--
Джон Т. Гатто
"КАК НАС ОБОЛВАНИВАЮТ. ТАЙНЫЕ ЦЕЛИ
ПРИНУДИТЕЛЬНОЙ ШКОЛЫ
Глава 4: НАМ НАДО МЕНЬШЕ ШКОЛЫ, А НЕ БОЛЬШЕ
"Мы творили будущее", – заявил он; и
вряд ли кто из нас думал о том, какое именно будущее мы творили. И вот оно
наступило!
Герберт Уэллс. "Когда спящий
проснется"
Это эссе - а оно лично мне нравится больше
остальных - было написано специально для первого издания этой книги, и до её
публикации много раз воспроизводилось мною устно в выступлениях перед публикой.
I
Удивительно много разумных в иных отношениях
людей не могут понять того, почему объём и уровень нашей формальной школы как
учреждения не следует увеличивать (например, продлевая учебный день или год),
чтобы дать экономное решение проблем, вызванных разложением американской семьи.
Мне кажется, что причина их пристрастия в том, что им трудно понять разницу
между общиной и учреждением, и даже разницу между семьей и организацией.
Из‑за этого смешения понятий они делают вывод,
что правильное решение - это заменить плохую организацию на хорошую. Так как я
категорически несогласен с той фундаментальной предпосылкой, что организации
могут быть приемлемой заменой семьи, и потому что с людой точки зрения ясно
видно, что значительное увеличение учебного времени вызовет значительный рост
расходов, позвольте объяснить вам, почему я как учитель считаю, что мы должны
стремиться не к увеличению, а к сокращению времени учёбы.
Люди, восхищающиеся нашими школьными
учреждениями, как правило, восхищаются организациями вообще, и с удовольствием
созерцая их положительные стороны, совершенно не видят их отрицательную сторону,
состоящую в том, что организации, даже хорошие, омертвляют семьи и общины. Они
предлагают лишь формальные "массовые" решения человеческих проблем, в
то время как эффективным решением может быть лишь медленный, органичный процесс
самосознания, самопознания и сотрудничества.
Возьмём например, задачу похудеть. Можно
прибегнуть к искусственным приемам, дающим быстрый эффект, но, как мне
говорили, девяносто пять процентов бедолаг, клюнувших на это, лишь обманывают
самих себя. Сброшенный таким образом вес быстро восстанавливается. Другие
решения, предлагаемые организациями, столь же эфемерны. Например, группа
студентов-юристов может сорганизоваться с целью успешной сдачи экзамена, но
вести потом дела в частной адвокатской практике им каждому придется в одиночку.
Много лет назад Аристотель понимал, что для
того, чтобы стать полноценным человеком, надо полностью отдаться всему сложному
многообразию человеческих отношений; именно в этом его отличие от
Платона. Выгода от консультаций с экспертами и следования их советам часто
перевешивается отрицательным эффектом безвозвратной утраты способности
самостоятельно действовать. Пониманием этого объясняется та курьёзная
особенность реального общения, что люди спорят с врачами, адвокатами и
священниками, требуют от мастеров выполнения работ по-своему, вместо того,
чтобы соглашаться на то, что им предлагают, часто готовят себе еду сами, вместо
того чтобы питаться в ресторане или размораживать готовые блюда, и совершают
много других поступков в плане активного соучастия. Настоящая община
состоит из настоящих семей, которые действуют именно так - активно соучаствуя.
Напротив, организациям не нужен человек весь
целиком, они хотят иметь дело лишь с его малой частью. Поэтому если вы
действуете в рамках какой‑нибудь организации, то она требует, чтобы вы подавили
все стороны своей личности кроме тех, которые нужны этой организации. Это
чрезвычайно неестественное для человека состояние, но к нему вам приходится
привыкнуть. Взамен организация даёт эффективность в достижении какой-то
ограниченной цели. По сути, это является сделкой с дьяволом, потому что в обмен
на обещание какой-то выгоды в будущем человек должен отказаться от того, чтобы
быть в настоящем целостной личностью. Если вы заключите слишком много таких
сделок, то разобьёте себя на множество специализированных кусочков, и ни один
из них не будет полностью человеческим. А времени собрать воедино эти кусочки
попросту нет. Ирония в том, что такова судьба многих преуспевающих чинуш,
безусловно создающая уйму работы для судов по бракоразводным делам и
всевозможных психотерапевтов.
Фрагментация, вызываемая чрезмерной
заорганизованностью и структурах, создает ущербные личности, ощущающие утрату
контроля над собственной жизнью, потому что так оно и есть на самом деле. Если
мы непредвзято рассмотрим нынешний кризис школ и общества в целом, в надежде
найти что-то лучшее, то нам придётся признать, что школы как организации повинны
в большой части агонии современной жизни. Нам нужно не больше учёбы в школе, а
наоборот - меньше.
Я полагаю, что вы потребуете доказательств
этого, несмотря на то, что около миллиона людей, участвующих теперь в домашнем
образовании, уже начали подтачивать всеобщую уверенность в обратном, и можно
ожидать того, что они достучатся до внимания всего народа, когда подробности об
их успехе получат более широкую огласку. Да разрешат мне те из вас, кто не слыхал
о том, что для получения хорошего образования вовсе не обязательно иметь
официально дипломированных учителей в официально сертифицированных учебных
заведениях, объяснить им суть процесса, делающего официально санкционированное
обучение столь плохим. И учтите, что если вы думаете, что "так было всегда",
то это вовсе не так.
Принудительное образование в массовых школах -
это очень недавнее изобретение, и оно стало распространяться из штатов
Массачузетс и Нью-Йорк. Вспомните, что еще примерно тридцать лет назад можно
было избежать массового "воспитания" после уроков; сейчас избежать
это гораздо труднее, потому что повсюду распространилась другая форма массового
"воспитания" – телевидение – и завладела остатком внимания, еще не захваченным школой. В
результате то, что до 1960 года было всего лишь гротескным в воспитании детей
по всей стране, теперь превратилось в трагедию, когда массовые коммерческие
развлечения, вырабатывающие столь же сильную зависимость, как и наркотик,
заблокировало пути бегства от массового оболванивания.
Когда рассматривается общеставенная суть таких
организаций, как школы, гигантские корпорации, колледжи, вооруженные силы и
государственные учреждения, то как правило игнорируется тот факт, что они
являются вовсе не общинами, а организациями. Как я уже говорил, организации в
отличие от общин допускают общение людей лишь в очень узких рамках, и эти рамки
всегда допускают лишь узкий набор из одного или максимум нескольких формализованных
шаблонов поведения.
За исключением редких ритуальных моментов
вроде рождественской вечеринки или игры в мяч в офисе, человеческие "винтики"
организации расходятся "по домам" в одиночестве. И несмотря на взаимопомощь
коллег в тяжелых ситуациях, человеческие "винтики" организаций страдают
тоже в одиночку, если у них нет семьи или общины, которая способна им
сострадать.
Даже в отношении студенческих общежитий - этой
наиболее открытой и привлекательной имитации общины - кто из нас после
окончания учебы не испытывал ужасного чувства, что он толком не помнит ни имен,
ни лиц своих приятелей? Да и кто, даже помня их, вообще желает возобновить эти
прежние отношения?
Таково уж загадочное и всё ещё плохо
понимаемое явление - что "забота" о людях в организациях в целом ряде
важных аспектов притворна. Без злого умысла, но наперекор любым вполне
возможным подлинным эмоциональным симпатиям, поведение людей в рамках организаций
часто напоминает игру актёра согласно сценарию, подчиняющему его требованиям
сюжета. Даже сугубо личные моменты как таковые в рамках организации лишены
непреходящей ценности, которой обладают их аналоги в рамках общины. Те из вас,
кто помнит удивительную близость, возможную в военных походах или спортивных
командах, и те, кто ныне забыл тех, с кем был когда‑то близок, понимают, что я
имею в виду. А с другой стороны, вообще можно ли забыть своих дядю или тётю?
Если утрата истинной общности с людьми,
замаскированная жизнью в организациях, не будет своевременно замечена, то у
жертвы этой утраты возникнет состояние сродни "голоду на форельной
диэте", от которого страдали первопроходцы, питавшиеся исключительно
речной рыбой. Хотя форель утоляет голод и даже очень вкусна, такой человек
постепенно начинает страдать от нехватки необходимых питательных веществ.
Такие организации, как школы, не являются
общинами, а школьное обучение не является образованием. Занимая половину всего
времени у ребёнка, запертого вместе с другими детьми точно такого же возраста,
принуждая их начинать и заканчивать работу по звонку, требуя, чтобы все думали
об одном и том же в одно и то же время одним и тем же образом, сортируя их
оценками подобно тому, как мы сортируем овощи, плюс ещё целой дюжиной других
гнусных и глупых приёмов – школы как учреждения губят живую общественную жизнь
и подменяют её уродливой машиной. Никто не может выжить в таком учреждении и
сохранить без ущерба свою человечность – ни дети, ни учителя, ни
администраторы, ни родители.
Община – это место, где люди сталкиваются друг
с другом всем разнообразием своих характеров, всеми их положительными,
отрицательными и прочими чертами. Такая среда создает условия для максимального
качества жизни - жизни интенсивной, жизни с активным участием каждого. Она идёт
неожиданными путями, а это просто невозможно, если вы провели более десяти лет
лишь слушая то, что говорит кто-то другой, и пытаясь делать то, что он
вам приказывает, пытаясь угодить ему - как это стало шаблоном поведения
в школе. Судьба человека на всю его жизнь зависит от того, попался ли он в
ловушку такой дркссировки или смог её избежать.
Поясню это на примере. Городская организация
благотворительности может заниматься обсуждением проблемы бездомных бродяг, но в
рамках общины эти бродяги - конкретные люди, а не абстракция. Община знает
имена своих бродяг - Рон, Дэйв или Марти. В этом - огромная разница.
В общине люди взаимодействуют тысячами
разнообразных способов, и соответственно получают от этого богатое и
разнообразное эмоциональное удовлетворение. А организации способны лишь на
ходульную имитацию общины и поэтому дают людям лишь скудное эмоциональное
удовлетворение.
Разумеется, я сам являюсь членом ряда организаций,
но я считаю полностью безопасными лишь те из них, которые не маскируются под
общину, признают свою ограниченность и заняты исключительно тем, что помогают
решению конкретных необходимых задач. Но такой организации-вампиру, как школе,
отбирающей у людей огромное количество времени и энергии, необходимых для
создания общины и семьи, и всегда требующей всё больше и больше, надо вбить в
сердце кол и наглухо заколотить гвоздями в гробу. Ненасытность системы
формального образования, высосавшей, как кровь, время, которое нам и нашим
детям нужно для того, чтобы проводить вместе, уже нанесла серьезный ущерб нашей
способности создавать семьи и общины. Вот поэтому я утверждаю, что нам нужно
сокращать школу, а не раздувать её.
Никто не отрицает, что организации способны
решать определённые задачи. Но они лишены способности давать людям эмоциональное
удовлетворение (положительное
подкрепление - примечание behaviorist-socialist). Крайняя рациональность,
являющаяся самой их сутью, основана на том же ошибочном понимании человеческой
природы, в котором были повинны французские просветители и Огюст Конт. Мы как
люди в своих лучших проявлениях скорее великодушны, чем расчётливы. При этом мы
преодолеваем расчётливость, хотя и следуем её правилам на более низких уровнях
деятельности. Именно поэтому компьютеры никогда не заменят людей, ведь они сконструированы
на расчёт и, следовательно, крайне ограниченны.
Организации разобщают людей, отчуждая их
сначала от самих себя, а потом и от окружающих под предлогом того, что таков
эффективный образ действий. Возможно, это и так, но дело дрянь, если есть одна
лишь радость - оставаться в живых. Организации делают людей одиночками. Они не
могут изменить свой бесчеловечный механизм без ущерба для своей эффективности. То
извращение, когда организации внешне выглядят как общности людей, (но таковыми
не являются,) маскирует и отвратительные секреты массовой школы, и причину
того, почему разбухание школьной системы только усугубляет опасные тенденции
дезинтеграции общества, которые ей поручено исправлять.
Я готов повторять это до тех пор, пока вам не
надоест слушать. Организации приносят огромный вред тем, что, умело
прикидываясь настоящими общинами, порождают надежду на то, что они в состоянии
удовлетворять общественные и психологические потребности людей. На самом деле
они на это не способны. Даже такие казалось бы безобидные организации, как
клубы игры в бридж, шахматные клубы, кружки художественной самодеятельности и благотворительные
организации, если они создают имитацию истинной дружбы, то в результате создают
то зловещее ощущение одиночества посреди толпы, столь знакомое всем городским
жителям. Кто из завсегдатаев организаций не испытывал этого чувства? Членство
во многих организациях не суммируется в преодоление отчуждения,
независимо от того, членом скольких организаций вы являетесь и как часто вам
звонят по телефону.
--
Автор рисунка: Steve Cutts
От организации получаешь всё в самом начале, и
больше ничего. Организации не становятся лучше или хуже: их ограниченные цели делают
их довольно неизменными во времени и предотвращают сколь‑либо существенное
развитие. Нездоровая обстановка, постепенно развивающаяся в результате
постоянного повторения поверхностного общения, выливается в ощущение, что
"друзьям" и "коллегам" на самом деле наплевать на вас за теми
рамками, в которых вы можете быть для них полезны, что их не интересуют
проблемы вашей жизни, им безразличны ваши надежды, страхи, победы и поражения.
На самом же деле "друзей" ошибочно обвинять в безразличии, потому что
они никогда таковыми не были; они были лишь членами той же организации, и от них
по справедливости не следует ожидать ничего, кроме соблюдения интересов
организации.
Но наша неутолимая жажда общинного единства с
людьми и невозможность утолить ее в рамках организаций заставляют нас отчаянно
искать выхода, побуждая нас к самообману относительно сути существующих
отношений. Как бы ни истолковывали клише "забота близких", оно
означает нечто большее, чем просто знакомство или сотрудничество, основанное на
общих интересах.
II
Человеческое общество развивалось так, что
сначала были семьи, затем возникли общины (племена) и уже на гораздо более
поздней стадии - организации, созданные государством для обслуживания его нужд.
Большая часть демагогии государственников - провозглашающих "всё самое важное"
- позаимствовала ценности у семей, которые успешно объединились для работы
сообща.
В США, особенно в последние полтора столетия,
апологеты государственности претендуют на роль, ставящую их и вне, и превыше
служения семьям и общинам. Они стремятся командовать и повелевать, как это
делали короли, хотя тут есть важная разница. Во времена королей старины за
пределами досягаемости их голосов и труб можно было, как правило, делать всё что
угодно; но в наше время учреждения при помощи технологий могут проникнуть
повсюду, и от них нет спасения, если ваш дом и ваша семья не могут служить
убежищем.
Политиканы, философствующие на тему
государственности, утверждают, что учреждения гораздо эффективнее семей в деле
мобилизации человечества; поэтому от них не следует ожидать послушания, они
должны возглавлять. Государственные лидеры вообразили себя некими великими синтетическими
отцами для миллионов синтетических детей, то есть для нас с вами. Их
теории рассматривают всех нас связанными вместе в некие абстрактные семейные
отношения, в которых государство якобы является для нас истинной матерью и
истинным отцом и поэтому требует от нас прежде всего абсолютной лояльности.
Президент Кеннеди говорил: "Не
спрашивайте, что ваша страна может сделать для вас, а спрашивайте лучше,
что вы можете сделать для своей страны". Так как это "вы"
- конкретные люди, а страна, которая вам якобы принадлежит, - самая что ни на
есть словесная абстракция, то сразу же видно, что это требование президента является
ничем иным, как выражением этой философии синтетической семьи, считающей, что
права "нации" превыше прав "семьи". Если вы считаете, что
это правильно, то вы, вероятно, также считаете, что наша школьная система будет
отлично работать, стоит лишь её немножко отрегулировать. Но если у вас возникает
неприятное чувство, когда вас и вашу семью изображают придатками этой
абстракции - государства, то мы с вами заодно. В этом случае мы готовы признать,
что нам нужно меньше школы, а не больше.
III
Теперь давайте расмотрим то разрушительное
действие, которое лживые претензии на прерогативы организаций оказывают как на
людей, так и на их семейную жизнь. Оно разрушительно независимо от того,
исходят ли эти претензии от государства, корпораций или каких‑либо иных
организаций.
Если вернуться к обсуждавшейся в начале сути
организаций, то будет ясно, что любая организация в нашей стране является
механизмом, который сортирует мужчин, женщин и детей по какому-то ограниченному
аспекту их совокупной индивидуальности, например по возрасту и по ряду других
параметров в случае принудительной школы, или при помощи каких-то иных
механизмов отбора в случае других учреждений.
Если результат, достигаемый в этих узких
рамках, считается важнейшим мерилом успеха, например если важнейшей целью в
детстве становится средний балл "отлично" в ведомости, получение которого требует
максимума времени и внимания, если человека оценивают по его успеху или
поражению в этой гонке за абстракцией, то это значит, что создан такой
социальный механизм, который, придавая смысл и значение в сущности
бессмысленному и фантастическому поведению, неизбежно обесчеловечивает
учеников, отчуждает их от собственной человеческой природы и рвёт их
естественные связи с родителями, которые в иной обстановке были бы их
авторитетным источником самоутверждения.
Так добро пожаловать в мир массовой школы,
который провозглашает эту цель как важнейшее достижение! А вы уверены, что нам
нужно всё больше и больше этого?
На пороге двадцать первого века приходится
констатировать, что США, которые раньше были страной общин, стали страной
организаций. В крупных городах очень трудно поддерживать здоровую жизнь общин,
отчасти из-за миграций населения, отчасти от скученности, отчасти от
загрязнения окружающей среды, но самое главное - из-за постоянного
соперничества учреждений и организаций за опеку над детьми и стариками и за
монополизацию управления вряпрепровождением всех остальных. Изолируя стариков и
детей от окружающей их трудовой жизни и изолируя работающую часть населения от
жизни детей и стариков, учреждения и организации разорвали фундаментальную
связь между поколениями. Несчастья, вызванные этим разрывом, невозможно устранить
искусственными мерами. Там, где дети и старики заперты на замок, невозможны
общины с активной и счастливой жизнью.
Кое‑где изуродованные разновидности общин всё
еще борются за выживание, в частности там, где упорно отстаивалась однородность
культуры, как например, в Бенсонхерсте в Бруклине или в Полиш-Хилл в Питсбурге,
но в большинстве случаев "община" в городах и пригородах является
зыбкой иллюзией, ограничивающейся такими искусственными мероприятиями, как
уличные празднества. Если вы уже переезжали из одного района в другой или из
одного пригорода в другой и быстро забыли оставшихся там друзей, то вам знаком
тот феномен, о котором я говорю. В настоящее время более девяноста процентов
населения США сконцентрировано в границах пятидесяти городских агломераций.
Будучи сконцентрированы там в результате сравнительно хорошо понятного
исторического процесса, эти люди лишены активной роли в какой‑либо постоянной ярко
выраженной общинной деятельности. Они совершенно отчуждены от собственных человеческих
интересов. Разве тот факт, что лишь пятьдесят процентов нашего совершеннолетнего
населения зарегистрировано как избиратели, может свидетельствовать о чём-то
ином? Но и среди них лишь от силы половина действительно голосует. В двухпартийной
системе тогда достаточно лишь одной восьмой части населения для выбора на
государственные должности, если предположить, что голоса распределяются
примерно поровну. Мы прошли большую часть пути, на котором то, что раньше
считалось долгом гражданина, превратилось в одну из альтернатив; а ведь
немедленным результатом отчуждения от жизни общины является почти полное
безразличие.
Когда людям предлагают организации, имитирующие
общины - целое меню различных организаций, как принудительных вроде школы, так
и "добровольных" вроде рабочих мест, изолированных от трудового
коллектива, - то главные человеческие потребности подвергаются серьезнейшей
опасности, которая многократно усугубляется в случае детей. Цели организации,
какими бы разумными и благонамеренными они ни были, невозможно гармонично
сочетать с уникальностью индивидуальных целей людей. Независимо от того, сколь
хороши бы ни были руководители организации, сама она лишена нравственности, так
как её оценивают бухгалтерскими методами.
Организация представляет собой вовсе не
совокупность её членов, и даже не совокупность её руководителей, а нечто
независимое от тех и других, которое будет существовать даже после полной замены
руководителей. Организация - это материализованная идея, а её сотрудники
являются лишь деталями механизма. Фундаментальная цель этих гогантских
организаций - регламентировать и унифицировать. Так как смысл существования
семьи и общины состоит в том, чтобы благодаря многообразию подходить к главной
теме со всех сторон, то во всех случаях, когда организации массивно вмешиваются
в человеческие отношения, они причиняют громадный вред. Переориентировав смысл
нашей жизни с семьи и общины на учреждения и организации, мы в результате
сделали машину своим королём."
(окончание следует)
Комментариев нет:
Отправить комментарий