Выкладываю мой перевод 7-й главы
опубликованной в 1971 году книги профессора Б.Ф. Скиннера "Превыше свободы
и чести" - B.F. Skinner, "Beyond Freedom and Dignity". Тема 7-й главы - эволюция культуры. У Скиннера как
"истинного американца", к несчастью, полностью отсутствует понимание
того неопровержимого факта, что буржуазное общество - это организованный
паразитизм буржуазии и чиновничества на народе, являющееся в силу этого
неизбывно антагонистичным. Классовый мир трудящегося народа с
буржуйско-чиновничьей мразью невозможен - это мы должны помнить, читая каждую
строчку этой главы.
С другой стороны, у Скиннера ценно терпеливое
разъяснение того принципиального факта, что и поведение, и генетическая
наследственность человека возникли и развиваются далее под действием факторов
внешней среды. Иными словами, Скиннер - последовательный дарвинист в
науке о поведении и тем самым антагонист всех нынешних приверженцев
идеалистической менталистско-когнитивистской психологии, носящихся с
"сознанием" - как по-нынешнему именуется фикция "души" -
как дурак с писаной торбой.
Принципиальный порок нынешних социологических
мифов о человеке - это отсутствие понимания того, что решающим фактором
эволюции человека, как и эволюции любого другого биологического вида, является
естественный отбор, т.е. действие факторов внешней среды. В противном случае -
следуя метафизической зауми, наиболее систематически сочинённой иезуитом Пьером
Тейяром-де-Шарденом, - можно было бы вообразить существование даже ангелоподобных
людей с крыльями. К сожалению, сейчас вся интеллигентная публика в России
поражена этим безумием. Оно не минуло даже таких действительно светлых личностей,
как например, генерал Ивашов, одурманенный идеалистической идеологией "по
Данилевскому". Генералу Ивашову невдомёк, что допотопные реакционные представления
Данилевского (настрочившего сначала славянофильский опус "Россия и
Европа", а потом вознамерившегося "опровергнуть" Дарвина
бредовой книженцией "Дарвинизм", получившей разгромный отпор от
тогдашних российских ученых, в том числе от Карпинского и Тимирязева - это
жалкий недоразвитый эмбрион воззрений Тейяра о так называемой
"направленной, творческой" эволюции, которые в свою очередь являются
псевдо-естественнонаучным, натурфилософским перепевом идеалистической бредятины
Гегеля о "развитии трансцендентного мирового духа в имманентном
мире".
Горе-биологам, желающим забыть учение Дарвина
об естественном отборе и фантазирующим под влиянием новомодных "молекулярно-биологических"
выкрутасов о "внутренних, творческих" (мнимых) факторах эволюции,
советую не мучиться изобретением идеалистических велосипедов, а прочесть
поповский опус Тейяра, где все их фантазии уже более полувека назад были
систематически разложены по полочкам: Pierre Teilhard de Chardin, "Le Groupe Zoologique
Humaine". (Я читал
эту книгу в переводе на немецкий: "Die Entstehung des Menschen" - "Происхождение человека").
--
Элейн Морган
Прискорбное неприятие многими дарвинистских
воззрений на эволюцию и поведение человека отчасти объясняется засилием нелепой
"саванной" гипотезы происхождения человека, не объясняющей буквально
ни одного разительного отличия человека от человекообразных обезьян. При этом
надо заметить, что эти особенности человека - те же, что и у многих морских
млекопитающих: возникновение слоя подкожной жировой ткани, защищающей от холода
в воде и связанное с этим превращение волосяного покрова по большей части в
потовые железы, двуногость, кефализация (увеличение головного мозга). Эти и
многие другие особенности человека детально разобраны Элейн Морган - наиболее
последовательной сторонницей морской гипотезы происхождения человека - в её
книге: Elaine Morgan, "The Aquatic Ape. A Theory of Human Evolution". В этой книге все эти особенности получили рациональное и
экологически безупречное объяснение, поэтому горячо рекомендую всем прочесть
эту книгу и заглянуть на интернет-сайт Элейн Морган: http://www.elainemorgan.org/ , плюс
видео (должны быть субтитры на русском): http://www.ted.com/talks/elaine_morgan_says_we_evolved_from_aquatic_apes
Как дополнительный аргумент в пользу её теории
(который только сейчас пришел мне в голову) хочу привести тот факт, что помимо
описываемых Морган болезней опорно-двигательной системы и особо болезненного
рождения потомства, как следствий возвращения человека к наземному образу
жизни, такими же отрицательными следствиями является недостаток в нынешней пище
человека элементов и соединений, имеющихся в изобилии в морской воде и морских
организмах, например йода, цинка, меди, магния, молибдена и омега-3-полиненасыщенных
жирных кислот. Недостаток этих веществ приводит к заболеваниям щитовидной
железы, простаты и мужского бесплодия, анемии, остеопороза и проч.
А в качестве забавного курьёза на эту тему
нельзя не упомянуть научно-фантастическую повесть Курта Воннегута
"Галапагос" - Kurt Vonnegut, "Galapagos". В этой повести Воннегут развивает свою любимую тему о
"врожденной порочности и агрессивности" человеческого рода, в упор не
замечая, что описываемые им зверства и безумства - порождения капитализма.
Воннегут не может представить себе, что капитализм - это всего лишь переживаемый
ныне тупик в эволюции культуры, временная остановка развития человеческого
общества. Поэтому для устранения пороков капитализма Воннегут в этой
повести предлагает "эволюционное" лекарство, которое за миллион лет преобразует
нынешнего человека в морское млекопитающее. Цитирую из имеющегося (весьма
плохого) перевода на русский, с поправками:
"... какой, помимо нашей переусложненной
нервной системы, источник злодеяний, творившихся практически повсеместно,
существовал в ту эпоху?
Мой ответ: никакого. Если бы не эти невероятно
гипертрофированные мозги - Земля была бы совершенно невинной планетой."
" Англосакс Чарльз Дарвин, тихоголосый и
благовоспитанный, безликий и бесполый, безучастно наблюдательный в своих сочинениях,
почитался героем в буйном, страстном, многоязыком Гуаякиле в силу того, что имя
его служило возбудителем туристского бума. Если бы не Дарвин, не было бы
никакого отеля "Эльдорадо" или корабля "Bahia de Darwin", готовых
приютить Джеймса Уэйта. Ни, наконец, магазинчика, где последний бы смог столь
комично вырядиться.
Не объяви Чарльз Дарвин Галапагосские острова крайне
поучительным местом - Гуаякилю суждено было бы остаться просто одним из множества
раскаленных и грязных морских портов, а острова представляли бы для Эквадора не
большую ценность, чем шлаковые отвалы где-нибудь в Стаффордшире.
Благодаря Дарвину острова эти преобразились не
сами по себе, но в глазах людей. Вот какое значение имели мнения в эпоху
великолепных больших мозгов.
Более того, какие-то мнения могли руководить поступками
людей не меньше, чем реальные факты,- будучи при этом подвержены таким
внезапным изменениям, которых факты претерпевать не в состоянии. Так,
Галапагосские острова могли быть объявлены адом, а всего мгновение спустя -
раем, а Юлий Цезарь почитаться то государственным деятелем, то, чуть погодя, мясником,
равно как эквадорскими бумажными деньгами, лишь миг тому назад шедшими в уплату
за пищу, кров и одежду, вдруг начинали выстилать птичьи клетки, а мироздание, еще
вчера считавшееся творением господа бога, внезапно признавалось продуктом
огромного космического взрыва - и так далее, и так далее.
Ныне, благодаря пониженным умственным
способностям, наваждение мнений больше не отвлекает людей от главного дела их
жизни."
"Что до возможности для человечества повернуть
вспять и начать снова пользоваться инструментами, строить дома, играть на
музыкальных инструментах и тому подобное: им пришлось бы ныне делать это при
помощи клювов. Ибо руки их превратились в плавники, и кости ладоней,
заключенные в них, утратили былую подвижность. Каждый из двух плавников украшен
теперь пятью чисто декоративными отростками, привлекательными для представителей
противоположного пола в брачный период,- кончиками ушедших внутрь пальцев.
Те участки человеческого мозга, которые прежде
управляли их руками, попросту перестали существовать, так что вмещающие этот
мозг черепа стали гораздо более обтекаемыми. Чем обтекаемее череп - тем более
удачливым рыболовом является человек.
(...)
"Трудно представить, чтобы кто-то стал
пытать кого-то в наше время. Для начала - как схватить того, кого вы пожелали
бы подвергнуть пытке, с помощью одних плавников и рта? Как вообще вести охоту
за человеком, когда люди умеют так быстро плавать и подолгу оставаться под
водою? Тот, кого вы решились бы преследовать, будет внешне почти неотличим от
любого другого и может спрятаться, где угодно и на какой угодно глубине."
"Хименес стал одним из авиаторов,
оказавших серьезное воздействие на будущее человечества. Вторым был американец по
имени Пол У.Тиббетс. Именно он сбросил атомную бомбу на мать Хисако Хирогучи во
время Второй мировой войны. Вероятно, люди все равно стали бы такими пушистыми,
как сегодня, даже если бы Тиббетс не сбрасывал бомбу. Но несомненно, что благодаря
ему они обросли шерстью быстрее и лучше."
"Капитан, ощупью пытаясь отыскать в своей
каюте хоть какую-нибудь одежду, чтобы прикрыть наготу, разумеется, не помышлял
о выходе в море. Но ему не оставили даже носового платка или полотенца. Так
впервые ему довелось испробовать вкус дефицита одежды - что в тот момент казалось
простым неудобством, но должно было превратиться в острую проблему, которой суждено
преследовать его все оставшиеся тридцать лет жизни. Ему просто неоткуда будет
взять ткань, чтобы защитить свою кожу от солнечных ожогов в дневное время и от
холода - в ночное. Как будут он и другие колонисты завидовать меховой шубе
дочери Хисако, Акико!
Все они - кроме Акико, а затем ее столь же
пушистых детей - вынуждены будут носить непрочные накидки и шляпы из перьев, соединенных
рыбьими кишками."
" Сегодня
сексуальный расцвет для самцов человека наступает в шестилетнем возрасте или
около того. Если шестилетнему самцу встречается на пути самка, у которой течка,
ничто не в силах удержать его от вступления с нею в половую связь.
И я ему сочувствую, ибо помню, каким был сам в
шестнадцать лет. Постоянное возбуждение было для меня сущим адом. А мастурбация,
как и ныне живущим, не приносила облегчения. Проходит каких-то десять минут - и
что же? Ничто не давало облегчения, кроме новой мастурбации. А ведь нужно было
еще учить уроки!"
Как вы видите, повесть Воннегута "Галапагос"
- это в сущности претенциозная развлекательная чепуха, как, впрочем, и все
остальные его произведения. В завершение моего комментария к нижеследующей
главе из книги Скиннера можно смело сказать, что Воннегут не очень-то
разбирался в эволюции, кропая эту книженцию. Например, наперекор очевидному
направлению естественного отбора при водном образе жизни, детально разобранному
Элейн Морган, он нафантазировал, что переход (или, на самом-то деле,
возвращение) к водному образу жизни якобы вызовет у человека появление
"пушистого меха" и уменьшение головного мозга.
* * *
"Глава 7: Эволюция культуры
Ребенок рождается, чтобы стать членом рода
человеческого, имея генетическую наследственность со множеством своеобразных
особенностей, и сразу же начинает приобретать репертуар поведения под действием
факторов подкрепления, с которыми он индивидуально сталкивается. Большинство из
этих факторов подкрепления созданы другими люди. Эти факторы в сущности и
являются тем, что называется культурой, хотя культуру обычно характеризуют
другими словами. Например, два видных антрополога заявили, что "существенное
ядро культуры состоит из традиционных (то есть, исторически возникших и
отобранных) идей, и особенно сопряженных с ними ценностей". Однако,
наблюдая за культурой, вы не увидите ни идей, ни ценностей. Вы увидите, как
люди живут, как они воспитывают своих детей, как они собирают или выращивают
себе пищу, в каких жилищах они живут, что они одевают, в какие игры они играют,
как они относятся друг к другу, какое у них правление и т.д. А это - обычаи,
или привычное поведение людей. И чтобы
его объяснить, мы должны изучить факторы подкрепления, которые его вызывают.
Некоторые факторы подкрепления являются частью
физической среды, но они, как правило, функционируют в сочетании с социальными факторами
подкрепления, на которые, естественно, делают упор те, кто изучает культуру.
Социальные факторы подкрепления или поведение, которое они вызывают, и являются
"идеями" культуры; а подкрепления, которые обусловлены этими
факторами подкрепления, являются её "ценностями".
Люди не только подвергаются действию факторов
подкрепления, которые представляют собой культуру, но они ещё и содействуют её
сохранению; до тех пор, пока факторы подкрепления побуждают их это делать,
культура будет самостоятельно существовать. Эффективные подкрепления можно
наблюдать на опыте и поэтому их роль бесспорна. То, что конкретная группа людей
называет благом - это факт: это то, что для членов этой группы является
подкреплением вследствие их генетической наследственности и природных и
социальных факторов подкрепления, которые действуют на них. Каждая культура
имеет свой собственный набор благ, и то, что благо в одной культуре, не обязательно
является благом в другой. Признавая это, мы становимся на позиции
"культурного релятивизма". То, что является благом для жителей Тробрианских
островов - это благо для жителей Тробрианских островов, вот и всё. Антропологи
часто противопоставляли релятивизм как толерантную альтернативу миссионерскому
рвению (Запада) переделать все культуры в унифицированный набор этических,
государственных, религиозных и экономических ценностей.
Конкретный набор ценностей может служить
объяснением того, почему некая культура сносно функционирует, причем вероятно
без особых изменений в течение длительного времени; но ни одна культура не может
постоянно пребывать в равновесии. Факторы подкрепления неменуемо изменяются.
Изменяется и природная среда обитания - по мере того, как люди переселяются,
как изменяется климат, а природные ресурсы потребляются, используются
по-другому или вообще истощаются, и т. д. Социальные факторы подкрепления также
изменяются по мере изменения численности группы или ее контактов с другими
группами, или по мере того, как структуры власти становятся более или менее
сильными или соперничают между собой, или по мере того, как воздействие власти
на население приводит к противодействию в виде бегства или бунта. Важно, что
характерные для конкретной культуры факторы подкрепления невозможно адекватно
перенести на другую, так что тенденция получения подкрепления от данного набора
ценностей не сохраняется. Запас прочности культуры в катастрофических ситуациях
может уменьшаться или увеличиваться. Короче говоря, культура может становиться
сильнее или слабее, и имеется возможность предсказать, выживет она или
погибнет. Живучесть культуры поэтому является самостоятельной ценностью,
которую надо принимать во внимание наряду с личными и общественными благами.
Тот факт, что конкретная культура может выжить
или погибнуть, наводит на мысль о своего рода эволюции, и поэтому, разумеется,
часто указывали на аналогию с эволюцией видов организмов. Это надо обсудить
подробнее. Итак, культура соответствует (биологическому) виду. Мы характеризуем
её, делая перечень её норм и обычаев; мы так же характеризуем вид, делая
перечень его анатомических особенностей (фенотип). Две или более культур могут
иметь один общий обычай, а два или более видов могут иметь одну и ту же общую
анатомическую особенность. Носителями обычаев культуры, как и особенностей
вида, являются их члены, которые передают то и другое потомству. В общем
случае, чем больше количество индивидов - носителей характерных черт вида или
культуры, тем у него (или у неё) больше шансов на выживание.
Культура, подобно биологическому виду, является
результатом адаптации к окружающей среде. Поскольку она помогает своим
носителям получать то, что им нужно, и избегать то, что для них опасно,
культура помогает им выжить и передать себя их потомству. Эти два вида эволюции
тесно взаимосвязаны. Те же самые люди передают и культуру, и генетическую
наследственность, хотя и очень по-разному и ради разных аспектов своей жизни.
Способность изменять своё поведение, которая делает возможной культуру, была
приобретена в процессе эволюции вида, и наоборот, культура определяет многие из
биологических особенностей, передаваемых потомству. Например, многие из
нынешних культур дают возможность выжить и размножаться тем людям, которая без
них отсутствует. Не каждый обычай в культуре, и не каждый признак биологического
вида является адаптивным, так как неадаптивные обычаи и признаки могут
существовать и передаваться сцепленными с адаптивными; в результате слабо
адаптированные культуры и виды могут выжить в течение довольно длительного
времени.
Новые обычаи соответствуют генетическим
мутациям. Новый обычай может ослабить культуру - например, привести к расточительному
потреблению ресурсов или ухудшению здоровья её носителей, или же укрепить её -
например, побуждая носителей более эффективно использовать ресурсы или
заботиться о своем здоровье. Так же, как и при мутации изменения в структуре
гена не имеют отношения к факторам эволюционного отбора, которые влияют лишь на
получающуюся в результате особенность фенотипа, так и причина возникновения
нового обычая вовсе не обязательно связана с его значением для выживания
(культуры). Аллергия вождя на какую-то пищу может вызвать изменение заповедей
относительно питания, сексуальные предпочтения - изменение брачных ритуалов, а
рельеф местности - изменение военной стратегии, причем эти обычаи могут оказаться
ценными для культуры по совершенно разным причинам. Многие черты культур,
конечно, обязаны своим происхождением катастрофическим событиям. Древний Рим,
расположенный на плодородной равнине и подвергавшийся нападениям племен, живших
в естественных крепостях на вершинах окружающих холмов, выработал законы о
собственности, которые пережили первоначально стоявшую перед ними задачу. Древние
египтяне, восстанавливая границы земельных участков после ежегодных разливов
Нила, разработали геометрию, которая оказалась ценной по многим другим
причинам.
Аналогия между биологической и культурной
эволюцией хромает в пункте передачи (признака и соответственно обычая). В
передаче черт культуры нет ничего подобного генетическому хромосомному
механизму. Напротив, культурная эволюция функционирует по Ламарку в том смысле,
что передаются приобретенные (организмом) признаки (обычаи). Если обратиться к
избитому примеру, то жираф не вытягивает свою шею, доставая пищу, которая в
противном случае была бы недоступна для него, и потом не передаёт более длинную
шею потомству; на самом деле жирафы, у которых мутация вызвала удлиннение шеи, имеют
шансы достать больше пищи и благодаря этому выжить и передать эту мутацию
потомству. Наоборот, культура, в которой возник обычай (навык), позволяющий ей
использовать ранее недоступные источники пищи, может передать этот навык не
только новорожденным, но и взрослым и даже живым представителям предыдущего
поколения. Более важно то, что навык (обычай) может быть передан
"диффузно" и другим культурам - как если бы у антилоп, заметивших
полезность длинной шеи у жирафов, стали расти более длинные шеи. Биологические
виды изолированы друг от друга нескрещиваемостью, предотвращающей передачу
генетических признаков, но между культурами нет подобных барьеров. Культура представляет
собой набор черт (обычаев и навыков), но этот набор вполне может перемешиваться
с другими наборами.
Есть тенденция ассоциировать культуру с определенной
группой людей. Людей легче видеть, чем их поведение, и поведение легче видеть,
чем факторы подкрепления, которые вызывают его. (Кроме того, легко заметны - и,
следовательно, часто упоминаются в определении культуры - разговорный язык и
предметы, которые используют носители культуры, например, инструменты, оружие,
одежда и украшения.) Только в результате того, что мы отождествляем культуру с
людьми, поведение которых обусловлено ею, мы можем говорить о
"принадлежности к культуре", так как невозможна
"принадлежность" к множеству факторов подкрепления или набору артефактов
(или, говоря иначе, "набору идей и связанных с ними ценностей").
Некоторые виды изоляции могут создать четко
определенную культуру из-за ограничения передачи норм и обычаев. Когда мы
говорим о "культуре Самоа", то тут выдвигается и географическая
изоляция, и расовые признаки, которые могут препятствовать обмену обычаями с
"полинезийской культурой". Доминирующие организации или система власти
могут удерживать набор обычаев как единое целое. Например, в "демократической
культуре" социальная среда характеризуется рядом государственных традиций,
которые получают поддержку от совместимых с ними этических, религиозных,
экономических и образовательных норм. Христианская, мусульманская или буддистская
культура предполагают, что в них доминируют религиозные нормы, а в
капиталистической или социалистической культуре доминирует совокупность экономических
норм, каждая из которых, возможно, связана с совместимыми с ней обычаями и
нормами другого типа. Культура, которую характеризует правительственная,
религиозная или экономическая система, не нуждается в географической или
расовой изоляции (для сохранения своей идентичности).
Хотя аналогия между биологической и культурной
эволюцией хромает в пункте передачи (преемственности), понятие культурной
эволюции остается полезным. Возникают новые обычаи и нормы, и они, как правило,
передаются, если способствуют выживанию тех, кто их практикует. Мы даже можем
проследить эволюцию культуры куда более четко, чем эволюцию вида, поскольку тут
существенные условия можно наблюдать (а не домысливать), и часто ими можно
непосредственно манипулировать. Тем не менее, как мы уже видели, роль среды только
сейчас начали понимать, потому что социальную среду, которая и является культурой,
часто трудно идентифицировать. Она постоянно меняется, ей не хватает
материальности, и её легко спутать с людьми, поведение которых поддерживает её
существование и определяется ею.
Так как есть тенденция отождествлять культуру
с её народом-носителем, принцип эволюции стал жертвой злоупотреблений для
оправдания борьбы между культурами под знаменем так называемой "доктрины
социального дарвинизма". Войны между государствами, религиями,
экономическими системами, расами и классами были взяты под защиту на том
основании, что выживание наиболее приспособленных является законом природы - а это,
мол, природа "окровавленных зубов и когтей." Если человек появился в
качестве вида-господина, почему бы нам не ждать с нетерпением появления
подвида-господина или "расы господ"? Если развитие культуры - похожий
процесс, то почему бы не быть господствующей культуре? Согласен, что люди
убивают друг друга, причём часто - следуя нормам, которые кажутся определяющими
для культуры. Одно правительство или форма правления конкурирует с другим, и
главные средства для этого определяются их военными бюджетами. Религиозные и экономические
системы прибегают к использованию военной силы. Нацистское "решение
еврейского вопроса" было конкурентной борьбой не на жизнь, а на смерть. А
при конкуренции такого рода очевидно, что выживает сильнейший. Но на самом деле
не выживает достаточно долго ни один человек, ни даже любое государственное,
религиозное или экономическое учреждение. Что эволюционирует - это нормы и обычаи."
Комментариев нет:
Отправить комментарий