"Гроссман, разделавшись с Штернбергом в области политики, затем перешел к более конкретному экономическому анализу, в котором тот неправильно понимал как содержание учения Маркса, так и реальные экономические процессы.
Согласно Штернбергу, наличие избыточного населения (резервной армии безработных) является предпосылкой для производства прибавочной стоимости, а империализм способствует улучшению условий труда рабочих. Маркс, однако, подчеркивал тот факт, что рабочие не владеют средствами производства и поэтому должны работать на класс капиталистов, что и является основным условием производства прибавочной стоимости. Он также отметил, что если даже в долгосрочной перспективе абсолютный уровень заработной платы имеет тенденцию к росту, то её процентная доля в общем объеме доходов всё равно снижается. Объяснение Штернбергом того, как определяется уровень заработной платы при капитализме, не учитывало увеличения производительности труда и, следовательно, увеличения эксплуатации наряду с увеличением реальной заработной платы. А Маркс подробно рассмотрел факторы, влияющие на уровень заработной платы. Так Гроссман противопоставил мнению Штернберга элементарный урок марксистской экономики.
Этот урок содержал также вопросы империализма и внешней торговли. Штернберг (вслед за Люксембург) считал, что некапиталистические рынки необходимы для реализации прибавочной стоимости. Без них, по его мнению, некоторые товары остались бы непроданными, поскольку чисто капиталистическая экономическая система не может обеспечить рынок сбыта для всего объёма своей собственной продукции. Маркс, однако, фактически ввел в свой анализ внешнюю торговлю уже после того, как доказал, что реализация не является проблемой для замкнутой капиталистической системы. А фндаментальная причина экономических кризисов, как утверждал Гроссман вслед за Марксом, состоит в том, что аккумуляция капитала сама по себе подрывает валоризацию капитала (создание новой стоимости). Внешняя торговля - лишь один из ряда факторов, которые могут временно смягчить это противоречие.
Помимо своей критики Штернберга, Гроссман опубликовал в 1928 году два обзора в «Архиве». Один был очень краткой и тезисной рецензией на французскую книгу о взаимосвязи между социалистической теорией и экономическим развитием. Другой имел дело с трактовкой социалистической экономики в книге его бывшего коллеги по Австрийскому научному комитету по военной экономике - Отмара Шпанна, ставшего известным сторонником корпоратистского национализма.
Причина, по которой Гроссман сделал обзор книги Шпанна, заключалась в ее «широком распространении», которое, однако, «объяснимо только ее функцией как комфортного, в силу своей краткости и поверхности, пособия для сдачи экзаменов тысячами студентов.» Объяснение Шпанном социализма смешивало его разные направления и обнаруживало отсутствие ясности в отношении того, что такое социализм, не говоря уже об особенностях учения Маркса. Изменения, сделанные с третьего издания книги, в общем и целом ухудшили её, в особенности - удаление объяснения Грюнбергом того, что социализм в современном понимании возник только после Французской революции.
В изложении Шпанном идей Сен-Симона, Фурье, Сисмонди и особенно Маркса было множество фактических и теоретических ошибок. На утверждение, позаимствованное у Бём-Баверка, что якобы третий том «Капитала» Маркса противоречит первому, Гроссман ответил, что они были написаны в одно и то же время, и что, как он объяснял ранее, в первом томе применены сильно упрощающие предположения, в то время как в третьем речь идёт о конкретной реальности. Подводя итог, можно сказать, что «из ряда вон выходящим креативным достижением [Шпанна] является нагромождение такой уймы ошибок, что лишь самые серьезные из которых можно отметить здесь, имея для этого лишь двадцать страниц». Рецензию Гроссмана дополнила рецензия Дьёрдя Лукача в том же номере «Архива». Лукач разоблачил попытку Шпанна создать «изощренную апологию фашизма».
Закон аккумуляции и крах капиталистической системы
В 1929 г. вышла книга «Закон аккумуляции и крах капиталистической системы (также теория кризисов)» в качестве первого тома в серии монографий института. Книга стала и поныне остается самой известной работой Гроссмана. Она привлекла гораздо больше внимания общественности в течение 1920-х и 1930-х годов, чем любая другая публикация членов института (Института социальных исследований - IfS).
Гроссман в ней по-прежнему утверждал, как и десять лет назад, что теория экономического кризиса и краха (капитализма) не была лишь произвольным дополнением к социалистической критике капитализма. Бернштейн правильно считал тезис о том, что капитализм имеет изначально терденцию к кризисам и краху, центральным для логики марксизма: «Если бы победа социализма была действительно имманентной (внутренне присущей) экономической необходимостью, то её необходимо было бы обосновать доказательством неизбежности экономического краха существующей общественной системы». Отрицание того, что такое доказательство возможно, было важной частью нападок Бернштейна на классический марксизм.
Если капитализм может существовать вечно, всё время увеличивая производство богатств, то экономические проблемы, по меньшей мере, можно будет либо преодолеть борьбой рабочего класса за перераспределение богатств, либо превратить их в досадные, но терпимые неприятности. А в этой ситуации, как отмечал Гроссман, рабочий класс мог бы столь же легко примириться с капитализмом, как и волюнтаристски пытаться создать социализм.
И хотя его предисловие ясно давало понять, что он намеревался сосредоточиться на экономических проблемах, Гроссман не считал политику несущественной или лишь автоматическим отражением экономики. Напротив, он принял меры предосторожности против такой интерпретации своего труда. «Поскольку в этом исследовании я сознательно ограничиваюсь описанием только экономических предпосылок краха капитализма, то с самого начала должен отвергнуть любые подозрения в «чистом экономизме». Нет необходимости тратить бумагу на описание связи между экономикой и политикой; эта связь очевидна. Однако, хотя марксисты много писали о политической революции, они пренебрегали теоретическим рассмотрением экономических аспектов этого вопроса и не смогли оценить истинное содержание теории Маркса о крахе (капитализма). Моя единственная забота - восполнить этот пробел в марксистской традиции».
Ленин явно был выдающейся фигурой среди тех марксистов, которые «много писали о политической революции». Гроссман поддерживал обновление Лениным политики Маркса и возрождение марксистской философии Лукачем. Он утверждал, что марксистская теория сейчас больше всего требует оздоровления в области экономики. Как и в его первой публикации о пролетариате и еврейском вопросе и в его главном исследовании австрийской торговой политики, дефекты понимания проблем (экономики) предшественниками требовали отчасти одностороннего внимания к конкретным темам и тезисам - того подхода, который Ленин назвал "перегибанием палки". " В этом смысле книга Гроссмана, подчеркивая важность экономических условий для успеха революции, была критикой левого волюнтаризма и, следовательно, по умолчанию - критикой тогдашней линии Коминтерна (о "Третьем Периоде" см. далее, линк вставлю - примечание behaviorist-socialist).
Однако фундаментальная критика в «Законе аккумуляции» была направлена также и против социал-демократических «неогармонистов», таких как Карл Каутский, Рудольф Гильфердинг и Отто Бауэр, которые считали, что деятельность государства может устранять экономические кризисы, которые они понимали как последствие диспропорций между разными отраслями и отделами производства. В своих довоенных экономических исследованиях они возражали Бернштейну, заявляя, что в учении Маркса о капитализме якобы не было теории краха (капитализма).
В течение 1920-х годов Гильфердинг и Бауэр были лидерами крупнейших партий немецкоязычного рабочего класса. Они сформулировали и обосновали реформистскую политику этих организаций. Гильфердинг был членом парламента Германии от СДПГ с 1924 по 1933 год и министром финансов Германии в 1923 и 1928-29 годах. Бауэр был самой важной фигурой австрийской социал-демократии после войны и министром иностранных дел Австрии в 1918-1919 годах. Таким образом, несмотря на формальную приверженность традиции марксизма, они стояли на той же платформе, что и Бернштейн, и пришли к тем же практическим выводам, что и верхушка и идеологи рабочих и социал-демократических партий в двадцать первом веке.
Люксембург выявила логику позиции Бернштейна и центральную роль теории экономического краха (капитализма) для марксизма как в своей критике реформизма «Социальная реформа и революция», так и в своей главной экономической работе «Аккумуляция капитала». Книга Гроссмана также имела своей целью дать систематический марксистский анализ уязвимости капитализма перед кризисом и крахом как основу революционной политики. Но тогда почему же он занялся детальной полемикой против экономического анализа, сделанного Люксембурга? Причина этого указана в начале «Закона аккумуляции»:
«Великий исторический вклад Розы Люксембург был в том, что она, сознательно борясь против извращений «неогармонистов», придерживалась основных принципов «Капитала» и пыталась подтвердить их доказательством того, что продолжающееся развитие капитализма наталкивается на абсолютные пределы.
Откровенно говоря, попытки Люксембург оказались неудачей ...
... Ее собственный вывод о неизбежном крахе капитализма коренится не в имманентных (внутренних) законах процесса аккумуляции, а в трансцендентном (внешнем) факте отсутствия некапиталистических рынков. Люксембург переносит центральную проблему капитализма из сферы производства в сферу обращения. Следовательно, форма, в которой она проводит свое доказательство абсолютных экономических пределов капитализма, близок к идее о том, что конец капитализма - это якобы отдаленная перспектива, потому что капитализация некапиталистических стран - задача на века».
И Лукач, и Гроссман считали правильным подчеркивание ею краха капитализма. Лукач согласился с трактовкой Люксембург «проблемы аккумуляции» и отверг критику Бауэром ее позиции по чисто политическим причинам. Гроссман, с другой стороны, опроверг её ошибочные экономические аргументы, бывшие наиболее влиятельным и систематическим объяснением краха капитализма на тот момент, чтобы заменить их своим, более обоснованным фундаментом для её выводов.
В 1919 году Гроссман объяснил трудность одновременного поддержания пропорционального объема выпуска потребительной и меновой стоимости как источник экономического кризиса, даже в очень абстрактной модели простого воспроизводства, когда объём инвестиций не увеличивается. Он по-прежнему сохранил эту позицию. Но «Законе аккумуляции» он изложил новое экономическое обоснование политических выводов Люксембург в рамках полностью ленинской концепции Гроссмана о пролетарской революции.
Таким образом, ключевой тезис книги понятен только в контексте приверженности Гроссмана концепции марксизма, сформированной его собственным опытом в рабочем движении, русской революции и политической теории Ленина. В то же время Гроссман иногда приспосабливал конкретную форму своих аргументов к актуальным политическим соображениям. Он был горячим сторонником Коминтерна, а также признавал, что главной аудиторией для восприятия его идей были коммунисты. Поэтому, стремясь обеспечить то, чтобы возрождение им марксистской политической экономии понималось без искажений, он предпринял ряд мер предосторожности. Они предвосхищали необдуманные реакции на его анализ со стороны догматических приверженцев тогдашней партийной линии.
В кампаниях ортодоксальных коммунистов против "люксембургизма" ее теория экономического краха использовалась для того, чтобы охарактеризовать Люксембург как якобы сторонницу автоматического краха капиталистической системы без необходимости организованной классовой борьбы. Гроссман согласился с этой официальной точкой зрения и тщательно отмежёвывал своё собственное объяснение тенденции капитализма к краху от взглядов Люксембург. В этом Гроссман неправильно противопоставлял Люксембург Ленину. Однако его подход к этим двум революционерам не повторял (официальную) критику первой (которая, в зависимости от колебаний позиции Москвы, иногда смягчалась оговорками) и полную и безоговорочную поддержку второго, что было типично для коммунистического движения к концу 1920-х годов. По некоторым вопросам Гроссман одобрял позицию Люксембург и ссылался на неё. По другим он указывал на недостатки в позиции Ленина.
Аргументация Гроссмана против теории краха в версии Люксембург, включая тот факт, что она противоречила ее собственной приверженности классовой борьбе, воспроизводила по умолчанию решающие моменты критики, сделанной Николаем Бухариным. К тому времени, когда написание «Закона аккумуляции» был закончено, Сталин занимался консолидацией своего господства над Советским государством и обрушился на Бухарина и "правых (уклонистов)" внутри Коммунистической партии Советского Союза. Статья Гроссмана против Штернберга содержала положительные отзывы о Бухарине. Но теперь такие высказывания вызвали бы осуждение со стороны коммунистического руководства и закрыли бы возможность диалога по экономическим вопросам с представителями крупнейшего революционного течения в мире. Вследствие этого все явные ссылки на Бухарина в книге Гроссмана были критическими."
(Продолжение следует)
(Рисунок Херлуфа Бидструпа)
.
Комментариев нет:
Отправить комментарий