М. ХАДСОН, Д. БЕЗЕМЕР: ФИНАНСИСТЫ - ПАРАЗИТЫ НА ЭКОНОМИКЕ - 3

Окончание. Начало - здесь: http://behaviorist-socialist-ru.blogspot.de/2016/08/1.html  . Мои пояснения в тексте перевода выделены курсивом.

Параллельно я очень рекомендую просмотреть в youtube ролик - беседу Влада Жуковского с Катасоновым и Куликовой "Долговое рабство России": https://youtu.be/ESUcxYPZOZo . Все участники проявили себя в ней с самой лучшей стороны, как трезвомыслящие экономисты, и тут просто невозможно к чему-нибудь придраться. Сравните их совершенно справедливые высказывания об экономике Эрэфии с положениями статьи Хадсона и Беземера, и вы убедитесь, что нынешняя экономика Эрэфии - жалкая, дефективная, рабская копия экономики Запада, точнее даже не копия, а её олигархо-компрадорский дегенеративный придаток.

Ну а читающим по-английски рекомендую недавнюю статью Пэм и Расса Мартенс (Pam Martens and Russ Martens) http://wallstreetonparade.com/2016/09/database-reveals-u-s-as-financial-house-of-horrors-since-repeal-of-glass-steagall-act/ , описывающую на примере Citigroup бандитские ухватки американских банков, чтобы российская публика не думала, что расейские банкиры - какие-то уж особенно гнусные мерзавцы. Нет, такова хищническая, уголовная суть капитализма везде в мире, во всех действиях этой дьявольской бестии, с головы до ног заляпанной кровью невинных жертв, но тем не менее лицемерно и ханжески разглагольствующей о "демократии", "правах человека" и вообще обо всём хорошем, и нагло клевещущей на первую в мире попытку построения социализма - Советский Союз.

Вывод очевиден: капитализм ведет всё человечество в мрачное прошлое:

--

которому единственная альтернатива - социализм. И первый шаг в правильном направлении каждый сделает, проголосовав на выборах 18 сентября против капитализма и Едорасов, за социализм, за достойных, за КПРФ:

--

А вот о том, почему достойные - это именно КПРФ, и почему КПРФ, победив на выборах, в первую очередь должна заняться возрождением власти Советов, речь пойдет в следующий раз.

*  *  *

"Прирост капитала связан с ростом задолженности

В этой связи возникает вопрос, жизненно важный для современной экономики. Может ли финансируемый кредитом рост цен на активы делать экономику богаче на стабильной основе? Если целью повышения цен на активы является увеличение уровня капитализации ренты и прибыли за счет снижения процентных ставок, то могут ли пенсионные фонды, страховые компании, а также пенсионеры скопить из текущих доходов достаточно капитала для выхода на пенсию, и могут ли они существовать только за счёт прироста капитала?

Цены на активы могут расти лишь либо творением долгов, либо за счет текущих доходов. Признание того, что такая создаваемая долгами инфляция цен на активы является формой извлечения ренты, имеет решающее значение для анализа того, что этот процесс не может продолжаться долго. Вопреки этому, общепринятые в настоящее время экономические модели не дают нам даже намёков на то, что надо заниматься анализом этих явлений. Рассматривая прирост капитала как трансферт, а не доход, мы связываем (шансы на) долгосрочную устойчивость прироста капитала и цен на активы с тенденциями развития ликвидного дохода и роста задолженности. Дело с (котировками) на рынках активов, которые растут быстрее, чем рост доходов, обстоит точно так же, как и со схемой Понци, крах которой неизбежен по законам математики (даже если конкретный срок её краха неизвестен). Ножницы между ростом доходов и извлечением ренты (ростом цен на активы и финансовых трансфертов) по сути недолговечны, хотя с выходом на глобальный уровень раздувание пузыря на рынке активов может продолжаться в течение десятилетий.

--

Полицейский снимок (mugshot) мистера Понци

Пониманию этой динамики мешает микро-макро-(экономическая) путаница. Владельцы жилья думали, что богатеют, когда цены на недвижимость раздувались легкодоступным банковским кредитом. Согласно моделям "капитализма для всех", народ богатеет, когда новые покупатели домов, акций и облигаций залезают всё глубже в долги, которые поддерживают этот рост цен. Алан Гринспен расхваливал это как создание богатств. Люди залезали в долги в расчёте на прирост капитала, в надежде на то, что будущие прибыли скомпенсируют новые долги, которые они наделали.

Но это вовсе не то, как классические экономисты описывали прибыльность и накопление капитала в условиях промышленного капитализма. Они подразумевали при этом, что доходы - это результат только реального экономического роста, а не инфляции цен на активы. Финансовая гонка за (спекулятивным) приростом капитала оторвалась от реальности материальных капиталовложений и трудоустройства.

На индивидуальном микро-уровне можно не заботиться о том, получены ли прибыли от роста цен на активы или от прямых инвестиций в производство и сбыт товаров. Для корпоративного менеджера или рейдера и спекулянта или предпринимателя, финансовые доходы кажутся одними и теми же. Но на макроуровне всего общества возникает микро-макро парадокс, или "заблуждение относительно картины в целом." Прирост капитала благодаря инфляции цен на активы неизбежно вызван ростом задолженности экономики в целом. Цены на активы растут в меру готовности банков выдавать кредиты, поэтому рост цен на активы сверх (реальных) доходов представляет собой рост задолженности экономики.

В конечном итоге, (мнимое) "создание богатства" на рынке недвижимости было раздуто ипотечным кредитом, превышавшим весь ВВП. Каждый кредит - это долг: общая ипотечная задолженность за 25 лет удвоилась по отношению к реальной экономике. Такова была цена "создания богатства." Это - не реальное богатство. Это - долг, который является притязанием на реальное богатство. Он не возникает из дохода, вырабатываемого добавлением в экономику реальной прибавочной стоимости, а является формой извлечения ренты, пожирающей пробавочный продукт экономики.

Джон Стюарт Милль описал это различие в своей книге "Принципы политической экономии" (John Stuart Mill 1848, 1): "Все средства, из которых собственник черпает свой доход ... для него эквивалентны капиталу. Но когда поспешно и необдуманно эту точку зрения, истинную для отдельной личности, переносили на общество, это было источником бесчисленных ошибок в политической экономии." В Соединенных Штатах Джон Бейтс Кларк (John Bates Clark) популяризировал легкомысленную точку зрения "бизнесмена", согласно которой "себестоимость" - это то, сколько любой покупатель недвижимости или иного актива платит за него. Этим игнороровалась экономически и общественно необходимая себестоимость, которая в классическом анализе в конечном счете сводится к стоимости рабочей силы. Себестоимость (принципиально) отличается от дара природы, а также от финансовых и других рентных наценок, встроенных в покупную цену. Всё это - рента, а не стоимость. Но, как Саймон Паттен (Simon Patten) констатировал сто лет тому назад, эта различие выветрилось из голов экономистов (см. Hudson 2011, 873). Пост-классические взгляды Кларка стали конформистским мировоззрением финансистов и торгашей недвижимостью (о Clark в: Hudson 2011, 875).

Как разъяснял Милль (Mill 1848, 2): "В данном случае то, что отдельная личность "виртуально" считает капиталом, по сути либо является, либо не является капиталом с точки зрения народа (в целом), в зависимости от того, растворяет (dissipated) или нет кто-то другой эти средства (в реальной экономике)." Другими словами, средства, не используемые (Mill обозначил это словом "dissipate - растворить, рассеять") в реальном секторе экономики, обеспечивают доход только их владельцу, но не всей экономике, для которой этот доход является накладными расходами. Термин Милля "виртуальный капитал личности" перекликается с термином Содди (Frederick Soddy 1926) "виртуальное богатство", которым он обозначил финансовые ценные бумаги и долговые притязания на богатство - т.е. его зеркальное отражение на стороне пассивов в балансах. В экономике раздувания пузырей, размеры такого "виртуального богатства" раздуваются сверх размеров "реального богатства," которым на уровне экономики в целом обеспечивается способность нести более тяжелое бремя долгов.

Для финансовых и прочих инвесторов важна суммарная прибыль, которая состоит из доходов плюс прирост "капитала". И хотя первоначально законодательство США о подоходном налоге рассматривало доход от прироста капитала именно как доход, эти прибыли от роста цен на активы не фигурируют в NIPA (национальных отчетах о доходах и товарах). Логика, по которой их исключили оттуда, кажется, состоит в меньшей вероятности того, что невидимые (прибыли) будут обложены налогом. Именно поэтому финансовые активы называются "невидимыми", в отличие от земельной собственности как наиболее заметного "жесткого" актива.

Рост финансовой ренты и его последствия

Итак, мы обосновали положение, что финансы - это не экономика. Рента - не заработок, а ценность (финансовых) активов представляет собой не богатство, а лишь притязание на богатство, создаваемое экономикой. Они представляют собой накладные расходы, которые не являются необходимыми с точки зрения производства (богатств). Мы показали, чтó именно обеспечивает рост как ценности активов, так и бремени накладных расходов - это долг, в особенности бытовой ипотечный долг. Мы сделали обзор многих недавних эконометрических исследований, которые свидетельствуют, что долг удушает рост доходов. Нам осталось обсудить формы, в которых это происходит.

Экономика, которая всё больше основывается на извлечении ренты для меньшинства и на увеличении бремени долгов для большинства, является по сути феодальной моделью, использующей сложную финансовую систему. Это экономика, в которой ресурсы притекают в сектор FIRE (финансов, страхования и недвижимости), а не в приносящее умеренную прибыль формирование основного капитала. Такая экономика всё сильнее поляризуется на собственников недвижимости и на производство плюс наёмный труд, создавая напряженность в финансировании по мере того, как нарастают дисбалансы. Её конец - в слезах (и крови), в результате того, что долги удушают производительные структуры и бюджеты домашних хозяйств. Цены на активы падают, и земля и дома конфискуются за долги.

Это - извечная картина классических долговых кризисов. Они происходили в Вавилонии, древней Иудее и Риме. Но тем не менее, несмотря на её актуальность сегодня в отношении США и Европы, этот опыт практически неизвестен нынешним корифеям и политиканам. Не существует перспективного форума для обсуждения вопросов о том, в каких формах рост задолженности может наносить ущерб нынешней экономике. Как почин в заполнении этой пустоты, мы теперь рассмотрим, что означает для экономики "слишком много финансов" (Arcand, Berkes and Panizza 2011). Это -снижение производительности труда и объёма инвестиций, а также увеличение неравенства и нестабильности. И в каждом из этих механизмов, главную роль играют бытовые ипотеки.

Падение производительности

Столкнувшись с трудным долгосрочным планированием и расходами на маркетинг, характерными для инвестиций в реальный сектор, которому свойственны доходы, выражающиеся однозначными числами, инвесторы были очарованы быстрыми (с меньшим налогообложением) прибылями от прироста капитала при вложении в финансовые "продукты" и недвижимость, дающем двузначные числа выручки. Основная взаимосвязь с формированием материального капитала становится отрицательной из-за отвлечения новые кредитных средств из реального сектора, как показали недавние исследования (Chakraborty, Goldstein and McKinlay 2014).

Промышленные предприятия были переданы в руки "финансовых инженеров", чья бизнес-модель состояла в изъятии наживы в виде прироста капитала при помощи программ обратного выкупа акций, выплаты более высоких дивидендов и захвата материальных активов (рейдерства), финансируемого в кредит (Hudson 2012, 2015a, 2015b). Прослеживая последующий рост процентных ставок и прироста капитала по отношению к дивидендам, а также дохода от акций по отношению к нормальному в нефинансовом бизнесе США денежному потоку, Грета Криппнер (Greta Krippner 2005, 182) делает вывод: "Одним из признаков финансиализации является то, какую долю доходов нефинансовые фирмы получают от финансовых инвестиций, а не от производственной деятельности".

Подобно тому, как спекулянты недвижимостью богатеют на раздувании цены на землю, а не на производстве, финансиализация чревата подрывом долгосрочного экономического роста. Начиная с 1980-х годов, в крупнейших экономиках ОЭСР наблюдается то, что раздувание прироста капитала отвлекает банковский кредит и другие финансовые инвестиции от вкладывания в рост производства и повышение производительности труда. Энгельберт Штокхаммер (Stockhammer 2004) продемонстрировал четкую связь между монетизацией и более низкими темпами формирования основного капитала.

Это явление в финансовом капитализме является аналогом падения нормы прибыли в промышленном капитализме. Только вместо роста доли амортизационного обесценивания капитального оборудования и других инвестиций в основном капитале (падении прибыли на инвестированный капитал) в суммарном денежном потоке фирмы по мере того, как производство становится более капиталоемким (приверженцы австрийской школы называют это "roundabout - каруселью"), происходит рост процентных платежей. Адам Смит полагал, чтобы норме прибыли следует быть в два раза выше процентной ставки, чтобы прибыль можно было разделить поровну между "спящим помощником (кредитором)" и предпринимателем. Однако по мере того, как облигации и банковские кредиты вытесняют акционерный капитал, доля процентных платежей в денежном потоке возрастает. Ничего подобного не предполагалось в эпоху расцвета промышленного капитализма.

Неравенство

Мински (Minsky 1986) писал, что финансовые системы, если им предоставить свободу, имеют тенденцию превращаться в (мошеннические) схемы. Вторя Марксу (Marx [1887] 2016 года), он указывал на экспоненциальное раздувание и нестабильность, внутренне присущие "чуду сложных процентов," лежащему в основе таких схем и, конечно, финансиализованной экономики. Для экономики в целом, такое раздувание отсасывает доходы и богатство из широкого основания к узкой вершине, грабя большинство, чтобы обогатить меньшинство.

И действительно, с конца 1980-х годов неравенство доходов возросло в большинстве стран ОЭСР. Доходы верхушки богачей выросли, как на дрожжах (Atkinson, Piketty and Saez 2011). Томас Пикетти (Piketty 2014) рассматривает это с точки зрения перераспределения доходов от наемных работников к владельцам капитала, но этот "капитал" включает в себя как производительный капитал, так и недвижимость и финансовые активы. Учитывая большую роль кредитования недвижимости, неудивительно, что "рост финансового сектора США способствовал обострению неравенства в последние десятилетия" (van Arnum and Naples 2013, 1158). Кристофер Браун (Christopher Brown 2008, 9, график 1.3) показывает, как потребительское кредитование поддерживало эффективный спрос с 1995 года, и как задолженность бытового сектора - домохозяйств экспоненциально увеличивалась с начала нового тысячелетия.

Вопреки ортодоксальным учебникам, долг домохозяйств имеет макроэкономическое значение, как показывает Браун (Brown 2008). Совсем недавно, отчет ОЭСР также констатировал, что рост финансового сектора, основанный на экспансии кредитования домохозяйств, обостряет неравенство доходов (Cournède, Denk и Hoeller 2015).

Данные по США показывают, что на протяжении 1950-х, 1960-х и 1970-х годов доля богатства децильной верхушки (10% самого богатого населения) оставалась стабильной на уровне 30 процентов, однако начала расти от взрывной экспансии кредитования в 1980-е годы. В результате к 2009 году децильная верхушка присвоила около половины национального дохода, причём тут не учитывается прирост капитала, от которого она получила наибольшую наживу. Энтони Аткинсон, Томас Пикетти и Эммануэль Саез (Atkinson, Piketty and Saez 2011) показали, что это - общая тенденция в большинстве развитых стран.

Повышение доли кредитного "рычага" увеличивает норму прибыли для инвесторов, которые заимствуют, когда цены на активы растут быстрее, чем расходы на обслуживание кредита. Но экономика все глубже погрязает в долгах, создавая на самом верху состояния финансистов, в высокой степени обремененные этим "рычагом" долгов. Получившаяся в результате финансовая нестабильность может казаться обманчиво стабильной и самодостаточной до тех пор, пока цены на активы растут по меньшей мере так же быстро, как и долг. Когда цены на жилье растут, владельцы домов не возмущаются  увеличивающимся имущественным неравенством (или даже не замечают его), когда "один процент" богачей увеличивает свои привилегии за счёт нижних "99 процентов". Бытовые кредиты под залог жилья могут создавать впечатление, что дома представляют собой нечто вроде "копилки", смешивая растущий от них добавочный долг со сбережениями на банковском счете. Но реальные сбережения не несут долга, который позже должен быть погашен, в отличие от ипотечного долга.

"Иллюзия мыльного пузыря" может даже поддерживать тенденцию увеличивать расходы даже в то время, когда реальный доход от заработной платы стагнирует, как это происходило в США с конца 1970-х годов. Наш анализ, свидетельствующий, что Понци-подобные финансовые структуры обостряют имущественное неравенство, отражается в параллельном росте неравенства и доли банковского кредита в секторе FIRE, как показал Беземер (Bezemer 2012a, 2012b). Браун (Brown 2007) показал ещё до кризиса (2008 года), что центральное место в этом занимает потребительское кредитование. Финансовая инженерия, которая высвободила доходы семей и маржу стоимости их жилья для вложения в спекулятивные активы, значительно увеличила объем долга, которым могли обременить себя домохозяйства.

Нестабильность

Динамика схемы Понци объясняет, почему финансиализация приводит сначала к увеличению стабильности, но затем к нестабильности и кризисам. Истерли, Ислам и Стиглиц (Easterly, Islam and Stiglitz 2000) показали, что нестабильность экономического роста снижается на ранних стадиях развития финансового сектора, но что финансирование вызывает рост нестабильности, когда отношение долга к ВВП вырастает выше 100 процентов в более "финансово зрелой" (то есть обремененной долгами) экономике. Является ли совпадением, что это тот самый уровень, выше которого Арканд, Беркеш и Паницца (Arcand, Berkes and Panizza 2011) обнаружили, что рост кредита начинает тормозить рост реального сектора? После кризиса множество исследований показало, что бóльший объём накладных расходов по долгу увеличивает вероятность возникновения финансового кризиса и углубляет послекризисный спад (см, например, Barba and Pivetti 2009; Berkmen et al. 2012; Claessens et al. 2010)

Заключительные замечания

Банковская и финансовая система может финансировать производительные инвестиции, создавать реальное богатство, а также повышать уровень жизни; с другой стороны, она может просто добавлять накладные расходы, извлекая наживу в пользу рантье, присосавшихся к финансированию, недвижимости и другим источникам ренты. Таков двойственный потенциал сети финансового кредита, прав собственности, а также долгов (и доходов от них в виде процентов, экономической ренты и прироста капитала), противостоящий реальной экономике производства и потребления.

Главная проблема состоит в том, происходит ли индустриализация финансов - на что надеялись реформаторы банков в девятнадцатом веке, или же происходит финансиализация производства, которую мы видим сегодня. Выкуп акций или даже рейдерский захват, производимые на заёмные средства, могут быть первым шагом на пути к распродаже активов фирмы и её обанкрочиванию, а вовсе не финансированием формирования производительного капитала.

С кейнсианской точки зрения, сбережения могут стать новыми капитальными вложениями в увеличение производства товаров и услуг; или же они могут быть использованы для покупки существующей недвижимости, фирм, а также другого имущества, или уже выпущенных финансовых ценных бумаг, раздувая их цену и делая богатство более дорогостоящим по сравнению с тем, что могут создать наемный труд и новые предприятия. А классическая политическая экономия решала эту проблему, делая различие между трудовыми и нетрудовыми доходами, а также производительными и непроизводительными трудом, инвестициями и кредитом. К началу двадцатого века Торстейн Веблен (Thorstein Veblen) и другие экономисты видели отличие динамики развивающегося финансового капитализма от динамики промышленного капитализма.

Хищник прошлого - земельная аристократия, получавшая ренту просто в силу того, что унаследовала землю, исходно от норманских завоевателей (Англии) - продавал свою собственность покупателям в кредит. По сути дела, помещики заменили привилегию получения земельной ренты на финансовые привилегии, превратившись в финансовую элиту банкиров и держателей облигаций.

Ортодоксальная теория предполагает, что доходы равны расходам, как если бы банки просто одалживали сбережения вкладчиков заемщикам, которым якобы "не терпится" тратить деньги. С этой (ложной и примитивной) точки зрения, создание кредита не является независимым и дополнительным источником финансирования инвестиций и потребления (в противоположность позиции Маркса, Веблена, Шумпетера, Мински и других проницательных аналитиков финансового капитализма). Прирост "капитала" ни фигурирует в NIPA, ни измеряется статистикой Федеральной резервной системы потока фондовых средств в какой-либо адекватной категории. Экономисты, таким образом, слепы к нему. Это вовсе не случайно, учитывая стремление лоббистов сектора FIRE делать невидимыми такие наживу и нетрудовые доходы и, следовательно, игнорировать их как важнейшую политическую проблему.

Поэтому нам нужно начать всё заново. Кредитная система была изуродована и превращена в становящегося всё более извращенным посредника, занимающегося извлечением ренты. Банковский кредит направляется в сектор недвижимости, при этом предпочтение отдаётся привилегированному извлечению ренты, а не сектору производства товаров и услуг. Во время бума, финансовый сектор закачивает больше кредита в рынки недвижимости, акций и облигаций (и, в меньшей степени, потребителям в виде кредитов под залог стоимости жилья кредитов и долгов по кредитной карточке), чем он извлекает за обслуживание долга (проценты и амортизация). Результатом является более быстрый рост цен на активы, чем рост долга. Расхваливаемая как "создание богатства", такая инфляция цен на активы лишь в краткосрочной перспективе повышает чистую капитализацию экономики.

Но по мере приближения краха банки относят всё меньше заемщиков в категорию кредитоспособных, а также могут просто прибегнуть к мошенничеству ("кредиты лжецам", при которых лжецами являются риэлторы, оценщики недвижимости и их банкиры, а также Уолл-стрит, упаковывающий ипотеки в мусорные "ценные бумаги"). Экспоненциальный рост долга может быть продлен только финансовой "гонкой на дно" - безрассудным и все более мошенническим кредитованием. Некоторые банки стремятся увеличить свою долю рынка не мытьём, так катаньем, побуждая своих конкурентов к попыткам удержать свою долю рынка, "смягчив" свои собственные стандарты кредитоспособности. Именно это произошло тогда, когда Countrywide, Wachovia, WaMu и другие банки занялись "инновационной" вознёй на рынке мусорных ипотек после 2001 года, а затем вовлекли в это множество общественных банков. Росту нестабильности способствовали "умельцы" Уолл-стрита и Федеральной резервной системы, а также рейтинговые агентства, в то время как послушный им департамент юстиции США на деле декриминализовал финансовое мошенничество.

Финансовый крах 2008 года забросил экономику раздувания пузырей на новый этап, характеризующийся лишением заёмщиков права выкупа заложенного имущества (foreclosures) и спасением государством проспекулировавшихся банков от банкротства (bailouts). Столкнувшись с выбором: либо сохранить реальную экономику списанием её долгового бремени, либо компенсировать банкам (и в конечном счете их контрагентам в спекулятивных сделках и держателям их облигаций) их убытки от спекуляций и безнадёжных кредитов, правящие политиканы США и Европы и их центральные банки отреагировали спасением банков и держателей облигаций (которые, кстати, являются крупнейшей категорией жертвователей на предвыборные кампании). Этот выбор политиканов спас сказочные прибыли, которые получил "один процент" богачей, но при этом нисколько не облегчил долговое бремя "99 процентов" населения. Это ещё более ускорило социальную поляризацию между кредиторами и должниками. Политическим последствием было субсидирование упрочняющейся финансовой олигархии.

Напомним ту старую истину, что "долги, которые невозможно выплатить, выплачены не будут". Соответственно, политическая проблема состоит в том, каким образом они "не будут выплачены." Будет ли ликвидация чрезмерной задолженности сделана в интересах кредиторов или же должников? Примет ли она форму принудительных отчислений из оплаты труда, лишения должников права выкупа заложенного имущества и приватизационных распродаж национального достояния государств-должников? Или же она примет форму списания долгов, приводящего долговые суммы по ипотекам и студенческому кредиту в соответствие с реальной возможностью их выплатить? Выбор этих альтернатив политики определит выбор того, будет ли реальный экономический рост восстановлен или экономика после краха погрузится в депрессию, долговую яму, эмиграцию молодой квалифицированной рабочей силы, и в "потерянное десятилетие". Согласно нашему анализу, нынешний выбор финансовой и налоговой жестокой "экономии" бюджетных средств в большей части Европы угрожает подвергнуть опутанные долгами страны никчемным трагическим страданиям.

Литература

Ang, James. “A Survey of Recent Developments in the Literature of Finance and Growth.” Journal of Economic Surveys 22, 3 (2008) 536-576.
Atkinson, Anthony, Thomas Piketty and Emmanuel Saez. “Top Incomes in the Long Run of History.” Journal of Economic Literature 49, 1 (2011): 3-71.
Arcand, Jean-Louis, Enrico Berkes and Ugo Panizza. “Too Much Finance?” IMF Working Paper No. 161. IMF, 2011.
Barba, Aldo and Massimo Pivetti. “Rising Household Debt: Its Causes and Macroeconomic Implications — A Long-Period Analysis.” Cambridge Journal of Economics 33, 1 (2009): 113-137
Beck, Torsten, Berrak Büyükkarabacak, Felix Rioja and Neven Valev. “Who Gets the Credit? And Does It Matter? Household vs. Firm Lending Across Countries.” B.E. Journal of Macroeconomics 12, 1 (2012): 1-46.
Berkmen, S. Pelin, Gaton Gelos, Robert K. Rennhack and James P. Walsh. “The Global Financial Crisis: Explaining Cross-Country Differences in the Output Impact.” Journal of International Money and Finance 31, 1 (2012): 42-59.
Bernanke, Ben. “The Great Moderation.” Remarks at the meetings of the Eastern Economic Association, Washington, D.C., USA, February 20, 2004.
Bezemer, Dirk. “Understanding Financial Crisis Through Accounting Models.” Accounting, Organizations and Society 26 (2010): 676-688.
———. “The Credit Crisis and Recession as a Paradigm Test.” Journal of Economic Issues 45, 1 (2011): 1-18.
———. “Creating a Socially Useful Financial System.” Address to the Institute for New Economic Thinking (INET) “Paradigm Lost.” Conference, Berlin, Germany, April 14, 2012a. Accessed December 1, 2015.
———. “The Economy as a Complex System: The Balance Sheet Dimension.” Advances in Complex Systems 15, 5 (2012b): 1-22
———. “The Functional Differentiation of Credit.” Journal of Evolutionary Economics 24, 5 (2014): 935-950.
Bezemer, Dirk and Michael Hudson. “Incorporating the Rentier Sectors into a Financial Model.” World Economic Review 1, 1 (2012): 1-12.
Bezemer, Dirk, Maria Grydaki and Lu Zhang. “More Mortgages, Lower Growth?” Economic Inquiry 54 (2016): 652-674.
Blanchard, Olivier. “The State of Macro.” National Bureau of Economic Research (NBER) Working Paper No. 14259. NBER, 2008.
Board of Governors of the Federal Reserve System (BGFRS). Financial Accounts Guide to the Flow of Funds Accounts. Washington, D.C.: BGFRS, 2013. Accessed December 1, 2015.
Brown, Christopher. “Financial Engineering, Consumer Credit, and the Stability of Effective Demand.” Journal of Post Keynesian Economics 29, 3 (2007): 429-455.
———. Inequality, Consumer Credit, and the Saving Puzzle. Cheltenham, UK: Edward Elgar, 2008.
Büyükkarabacak, Berrak and Neven Valev. “The Role of Household and Business Credit in Banking Crises.” Journal of Banking & Finance 34, 6 (2010): 1247-1256.
Cecchetti, Stephen G., M.S. Mohanty and Fabrizio Zampolli. “The Real Effects of Debt.” BIS Working Papers No. 352. Basel, Switzerland: Bank for International Settlements, 2011.
Chakraborty, Indraneel, Itay Goldstein and Andrew MacKinlay. “Do Asset Price Booms Have Negative Real Effects?” September 22, 2014. Accessed December 1, 2014.
Christophers, Brett. “Making Finance Productive.” Economy and Society 40, 1 (2010): 112-140.
Claessens, Stijn, Giovanni Dell’Ariccia, Deniz Igan and Luc Laeven. “Cross-Country Experiences and Policy Implications from the Global Financial Crisis.” Economic Policy 25 (April 2010): 267-293.
Cournède, Boris, Oliver Denk and Peter Hoeller. “Finance and Inclusive Growth.” OECD Economic Policy Paper No. 14. Paris, France: OECD Publishing, June 1, 2015.
Cynamon, Barry Z. and Steven M. Fazzari. “Household Income, Demand, and Saving: Deriving Macro Data with Micro Data Concepts.” SSRN, 2015. Accessed December 1, 2015.
Didier, Tatiana, Constantino Hevia and Sergio Schmukler. “How Resilient and Countercyclical Were Emerging Economies During the Global Financial Crisis?” Journal of International Money and Finance 31, 8 (2012): 2052-2077.
Drehman, Mathias and Mikael Juselius. “Leverage Dynamics and the Real Burden of Debt.” Bank of International Settlements Working Papers No. 501. Bank of International Settlements, 2015.
Dynan, Karen. “Is a Household Debt Overhang Holding Back Consumption.” Brookings Papers on Economic Activity 44, 1 (2012): 299-362.
Easterly, Wiliam, Roumeen Islam and Joseph Stiglitz. “Shaken and Stirred: Explaining Growth Volatility.” Annual World Bank Conference on Development Economics Paper. World Bank, 2000.
Favara, Giovanni and Jean Imbs. “Credit Supply and the Price of Housing.” May 2014. Accessed December 1, 2015.
Fisher, Irwin. “The Debt-Deflation Theory of the Great Depression.” Econometrica (1933): 337-357.
Frankel, Jeffrey and George Saravelos. “Can Leading Indicators Assess Country Vulnerability? Evidence from the 2008–09 Global Financial Crisis.” Journal of International Economics 87, 2 (2012): 216-231.
Friedman, Benjamin. “The Failure of the Economy and the Economists.” New York Review of Books 56, 9 (May 28, 2009): 42-45.
Gardiner, Geoffrey. “The Primacy of Trade Debts in the Development of Money.” Credit and Sate Theories of Money: the Contributions of Michael Innes, edited by L. Randall Wray, Cheltenham, pp. 128-172. UK:Edward Elgar, 2004.
Godley, Wynne. “Seven Unsustainable Processes.” Levy Economics Institute of Bard College, Strategic Analysis No. 1. Levy Economics Institute, 1999.
Godley, Wynne and Gennaro Zezza. “Debt and Lending: A Cri de Coeur.” Levy Economics Institute of Bard College Policy Note No 4. Levy Economics Institute, 2006.
Greenwood, Robin and David Scharfstein. “The Growth of Modern Finance.” Harvard Business School/ National Bureau of Economic Research (NBER) Working Paper. Harvard Business School/NBER, July 2012.
Grydaki, Maria and Dirk Bezemer. “The Role of Credit in the Great Moderation: A Multivariate GARCH Approach.” Journal of Banking and Finance 37, 11 (2013): 4615-4626.
Hudson, Michael. Creating Economic Order: Record-Keeping, Standardization and the Development of Accounting in the Ancient Near East. (Edited with Cornelia Wunsch.) Bethesda, D.C.: CDL Press, 2004a.
———. “Technical Progress and Obsolescence of Capital and Skills: Theoretical foundations of 19th-Century U.S. Industrial and Trade Policy.” In Globalization, Economic Development and Inequality: An Alternative Perspective, edited by in Erik S. Reinert, pp. 100-111. Cheltenham, UK: Edward Elgar, 2004b.
———. Trade, Development and Foreign Debt: A History of Theories of Polarization v. Convergence in the World Economy. ISLET Open Library, 2010.
———. “Simon Patten on Public Infrastructure and Economic Rent Capture.” American Journal of Economics and Sociology 70 (October 2011): 873-903.
———. The Bubble and Beyond: Fictitious Capital, Debt Deflation and Global Crisis. ISLET Open Library, 2012.
———. Finance as Warfare. Bristol, UK: World Economic Federation, 2015a.
———. Killing the Host: How Financial Parasites and Debt Bondage Destroy the Global Economy. Dresden, Germany: ISLET Verlag, 2015b.
Jappelli, Tullio and Marco Pagano. “Saving, Growth, and Liquidity Constraints.” Quarterly Journal of Economics 109 (1994): 83-109.
Jordà, Òscar, Alan Taylor and Moritz Schularick. “The Great Mortgaging: Housing Finance, Crises, and Business Cycles.” National Bureau of Economic Research (NBER) Working Paper No. 20501.NBER, 2014.
Kanbur, Ravi and Joseph Stiglitz. “Wealth and Income Distribution: New Theories Needed for a New Era.”, August 18, 2015.
Keen, Steve. “Finance and Economic Breakdown: Modeling Minsky’s ‘Financial Instability Hypothesis’.” Journal of Post Keynesian Economics 17, 4 (1995): 607-635.
Keynes, John Maynard. A Treatise on Money. Cambridge, UK: Cambridge University Press, 1930.
King, Mervyn. “Twenty Years of Inflation Targeting.” The Stamp Memorial Lecture, October 9, 2012. King, Robert and Ross Levine. “Finance and Growth: Schumpeter Might Be Right.” Quarterly Journal of Economics 108, 3 (1993): 717-737.
Krippner, Greta. “The Financialization of the American Economy.” Socio-Economic Review 3, 2 (2005): 173-208
Lane, Philip and Gian Maria Milesi-Ferretti. “The Cross-Country Incidence of the Global Crisis.” IMF Economic Review 59, 1 (2011): 77-110.
Marx, Karl. Capital. Vol. III. Chicago, IL: Charles H. Kerr and Co., [1887] 2016.
McLeay, Michael, Amar Radia and Ryland Thomas. “Money in the Modern Economy: An Introduction” Bank of England Quarterly Bulletin 2014Q1, 2014.
Mian, Atif and Amir Sufi. House of Debt. Chicago, IL: University of Chicago Press, 2014.
Mill, John Stuart. Principles of Political Economy with Some of Their Applications to Social Philosophy. London: Longmans, Green and Co., 1848.
Minsky, Hyman. Stabilizing an Unstable Economy. New Haven, CT: Yale University Press, 1986.
———. “Securitization.” Handout in Econ 335A Class, Fall Semester 1987, Mimeo. Levy Economics Institute Archives, 1987.
Morgenson, Gretchen. “The Perils of Feeding a Bloated Industry.” New York Times, October 27, 2012.
Obstfeld, Maurice and Kenneth Rogoff. “Global Imbalances and the Financial Crisis: Products of Common Causes.” Proceedings, Federal Reserve Bank of San Francisco (October 2009): 131-172.
OECD. “Finance and Inclusive Growth: How to Restore a Healthy Financial Sector That Supports Long-Lasting, Inclusive Growth?” Paris, France: OECD, 2015.
Piketty, Thomas. Capital in the 21st Century. Cambridge, MA: Harvard University Press, 2014.
Rose, A.K. and M.M. Spiegel. “Cross-Country Causes and Consequences of the Crisis: An Update.” European Economic Review 55, 3 (2011): 309-324.
Sahay, Ratna et al. “Rethinking Financial Deepening: Stability and Growth in Emerging Markets.” IMF Staff Discussion Note. Washington, D.C.: IMF, May 2015.
Sbordone, Argia M., Andrea Tambalotti, Krishna Rao and Kieran Walsh. “Policy Analysis Using DSGE Models: An Introduction.” Economic Policy Review 16, 2 (2010): 23-43.
Schumpeter, Joseph. The Theory of Economic Development. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1934.
Soddy, Frederick. “Wealth, Virtual Wealth and Debt”. Crows Nest, Australia: George Allen & Unwin, 1926.
Stockhammer, Engelbert. “Financialisation and the Slowdown of Accumulation.” Cambridge Journal of Economics 28, 5 (2004): 719-741
Sutherland, Douglas, Peter Hoeller, Rossana Merola and Volker Ziemann. “Debt and Macroeconomic Stability.” OECD Economics Department Working Papers No.1003. OECD Publishing, 2012. Accessed December 1, 2015.
Tobin, James. “On the Efficiency of the Financial System.” Lloyds Bank Review 153 (1984): 1-15
Van Arnum, Bradford and Michele Naples. “Financialization and Income Inequality in the United States, 1967–2010.” American Journal of Economics and Sociology 72, 5 (2013): 1158-1182.
Werner, Richard. “Towards a New Monetary Paradigm: A Quantity Theorem of Disaggregated Credit, with Evidence from Japan.” Kredit und Kapital 30, 2 (1997): 276-309.
———. New Paradigm in Macroeconomics: Solving the Riddle of Japanese Macroeconomic Performance. Basingstoke, UK: Palgrave Macmillan, 2005.
Wray, L. Randall. “The Rise and Fall of Money Manager Capitalism: A Minskian Approach.” Cambridge Journal of Economics 33, 4 (2009): 807-828.