ОСНОВЫ МАРКСИЗМА-ЛЕНИНИЗМА - О КОММУНИСТИЧЕСКОМ ОБЩЕСТВЕ 2

(Продолжение. Начало здесь: https://behaviorist-socialist-ru.blogspot.com/2020/07/marxism-leninism-101-communist-society-1.html )

2. От каждого по способностям

При коммунизме, как и при любом другом общественном строе, единственным источником всех ценностей останется человеческий труд. «Не барская жизнь, где царит лень и праздность, будет при коммунизме, а рабочая, трудовая, культурная и интересная жизнь!» (Н. С. Хрущев).

Поэтому, как бы ни развивалась техника, какие бы победы ни одерживала наука, нерушимым принципом коммунистического строя останется: от каждого по способностям.

Как известно, этот принцип господствует и при социализме, утверждая долг всех членов общества трудиться в меру своих способностей. Коммунизм вносит, однако, глубокие изменения в содержание формулы «от каждого по способностям».

Во-первых, обеспечивая всестороннее развитие личности, условия коммунистического строя ведут к расцвету всех способностей человека и тем самым делают труд, совершаемый в меру его способностей, гораздо более производительным. Во-вторых, выполнение каждым его долга трудиться по способностям обеспечивается при коммунизме иными, нежели при социализме, путями. В социалистическом обществе, как известно, решающее значение имеют материальные стимулы (оплата по труду), действующие в сочетании с моральными. При коммунизме все члены общества будут работать, побуждаемые исключительно моральными стимулами, высокой сознательностью. Иными словами, это будет бесплатный труд при бесплатном же удовлетворении всех потребностей работников. «Коммунистический труд в более узком и строгом смысле слова,— писал Ленин,— есть бесплатный труд на пользу общества, труд, производимый не для отбытия определенной повинности, не для получения права на известные продукты, не по заранее установленным и узаконенным нормам, а труд добровольный, труд вне нормы, труд, даваемый без расчета на вознаграждение, без условия о вознаграждении, труд по привычке трудиться на общую пользу и по сознательному (перешедшему в привычку) отношению к необходимости труда на общую пользу, труд, как потребность здорового организма».

Ясно, что труд сможет превратиться в привычку, в жизненную потребность каждого человека не только тогда, когда сознательность людей достигнет больших высот, но и когда изменится сам характер трудовой деятельности.

Одно из главных условий для этого складывается уже при социализме — исчезает эксплуатация человека человеком. Другие условия создаются в период перехода к коммунизму. Происходит замена человеческого труда машинным повсюду, где требуется затрата чрезмерных физических усилий, где работа монотонна и выматывает человека. Неуклонно сокращается время, затрачиваемое на труд в материальном производстве. Наконец, ликвидируется старое разделение труда, которое уродовало человека, на всю ?кизнь приковывало его к одной профессии, как каторжника к тачке, преграждая путь к развитию его способностей и склонностей.

Так на основе технического перевооружения производства и широкого применения в нем достижений науки, на основе социального и культурного прогресса нового общества преображается трудовая деятельность людей. При коммунизме человеческий труд до конца освободится от всего, что делало его на протяжении тысяч лет тяжкой обузой. Он станет не только свободным, но и подлинно творческим. В автоматизированном производстве коммунистического общества в труде человека все большее место будут занимать те функции, которые не способна выполнить никакая машина, т. е. прежде всего функции творческие, связанные с конструированием и совершенствованием машин.

Примерную картину того, какой характер будет приобретать труд при коммунизме, можно составить, имея в виду следующие его основные черты:

каждый работник и по квалификации и по характеру трудовой деятельности выполняет функции, которые в современном производстве несет инженер;

люди отдают производству 20—25 часов в неделю (т. е. примерно 4—5 часов в день), а со временем и меньше; каждый человек может выбрать себе занятие в соответствии со своими склонностями и способностями и при желании изменить его;

все таланты и способности, заложенные в людях, находят полное развитие и применение либо в процессе их производственной деятельности, либо в свободное ог работы время;

работая, человек может не думать о заработке, о том, сколько он получит за труд, ибо все заботы об удовлетворении его потребностей взяло на себя общество;

труд окружен в обществе высочайшим уважением и становится в глазах окружающих главным мерилом достоинства человека.

В таких условиях труд, естественно, превращается в свободное, добровольное дело, во внутреннюю потребность, в привычку всех членов общества, ибо творческий труд по душе всякому нормальному человеку и является, как писал Энгельс, «высшим из известных нам наслаждений».

Чтобы труд давал людям радость, нет нужды превращать трудовую деятельность в своего рода занятную игру, не требующую никакого напряжения физических и умственных сил, как это представляли себе некоторые утопические социалисты. Полемизируя с такими наивными взглядами, Маркс писал, что «свободный труд, например, труд композитора, есть вместе с тем дьявольски серьезное дело, интенсивнейшее напряжение». Не менее серьезное дело — работа конструктора, изобретателя, писателя — словом, всякий подлинно творческий труд. Но разве напряжение, с которым он связан, делает такой труд менее привлекательным?

Свободный творческий труд при коммунизме будет давать членам общества такое глубокое удовлетворение, что и с понятием досуга у них не будет связываться представление о полной праздности. Вполне вероятно, что помимо своей основной производственной деятельности, которая отнимет у них лишь незначительную часть дня, множество людей захочет посвятить себя занятиям в области науки, изобретательства, искусства, литературы и т. д. Уровень общей культуры и специальных знаний миллионов людей будет настолько высоким, что все эти виды «самодеятельности» составят постоянно растущий вклад в развитие и процветание общества.

Высшую радость свободного и творческого труда коммунизм из достояния немногих постепенно сделает достоянием всех, а время, затрачиваемое на труд, из времени, вычеркнутого из жизни, каким оно было для миллионов на протяжении веков, станет временем, обогащающим жизнь.

Это будет великим достижением коммунистического гуманизма. Результаты его скажутся во всех областях жизни общества, рождая новые отношения между людьми, создавая предпосылки невиданного расцвета личности и обеспечивая условия для утверждения новой, коммунистической формы распределения.

3. Каждому по потребностям

Коммунизм вводит такую форму распределения материальных и духовных благ, которая основана на принципе: каждому по потребностям. Иными словами, каждый человек, независимо от его положения, от количества и качества труда, которое он способен дать обществу, получает от него без денег все, в чем испытывает потребность.

Легко понять, что это означает не только величайший переворот во взглядах на труд, который, как показано выше, перестает быть просто средством заработка. Вместе с исчезновением необходимости в контроле за мерой труда и потребления, вместе с отменой денег и исчезновением товарно-денежных отношений коренным образом меняется сам характер связей между человеком и обществом. Эти связи окончательно освобождаются от корыстных соображений, от всего того, что вносила в них погоня за заработком, за материальной выгодой.

Возможность в любое время бесплатно получить из общественных запасов все, что нужно для культурной и обеспеченной жизни, оздоровит всю психику людей, на которую перестанет давить забота о завтрашнем дне. В новой психологии и новой морали уже не будет места мыслям о доходах и частной собственности, охота за которыми составляла при капитализме весь смысл жизни для многих людей. Человек получит наконец возможность посвятить себя высоким интересам, среди которых на первый план выйдут интересы общественные.

Распределение по потребностям вводится при коммунизме, однако, не из одних гуманных соображений, не только из стремления освободить всех членов общества от заботы о будущем. Это делается и из прямой экономической необходимости, которая возникает на этой высокой ступени развития общественного производства. Распределяя материальные и духовные блага в соответствии с потребностями людей, коммунистический строй создает тем самым наилучшие условия для дальнейшего развития своей главной производительной силы — трудящегося человека, для расцвета всех его способностей. От этого в равной мере выигрывает как личность, так и общество. Указывая на это обстоятельство, Энгельс писал, что «распределение, поскольку оно управляется чисто экономическими соображениями, будет регулироваться интересами производства, развитие же производства больше всего стимулируется таким способом распределения, который позволяет всем членам общества как можно более всесторонне развивать, поддерживать и проявлять свои способности».

Некоторые недалекие критики марксизма пытаются доказать неосуществимость идеалов коммунистического общества, ставя различные «каверзные» вопросы. Если все блага будут распределяться бесплатно, спрашивают они, не захочет ли каждый приобретать ежедневно не только новый костюм, но и новый автомобиль? А что будет, если каждый член общества потребует себе дворец в несколько десятков комнат или пожелает обзавестись коллекцией драгоценностей и уникальных произведений искусства?

Авторы подобных нелепых предположений возводят поклеп на граждан будущего коммунистического общества, которым они приписывают собственные пороки. Коммунистический строй, разумеется, не может взять на себя удовлетворение любых причуд и прихотей. Его цель, подчеркивал Энгельс,— удовлетворение разумных потребностей людей в постоянно возрастающих размерах. Значит ли это, что вместо денежных отношений понадобятся какие-то другие формы принудительной регламентации потребления? Нет, при коммунизме, надо думать, вообще не придется устанавливать, какие потребности разумны, а какие нет. Сами люди будут достаточно культурны и сознательны, чтобы не предъявлять обществу явно неразумных требований. Как писал Ленин в 1917 г., коммунизм «предполагает и не теперешнюю производительность труда и не теперешнего обывателя, способного «зря» — вроде как бурсаки у Помяловского — портить склады общественного богатства и требовать невозможного».

Для того чтобы воспитать у всех граждан разумное отношение к потреблению, конечно, понадобится некоторое время, но несомненно, что эта задача вполне по плечу обществу будущего с его изобилием материальных и духовных благ и высоким уровнем сознательности граждан. А если все же найдется какое-то число людей с неоправданно высокими претензиями, они все равно не смогут дезорганизовать коммунистическую систему распределения. Людям с непомерными аппетитами, писал Энгельс, общество может выдать... двойную порцию. Но в коммунистическом обществе это только поставит их в смешное положение перед общественным мнением. После этого навряд ли найдутся охотники повторить такой опыт.

Создать привычку к коммунистическим формам потребления будет тем легче, что она не потребует от людей какого-то искусственного самоограничения или аскетизма, сурового образа жизни. Проповедь аскетизма вообще чужда научному коммунизму, который видит цель общественного производства именно в полном удовлетворении материальных и духовных запросов всех членов общества. Да и само коммунистическое общество с первых шагов своей истории будет достаточно богато, чтобы не только щедро обеспечить все нужды граждан в пище, одежде, крове и других предметах первой необходимости, но и предоставить в их распоряжение все, что надо развитому и культурному человеку для полнокровной и счастливой жизни.

При коммунизме, безусловно, вырастет сама культура потребления, разовьются и станут более тонкими и безошибочными вкусы людей. Коммунистические общественные отношения воспитают такого человека, которому будут органически чужды извращенные вкусы и потребности, характерные для прошлых эпох, когда вещи, уровень потребления служили одним из главных показателей положения человека в обществе. Вместо роскоши главными критериями ценности вещей станут удобство и подлинная красота; люди перестанут видеть в вещах предмет тщеславия и мерило жизненного успеха, перестанут жить ради приобретения вещей, вернув им тем самым их подлинное назначение — облегчать и украшать быт человека.

Можно предполагать, что в этом же направлении будут действовать и закономерности массового производства, каким будет производство всех основных товаров при коммунизме. Конечно, со временем коммунистическое общество станет настолько богатым, что будет в состоянии удовлетворять самые высокие запросы людей. Но оно будет и настолько разумным, что не захочет впустую растрачивать человеческий труд и общественное достояние. И тому и другому всегда найдется более разумное и достойное применение. Речь, конечно, пойдет не о снижении эстетических требований, а о рождении новых, более высоких эстетических критериев, отвечающих всему образу и строю новой жизни.

Из всего сказанного видно, что осуществление коммунистического принципа «каждому по потребностям» будет величайшим завоеванием человечества. Нет смысла гадать, какими конкретно станут эти потребности; ясно одно — они будут гораздо более высокими и разносторонними, чем сейчас. Человеческие потребности не есть что-то застывшее и неизменное, они все время развиваются и растут. При коммунизме этот процесс пойдет особенно быстро. Потому-то коммунистический строй и ставит своей задачей удовлетворение непрерывно растущих потребностей всех членов общества."

(Окончание следует)

* * *

"Суха теория, мой друг,

А древо жизни пышно зеленеет..."

(И.-В. Гёте, "Фауст")

Я нарочно помещаю этот уродливый плакат и комментирую этот отрывок о марксистской формуле "от каждого по способностям, каждому по потребностям" после самого текста, чтобы не помешать его непредвзятому восприятию. Ведь в этой формуле, совершенно неверной с точки зрения науки о поведении (бихевиоризма), и состоит бесплодность и утопичность марксистских представлений о коммунизме. Марксизм, совершенно правильно понимая суть и движущие силы капитализма, повторяет идеалистическую чепуху французских социалистов-утопистов Фурье и Сен-Симона, апеллируя к "сознательности трудящихся масс" и вовсе не удосуживаясь обмозговать то, что в психологии советской эпохи называлось "мотивацией поведения", а на самом деле является оперантным обусловливанием поведения.

Прежде всего: было бы совершенно несерьёзно и даже инфантильно при создании коммунистического общества прекраснодушно уповать на "коммунистическую сознательность". И ещё: что это такое - "разумные потребности"? Короче говоря, на эти марксистские фразы можно совершенно справедливо возразить поговоркой: "Из 'спасибо' шубы не сошьёшь!" И каждый, испытывающий на себе иго капитала, отчётливо видит, что сила капитализма именно в том, что капиталисты вознаграждают (конечно, по минимуму) именно то поведение наёмных рабочих, которое им, буржуям, приносит прибыль. По тому же принципу функционирует коррупция чиновников - они получают "откаты" от буржуев, давая им возможность хорошо нажиться. И во всех случаях воздаяние измеряется универсальным положительным подкрепителем оперантного (добровольного, "свободного") поведения - деньгами. Ими же измеряются и наказания за нежелательное для властей и буржуев поведение - в виде денежных штрафов.

Конечно, было бы очень заманчиво использовать деньги как универсальный подкрепитель оперантного поведения и при коммунизме. Однако это означало бы продолжение сказочки "про белого бычка" или истории о том, что "у попа была собака...", то есть создавало условия для реставрации капитализма и закрывало путь в коммунистическое общество - общество братской солидарности равных. Именно денежное обращение вкупе с политическим неравенством (расслоением общества в СССР на "трудящихся" и "авангард", то есть господствующую партийную номенклатуру), усиливая индивидуалистическое отчуждение и удушая коллективизм, явилось причиной антикоммунистической реставрации капитализма номенклатурной шайкой, возглавленной сперва Мишкой-меченым (Горбачевым), а потом - Бориской-алкашом (Ельциным).

И, конечно, суть "свободного труда при коммунизме" - это вовсе не та маниловщина, которую рассусолили в разделе "3 Каждому по потребностям". Нет, это означает освобождение производительного труда от паразитирования на нём нетрудовых элементов - буржуев, чиновников, политиканов, VIPов и всех прочих прохиндеев. А социалистическая экономика (создающая потребительские ценности для удовлетворения потребностей всех членов общества, а не товар для получения прибыли буржуями, "менеджерами" или "авангардом") - это не хаос анархии, в котором каждый волен делать всё, что ему вздумается, а высокоорганизованная и притом гибкая организация труда, имеющая целью постоянное повышение его производительности.

Она должна быть эффективнее капиталистической, она должна быть вертикально интегрированной (по профессору С.С. Губанову) и работающей "как часы" на основе компьютерной системы управления производством в рамках единого целого - народного хозяйства. А это значит, что именно эта сетевая система запросов и учёта, а не какие-то закосневшие бюрократы или даже брехливые проповедники индивидуалистической "свободы личности", будет диктовать то, какой труд и где должен быть выполнен и, что самое важное, меру и способ его вознаграждения. Причём способ вознаграждения очень важен. Необходимо будет полностью исключить возможность свободы обращения денег, открывающей врата "чёрному рынку", коррупции и всевозможным мошенничествам.

Есть поговорка: "Привычка - это вторая натура человека". Но эта поговорка совершенно неправильна. Привычка - это первая и последняя, единственная натура человека; какой-либо иной "духовной натуры" нет и быть не может. И поэтому для дела построения коммунистического общества столь важен и необходим бихевиоризм профессора Б.Ф. Скиннера, который представляет собой научную основу социальной инженерии - создания совершенно новых общественных и межличностных отношений, то есть комплекса привычек коммунистического общества его целевым положительным подкреплением (вознаграждением, поощрением, похвалой и т.п.), и искоренения людоедской системы антиобщественных отношений капиталистического общества и соответствующих им привычек неуклонным лишением их положительного подкрепления, а в случае необходимости - незамедлительным применением отрицательного подкрепления (наказания, порицания, презрения и т.п.).

А как же иначе? Ведь поначалу абсолютно всем будет казаться "естественным" и "единственно возможным" только то поведение, которое давало положительное подкрепление в капиталистическом обществе: коррупция, обман, произвол, воровство, бездельничанье и т.п. Поначалу будет масса персонажей, которые целыми днями будут ковырять в носу и требовать "удовлетворения потребностей", а на вопрос: "А что ты делаешь?" будут отвечать:

- А я молюсь господу-богу за всех вас, грешников! Или:

- А я изобретаю вечный двигатель! Или:

- А я занят идеологической работой!

И будут такие, которые заявят:

- Вот вы меня выучили на программиста компьютерных систем, но это дело скучное. Я молодой, у меня кровь кипит, и поэтому хочу теперь учиться на врача-гинеколога!

Коллектив (община) будет вынуждена таким отвечать:

- Да, нам нужны и программисты, и гинекологи, но раз у тебя кровь кипит, то вот тебе лопата и метла, займись уборкой снега на улицах!

Бихевиористский социализм - это не утопическое прожектёрство, демагогически обещающее молочные реки с кисельными берегами. А марксизм, напротив, совершенно утопически разобщил в своих разглагольствованиях о коммунистическом обществе "способности" и "потребности", т.е. оперантное поведение и его подкрепление. А ведь "свято место пусто не бывает": функцию "удовлетворения потребностей" в СССР сразу же захватили проныры и лицемеры - партийная номенклатура и прочие "управленцы", зарезервировав для себя самые лакомые куски. Но есть ли возможность экономически эффективно (не хуже, чем при капитализме) связать "способности" и "потребности", но не деньгами, а как-то иначе, причём обеспечивая равенство и социальную справедливость, то есть при управлении как поведением каждого, так и его подкреплением не "начальством" или "буржуями", а коллективно всеми заинтересованными лицами (родственниками, коллегами, соседями и т.п.)?

Ответ на это даёт "система социального кредита" - "social credit system", которая сейчас в Китае проходит в нескольких очень разных вариантах разработку и опробование на практике. Именно такая система электронной сети личных счетов и наблюдения, оценивающая совокупное (а не только трудовое) поведение каждого гражданина "пунктами", которыми он волен распоряжаться через эту систему, то есть под контролем общества (прежде всего своей родни, а также своих коллег и соседей), и может стать наиболее подходящей основой для быстрого и эффективного формирования совершенно новой, коммунистической системы оперантных взаимозависимостей поведения людей (то есть общественного и межличностного поведения) при помощи оперативного воздействия на поведение каждого с помощью преимущественно положительного и (в случаях печальной необходимости) отрицательного подкрепления, т.е. начисления (или, соответственно, лишения) большего или меньшего количества "пунктов".

.