НИЦШЕ КАК ПРЕДВЕСТНИК БИХЕВИОРИЗМА

Моё первое знакомство с произведениями Ницше произошло ещё когда я был старшеклассником, когда родители принесли от знакомых "нелегальную" ксерокопию дореволюционного перевода на русский "Так говорил Заратустра", которую я украдкой читал, прийдя из школы - до того, как они прийдут с работы. Я тогда вообще ничего не понял в прочитанном, запомнилась лишь лиричность прозы. Позже, уже студентом, я узнал, что такое зороастризм и, конечно, сразу понял, что Ницше его безбожно переврал. После этого я проникся презрением к Ницше как "фашисту" и больше к нему не прикасался.

Но недавно по совсем иной причине мне довелось-таки заглянуть в ГДРовское издание "Весёлой науки" Ницше, опубликованное в 1990 году ("Die fröhliche Wissenschaft" von Friedrich Nietzsche, Reklam-Verlag Leipzig, 1990) с послесловием Ренаты Решке (Renate Reschke). И это замечательное послесловие, посвященное критике буржуазного антиобщества Фридрихом Ницше, снова пробудило во мне интерес к нему.

Благодаря этому послесловию я увидел в этой "Весёлой науке" много интересного, причём отнюдь не только то, что увидела фрау Решке. Самым удивительным для меня открытием в этом тексте Ницше были элементы бихевиористского (и прагматистского) понимания действительности и поведения.

Поэтому я решил наново перевести соответствующий отрывок из этой книги на русский (я считаю существующий перевод довольно бестолковым), чтобы показать не только эти элементы в мировоззрении Ницше, но и его предостережение нынешнему человечеству, погружающемуся в варварство куда более постыдное и жалкое, чем то, которое ужасало Ницше в его время.

Этот отрывок помогает понять, почему марксизм, превращенный в годы сталинщины из "руководства к действию" (по словам Ленина) в застывшую мёртвую догму "марксизма-ленинизма", оказался бессилен против буржуазной пропаганды и демагогии с её фикциями "свободы и демократии". По моему мнению, в этом повинна именно муторная гегельянская основа "диалектического и исторического материализма" с его инфантильным рационализмом схоластики "отражения действительности", "отрицания отрицания" и т.п. чепухи.

Напомню, что прошло больше ста лет после того, как Ленин в качестве трёх источников марксизма называл объективный идеализм Гегеля, классическую политэкономию Смита и Рикардо и утопический социализм Сен-Симона и Фурье. Именно поэтому я считаю необходимым вместо гегельянского диалектического вздора дать социализму истинно научную основу бихевиористского анализа поведения, тем более что она не только нисколько не противоречит марксистской политэкономии, но и представляет собой мощный научный инструментарий для воплощения в жизнь мечты утопических социалистов практическим применением оперантной (бихевиористской) технологии социальной инженерии.

Такое обновление научной основы социализма - не "ревизионизм", а настоятельная необходимость, чтобы социализм опять стал руководством к действию для освобождения человечества от ярма капитализма. Без него всё человечество будет и дальше - оглушенное грохотом агрессивных войн западного империализма - незаметно для себя погружаться в примитивнейшее варварство, искусственно устраиваемое буржуйскими медиями. Ведь многие, особенно молодёжь, перестали читать книги и читают лишь "твиты", превращающие человеческие мозги в куриные, и убивают ценнейшее свободное время на пустую болтовню по "мобильникам" и компьютерные игры, превращающие их в невежд и дебилов.

Тот самый миллиардер-глобалист Элон Маск, который ещё пару лет назад играл со взрывающимися при посадке ракетами, с убыточным производством самовзрывающихся электромобилей и разглагольствовавший о "трансгуманизме", обещая вживить всем в мозг электронные чипы, превращающие их в дистанционно управляемых роботов, теперь не только выводит на орбиту тысячи шпионских спутничков "Skylink", но и взялся спасать имидж ЦРУшного "Твитера" - глобального инструмента надзора за тем, что думает публика. Все эти затеи страшно убыточные. Интересно, кто непрерывно снабжает Маска миллиардами долларов?

Замечу, что "Твитер" применил цензуру лишь тогда, когда миллиардерской афере мальтузианского геноцида всего человечества смертоносными "прививками от ковид" стало угрожать массовое публичное разоблачение. Однако - в отличие от хитрющих западных миллиардеров - впавший в маразм питерский гопник Иудушка Капутин со своими прихвостнями следует "славной традиции" царского самодержавия и сталинщины, огульно раздавая направо или налево тюремные сроки - по ч.2 ст. 280 УК РФ (призывы к экстремистской деятельности) - всем "дорогим россиянам", осмелившимися в "Твитере" или на блоге оскорбить его "величество".

Это - потрясающая глупость, потому что человек, отсидевший несколько лет за "твит", станет непримиримым врагом режима, из справедливого чувства мести уже не "призывающим", а занимающимся "экстремистской деятельностью". Запад и его марионеточные режимы в Латинской Америке и на бандерофашистской Украине понимают это и имеют наготове уголовные "эскадроны смерти", демонстративно "ликвидирующие" всех неугодных, например критиков режима вроде Олеся Бузины, высмеивавшего лживую официальную националистическую идеологию, которого бандерофашисты застрелили средь бела дня в Киеве перед дверью его дома и, конечно, не понесли ни малейшего наказания.

А нынешняя "наука" (погрязший в коррупции американский чиновник Фаучи - лишь типичный частный случай), попав в полную зависимость от миллиардеров и чиновников, всё больше становится официозной догматикой и вредоносной антинаучной схоластикой. Я не могу как-то по-иному назвать такие вещи, как мошенническое "математическое моделирование" мнимого "катастрофического глобального потепления", "исчерпания природных ресурсов" или фикции "пандемии ковид", использованной для коварного вкалывания губительных для здоровья и даже жизни ген-модифицирующих "РНК-вакцин" всему человечеству, поверившему "науке" мистера Фаучи & Co, то есть лживой пропаганде.

А если копнуть нынешнюю "науку" поглубже, то обнаружится множество других позорных ляпсусов, которые никто не подвергает сомнению. Упомяну, например, все без исключения совершенно безумные "теории" (то есть на самом деле гипотезы), господствующие ныне в теоретической физике. Или абсурдную веру в "раскалённое ядро Земли", полученную в наследство от религиозных представлений об "пекле в преисподней". Или гипотезу о "саванном происхождении человека", которой противоречит множество фактов, собранных, например, Элейн Морган (Elaine Morgan). Это - в "естественных" науках.

А если же заглянуть в "гуманитарные", или вернее в антигуманистические "науки", то в них господствует сплошной мрак и ужас, например, средневековая идеалистическая менталистско-когнитивистская "психология", выгнавшая на задворки истинную науку о поведении - бихевиористский анализ поведения, и буржуйская псевдонаука "свободнорыночной экономики", объявившая вне закона истинную науку - марксистскую политэкономию.

Короче говоря, лысенковщина "мичуринской биологии" во времена сталина - это мелочь по сравнению со всем нынешним капиталистическим псевдонаучным мракобесием.

Предварительные замечания к тексту Ницше:
- напоминаю, что Ницше был мелкобуржуазным философом, и его протестный радикализм и "поэтическое" фразёрство проникнуты антиобщественным индивидуализмом, а потому идеально сочетаются с мелкобуржуазной антисоциалистической демагогией фашизма;
- соответственно, Ницше многократно употребил в разделе 354 слово "стадный" (по-немецки Herden- , причем Ницше искажает это слово в Heerden- , подгоняя его к слову Heer - "войско"). Это слово в отношении людей употребляется в антигуманном, высокомерном элитно-индивидуалистическом смысле, что абсолютно чуждо бихевиористскому социализму;
- я перевожу слово "Gelehrten", обычно переводимое как "учёные", словом "образованные", подразумевая этим, что они получили образование, что однако вовсе не означает того, что они чему-то научились;
- мои пояснения и реплики выделены курсивом;
- бихевиористские термины кратко объяснены здесь: http://behaviorist-socialist-ru.blogspot.de/2012/08/blog-post_13.html .
.

* * *

Фридрих Ницше

ВЕСЁЛАЯ НАУКА

"348 О происхождении "образованных"

"Образованные" в Европе происходят из любых социальных условий и сословий, как растения, не нуждающиеся в специфической почве: вот почему они по своей сути самопроизвольно становятся носителями демократических идей. Но их происхождение нескрываемо. Если научиться распознавать интеллектуальную предрасположенность образованных, то у каждого из них она есть в его мудрёной книге, в его научной штудии, а раскрывая её реальный смысл, почти всегда в ней можно обнаружить "предысторию" образованного и его семьи и особенности их конкретных профессий и ремесел.

Они навязывают убеждение, что "это теперь доказано и с этим покончено", которое вообще врожденное в крови и мозгах у образованных, которым, с их точки зрения, положено оценивать "проделанную работу". Вера в доказательство является лишь симптомом того, что их усердные предки считали "высококачественным".

Пример: сыновья всяческих бюрократов и секретарей, главной задачей которых всегда было упорядочивать разнообразный материал, раскладывать его по коробочкам и вообще схематизировать, если они становятся образованными, обнаруживают стремление к тому, чтобы считать любую проблему почти как решенную тем, что они ее схематизировали.

Есть философы, у которых головы в сущности являются схематизаторами - их содержанием стали формальные аспекты профессии отцов. Склонность к классификации, к таблицам и схемам обнаруживает то, что человек не может быть ребенком своих родителей без последствий. Сын юриста, даже став исследователем, поневоле ещё и юрист: в своём деле он прежде всего не терпит возражений, и только во вторую очередь, возможно, хочет быть действительно правым.

Сыновей священников и школьных учителей можно распознать по наивной уверенности, с которой они, как образованные, принимают свои доводы за доказанные, даже если они всего лишь убежденно и самоуверенно изложили их: они несомненно привыкли к тому, что им должны верить - ведь это было частью "ремесла" их отцов!

Наоборот, евреи по опыту коммерческих отношений и прошлого своего народа меньше всего привыкли к тому, чтобы им верили: это проявляется у образованных евреев - они все высоко ценят логику, то есть уговаривание к согласию при помощи обоснований; они знают, что должны побеждать с их помощью даже там, где к ним существует расовая и классовая неприязнь, где им не хотят верить. Нет ничего более демократичного, чем логика: она нелицеприятна и даже крючковатые носы выдает за прямые. (Кстати: Европа в немалой степени обязана евреям, особенно в области логики и интеллектуальной чистоплотности; в первую очередь - немцы, как жалкая нерассуждающая раса, которая и поныне в первую очередь заслуживает "головомойку". Везде, где евреи достигли влиятельности, они также учили разборчивости, остроте выводов и тому, чтобы писать яснее и понятнее: их задачей всегда было "вразумление" народа.)

349 И ещё о происхождении "образованных"

Тяга к самосохранению - это проявление беспомощности и ограниченности реальных основных жизненных целей, что вызывает стремление к обретению власти и при этом достаточно часто ставит под вопрос и жертвует самосохранением. Симптоматично то, что некоторые философы, вроде чахоточного Спинозы, именно в так называемом инстинкте самосохранения видели и даже должны были видеть самое главное: это были люди в беспомощном положении.

То, что наше современное естествознание так завязло в спинозистской догме (откровеннее и грубее всего в дарвинизме с его невообразимо односторонним учением о "борьбе за существование"). Вероятно, это связано с происхождением большинства естествоиспытателей: в этом отношении они принадлежат к "народу", их предки были бедными и обездоленными людьми, которые слишком хорошо знали, как трудно сводить концы с концами. Весь английский дарвинизм окутан удушливой атмосферой английской скученности населения, запахом нужды и ограниченности "маленьких людей".

Но как естествоиспытатели они должны были бы выйти из своего человеческого убежища: ведь в природе правит не необходимость, а изобилие, расточительство, вплоть до абсурда. Борьба за существование - это лишь исключение, временное стеснение воли к жизни; а борьба в большом и малом идёт повсюду за преобладание, рост и распространение (живого), а воля к власти и есть воля к жизни.

354 О "гении рода (человеческого)"

Проблема сознания (вернее: возникновения самосознания) встает перед нами лишь тогда, когда мы начинаем понимать, до какой степени мы можем обойтись без него: и мы начали это понимать благодаря физиологии и эволюции животных (которым понадобилось два столетия, чтобы вызвать подозрения к полету (монадологии - объективного идеализма) Лейбница). Мы можем думать, чувствовать, хотеть, вспоминать, а также "действовать" во всех смыслах этого слова. При этом вовсе не нужно, чтобы всё это "приходило в сознание" (по образному выражению).

Вся жизнь возможна без, так сказать, созерцания её отражения как в зеркале: ведь и теперь преобладающая часть нашей жизни проходит без этого отражения, причём также и нашей мыслительной, чувственной и волевой жизни, сколь бы оскорбительно это ни казалось старомодным философам (менталистам-когнитивистам). Да и вообще зачем это сознание, если оно по существу излишне? - Знаете, мне кажется, что если вы хотите выслушать мой ответ на этот вопрос, выслушав ваши, вероятно, экстравагантные предположения, то точность и сила сознания всегда пропорциональны способности человека (или животного) к общению, и способность к общению в свою очередь пропорциональна потребности в общении. Последняя понимается не так, как её понимает самостоятельно общающийся отдельный человек, а так, что разъясняя свои потребности, он должен при этом в своих потребностях максимально зависеть от других. И мне кажется, что именно так обстоит дело по отношению к целым расам и цепочкам поколений: там, где потребности и нужда издавна заставляли людей общаться, понимать друг друга быстро и точно, там-то в конце концов и есть изобилие этой силы и искусство общения есть как бы богатство, постепенно накопленное и получаемое наследником, который его расточительно тратит (этими наследниками являются так называемые художники, а также ораторы, проповедники, писатели, то есть все люди, которые приходят в конце длинной цепочки, всякий раз как "поздние дети" в лучшем смысле этого слова и, как я уже сказал, расточительные по натуре).

Полагая, что это наблюдение верно, я могу далее предположить, что сознание вообще развивалось только под давлением потребности в общении, что с самого начала оно было необходимо и полезно только (как связь) между людьми (в частности, между теми, кто приказывает, и теми, кто подчиняется), и развивалось только в меру этой полезности. Сознание на самом деле есть только сеть, объединяющая людей, и оно должно было развиваться только так, а нелюдимым и хищным субъектам оно было бы не нужно.

То, что наши действия, мысли, чувства и даже движения осознаются - по крайней мере, их часть - есть результат ужасно долгой "необходимости", господствующей над людьми: им, как (экологически) незащищенным животным, нужна была помощь и защита себе подобных. И человек должен был уметь выразить эту свою потребность, быть понятым, а для всего этого ему прежде всего нужно было "сознание", т.е. "осознание" того, чего ему не хватает, что ему нужно, чем он озабочен. Ибо, повторяю: человек, как и всякое живое существо, непрерывно мыслит (ищет в окружающем мире факторы оперантного подкрепления), но не осознает этого.

Мышление, которое становится сознательным, есть лишь наименьшая часть его, скажем даже, что это - самая поверхностная, самая худшая его часть, потому что это сознательное мышление существует только в языке, т. е. в знаках общения. Тем самым раскрывается происхождение самого сознания. Короче говоря, развитие языка и развитие сознания (не разума, а именно осознания разума) идут рука об руку.

Прибавьте к этому, что как связь между людьми служит не только язык, но и взгляд, мимика и жест. Осознание нами воспринимаемого органами чувств, способность регистрировать и передавать это как бы вовне нас возрастала по мере того, как росла необходимость сообщать это другим людям при помощи знаков. Человек, изобретающий знаки, есть в то же время и человек, который все более остро осознает самого себя; только как общественное животное человек научился осознавать себя - он по-прежнему это делает, и делает это все больше и больше.

Как видите, моя мысль состоит в том, что в действительности сознание - это принадлежность вовсе не индивидуального существования человека, а его общественной и стадной природы; что оно, следовательно, столь тонко развито из-за полезности для общественной и стадной жизни, и что в результате каждый из нас, при всем желании понять себя как можно более индивидуально, "познать самого себя", все же всегда будет осознавать только именно то, что само по себе не индивидуально, своё "общностное". Что в самом нашем мышлении, переводя его обратно в стадную перспективу, постоянно доминирует характер сознания - господствующий в нем "гений рода (человеческого)".

Разумеется, всё наши поведение несравненно индивидуально, неповторимо, бесконечно индивидуально, в этом нет сомнения; но как только мы переводим их в сознание, они уже не кажутся таковыми... Это и есть истинный феноменализм(?) и перспективизм(?), как я их понимаю: природа животного сознания подразумевает, что мир, который мы можем осознавать, является лишь поверхностным и знаковым миром, то есть обобщенным, обобществленным миром; что все, что осознается, становится плоским, изношенным, сравнительно глупым, общим, знаковым, стадным тавром, что со всяким осознанием связана громадная фундаментальная порча, фальсификация, поверхностность и обобщение.

Наконец, растущее осознание представляет собой опасность; и тот, кто живет среди самых сознательных европейцев, даже знают, что это уже болезнь. Как вы можете догадаться, меня здесь волнует не противопоставление субъекта и объекта: я оставляю это различение гносеологам, запутавшимся в сетях грамматики (?) (популярной метафизики). Это, как можно догадаться, не противоположность "вещи в себе" и ощущаемого: ведь мы не "познаем" это в мере, достаточной для того, чтобы вообще иметь возможность различать это.

У нас вообще нет органа для познания "истины": мы "знаем" (или верим, или воображаем) ровно столько, сколько это может быть полезно в интересах человечества как вида, как стада; и даже то, что называют "полезностью", в конечном итоге всего лишь вера, воображение и, может быть, как раз та самая роковая глупость, которая когда-нибудь нас погубит.

355 Происхождение нашего понятия "познание - Erkenntnis"

Я беру это объяснение с улицы: я слышал, как кто-то в толпе сказал: "Он узнал меня - er hat mich erkannt"; и я спросил себя: что, собственно, люди понимают под узнаванием? Чего они хотят, когда хотят "познания"? Не более того, чтобы что-то незнакомое было сведено к чему-то знакомому. А мы, философы, действительно ли мы понимаем под познанием нечто большее? Ведь знакомое - это то, к чему мы привыкли, чему мы уже не удивляемся, это наша повседневная жизнь, какой-то порядок, которому мы подчиняемся, для всех и каждого, в котором мы чувствуем себя как дома - не так ли? Не является ли наша потребность в познании той же самой потребностью в известном, желанием открыть среди всего чуждого, необычного и сомнительного то, что нас уже не беспокоит? Разве не чувство страха побуждает нас узнавать? Разве радость познания не должна быть именно радостью вновь обретенного чувства безопасности?..

Один философ (идеалист) воображал, что "познал" мир, когда он свел его к "идее" (бога). А не потому ли, что эта "идея" была ему так знакома, так привычна, и потому, что он нисколько не боялся этой "идеи"? - Ох уж мне эта неприхотливость "познающих"! Только посмотрите на их принципы и решения тайн мироздания! Если они узнают в предметах, под предметами и за предметами что-то, что к сожалению уже очень хорошо знакомо, например нашу таблицу умножения, или нашу логику, или нашу волю и желание, то как они при этом радуются! Ибо "что знакомо, то известно": в этом они согласны. Даже самые осторожные из них думают, что знакомое по крайней мере легче узнать, чем незнакомое; что методически необходимо, например, исходить из "внутреннего мира", из "фактов сознания", потому что это мир, с которым мы наиболее знакомы!

Это же верх заблуждения! Знакомое - это привычное; а привычное труднее всего "познать", т.е. увидеть как проблему, т. е. увидеть как чуждое, как далекое, как нечто "вне нас"… Громадная достоверность естественных наук в сравнении с психологией и критикой феноменов сознания состоит в том, что их почти что можно назвать неестественными науками, основанными на том, что они берут как объект именно чуждое; ведь это же почти противоречиво и абсурдно - вообще желать взять как объект (познания) не чуждое..."

(Конец моего перевода отрывка с немецкого на русский)

.