Генрик Гроссман:
"Рикардо рассматривал
заработную плату в соотношении с совокупным общественным продуктом (как
относительную плату за труд) и тем самым вскрыл классовые отношения, присущие
капиталистической экономике.16 С развитием реальных антагонизмов
капиталистического производства начинается и поляризация теоретического
классового противоречия, содержащегося в зародыше в трудовой теории стоимости
Рикардо. Тем самым уже существует (теоретический) «тезис против (буржуазной) экономики
в более или менее экономической, утопической, критической и революционной
форме».17
Теоретики,
представлявшие интересы рабочего класса в Англии (У. Томпсон- W. Thompson, 1824, Перси Рэвенстон- Percy Ravenstone, 1824, Ходжскин- Hodgskin, 1825, 1827) делают из трудовой теории стоимости Рикардо эгалитарные выводы
и требования. 18 В противодействие таким требованиям - как открыто признается в
мальтузианском опусе 1832 года 19 - классическую трудовую теорию стоимости
выхолостили при помощи последовательных небольших изменений и переделали в
бессмысленную теорию производственных издержек, в которой специфическая роль
труда как созидателя прибавочной стоимости была уничтожена. Отныне земле и капиталу
самим по себе тоже стали приписывать некую особую «производительность»
добавленной стоимости, а труду отводили только роль параллельного фактора производства
наряду с капиталом и землей. Тем самым заодно было низвергнуто понимание
Рикардо заработной платы как отношения доли, получаемой рабочим классом из
общего объема созданной им же продукции, а прибыль капиталиста получала
оправдание как результат «производительности» его капитала (а не труда). Точно
так же и земельная рента получила оправдание как результат плодородности почвы,
в результате чего характерная для классической экономики враждебность к земельной
ренте также оказалась устаревшей и бессмысленной.
Третий период
политической экономии, наступивший после подавления июльской революции (во
Франции) - тридцатые и сороковые годы (19-го века), - это период обострения
классового антагонизма и усиления пролетарской критики существующих
общественных порядков в Англии (Джон Грей- John Gray, 1831, Брей- Bray, 1839) и во Франции (Пекёр- Pecqueur), Одновременно были сделаны первые
попытки политической организации рабочего движения: Сен-Симонисты, Буше, Луи
Блан (Organisation du travail
1839) и борьба Прудона-Proudhon против ростовщического капитала. Ответом стала фаза усиленной
вульгаризации и извращения классической экономики.20 Искореняются последние
остатки первоначального содержания её учения: даже признанные и подчеркнутые
Дж. Б. Сэем- J. B. Say и Мальтусом- Malthus реальные противоречия капитализма (в
теории кризисов непропорциональности Сэя и теории общих кризисов Мальтуса)
отныне просто отрицаются и исчезают из экономической теория. И Ф. Бастиа- F. Bastiat превращает капитализм в систему гармоний (1848).
Четвертый период политической экономии, после 1848 года, совпадает со временем полного развития классового антагонизма, который предстал воочию в июньских боях в Париже, когда рабочие впервые сражались за свои собственные цели. (В ответ) происходит полный разгром школы Рикардо, а реалистическая теория полностью отвергается. Экономическая теория упраздняется и заменяется историческим описанием феноменов (старейшая историческая школа во главе с В. Рошером- W. Roscher 21). - Альтернативно экономическая теория деградирует до лжетеории, полностью покинув почву экономической реальности и найдя убежище в возвышенных обителях психологии (зачатки субъективной теории стоимости у Н. Сениора- N. Senior и Х. Госсена- H. Gossen, 1853 г.), благодаря чему и была достигнута желаемая цель: отрицание реальных классовых антагонизмов и приравнивание капитала к труду как созидателя стоимости. Теория издержек производства и доктрина равенства труда, капитала и земли как факторов создания стоимости, были неадекватны, потому что представляли собой банальное круговое доказательство. Желая объяснить процесс создания стоимости, они сводят стоимость продукции к стоимости факторов, которые взаимодействуют при производстве продукции, т.е. стоимость объясняют стоимостью. (Согласно трудовой теории стоимости Маркса, такого порочного круга не существует, поскольку труд создает стоимость, но не является сам по себе стоимостью, а выступает как потребительная стоимость товара рабочей силы.) - И под давлением критики со стороны левых рикардианцев произошел вынужденный отказ от теории издержек производства. Но поскольку возвращение к трудовой теории стоимости было нежелательным, выход был найден при помощи переиначивания экономики в психологию. В принципе, это было сделано уже Сениором («Политическая экономия», Лондон, 1836 г.). Воспользовавшись одной из двух точек зрения А. Смита на труд, согласно которой труд рассматривается не как объективная затрата энергии (измеряемая во времени), а как субъективное старание, прилагаемое для создания какой-либо продукции, Сениор рассматривает работу как некую психологическую жертву. Чтобы приравнять капитал к труду как якобы параллельный фактор, создающий стоимость, его тоже надо было переиначить в некую психологическую величину. Если заработная плата - это вознаграждение за труд, то значит, что проценты на капитал - это вознаграждение за субъективную жертву сбережения, отказа от прямого потребления капитала.
Мертворождение буржуйских
теорий. Стенная роспись Х.К. Орозко (J.C. Orozco)
Только что
обрисованное в общих чертах «развитие» отдельных фаз политической экономии вынуждает
задать следующий вопрос: мог ли Маркс, теоретик пролетариата на развитой
стадии капитализма, перенять и «дополнить» доктрины и категории
классической экономической теории, и в особенности таковые от Рикардо, как это
утверждает господствующая точка зрения, поскольку Рикардо, как и классическая
экономика в целом, является выражением интересов буржуазии на гораздо более
низком уровне развития капитализма, на уровне ещё не развитых классовых
антагонизмов? А также, необходимо ли отвергнуть тезис, согласно которому
собственное достижение Маркса состоит в его социалистической «критике»
капитализма, то есть, что он якобы лишь извлёк из теории трудовой стоимости
Рикардо содержавшиеся в ней социалистические выводы, короче говоря, что он -
это якобы «Рикардо, ставший социалистом»? И до Маркса социалисты тоже выступали
с социалистической критикой капитализма; следовательно, специфическая суть
теории Маркса не может заключаться в такой критике. Ведь Маркс обвинял
эгалитарных левых рикардианцев в «поверхностности» их критики - конкретно в
том, что они в своей критике капитализма стоят на позициях теории Рикардо и
борются лишь против «отдельных результатов капиталистического способа производства»,
а не «его всесторонних условий». Эффективную социалистическую критику можно вести только на основе принципиально новой теории и с помощью новых экономических
категорий.
В своей критике
Маркс исходит из мистифицирующего характера овеществленных форм ценности, т. е.
того факта, что отношения людей, вступивших в производственный процесс, проявляются
как отношения вещей и предметов, а истинные отношения людей завуалированы этой
овеществленной формой. Поэтому Маркс говорит об обманчивой внешности всех форм
стоимости. В отличие от своих откровенных докапиталистических форм, отношения
между эксплуататорами и эксплуатируемыми завуалированы в их современной
капиталистической форме стоимости так, что отношениями труда за заработную
плату, т.е. формой стоимости, которая регулирует «обмен» между наемным
работником и его нанимателем, создаётся видимость того, что работник получает
якобы полную оплату за весь свой труд 22, а неоплаченного труда якобы не
существует.
Согласно учению
классиков, все акты обмена строго подчиняются закону стоимости, т.е. любое количество
рабочего времени всегда обменивается на такое же количество рабочего времени;
этот принцип якобы также имеет силу для отношений обмена между работником и нанимателем.
А ведь согласно Марксу очевидно, что между рабочим и нанимателем нет эквивалентного
обмена. Если бы рабочий получал от нанимателя такое же количество платы
(измеряемой по труду), сколько он даёт ему своим трудом, то не существовало бы
ни прибыли, ни каких-либо избытков на стороне нанимателя, а следовательно, была
бы невозможна и капиталистическая экономика, основанная на этой прибыли. 23
Однако, раз прибыль и капитализм существуют, то значит, что при этом не
существует эквивалентного обмена. Все усилия Маркса направлены на то, чтобы доказать,
что сделка между капиталистом и рабочим представляет собой обмен как эквивалентный,
так и неэквивалентный, в зависимости от того, рассматривается ли эта сделка в
сфере обращения (на рынке) или в процессе производства. Эквивалентный обмен
между рабочими и нанимателями на рынке - это только видимость, порождаемая
формой обмена. Несмотря на мнимый обмен эквивалентами, «закон присвоения ...
основанный на товарном производстве ... очевидно превращается в свою прямую
противоположность ... Таким образом, отношения обмена между капиталистом и
рабочим являются лишь видимостью, свойственной процессу оборота капитала,
пустой формой, лишенной содержания и мистифицирующей его. Постоянная покупка и
продажа рабочей силы - это форма. А содержание таково, что капиталист всегда
превращает часть уже овеществленного чужого труда, которую он постоянно
присваивает (в процессе производства - Гроссман) без эквивалента (оплаты), во
всё большее количество живого чужого труда»24.
Маркс считал большой
заслугой Смита то, что тот по меньшей мере чувствовал, что при обмене между
капиталом и наемным трудом существует разрыв в законе стоимости; хотя он не мог
этого объяснить, он видел, «что в результате этот закон фактически не действует».
25 Согласно Марксу, именно форма меновой стоимости мистифицирует истинное
содержание. «Форма оплаты труда стирает следы разделения рабочего дня на
необходимый труд и прибавочный труд, на оплачиваемый и не оплачиваемый труд». 26
Как форма оплаты труда, так и все прочие формы стоимости, образующиеся в процессе
обмена, имеют мистифицирующее действие. 27 Овеществленные формы стоимости
(меновая стоимость, земельная рента, прибыль, процент, заработная плата, цена и
т. д.) маскируют и извращают реальные отношения людей, выдавая их за «фантасмагорическую
форму отношений между вещами», за «социальную иероглиф», за некий «мрак
неизвестности и таинство». 28
Конечно,
классическая экономика пыталась найти разгадку мистифицирующих категорий
стоимости в «труде» и, таким образом, полагала, что уловила суть за обманчивой
внешностью феноменов. Но желанием Маркса было показать, что эта попытка решения
вела к противоречиям, которые не могли быть разрешены на почве классической
теории. Любой взгляд в более ранние экономические эпохи учит нас, что
мистифицирующие формы стоимости возникли лишь в период товарного производства и
товарообмена. 29 Если эти формы стоимости усматривать в «труде», результатом
будет то, что их мистифицирующий характер якобы должен быть вечным
сопутствующим явлением любого социального процесса, поскольку «труд» сам по
себе является «вечной естественной необходимостью» человеческого существования.
30 Однако опыт противоречит этому, и с точки зрения классиков это противоречие
неразрешимо.
Для Маркса,
хотевшего осмыслить «конкретное», мистифицирующие категории стоимости было
невозможно просто исключить или проигнорировать, а затем заменить другими,
«истинными» категориями. Феномены меновой стоимости, даже мистифицирующие,
являются важной частью реальности. Речь идет не об исключении мистифицирующего
фактора и замене его другим, а о том, чтобы показать необходимую взаимосвязь
между обоими и объяснить мистифицирующее действие феноменов стоимости.
Поскольку капиталистическая реальность двойственна, имеет мистифицирующую и
немистифицирующую стороны и соединяет обе эти стороны в конкретное единство, то
теория, отражающая эту реальность, также должна быть единством этих
противоположностей.
Стало почти
банальным утверждать, что Маркс учил, что денежные процессы следует
рассматривать не как первичные элементы экономического бытия, а только как
рефлексивные обстоятельства, и что за завесой денег мы должны искать реальные
процессы на товарной стороне, внутри процесса производства. Полярное противоречие,
которое признается между деньгами и товаром, повторяется в самом товарном мире
- как противоречие между стоимостью товара и его потребительной стоимостью. Ведь
в заблуждение вводит не существование денег как металла, а их стоимостный
характер. Маркс с сарказмом критикует «невежественные взгляды» политической
экономии, которые видят мистифицирующее действие меновой стоимости только в ее
«законченной» форме как денег, но не в форме товарной стоимости, поскольку они
взаимно выступают как эквивалентные друг другу формы. 31 Именно в этой форме
эквивалентов Маркс видит мистификацию: во «внешней противоположности» двух
товаров, при котором один товар выступает как «только потребительная
стоимость», а другой товар - деньги - как «только меновая стоимость», становится
видимой уже содержащееся в конкретном товаре «завуалированное противоречие
потребительной и (меновой) стоимости». 33
Иллюзорность
заключается не только в форме денег, но и в форме стоимости вообще, поэтому
реальные экономические процессы следует искать не только за завесой денег, но и
за завесой стоимостей вообще.
2.
В разделе первого
тома «Капитала», озаглавленном «Характер товара как фетиша и его тайна», 34
Маркс старается разгадать мистифицирующий аспект формы меновой стоимости. Для
этого используются два разных метода, которые в своей основе аналогичны.
Во-первых, это метод исторического сравнения периода товарного производства с
более ранними периодами, когда ещё не было товарного производства и товарообмена
и, следовательно, не было меновых стоимостей. Поэтому в те периоды не было
мистификации: отношения личной зависимости выступали открыто и не были завуалированы
процессом обмена. 35 Маркс в качестве иллюстрации приводит три различных типа
экономики, которые не производят товаров: Робинзона на необитаемом острове,
средневековых феодалов с их крепостными и, наконец, патриархальную крестьянскую
семью, причём во всех трех случаях предметы повседневного обихода производятся
только для личного пользования. Так как при этом меновой стоимости нет, то «все
отношения между Робинзоном и вещами, составляющими его имущество ... просты и
прозрачны». 38 Таинственное и загадочное в товарном производстве, очевидно,
исходит не из потребительной стоимости товаров, а связано только с процессом
обмена и меновой стоимостью. 37
Маркс приходит к тому же результату, сравнивая
различные стороны внутри самого товарного производства, а именно его
стоимостную сторону со стороной потребительной стоимости и самовозрастание
стоимости в процессе труда. Короче говоря, инструмент, с помощью которого можно
увидеть мистифицирующий характер категорий меновой стоимости, - это
потребительная стоимость! Потребительная стоимость в более ранних экономических
периодах в такой же мере является результатом человеческого труда, как и продукция
в эпоху товарного производства. Но лишь в эту эпоху продукция приобретают мистифицирующий
характер. Одна и та же причина - «труд» как таковой - не может давать
совершенно разные результаты. Недостаточно сказать, что товары, как и продукция
более ранних экономических эпох, являются просто результатом «труда». Нет,
необходимо различать два разных аспекта труда, его «двойственный характер»:
во-первых, это труд столяра, портного или ткача, который производит
«конкретные», «полезные»... но не ценности, а предметы потребления, который
выступает в техническом процессе труда и как «целесообразная производственная
деятельность» для создания материальных благ, являясь естественной
необходимостью, действующей во всех социальных формациях. 38 Во-вторых, это
общечеловеческий труд, «устанавливающий меновую стоимость», которая функционирует
в процессе увеличения стоимости, и этот аспект труда выступает только в очень
специфической социальной формации (при бартере). И лишь с возникновением
меновой стоимости предмет потребления становится товаром. 39 Очевидно, что
только эта вторая сторона труда, характер работы, «устанавливающий меновую
стоимость», является источником всего мистифицирования и фетишизма. Проведенное
в классической экономике растворение форм стоимости в «труде» совершенно
неправильно, потому что труд сам по себе - это просто нереальная абстракция,
«чистый призрак». 40
Так Маркс
приходит к выяснению «двойственного характера» труда, содержащегося в товарах,
что, по его мнению, представляет собой «фундаментальную новизну» его теории. 41
С редким для него проявлением гордости Маркс подчеркивает важность своего
открытия, что исследование двоякого характера труда является «отправной точкой,
вокруг которой вращаются отношения политической экономии». 41a Он видит в этом
элементе решающий разрыв между его взглядами и взглядами всех предшественников.
И действительно: со своей новой точки зрения двумерной концепции экономических
событий он постоянно ведёт принципиальную критику классиков, обвиняя их в том,
что их теория однобокая, трактующая исключительно стоимости. Снова и снова он выдвигает
против классиков и их преемников упрек в том, что они не различают
двойственного характера труда. «Классическая политическая экономия нигде прямо
и недвусмысленно не различает труд, рассматриваемый с точки зрения стоимости,
от того же труда, рассматриваемого с точки зрения потребительной стоимости его
продукта» 42.
И это общее
главное возражение Маркс затем выдвигает в специфических вариантах против В.Петти-W.
Petty, 43 Адама Смита- Ad. Smith, 44 Рикардо- Ricardo 45 и Ходжскина- Hodgskin
46 более подробно. Уже одно это показывает, что тут - центр новаторства Маркса
в сравнении с классиками. Громадное значение этой новой концепции заключается в
том, что с ее помощью Маркс нашел способ устранить вводящую в заблуждение
природу чистых категорий меновой стоимости и тем самым создать основу для
дальнейших исследований капиталистического производства, которые дали ему возможность
обнаружить за стоимостным туманом истинные взаимосвязи этого способа производства."
(продолжение следует).
Комментариев нет:
Отправить комментарий