по-марксистски:
с его потребительской ценностью - примечание behaviorist-socialist), по мере того, как оно изменяется. Короче говоря, бюрократические
учреждения, которые нечувствительны к последствиям своей деятельности, не испытывают
действия насущно необходимых механизмов обратной связи.
Часто кажется,
что самоуправление может решить проблему идентификации управляющих с
управляемыми. Принцип: сделать управляющего членом (социальной) группы, которой
он управляет, нужно применять в отношении тех, кто конструирует культуру.
Человек, который конструирует инструмент для своего собственного использования,
вероятно, учитывает интересы любого пользователя инструментом, а человек,
который конструирует социальные отношения, в которых ему придётся жить,
вероятно, поступит точно так же. Он выберет блага или ценности, которые важны
для него и сконструирует факторы подкрепления такого рода, к которому он сам
может приспособиться. При демократии место управляющего - среди управляемых (а не над ними - примечание behaviorist-socialist), хотя его поведение в этих двух ролях
различно. Мы увидим позже, что есть определенный смысл в самоконтроле культуры,
подобно самоконтролю человека, но этот процесс требует тщательного анализа.
Целенаправленное
конструирование культуры, основанное на управлении поведением, порой называют неэтичным
и аморальным. Этика и мораль считают своей особой задачей приводить в действие
отсроченные последствия поведения. Ведь существует мораль естественных
последствий. Как удержать человека от обжорства лакомствами, если ему от этот
позже станет плохо? Или как побудить его выносить боль или усталость, если он только
так сможет добраться до безопасного места? Общественные факторы подкрепления
намного чаще (чем личностные) связаны с вопросами морали и этики. (Как мы уже
отмечали, эти термины относятся к нормам и обычаям социальных групп.) Каким
образом человек удерживается от воровства вещей, принадлежащих другим, чтобы
избежать наказания, которое может стать последствием воровства? Или каким
образом он подвергает себя мукам или изнеможению, чтобы заслужить одобрение
окружающих?
Практический
вопрос, который мы уже рассматривали, состоит в том, как можно сделать
эффективными отсроченные последствия. Без помощи окружающих человек усваивает весьма
мало моральных и этических норм поведения под действием лишь природных или социальных
факторов подкрепления. А социальная группа даёт ему вспомогательные факторы
подкрепления в виде описания своих обычаев и норм, которые указывают человеку,
как вести себя, и ещё обеспечивает соблюдение им правил поведения с помощью
дополнительных факторов подкрепления. Изречения, пословицы и другие формы
народной мудрости дают людям основания подчиняться этим правилам. Государства и
религии тоже формулируют факторы подкрепления, которые они проводят в жизнь
весьма откровенно, а система образования воспитывает правила, которые дают
учащимся возможность вести себя соответственно природным и социальным факторам
подкрепления без их непосредственного воздействия.
Всё это является
компонентами социальной среды, называемой культура, и основное её воздействие,
как мы видели, состоит в приведении поведения людей под управление его
отсроченными последствиями. Это воздействие имеет ценность для выживания в
процессе культурной эволюции, так как шаблоны поведения эволюционируют, потому
что те, чьё поведение соответствует им, в результате живут лучше. Есть своего
рода естественная мораль как в биологической, так и культурной эволюции.
Биологическая эволюция сделала человеческий род более чувствительным к воздействиям
окружающей среды и более умелым во взаимоотношениях с ней. Культурная эволюция
стала возможной благодаря биологической эволюции, и поставила организм человека
под гораздо более полное управление со стороны окружающей среды.
Мы говорим, что
есть что-то "аморальное" в тоталитарном государстве, притоне азартных
игр, нетарифной сдельной заработной плате, торговле наркотиками или
злоупотреблении личным влиянием, но не из-за каких-то абсолютных ценностей, а
потому, что все эти явления имеют вредные последствия. Но эти последствия
отсрочены, и поэтому наука, которая объясняет их взаимосвязь с поведением,
находится в наилучшем положении для того, чтобы проложить путь в мир,
улучшенный в этическом или моральном смысле. Поэтому вовсе не правда, что
эмпирический ученый якобы должен утверждать, что не может существовать
"какой-то научный подход к общечеловеским и политическим ценностям и
целям", или что мораль, справедливость и правопорядок "не имеют
ничего общего с выживанием".
В научной работе
тоже имеют силу особые ценности. Ученый работает под действием факторов
подкрепления, при которых немедленное личное подкрепление минимально. Нет ни
одного "чистого" ученого, в том смысле, что на него якобы не
действует непосредственное подкрепление, а важную роль играют другие
последствия его поведения. Если он планирует эксперимент определенным образом,
или заканчивает эксперимент на определённой стадии, потому что тогда результат
подтвердит теорию, носящую его имя, или будет иметь промышленное применение, от
которого он получит прибыль, или из желания произвести впечатление на
учреждения, финансирующие его исследования, то он позднее почти наверняка
столкнется с тпроблемами. Опубликованные одним ученым результаты вскорости
проверяют другие, и ученый, который позволит себе соблазниться последствиями,
которые выходят за рамки его предмета исследований, вероятно, поставит себя в затруднительное
положение. Но говорить, что ученые, следовательно, моральнее или этичней других
людей, или что у них более тонко развито понимание этики, было бы ошибкой, так
как этим ученым приписывается то, что на самом деле является особенностью
среды, в которой они работают.
Почти каждый
делает этические и моральные суждения, но это не значит, что человеческий род
имеет "врожденные потребность и стремление к этическим нормам." (Ведь
можно также сказать, что он имеет врожденные потребность и стремление к
неэтичному поведению, так как почти каждый по временам ведет себя неэтично.)
Человек не эволюционировал как этичное или моральное животное. Эволюция привела
его к этапу, на котором он создал этическую или нравственную культуру. Он
отличается от других животных не обладанием моральных или этических чувств, а
тем, что ему удалось создать моральную или этическую общественную среду.
Целевое
конструирование культуры и связанное с этим управление поведением человека
необходимы для того, чтобы человеческий род продолжал развиваться. Ни
биологическая, ни культурная эволюция не дают гарантии того, что мы неизбежно
движемся к лучшему окружающему миру. Дарвин закончил книгу "Происхождение
видов" следующей знаменитой фразой: "Так как естественный отбор
действует исключительно посредством и для блага каждого существа, вся
физическая и психическая среда имеет тенденцию двигаться к совершенству."
И Герберт Спенсер даже утверждал, что "итоговое развитие идеального
человека логически несомненно" (хотя Медавар заметил, что Спенсер изменил
свое мнение, когда термодинамика понятием энтропии предложила совсем иную
картину "концовочки"). Теннисон разделял с современниками тогдашний
эсхатологический оптимизм, указывая на то "уникальное далёкое от нас
божественное событие, к которому движется все творение." Однако вымершие
виды и угасшие культуры свидетельствуют о том, что выкидыши вполне возможны.
Ценность
выживания изменяется с изменением условий. Например, большая восприимчивость к
подкреплению определенными видами пищи, половыми сношениями и вредом,
причиняемым другим в результате агрессивности, была когда-то очень важна. Когда
индивид проводил большую часть каждого дня в поисках пищи, было важно, чтобы он
был способен быстро найти или словить её, но с появлением земледелия,
животноводства и хранения запасов пищи преимущество от этого было утрачено, и
способность получать положительное подкрепление от пищи в настоящее время ведет
к перееданию и болезням. Когда голод и эпидемии часто резко сокращали
численность населения, было важно, чтобы люди могли размножаться при каждом
удобном случае, но с улучшением гигиены, медицины и сельского хозяйства, восприимчивость
к подкреплению сексом теперь означает угрозу перенаселения. В то время, когда
человеку приходилось защищать себя от хищников (в том числе других людей), было
важно, чтобы любое проявление вреда, нанесенного хищнику, подкрепляло
агрессивное поведение, но с развитием организованного общества восприимчивость
к такому подкреплению стала менее важной, и теперь необорот, может вредить
полезным общественным отношениям. И одной из функций культуры является
корректировка этих врожденных наклонностей посредством разработки методов
управления поведением, и в частности самоконтроля, которые смягчают действие
подкрепления.
Даже в стабильных
условиях биологический вид может приобрести неадаптивные или даже
антиадаптивные черты. Сам процесс оперантного кондиционирования даёт тому
пример. Быстрота реакции на подкрепление должна была быть ценной для выживания,
и многие виды достигли в этом ситуации, в которой уже одно подкрепление имеет
существенное влияние на поведение. Но чем быстрее организм научается, тем более
он уязвим к случайным подкреплениям. Случайное появление подкрепления подкрепляет
любой акт поведения, на который оно наложилось, и который из-за этого попадает
под управление сиюминутных стимулов. Мы называем его результат суеверным
поведением. Насколько нам известно, любой вид, способный к кондиционированию уже
несколькими подкреплениями, склонен к суеверности, и её последствия часто бывают
катастрофическими. Культура исправляет этот дефект, вырабатывая статистические
методы, которые компенсируют действие случайных факторов подкрепления и
передают поведение под управление только тех последствий, которые с ним
функционально связаны.
Поэтому нужно не
меньше, а больше управления поведением, и это само по себе является
технологической проблемой первостепенной важности. Благо культуры не может
функционировать в качестве источника подлинного подкрепления для индивида, и
подкрепления, придуманные культурой для того, чтобы побудить своих членов
заботиться о её выживании, часто находятся в конфликте с личностными подкреплениями.
Например количество людей, занятых разработкой новых автомобилей, значительно
превышает число тех, кто занимается улучшением жизни в городских гетто. Дело не
в том, что автомобиль более важен, чем образ жизни, а в том, что экономические
факторы подкрепления, которые побуждают людей заниматься разработкой
автомобилей, являются очень сильными. Они проистекают из личного подкрепления
фабрикантов автомобилей. А для поощрения людей на проектирование экологически
чистой стабильной культуры не существует подкреплений, сопоставимых по силе. Разумеется,
именно поэтому технология автомобильной промышленности намного более развита,
чем технология поведения. Эти факты лишь подчеркивают серьёзность угрозы,
исходящей от литературы свободы и чести.
Чувствительным
индикатором того, в какой мере культура заботится о своём собственном будущем,
является её отношение к безделью. У некоторых есть достаточно власти и денег,
чтобы заставить или побудить других работать на них, так чтобы они сами могли
бездельничать. Они праздны. Этим они похожи на тех, кто живет в особо
благоприятном климате. А также на детей, умственно отсталых или психически
больных и стариков, а также всех прочих зависящих от обслуживания другими
людьми. Таковы члены богатых и иждивенческих классов. Все такие люди очевидно
имеют возможность "делать, что им заблагорассудится", и именно такова
естественная цель либералов. Праздность является для них воплощением свободы.
Наш вид
подготовлен к коротким периодам отдыха; когда человек полностью сыт от обильного
приёма пищи, или когда опасности удалось успешно избежать, то он отдыхает или
спит, как и другие виды животных. Если это состояние сохраняется несколько
дольше, они могут заняться различными играми - в тот момент, когда серьезное
поведение будет иметь несерьёзные последствия. Но результат совсем другой,
когда ему нечего делать в течение длительного времени. Лев в клетке зоопарка, в
сытости и безопасности, ведёт себя не так, как сытый лев в природе. Как человек,
попавший в тюрьму или психиатрическую больницу, он сталкивается с проблемой
праздности в её худшем виде: ему нечего делать. Праздность- это состояние, к
которому человеческий род плохо подготовлен, потому что до недавнего времени
его имели лишь немногие - те кто внес лишь ничтожный вклад в генофонд вида. В
наше время большое количество людей праздны в течение значительных периодов
времени, но не было никаких шансов для эффективного отбора: ни соответствующего
генетического наследия, ни соответствующей культуры.
Когда сильные
подкрепления больше не являются эффективными, их место занимают менее значительные
подкрепления. Подкрепление от секса уживается с богатством и иждивенчеством,
потому что оно связано с выживанием вида, а не индивида, и получение
подкрепления от секса не перепоручают кому-то другому. Следовательно, сексуальное
поведение занимает видное место у бездельников. Подкрепления, которые остаются
эффективными, могут быть изобретены или найдены - как например, лакомства,
которые продолжают давать подкрепление даже в отсутствие голода, и такие
наркотики, как алкоголь, гашиш или героин, которые дают подкрепление, причиняя
вред, или массаж. Любое слабое подкрепление становится сильным, когда выдаётся
по соответствующей схеме, и подкрепление по схеме с варьирующим соотношением, которую
можно обнаружить во всех видах азартных игр, становится диктатором праздного
существования. Эта же схема объясняет пристрастие к охоте, рыболовству или
коллекционированию, где то, что именно поймано или собрано, не имеет большого
значения. В играх и спорте факторы подкрепления выдумываются особенно изощренно,
чтобы сделать тривиальные события чрезвычайно важными. Праздные люди также
становятся зрителями, наблюдая серьезное поведение других, как это было в древнеримском
цирке или на современном футбольном матче, в театре или кино. Или они слушают
или читают сообщения о серьезном поведении других людей, например, слушая
сплетни или читая беллетристику. Лишь ничтожная часть этого поведения
способствует выживанию личности или выживанию культуры.
Праздность или досуг
издавна ассоциируется с деятельностью в искусстве, литературе и науке. Чтобы
заниматься ими, надо иметь массу свободного времени, и только сравнительно
богатое общество может материально поддерживать их в широком масштабе. Но сам
по себе досуг не обязательно порождает искусство, литературу или науки.
Необходимы особые культурные условия. Те, кому дорого выживание их культуры,
должны поэтому внимательно изучать факторы подкрепления, которые остаются после
того, как ослабевает действие факторов подкрепления, насущно необходимых в повседневной
жизни .
Часто говорят,
что богатое общество может позволить себе бездельничать, но мы не можем быть в
этом уверены. Для тех, кто тяжко трудится, очень легко спутать состояние
праздности с подкреплением, отчасти потому, что часто оно сопутствует
подкреплению, и счастье, как и свобода, издавна ассоциируется с возможностью
поступать как заблагорассудится; тем не менее, реальное воздействие праздности
на поведение людей может угрожать выживанию культуры. Огромный потенциал тех,
кому нечего делать, нельзя упускать из поля зрения. Он может быть продуктивным
или разрушительным, охранительным или всепожирающим. А сами они могут или достичь
пределов своих возможностей или превратиться в автоматы. Они могут поддерживать
культуру, если они получают от нее сильное подкрепление, или дезертировать из
неё, если жизнь будет им скучна. Они могут быть, а могут и не быть готовы эффективно
действовать, когда досугу придёт конец.
Праздность
является одной из самых больших проблем для тех, кто озабочен выживанием
культуры, потому что любая попытка управлять поведением человека тогда, когда
ему нечего делать, имеет особо большие шансы быть встреченной враждебно, как недопустимое
вмешательство в личную жизнь. Жизнь, свобода и стремление к счастью являются
основными правами. Они к тому же - права человека, и были сформулированы как
таковые в то время, когда литература свободы и чести стремилась возвеличить
личность. Но они имеют лишь незначительный вклад в выживание культуры.
Конструктор
культуры - не возмутитель спокойствия и не посягает на чьи-то права. Он
действует не для того, чтобы помешать естественным процессам, а сам является
частью естественного процесса. Генетик, который изменяет характеристики вида
путём селекции или генной инженерии, может казаться вмешивающимся в
биологическую эволюцию, однако он делает это потому, что наш вид в эволюции
дошел до точки, в которой он способен развивать науку генетики и культуру,
которая побуждает своих членов заботиться о будущем своего вида.
Те, кого их культура
побудила содействовать её выживанию при помощи целенаправленного конструирования,
должны признать тот факт, что они изменяют условия, в которых живут люди и, следовательно,
занимаются управлением человеческим поведением. Однако хорошее правительство
столь же занято управлением поведением людей, как и плохое, хорошие условия
стимулирования труда - столь же, как и эксплуатация, хорошее преподавание -
столь же, как и зубрёжка под страхом наказания.
Мы ничего не
выиграем, используя более мягкие выражения. Если нам достаточно лишь
"влияния" на людей, то мы недалеко уйдем от первоначального смысла
этого слова: "воображаемая эфирная жидкость, якобы истекающая от звезд и
влияющая на действия людей."
Борьба против методов
управления, конечно, является формой обратной связи. Она может принести
громадную пользу, если благодаря ей будут выбраны лучшие методы управления. Но литература
свободы и чести сделала ошибку, предполагая, что надо подавлять управление
поведением, а не исправлять его. И тогда нарушается взаимное управление,
благодаря которому развивается культура. Отказ от осуществления доступного
управления, потому что в каком-то смысле любое управление - это якобы зло,
очевидно не даёт возникнуть важным формам обратной связи. Мы уже видели
некоторые из последствий этого. Карательные методы, которые литература свободы
и чести в противном случае помогла бы устранить, вместо этого получают
распространение. А предпочтение методов, которые делают управление малозаметным
или позволяют его замаскировать, заставляет тех, кто в состоянии выставить
против них конструктивную обратную связь, прибегать к слабым полумерам.
Это может
оказаться смертельной мутацией культуры. Наша культура создала науку и
технологию, необходимые для её спасения. Она имеет богатства, необходимые для
эффективных действий. Она в значительной степени сохранила заботу о своем
будущем. Но если она будет и далее считать свободу или честь, а не свое
собственное выживание, своей главной ценностью, то вполне возможно, что
какая-то другая культура сделает бóльший вклад в построение будущего. Защитник
свободы и чести сможет тогда, подобно Сатане из поэмы Мильтона, и далее
твердить, что у него есть "ум, который не изменят ни пространство, ни
время" и самодовлеющая личность ("Что значит это "где",
если я всё тот же?"), но он тем не менее окажется в Аду, не имея иного
утешения, чем иллюзия того, что "по меньшей мере здесь мы на свободе".
Культура подобна
экспериментальной установке, используемой для изучения поведения. Она
представляет собой совершенно случайный набор факторов подкрепления - такова
концепция, которую только недавно стали понимать. Технология поведения, которая
зарождается, этически нейтральна, но когда она применяется для конструирования
культуры, в качестве ценности фигурирует выживание культуры. Те, кто убеждён в
необходимости работать на благо своей культуры, должны предвидеть некоторые из
проблем, которые надо будет решить, но многие современные черты культуры имеют
очевидную взаимосвязь с её выживанием как ценностью. Проекты культур, которые можно
найти в утопической литературе, основаны на определенных упрощающих принципах.
Они имеют то преимущество, что подчеркивают выживание как ценность: Будет ли
жизнеспособна утопия? Реальный мир, конечно, гораздо сложнее, но процессы те же
самые и приёмы (управления) функционируют по тем же причинам. Но прежде всего,
есть то же самое преимущество формулировки целей в поведенческих терминах.
Использование науки для конструирования культуры обычно вызывает протест.
Утверждают, что наука для этого неадекватна, что её использование может иметь
катастрофические последствия, что она не создаст культуру, привлекательную для
представителей других культур, да и во всяком случае люди каким-то образом
отвергнут управление их поведением. Злоупотребление технологией управления
поведением является серьезной проблемой, но мы сможем защититься от этого лучше
всего, рассматривая не предполагаемых манипуляторов, а те факторы подкрепления,
которые управляют ими самими. Надо изучать не человеколюбие управляющего, а те
факторы подкрепления, под действием которых он человеколюбиво управляет
поведением других. Любое управление - с обратной связью, и взаимодействие между
управлением и обратной связью имеет важное значение для эволюции культуры. Это
взаимодействие нарушено литературой свободы и чести, которая хочет использовать
обратную связь лишь для подавления, а не коррекции управляющего воздействия.
Результат этого может оказаться роковым. Может оказаться, что несмотря на
значительные преимущества, наша культура имеет фатальный порок. Тогда какая-то
другая культура сможет сделать больший вклад в будущее."
Комментариев нет:
Отправить комментарий