Прежде чем читать эту рецензию, озаглавленную "Issues in Applied Behaviorism I - Проблемы прикладного бихевиоризма I", убедительно рекомендую хотя бы заглянуть в перевод книги гарвардского профессора Б.Ф. Скиннера "Превыше свободы и чести", выложенный на этом блоге. Начало здесь: https://behaviorist-socialist-ru.blogspot.com/2015/04/1-1.html , окончание здесь: https://behaviorist-socialist-ru.blogspot.com/2015/08/9-3.html .
Хоуманс цитирует книгу Скиннера по изданию: "Beyond Freedom and Dignity" by B.F. Skinner, New York: Knopf, 1971.
Мои пояснения в тексте - (в скобках курсивом).
* * *
Дж. К. Хоуманс:
"Проблемы прикладного бихевиоризма I
Порой просто поражаешься тому, чем вызвана вся эта шумиха вокруг Б.Ф. Скиннера. Возьмем саму его бихевиористскую психологию. Многие люди не осознают того, что они говорят прозой (намёк на фразу нувориша Журдена в "Мещанин во дворянстве" Мольера), то есть (ведут себя) согласно бихевиористской психологии, причём уже очень долго, реально - бесконечную череду веков. Скиннеру незачем* (???) учить людей тому, что если они хотят, чтобы кто-то сделал что-то конкретное, то для этого полезно дать ему поощрение, или что человек, который выполнил акт поведения, который был успешным при определенных обстоятельствах, склонен повторить этот акт, когда снова появятся подобные обстоятельства. Такого рода здравомыслие воплощает совершенно правильные принципы бихевиоризма. Современная бихевиористская психология сделала следующее: она четко изложила эти принципы, освободила их от излишних (когнитивистских) претензий, строго проверила их в экспериментах, проведенных главным образом на животных, и начала определять важнейшие количественные соотношения. Все это было очень большим достижением, и Скиннер был лидером в этом, но это достижение - систематизация того, что мужчины и женщины уже давно знали* (???) интуитивно и бессистемно. Они не могли (???) не знать этого. Их собственное поведение и поведение других были тем, что им было более всего известно (???), и успех в общественной жизни требует (???), чтобы они использовали принципы бихевиоризма хоть каким-то стихийным образом, даже если они их не сформулировали.
Я сам полностью убежден в правильности принципов бихевиористской психологии, как они сформулированы уже сейчас, хотя я думаю, что могут быть дальнейшие принципы, которые нам еще предстоит четко сформулировать. В этом смысле я сторонник Скиннера и давно известен как таковой. Но вопросы, поднятые этой его книгой, касаются не столько интеллектуальной правильности бихевиористской психологии, сколько ее применения как систематической технологии управления человеческим поведением. Центральный аргумент Скиннера заключается в том, что взгляды, выдвигаемые (лицемерными) идеологами человеческой свободы и чести, могут помешать людям использовать технологию (социальной инженерии), которая может быть более мощной в изменении человеческого поведения, изменении его к лучшему, чем всё, что мы используем сейчас. В этом вопросе я считаю, что и Скиннер, и его оппоненты гораздо более чувствительны, чем допускает реальность, и что самым серьезным препятствием для принятия бихевиористской технологии является то, с чем Скиннер не согласен. Ни Скиннер, ни его противники не будут иметь того практического значения, которое, по-видимому, воображают обе стороны.
Позвольте мне сначала обратиться к знаменитой проблеме «свободы воли». Ее практическое значение ограничено, как бы ни была она интересна в аспекте философии. Как бихевиорист, я должен верить (???), что мои действия полностью определены, что выбор, который я делаю между альтернативами, предопределен — но какое это имеет житейское различие? Мои интеллектуальные убеждения не освобождают меня, как мне того бы хотелось, от необходимости принимать решения; и в этом полностью практическом смысле я остаюсь свободным, самостоятельным человеком. Пока не будет изобретена машина, которая будет всегда и правильно заранее предсказывать мои действия, даже если я буду знать, что она предназначена для предсказания моих действий, я не потеряю свою фактическую** (??? - иллюзорную) свободу и самостоятельность. Моё "я" тогда тоже станет излишним. Но даже если когда-нибудь в будущем могут быть созданы машины такого рода (AI - искусственный "интеллект"), их производство всегда будет намного дороже, чем воспроизводство обычных людей, таких как я, тем, что я буду называть обычными методами, и поэтому люди никогда не потеряют свою лазейку к свободе и самостоятельности (??? - если считать скотское рабское существование в глобалистском концлагере "свободой"). Никто не должен бояться того, что бихевиористская психология отнимет у него свободу воли, так о чем же тут спорить?
Свобода - это на самом деле принцип морали, а не интеллектуальная проблема***. Даже если философская свобода воли человека может быть сохранена из соображений экономности - доказательство того, что поведение каждого человека полностью предопределено, всегда обойдется дороже (???) самой ценности этого доказательства - тем не менее, люди всегда будут фактически пытаться предсказывать поведение других, то есть управлять им, и их попытки часто будут успешными. Требование, которое люди выдвигают в отношении себя и других - быть свободными -, обычно было требованием не того, чтобы они были избавлены от попыток управлять их поведением, а только того, чтобы они были избавлены от определенных видов таких попыток - управления отрицательным (подкреплением), как его называет Скиннер - управления угрозами, лишениями и насилием. Это требование поддерживает и сам Скиннер. С другой стороны, мало кто утверждает, что люди должны быть свободны от управления в том смысле, что они должны быть избавлены от искушения получать вознаграждение положительное (подкрепление) своих действий, если только сами эти действия не считаются имеющими отрицательные последствия в долгосрочной перспективе, как, например, то, что Адам съел яблоко (в Раю).
Правда, был высказан ряд глупостей, и некоторые люди утверждали, что люди должны быть освобождены от любого управления, но их аргументы вскоре приводят к безнадежным трудностям. Во-первых, если один человек воздерживается от попыток управлять поведением другого, это не означает, что поведение другого остается неуправляемым: это означает лишь, что он остаётся под управлением других переменных (факторов подкрепления).
Во-вторых, и что более интересно, всегда есть возможность того, и это действительно легко показать, что те самые люди, которые выступают против попыток управлять другими - "манипулировать" - часто используемое ими слово, на самом деле пытаются управлять другими. Следовательно, они лицемеры, хотя, без сомнения, не сознающие этого, если это не противоречиевая игра слов. Вспомните, что сказал судья Холмс (O.W. Holmes, "The Common Law) о философских возражениях против "обращения с человеком как с вещью и тому подобного... Если человек живет в обществе, он неизбежно обнаруживает, что с ним обращаются именно так". Он мог бы добавить "и так он обращается с другими".
Возьмем как пример Артура Кестлера, который должен был бы знать это лучше. Скиннер цитирует его (стр. 165), как человека, называющего бихевиоризм "чудовищной тривиальностью". И как автора, по его словам, "голословных утверждений в титанических масштабах. Он превратил психологию в "современную версию Мрачного Срадневековья". Хоть это и тривиально, можно было бы довольно легко показать, что это (бихевиоризм) чрезвычайно важно для Артура Кестлера, поскольку он применяет его каждый день своей жизни, например, когда просит кого-то сделать что-то для него - за плату или без оплаты. "Манипуляцией", видать, всегда называют чьи-то попытки управлять поведением других, а не свои собственные попытки.
Скиннер утверждает, что литература (пропаганды буржуйской) свободы реально имеет тенденцию, вопреки своему намерению, увековечивать управление с помощью отрицательного (подкрепления). Мол, если человек свободен в том смысле, что его поведение не определяется внешними обстоятельствами, то он может быть лично ответственным за свое поведение; а если он ответственен, то он может быть справедливо наказан, если он делает зло.
Что касается меня, я бы не стал так сильно винить литературу свободы за увековечение как отрицательного (подкрепления), так и других относительно неэффективных методов управления. (Кстати, Скиннер никогда не разъясняет, какими будут его альтернативные «сильные» или «эффективные» методы.)**** Тот факт, что те самые люди, которые больше всего обвиняют бихевиористскую психологию как угрозу свободе, будут применять ее принципы для управления другими, если могут предложить этим другим положительное (подкрепление) вознаграждение, указывает на то, что тут дело в чём-то более важном. Легко, например, сказать, что надо не наказывать несовершеннолетнего правонарушителя, а надо изменить среду, которая его сформировала. Это, действительно, разумный вывод из бихевиористской психологии. Но у нас, может быть, нет возможности изменить эту среду (буржуазное антиобщество), или это может стоить больше, того чем мы (господствующий класс буржуазии) готовы заплатить. С другой стороны, у нас полная возможность наказать правонарушителя. Наши действия, по меньшей мере, удовлетворят нашу эмоциональную потребность в демонстративной мести, и это может иметь некоторое небольшое положительное влияние на его будущее поведение и поведение других.
Поэтому мы наказываем его и ссылаемся на его свободу в оправдание наших действий. То есть, возможно, что не литература свободы увековечивает управление с помощью отрицательного (подкрепления) и другие слабые формы управления, а наше применение отрицательного (подкрепления) и других слабых форм управления увековечивают литературу свободы. И, как я попытаюсь показать позже, тот факт, что управление (поведением) осуществляется в соответствии с принципами бихевиористской психологии, не обязательно освобождает её от решающего вида слабости.
Я чувствую себя еще более неловко в том, что Скиннер говорит о чести, чем в том, что он говорит о свободе. Я думаю, что и он, и те, кто ему противостоят, преувеличивают опасности, которые каждый представляет для другого. Под честью Скиннер подразумевает признание, которое люди воздают другим (и получают от других) за добрые дела, которые они совершили. Скиннер убедительно доказывает, что люди способны воздавать другим должное за действия, которые обладают следующими двумя свойствами: они вознаграждают воздающих должное, а условия, которые их определяют, нелегко распознать. (Таким образом, мы не стали бы хвалить человека за храбрость, спрыгнувшего с высоты, если бы увидели, что его столкнули.) Я бы сам сформулировал несколько иначе характеристику, которая делает акт поведения достойным похвалы: этот акт должен быть редкостью, дефицитным по сравнению с потребностью в нем. Но я подозреваю, что это равносильно утверждению того же самого, ведь акты поведения, причины которых легко распознать, - это как раз то, что легко сделать, что могут сделать и делают многие люди.*****
Соответственно, чем яснее можно продемонстрировать условия и законы, определяющие действия людей, тем меньше у нас оправданий для того, чтобы хвалить их за их действия. Однако Скиннер говорит (стр. 58): "То, что мы можем назвать литературой о чести, связано с защитой должного (взаимного) доверия. Она может быть против достижений в области технологий, включая технологию поведения, потому что они разрушают возможность вызывать восхищение, и против фундаментального анализа, потому что он предлагает альтернативное объяснение поведения, за которое сам индивид ранее получал признание".
Это - интересный момент, как и все у Скиннера, но я остаюсь скептиком. Во-первых, Скиннер приводит очень мало доказательств того, что "литература о чести" фактически противостоит достижениям в области бихевиористских технологий, хотя по логике она должна была это сделать. Во-вторых, не так просто, как он думает, уничтожить причины для восхищения другими или восхищения самим собой. Например, люди, по-видимому, всегда знали, что красота красивой женщины — это не ее заслуга. Соответственно, она не должна получать похвалу за то, что она красива. Но мы все знаем, что за это чертовски хвалят, и обычно готовы принимать похвалу как должное. Или возьмем более обыденный пример. Как я уже сказал, я твердо верю, что каждая частность моего поведения была предопределена с незапамятных времен, и поэтому я интеллектуально соглашаюсь с утверждением, что, не будучи самостоятельной личностью, я не должен принимать похвалы за все, что делаю. Однако, как я наблюдаю, на самом деле мне очень нравится, когда меня хвалят за статьи и книги, которые я пишу, и верю, что похвала (когда я ее получаю) повышает вероятность того, что я напишу дальнейшие статьи и книги. Я верю, что то же самое относится и к самому Скиннеру. То есть, как это ни парадоксально, признание заслуг - это часть того самого детерминизма, который дискредитирует признание заслуг. Как говорится в стихотворении Эмерсона: "When me ye fly, I am the wings - Когда я летаю, я - крылья". (Окончание следует)
.
---
*
"Знать" - это одно, а беспрепятственно и успешно применять на
практике - это совершенно другое. Вся история классовых антагонистических
обществ - это история дикого произвола, обманов, лицемерия и насилия, маскирующихся
высокопарными религиозными и этическими идеалами! Дальнейшие лицемерные
рассусоливания Хоуманса о том, что "успех в общественной жизни требует, чтобы
они использовали принципы бихевиоризма", просто омерзительны. В
классовом антагонистическом буржуйском антиобществе эти принципы, безусловно
благотворные в условиях социализма, т.е.
полного реального равенства людей, кошмарно извращены. Они воплотились не
только в неотъемлемо присущие капитализму эксплуатацию наёмного труда,
ростовщичество, спекулянтство и ложь рекламы и пропаганды, но и в подлейшее
холуйство и подсиживание соперников как залог успешной карьеры, в лживость всех
обещаний "нищебродам", в подкуп политиканов и судей, в войны как
средство сохранения господства привилегированного класса, в проституцию, в мошенничество
лотерей и прочие гнусности. Так что реально существующий мир таков, как его
описал Омар Хайям в "Рубайяте":
"Миром правят насилие, злоба и месть.
Что ещё на земле достоверного есть?
Где счастливые люди в озлобленном мире?
Если есть - их по пальцам легко перечесть."
Хоуманс, будучи буржуазным "мыслителем", в упор "не видит" всего этого.
** Нелепый, воистину страусиный аргумент за отказ от признания реальности манипулирования поведением и необходимости борьбы с ним.
*** Свобода - не иллюзорная "свобода мысли или воли", а реальная свобода действия - это вовсе не "моральный принцип", а важнейшая политическая проблема, вокруг которой кипят страсти и которая вся до неузнаваемости загажена толстым слоем лицемерия и пропаганды. Свобода невозможна в классовом антиобществе; свободными (от принуждения, обмана, манипулирования и т.д.) люди могут быть лишь в обществе равных - социалистическом.
**** Хоуманс прикидывается валенком. Ведь ясно и ежу, что "сильный" и "эффективный" метод - это управление поведением при помощи положительного подкрепления (вознаграждения, поощрения, похвалы и т.д.).
***** Ерунда. Хоуманс как пошлый буржуйчик совершенно не понимает сути вопроса о чести. Честный поступок - это такой, который подтверждает идеалы, официально (обычно лицемерно) провозглашенные данным обществом, но который реально не получает положительного подкрепления. Это прежде всего героические поступки, совершаемые с опасностью для жизни, а также действительно бескорыстная помощь другим людям (но не буржуйская "благотворительность"!) В буржуйском антиобществе такие поступки и действия лицемерно восхваляются масс-медиями, учителями, "знаменитостями" и т.д., но закономерно являются крайне редкими явлениями. Систему реальных общеобязательных факторов подкрепления в буржуазном антиобществе вкратце можно охарактеризовать тремя принципами: "dog eat dog - пёс пожирает другого пса", "rat race - крысиная гонка" и "не пойман - не вор".
Короче говоря, то, как этот Хоуманс третирует, извращает и "критикует" Скиннера, вызывает у меня возражения буквально против каждого абзаца этой по-буржуйски глупейшей "рецензии". Поэтому я разбил её на две части, ко второй будет тоже масса возражений. (Примечания behaviorist-socialist)
.
Комментариев нет:
Отправить комментарий