ПАМЯТИ МИХАИЛА ЗОЩЕНКО

Михаил Зощенко 28.7(9.8.).1894-22.07.1958. Рисунок Юрия Анненского

Зощенко - один из моих любимых авторов. Почему? - Да потому, что он был на 100% критический реалист - он никогда не лицемерил в своих произведениях. Он мог искренне заблуждаться, в частности, он внушил себе веру в псевдонауку фрейдизма, но до конца остался реалистом и сознательно не повторял лживую официальную пропаганду о "райской жизни" при сталине. Обе эти особенности Зощенко четко прослеживаются в его повести "Перед восходом Солнца", написанной в 1943 году:

"Я верю только своим глазам. Как Гарун аль Рашид, я хожу по чужим домам. Я хожу по коридорам, кухням, захожу в комнаты. Я вижу тусклые лампочки, рваные обои, белье на веревках, ужасную тесноту, мусор, рвань. Да, конечно, только недавно миновали тяжелые годы, голод, разруха…"

Именно за это Зощенко подвергался систематической травле в жуткие годы сталинщины. От советских писателей тогда требовалось "следовать линии партии", то есть по-холуйски восхвалять конопатого ублюдка сталина и подпевать "показухе" лубочного лже-социалистического сю-сю-"реализма". Это означало бы для Зощенко полный отказ от критического реализма великих русских писателей 19-го века от Пушкина и Гоголя до Толстого и Горького, который был голосом правды и чести в стране, страдающей и поныне от традиции холуйского раболепия перед властителями.

За это Зощенко заклевали клеветнической "критикой"; его запретили публиковать, но так и не посадили. Зощенко пришлось после 2-й мировой войны и до конца жизни зарабатывать себе на хлеб сапожным ремеслом, починяя обувь.

Вот как Зощенко описывает в той же повести "Перед восходом Солнца" свой ужас перед массовыми репрессиями сталинщины (который он, как я уже упомянул, приписывал совершенно ложной, бредовой фрейдистской "причине" - мнимому страху кастрации, якобы испытанному в младенчестве):

"Этот страх жил ночной жизнью, в сновидениях. А днем, в столкновении с объектом устрашения, он проявлялся только косвенным образом - в непонятных симптомах, кои могли сбить с толку любого врача.
Мы знаем, что такое страх, знаем его воздействие на работу нашего тела. Мы знаем его оборонительные рефлексы. В осное их - стремление избежать опасности.
Симптомы страха разнообразны. Они зависят от силы страха. Они выражаются в сжатии кровеносных сосудов, в спазмах кишечника, в судорожном сокращении мышц, в сердцебиениях и так далее. Крайняя степень страха вызывает полный или частичный паралич.
Именно такие симптомы создавал неосознанный страх, который я испытывал. В той или иной степени они выражались в сердечных припадках, в задержке дыхания, в спазмах, в судорожном подергивании мышц.
Это были прежде всего симптомы страха. Хроническое присутствие его нарушало нормальные функции тела, создавало стойкие торможения, вело к хроническим недомоганиям.
В основе этих симптомов была "целесообразность" - они преграждали мой путь к "опасности", они подготовляли бегство. Животное, которое не может избежать опасности, притворяется мертвым. Подчас я притворялся мертвым, больным, слабым, когда было невозможно уйти от "опасности".
Всё это было ответом на раздражение, полученное извне. Это был сложный ответ, ибо условные нервные связи, как мы в дальнейшем увидим, были весьма сложны."

Откровенно говоря, мне не нравится эта повесть Зощенко. Потому, что в ней (в отличие от творчества Анны Ахматовой, называвшей вещи своими именами) Зощенко затуманивает ипохондрией и псевдонаучной фразеологией фрейдизма (под соусом "учения И.П.Павлова о рефлексах") совершенно естественный страх перед разгулом массовых репрессий и клеветническими доносами. Из-за этого все многочисленные реалистические эпизоды в повести полностью лишены социально-политического осмысления как свидетельства предательства дела социализма, совершенного сталиным и его приспешниками. Именно осмысление этого, исподволь вызываемое у читателя сатирическим реализмом Зощенко, и было причиной той самой "опасности" навлечь на себя ещё более свирепые репрессии. Короче, это - слабая, больная и неудачная повесть Зощенко (которую на Западе расхваливают именно из-за её фрейдистской тенденциозности).

Я люблю совершенно другого Зощенко - критического реалиста, у которого сатира была оружием борьбы со злом, ложью, насилием, подлостью, мещанством, лицемерием и прочими пережитками традиционного образа жизни самодержавной России, заметёнными сталинщиной под ковёр "показухи". К несчастью, этот образ жизни стал господствующим после того, как СССР был уничтожен и на его развалинах западные "консультанты" наделали кучу уродливых реакционных прозападных режимов, не имеющих будущего - буржуйско-бюрократическую Эрэфию, бандерофашистскую Украдину, обанкроченные прибалтийские Вымираты и восточные деспотии Закавказья и Средней Азии. Совершенно ясно, что выход из этого позорного исторического тупика, навязанного Западом, один - возрождение социализма.

Поэтому моя любимая книга Зощенко - это повесть "Голубая книга", проникнутая гуманизмом, оптимизмом и верой в светлое социалистическое будущее человечества. Реализм многочисленных историй, наполняющих её - воистину бихевиористский, потому что в каждом случае он конкретно показывает оперантное обусловливание поведения людей. Очень рекомендую всем прочесть эту книгу.

.