РОЗА ЛЮКСЕМБУРГ О РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ - 6

 Роза Люксембург:

"Глава 5: Вопрос всеобщего избирательного права

Возьмем другой поразительный пример: выработанное советским правительством избирательное право. Не вполне ясно, какое практическое значение придается избирательному праву. Из критики Троцким и Лениным демократических учреждений следует, что они принципиально отвергают народные представительства на основе всеобщего избирательного права, и хотят опираться только Советы. Неясно, зачем тогда вообще вырабатывается всеобщее избирательное право. Нам также неизвестно, чтобы это избирательное право было каким-то образом введено в действие; ничего не было слышно и о выборах на его основе в какое-либо народное представительство. Вероятнее всего предположение, что оно всего лишь теоретический продукт, но как таковой он представляет собой примечательный продукт большевистской теории диктатуры.

Всякое избирательное право, как и вообще всякое политическое право, следует оценивать не по каким-либо абстрактным схемам «справедливости» или в понятиях любой иной буржуазно-демократической фразеологии, а по социальным и экономическим отношениям, для которых оно сделано. Выработанное советским правительством избирательное право рассчитано именно на переходный период от буржуазно-капиталистической к социалистической форме общества, на период пролетарской диктатуры. Но, согласно той интарпретации этой диктатуры, которую представляют Ленин и Троцкий, избирательное право предоставляется только тем, кто живет собственным трудом, а все остальные его лишены.

Однако ясно, что такое избирательное право имеет смысл лишь в обществе, которое экономически способно дать всем, кто хочет трудиться, возможность обеспечить себе собственным трудом адекватный образ жизни. Возможно ли это в нынешней России? В обстановке огромных трудностей, с какими вынуждена бороться Россия, изолированная от мирового рынка и отрезанная от своих важнейших источников сырья, в обстановке всеобщего ужасного хозяйственного разорения, резкого изменения производственных отношений в результате преобразования отношений собственности в сельском хозяйстве, промышленности и торговле, совершенно очевидно, что огромное число людей оказалось неожиданно оторванным от своих корней, выбито из колеи без малейшей объективной возможности найти какое-либо применение своей рабочей силе в экономическом механизме. Это относится не только к классам капиталистов и землевладельцев, но и к широким слоям среднего класса и даже к самому рабочему классу. Ведь известно, что сокращение промышленного производства привело к массовому возвращению городского пролетариата в деревню в поисках себе места в сельском хозяйстве. При таких обстоятельствах политическое избирательное право, имеющее экономическим условием всеобщую обязанность трудиться, является совершенно непонятной затеей. По общим понятиям оно должно лишить политических прав только эксплуататоров. Однако при этом в массовом порядке выбиты из колеи производительного труда рабочие и советское правительство вынуждено, напротив, во многих случаях передавать национализованную промышленность бывшим капиталистическим собственникам, так сказать, в аренду. Советское правительство вынуждено было также заключить компромисс и с буржуазными потребительскими кооперативами. Затем оказалось необходимым использование буржуазных специалистов. Другое следствие этой ситуации выражается в том, что всё возрастающая доля пролетариата, для которой экономический механизм не обеспечивает возможности исполнять свою обязанность трудиться, делается политически бесправной.

Бессмысленно рассматривать избирательное право как утопический продукт фантазерства, оторванный от реальности. И именно поэтому оно не может быть серьезным инструментом пролетарской диктатуры. Оно является анахронизмом, лишь предвкушением той правовой обстановки, которая подходит лишь на основе уже готовой социалистической экономики, но не в переходный период пролетарской диктатуры.

Когда весь средний класс - буржуазная и мелкобуржуазная интеллигенция месяцами после Октябрьской революции бойкотировали советское правительство, парализовав железнодорожное сообщение, почтовую и телеграфную связь, школьное обучение и управленческий аппарат, оказывая таким образом сопротивление рабочему правительству, тогда против него естественно были применены все меры давления: лишение политических прав, экономических средств существования и т. д., чтобы сломить сопротивление железным кулаком. В этом и проявилась социалистическая диктатура, которая не должна страшиться никакого применения силы, чтобы в интересах общего дела обеспечить или, наоборот, воспрепятствовать проведению тех или иных акций. Но когда она затрагивает избирательное право, вообще лишающее политических прав широкие слои общества, ставит их политически вне рамок общества и одновременно экономически не в состоянии обеспечить им трудоустройство. Когда она лишает политических прав не в качестве конкретной меры для достижения конкретной цели, а как общее правило длительного действия, то это вовсе не необходимость диктатуры, а импровизация, которую невозможно осуществить. Это относится как к Советам как её основе, так и к Учредительному собранию и всеобщему избирательному праву.

Но этот вопрос, однако, не исчерпывается Учредительным собранием и избирательным правом. Выше мы даже не упоминали разрушение наиболее важных демократических гарантий здоровой общественной жизни и политической активности трудящихся масс: свободы печати, права на организацию и проведение собраний, что стало незаконным для всех противников советского правительства. Вышеприведенная аргументация Троцкого о неповоротливости демократических выборных учреждений ни в коей мере не может оправдать такой разгром. Напротив, общеизвестен и неоспорим тот факт, что без свободной, неконтролируемой прессы, без ограничения прав на организацию и проведение собраний совершенно немыслимо государство широких народных масс.

Глава 6: Проблема диктатуры

Ленин говорит (в работе "Государство и революция", раздел: "Переход от капитализма к коммунизму"), что буржуазное государство - это инструмент подавления рабочего класса, а социалистическое - подавления буржуазии. Оно в известном смысле лишь поставленное на голову капиталистическое государство. Это упрощенное представление не учитывает самого существенного: буржуазное классовое господство не нуждается в политическом просвещении и обучении всей массы народа, во всяком случае, за пределами определенных узко ограниченных рамок. Но для пролетарской диктатуры это - условие жизненности, тот воздух, без которого она не может существовать.

"Благодаря открытой непосредственной борьбе за власть," пишет Троцкий, "рабочие массы за кратчайшее время накапливают существенный объём политического опыта и быстро продвигаются в своём развитии от одной стадии к другой."

Этим Троцкий опровергает самого себя и своих товарищей. Именно потому, что это так, они таким подавлением общественной жизни перекрыли источник политического опыта и дальнейшего развития. Или же придётся полагать, что опыт и развитие были нужны лишь до взятия власти большевиками, а затем, достигнув максимума, стали излишними (Речь Ленина: Россия завоевана для социализма!!!).

В действительности дело обстоит наоборот! Именно гигантские задачи, к которым большевики подошли с мужеством и решимостью, требуют самого интенсивного политического обучения масс и накопления опыта.

Свобода лишь для сторонников правительства, лишь для членов одной партии - сколь бы многочисленны они ни были - это не свобода. Свобода всегда и исключительно есть свобода для инакомыслящих.* Вовсе не из-за фанатичной «справедливости», а потому, что все поучительное, полезное и очищающее в политической свободе зависит от этой существенной характеристики; её действие исчезает, если «свобода» становится привилегией.

Большевики сами не хотят, положа руку на сердце, отрицать то, что им приходится нащупывать почву, делать опыты, экспериментировать, опробовать то одно, то другое, и что большое количество их действий не являются бесценными сокровищами мудрости. Так это должно быть и так это будет со всеми нами, когда мы достигнем того же рубежа, даже если столь трудные условия и не будут довлеющими повсюду.

По умолчанию предпосылка теории диктатуры Ленина - Троцкого состоит в том, что социалистические преобразования - это проблема, для которой в кармане революционной партии имеется готовое решение, нуждающееся только в энергичном осуществлении на практике. К сожалению, а возможно - к счастью, это не так. Практическое осуществление социализма как экономической, социальной и правовой системы - вовсе не сумма готовых предписаний, которые остается лишь исполнить, оно целиком скрыто в тумане будущего.

То, что мы имеем в нашей программе, - лишь немногие важные ориентиры, указывающие общее направление, в котором надо искать необходимые меры, причём эти ориентиры -преимущественно отрицательного характера. По ним мы более или менее видим, что нам надо устранить в первую очередь, чтобы освободить путь для социалистической экономики. Но когда дело доходит до сути тех тысяч конкретных, практических, больших и малых мер, необходимых для осуществления социалистических принципов в экономике, законодательстве и всех общественных отношениях, то на это нет ответов ни в одной программе социалистической партии, ни в одном учебнике. Это не недостаток, а скорее именно то, в чем состоит превосходство научного социализма над разнообразными утопиями.

Социалистическая общественная система должна и может быть только историческим продуктом, полученным в школе собственного опыта при его реализации, как результат развития живой истории, которая точно так же, как органическая природа, частью которой она в конечном счете является, обладает прекрасным свойством всегда создавать одновременно с реальной общественной потребностью также и средства для ее удовлетворения, одновременно с задачей — также и ее решение. Но если это так, то ясно, что социализм по самой его природе невозможно ввести декретами и указами. Для него необходим ряд насильственных мер - против собственности и т. п. Всё отрицательное, устраняющее можно ввести декретом, но всё созидательное, положительное - нельзя. Новое -это тысячи проблем. Только опыт в состоянии вносить коррективы и открывать новые пути. Только беспрепятственный поток жизни порождает тысячи новых форм и импровизаций, выявляет новые творческие силы, и сам исправляет все ошибочные попытки. Общественная жизнь государств с ограниченной свободой так скудна, так жалка, так схематична, так бесплодна именно потому, что исключением демократии она закрыла для себя жизненные источники любого интеллектуального богатства и прогресса (доказательства: 1905 год и [месяцы] от февраля до октября 1917 года). Там это имело политический характер, но то же самое применимо и к экономической и общественной жизни. Вся масса народа должна принимать участие. Иначе социализм будет бюрократическими приказами дюжины интеллигентов.

Народный контроль совершенно необходим. Иначе обмен опытом останется только в замкнутом кругу бюрократов нового правительства и будет неизбежна коррупция."

(Окончание следует)

---

* Забавно, что этот отрывок явно противоречит предыдущему, в котором Люксембург восхищалась именно буржуазной "демократией", её политическими учреждениями - партиями, парламентом, демагогией циничных политиканов и формально всеобщим избирательным правом. Это и есть те самые "инакомыслящие" - враги социализма. А теперь она пишет, что социализм - это создание совершенно нового общества, которое якобы будет идти методом проб и ошибок, а не по готовой "утопической" схеме. Какого же чёрта она вздыхала по кончине "учредилки"? Хуже того, она почему-то проморгала принципиальную разницу между "учредилкой", которая была лишь невысиженным яйцом, из которого могло вылупиться лишь последнее, 4-е издание дарованной царишкой Николашкой многопартийной "Госдумы", и Советами, которые возникли в 1905 году как беспартийная революционная народная власть, порожденная стачечными комитетами и инициативами протестного движения против царизма.

Буржуйские медии безустанно далдонят, что парламенты и политические партии - это якобы "народные" учреждения, хотя на деле они являются органами власти привилегированного меньшинства. Все парламенты мира были изначально "дарованы" милостью монархов, например германский Рейхстаг (ныне Бундестаг), на котором по-прежнему красуется гордая фраза двоюродного братика Николашки 2-го - кайзера Вилли 2-го, "даровавшего его немецкому народу - Dem Deutschen Volke":

Буржуазии по вкусу вовсе не демократия, а конституционная монархия: нет никакой политической ответственности и есть полный простор для закулисных махинаций. Именно поэтому там, где монархии нет, был введен её эрзац - президент. Буржуазия тоскует по диктатуре. Например, в Берлине, в Рейхстаге (переименованном в Бундестаг) теперь -  ну конечно, очень уютно - заседает гнилой "демократический" парламент Германии. А наш ГДРовский Дворец Республики буржуйская сволочь снесла и построила на его месте нелепую полу-копию кайзеровского дворца!!!

Воистину, такую уродливейшую архитектурную глупость - гибрид кайзеровского эклектицизма с гитлеровским бетонным бункером - способны "создать" только западно-немецкие "креаклы"...

Диктатура капитала теперь спрятана в красивой упаковке - масс-медиальной рекламно-пропагандистской манипуляции эмоций, дезинформации, под влиянием которой люди сами губят себя (например, добровольно позволяя вкалывать себе смертоносные ковид-"вакцины"). Бюрократия уютнее всего чувствует себя не только при монархии, но и при диктатуре, особенно фашистской или вообще тоталитарной. Фюрер приказывает, а бюрократы исполняют любые приказы: "ведь нельзя же ослушаться!!!"

Однако ныне реальная диктатура мультимиллиардеров стала закулисной, её внешне как будто бы не существует. Видны лишь политиканы разных мастей, безотказно поворачивающиеся как флюгеры в ту сторону, куда дует закулиса (через монополистические масс-медии). Это происходит полностью автоматически и якобы "абсолютно демократично" - политиканы слышат "голос народа" (то есть масс-медий) и действуют соответствующим образом. Такое во времена Розы Люксембург было свойственно лишь "демократическим" США, чего она очевидно просто не знала и поэтому сдуру рубила сплеча, обвиняя Ленина и Троцкого в "диктаторстве".

Короче, всем традиционным учреждениям западной "демократии", как выражался трактирщик Паливец в "Швейке" Ярослава Гашека: "Цена - дерьмо". Именно поэтому все буржуазные институты должны быть уничтожены - и политиканство, и масс-медии, и школы, и наём рабочей силы частниками. Но возникает вопрос: как осуществить и организовать создание альтернативных, истинно социалистических общественных институтов? Ведь бюрократия имеет свои эгоистические интересы и закономерно извратит дело социализма, установив свою диктатуру, как это было при сталине. Ведь при Брежневе "советское" общество было негласно разделённым на касты - привилегированную, отмежевавшуюся от народа номенклатуру - высшее чиновничество, и массу трудяг, которых как и при царизме спаивали водкой.

Радикальный бихевиоризм и прикладная оперантная социальная инженерия - вот тот научный и технологический инструментарий, который позволит конструировать социалистическое общество не по утопической схеме и не методом проб и ошибок (которые могут оказаться роковыми!), а целенаправленно, с возможностью предвидения последствий каждого политического решения.

Кухарка, которая начинает управлять государством, перестаёт быть кухаркой и становится политиканкой. И токарь, "выросший" до директора завода, перестаёт быть рабочим и становится бюрократом. Даже самое эгалитарное и гуманное общество складывается из большого разнообразия так называемых "социальных ролей", и люди, исполняющие их, имеют личные интересы, которые надо объективно учитывать, чтобы они с одной стороны не ущемлялись и с другой стороны не имели возможности злоупотребления исполняемой социальной ролью, исполнение которой должно получать соразмерный усердию и результатам объём и ассортимент положительного подкрепления (материального вознаграждения и морального поощрения).

Современные электронные системы учёта и контроля позволяют теперь делать это совершенно справедливо, беспристрастно. Поэтому для бихевиористского социализма нужны вовсе не парламенты и прочие государственные учреждения, которые неизбежно зарастают, как плесенью, политиканами и бюрократами, а правильное - эгалитарное и гуманное - бихевиористское конструирование системы шаблонов оперантных взаимозависимостей между людьми, то есть новых, социалистических общественных отношений.

К этой важнейшей теме я обязательно скоро вернусь. (примечания behaviorist-socialist)

.