ГРОССМАН: ЗАКОН АККУМУЛЯЦИИ КАПИТАЛА И КРАХА КАПИТАЛИЗМА 3

 

Генрик Гроссман:

"ЗАКОН АККУМУЛЯЦИИ (КАПИТАЛА) И КРАХА КАПИТАЛИСТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ

Столь примечательный результат дискуссии Бернштейна и Каутского был не единственным следствием роковых упущений в изложении третьего тома «Капитала». Вплоть до сегодняшнего дня на эту тему царит абсолютный хаос противоречивых взглядов, независимо от того, являются ли заинтересованные лица буржуазными авторами или принадлежат к радикальному или умеренному крылу рабочего движения. И «ревизионист» профессор М. Туган-Барановский, и «марксист» Рудольф Гильфердинг отвергли идею краха капитализма - абсолютного, непреодолимого предела аккумуляции капитала, подменив ее теорией возможного неограниченного развития капитализма. Великий исторический вклад Розы Люксембург состоит в том, что она, сознательно сопротивляясь извращениям этих «неогармонистов», была верна основному учению «Капитала» и старалась подкрепить его доказательством того, что продолжающееся развитие капитализма наталкивается на абсолютные экономические ограничения.

По правде говоря, эти усилия Люксембург были безуспешны. Согласно ее версии, капитализм просто не может существовать без некапиталистических рынков. Если бы эта точка зрения была верна, то тенденция краха была бы постоянным симптомом капитализма с момента его возникновения, и было бы невозможно объяснить ни периодические кризисы, ни характерные черты последней стадии капитализма, называемой «империализмом». Однако у самой Люксембург было ощущение, что тенденция к краху и империализм появляются только на далеко зашедшей стадии аккумуляции капитала и обнаруживают свою единую основу на этой стадии. «Нет никаких сомнений в том, что объяснение экономических корней империализма должно быть выводом из законов аккумуляции капитала» (Luxemburg, R. "The Accumulation of Capital - An Anti-Critique", Allen Lane the Penguin Press, London, 1972, стр. 61).

Однако сама Люксембург этого вывода не сделала и даже не сделала никаких попыток в этом направлении. Ее собственный вывод о неизбежном крахе капитализма коренится не в его внутренних законах процесса аккумуляции, а во внешнем факте отсутствия некапиталистических рынков. Люксембург переносит важнейшую проблему капитализма из сферы производства в сферу обращения. Следовательно, форма, в которой она проводит свое доказательство абсолютных экономических пределов капитализма, близка к представлению о том, что конец капитализма - это отдаленная перспектива, потому что превращение некапиталистических стран в капиталистические - это задача на столетия. Более того, крах капиталистической системы понимается ею механистически. Мол, как только капитал будет господствовать на всем земном шаре, невозможность капитализма станет очевидной. Результат - это теоретическое предвкушение ситуации, в которой капитализм якобы будет автоматически уничтожен, хотя очевидно, что абсолютно безвыходных ситуаций не бывает. Таким образом, Люксембург делает теорию краха капитализма уязвимой для обвинений в квиетистском фатализме, в котором нет места для классовой борьбы.

Никаких других попыток исследовать проблему «катастрофы» капитализма, как сознательно называли ее неогармонисты, не предпринималось. Следующие примеры покажут фантастическую путаницу, которая царит сегодня в этом решающем важном аспекте теории Маркса.

Концепция краха в существующей литературе

Сначала займемся профессором В.Г. Симховичем из Колумбийского университета в Нью-Йорке, затем немецкими профессорами Вернером Зомбартом и А. Шпитхоффом и, наконец, французом Жоржем Сорелем. После этого мы займемся социалистами Х. Куновым, А. Браунталем, Г. Чарасовым, Буденом, М. Туган-Барановским, Отто Бауэром и Рудольфом Гильфердингом.

Симхович справедливо оспаривает то мнение Антона Менгера, что социализм Маркса основан на моральной интерпретации теории стоимости. По его мнению, это просто стерло бы различия между ранним утопическим социализмом и современным научным социализмом (Simkhovitch V.G., "Marxism versus Socialism", New York, 1913, стр. 2). Как и Диль, Симхович утверждает, что марксистское положение о крахе капитализма основано не на теории стоимости, а на исторически сконструированном доказательстве. Решающим элементом якобы является материалистическая концепция истории, изложенная в «Коммунистическом манифесте», который, как утверждает Симхович, «не содержит вообще никаких ссылок на какую-либо теорию ценности» (стр. 4). Таким образом, если Бернштейн видел в марксистской теории краха схему исторического развития, построенную по линии гегельянства, чисто умозрительно выведенную из диалектики Гегеля, то Симхович видит в ней отражение и обобщение реальных обстоятельств и тенденций, которые эмпирически преобладали во времена написания «Манифеста». Соответственно, и Марксова теория обнищания рабочего класса была якобы основана на этом историческом опыте.

В «Капитале», по мнению Симховича, «Маркс оставался в своей теории типичным сторонником свободы торговли классической разновидности» (стр. 69). И только эта позиция смогла позволить Марксу обосновать свои теории обнищания и краха. Конечно, Маркс дожил до введения десятичасового рабочего дня и фабричного законодательства. «Но было слишком поздно; теория Маркса обрела законченную форму и формулировку. Как теория, это была глубокая теория, но она не имела никакого отношения к социальным изменениям, происходившим на его глазах» (стр. 70). Из теории фонда заработной платы Маркс якобы заимствовал предположение, что рабочий класс никогда не сможет улучшить свое положение. А чтобы обосновать эту точку зрения, он использовал теорию Эндрю Юра о влиянии машин на рабочую силу (стр. 70). «Маркс построил свою теорию заработной платы и населения на этих фактах. Эти данные приводили к убеждению, что в индустриальном обществе технологические усовершенствования вызывают избыток населения, обнищание безработных и низкую заработную плату» (стр. 71). Из-за увольнения рабочих такие прогрессивные изменения приводят к формированию резервной армии безработных, что, в свою очередь, сохраняет низкий уровень заработной платы. Следовательно, Маркс, согласно Симховичу, «исключил возможность любого повышения заработной платы, которое могло бы угрожать непрерывному расширению капитала» (стр. 73). Согласно Марксу, говорит Симхович, «прогрессивная аккумуляция капитала освобождает все большую массу рабочих, в результате чего рабочий класс нищает» (стр. 76).

После такой интерпретации теории Маркса ее критика становится уже слишком легкой. Симхович утверждает, что проверил эту теорию в свете данных о заработной плате. И делает вывод, что «опыт всех без исключения индустриальных стран демонстрирует непрерывное и беспрецедентное улучшение положения рабочего класса» (стр. 93). Ссылаясь на эти эмпирические факты, Симхович воображает, что он расправился со всей системой Маркса, «потому что ее краеугольным камнем является теория обнищания» (с. 82).

Симхович не замечает того, что он смешал две вещи, которые не имеют ничего общего друг с другом и которые у Маркса стоят совершенно независимо друг от друга. Эмпирический факт замены рабочих машинами не имеет ничего общего с марксистской теорией обнищания или с процессом, посредством которого рабочие «освобождаются», т.е. увольняются, в силу общего закона аккумуляции капитала и его исторической тенденции. «Освобождение» рабочих машинами, которое Маркс приводит в описательной части своей книги, является эмпирическим фактом. Теория обнищания и краха, изложенная в главе об аккумуляции, является теорией, выведенной дедуктивным способом на основе закона стоимости из факта аккумуляции капитала. Эта теория не имеет смысла в отрыве от закона стоимости.

Освобождение рабочих за счет внедрения более совершенной техники является результатом роста технологического отношения M : L. Это - отражение технического прогресса и, как таковое, характерно для любого способа производства, включая плановую экономику социализма. Марксистская теория обнищания и краха, напротив, вытекает из того факта, что в процессе аккумуляции капитала средства производства и рабочая сила выступают в форме их стоимости - c и v. Эти формы стоимости являются изначальным источником абсолютной необходимости валоризации со всеми её последствиями: несовершенством валоризации, резервной армией безработных и т. д .:

"Факт, что средства производства и производительность труда увеличиваются быстрее, чем производительное население, выражается ... при капитализме в том обратном отношении, что трудоспособное население всегда увеличивается быстрее, чем условия, при которых капитал может использовать это увеличение для своего собственного расширения." (Marx, K. "Capital Volume 1", London: Lawrence & Wishart, 1954, стр. 604).

Трактовка Зомбартом теории краха капитализма характеризуется поверхностностью и почти невероятным незнанием фактов. По его мнению, Маркс основывает необходимость пролетарской революции на своей теории кризисов и своей теории обнищания. Он утверждает, что теория кризисов была первоначально предложена в «Манифесте», но не развита ни Марксом, ни Энгельсом, ни кем-либо ещё после этого. Он считает, что то же самое можно сказать и о теории обнищания. Ярким свидетельством теоретической безграмотности Зомбарта является то, что в его двухтомной работе объёмом в тысячу страниц и посвященной теме «марксизма», марксистская теория аккумуляции ни разу не упоминается совместно с проблемой краха капитализма. Безнадежный эмпиризм Зомбарта очевиден в том, как он пытается прикончить теорию Маркса. Эти две рассматриваемые им теории описываются как выражение «ситуации» или «настроения», порожденного «обстоятельствами того времени». Однако эта эпоха якобы отошла в прошлое, и эмпирики достаточно для того, чтобы объявить слабость и несостоятельность этих теорий.

Утверждение Зомбарта о том, что после её формулировки в «Манифесте» теория кризисов больше не развивалась Марксом, может быть доказано как необоснованное, если просто взглянуть на десятки важных мест во втором и третьем томах «Капитала» и на страницах соответствующего раздела «Теорий прибавочной стоимости» (часть 2, глава 17). Позже мы увидим, что марксистская теория обнищания была не формулировкой, основанной на «обстоятельствах времени», а выводом, логически следующим из марксистской теории стоимости и аккумуляции.

Великое «открытие» Спитхоффа в области теории кризисов - это его попытка объяснить кризисы в терминах перепроизводства средств производства по сравнению со средствами потребления. Шпитхофф пытается представить теорию самого Маркса как некую теорию недостаточного потребления; предполагается, что окончательный крах капитализма наступит как следствие недостаточного потребления массами (Spiethoff, A. "Einige Bemerkungen zur Lehre von der Socialisierung", Schmollers Jahrbuch, 1919, 43,1, стр. 439). Где Спитхофф нашел такую ​​формулировку у Маркса, он не говорит. Но это позволяет ему доказывать ложность теории Маркса, опираясь на факты. «Фактический ход развития был совершенно иным, чем тот, который предполагал Маркс» (стр. 440). По его мнению, капитализм не страдает от ограниченного потребления. Наиболее резкие колебания рынка наблюдаются в отраслях промышленности, производящих средства производства, а не в тех, которые производят средства потребления.

В другом месте Спитхофф добавляет некоторые дополнительные элементы к своему описанию теории кризисов Маркса: «Отправной точкой Маркса является тенденция к падению нормы прибыли» (Spiethoff, A. "Krisen", Handwörterbuch der Staatswissensch., IV Aufl.1925, стр. 65). А вопрос о том, существует ли и какова связь между этой тенденцией падения нормы прибыли и кризисами - вопрос, который является столь фундаментальным для любого понимания марксистской теории кризисов, - втихаря игнорируется. Он просто приводит несколько цитат из «Капитала», а затем объявляет, что Маркс принял краткосрочные колебания за общие тенденции, присущие окончательному краху капитализма. Но поскольку сам Шпитхофф не может понять логической взаимосвязи между этими двумя элементами, он прозевал главную суть ​​ Марксовой теории кризисов и краха без малейшего понимания и интерпретирует эту теорию как теорию одновременно и диспропорций и недостаточного потребления.

Все, что Сорель смог сказать о теории краха, только доказывает, что для него экономическая сторона системы Маркса остается закрытой книгой. Он пытается оправдать собственное непонимание, возводя его до уровня общего принципа. Другими словами, на самом-то деле незачем понимать марксистскую теорию краха, поскольку «окончательная катастрофа» - это просто «социальный миф», призванный сплотить пролетарские массы для классовой борьбы. В основе всей этой концепции лежит точка зрения, что «люди действия потеряли бы всякое чувство инициативы, если бы они рассуждали о делах со строгостью критического историка» (Sorel, G. "La Decomposition du Marxisme", Paris, 1907, стр. 59).

Возьмем еще одну версию буржуазной критики. Томас Г. Масарик (1899) утверждает, что Маркс и Энгельс ожидали краха буржуазного общества еще при их жизни. Он приписывает Марксу аргумент, что постоянно растущая концентрация капитала приведет к краху. На самом деле точка зрения Масарика необоснованна и ложна. Маркс только утверждал, что в результате процесса концентрации конкурентный капитализм трансформируется в монополистический капитализм. Крах капитализма он выводит из совершенно других причин. Чтобы опровергнуть Маркса, Масарик апеллирует к тому факту, что средний класс на самом деле не исчез и что даже положение рабочего класса улучшилось. Согласно его концепции, Маркс якобы выводил необходимость краха из пролетаризации среднего класса. Более легкого опровержения системы Маркса и не придумаешь. А вот теоретических аргументов против теории аккумуляции и краха капитализма Масарик не смог придумать. Йозеф А. Шумпетер повторяет те же банальные догмы против Маркса. Для него Маркс был сторонником теории недостаточного потребления, мол он выводил кризисы из «несоответствия между способностью общества производить и его способностью потреблять» (Schumpeter, J. "Epochen der Dogmen- und Methodengeschichte", Grundr. d. Sozialökonomik, IV, 1914, стр. 97).

Среди критиков Маркса Роберт Михельс занимает особое место, поскольку он посвятил целую книгу (1928 г.) вопросу обнищания и краха. В этой книге Михельс предлагает раз и навсегда выяснить затронутые вопросы и показать, что марксизм был «переоценен с научной точки зрения», и этот факт, по его словам, можно объяснить только «вопиющим невежеством», которое преобладало среди предшественников и современников Маркса. Сравнение Маркса с писателями семнадцатого и восемнадцатого веков якобы доказывает, что Маркс вовсе не был оригинален. Бóльшую часть написанного Марксом якобы можно найти не только у социалистов, но даже и у современных ему либералов и клерикалов. Воистину, ведь еще в 1691 году Джон Локк предчувствовал возникновение резервной армии безработных и ее тенденцию к обнищанию (Michels, R. "Die Verelendungstheorie", Leipzig 1928, стр. 55).

Однако в прямом противоречии с тезисом о том, что Маркс просто сплагиатировал раннюю теорию обнищания у писателей прошлого, Михельс излагает противоположную точку зрения, согласно которой теория Маркса была просто отражением специфических отношений, в которых оказались молодые индустриальные страны Европы, когда разразилась Февральская революция 1848 г. в Париже (стр. 195). Тем не менее, можно многому поучиться у Маркса, по сравнению с бесчисленным множеством его предшественников. То, что они часто только регистрировали в форме отдельных наблюдений, эмпирических случайностей и даже эпизодов, изложено у Маркса в форме «причинных связей и общей пластичности системы» (стр. 196).

Но о том, каковы эти «причинно-следственные связи» или какова эта «система», вы не найдете у Михельса ни малейшего слова, поскольку он совершенно неспособен к какому-либо теоретическому анализу. Михельс, очевидно, считает, что независимые идеи совершенно не нужны писателю и их можно бесконечно заменять «эрудицией». Он может мыслить только политически и исторически. Для него в знании нет места для теории. Надо ли удивляться тому, что с таким отношением Михельс совершенно неспособен понять простейшие элементы теории и заполняет сотни страниц своей книги - одной громадной путаницы - вещами, которые не имеют абсолютно ничего общего ни с Марксом, ни с Марксовой «теорией обнищания»? Любой, кто когда-либо писал о бедности, немедленно превращается им в «предшественника» Маркса.

Поскольку Михельс игнорирует специфический характер Марксовой теории обнищания (как следствия специфических моментов процесса воспроизводства капитала) и поскольку его исследование концентрируется на невнятной "бедности'' (противопоставлении богатых и бедных), он может проследить «предшественников Маркса» еще в семнадцатом веке и даже раньше, в античности у епископов древней церкви. Наконец, поскольку Михельс не имеет представления о теории, разработанной Марксом, он нигде не упоминает функциональные моменты, которые приводят к разрушению механизма капитала в процессе его аккумуляции, он видит в "бедности'' единственный источник революционных надежд марксистского социализма. Однако он знает, что сам-то Маркс поддерживал профсоюзную борьбу как средство улучшения положения рабочего класса, и поэтому вынужден заключить, что «здесь имеется бесспорное противоречие» (стр. 127)."

* * *

.