БАРО "АЛЬТЕРНАТИВА" - 5

-

В следующем - воистину замечательном - отрывке Рудольф Баро напоминает о разработанной Лениным (отвергнутой сталинско-брежневской партийно-бюрократической номенклатурой и возрожденной на короткое время Н.С. Хрущевым) стратегии коммунистического революционного движения, в которой главную роль играет борьба Советской России и народов колониальных и зависимых стран против сатанинской бестии глобального западного империализма. Это, конечно, непростительная "ересь" с точки зрения бесплодной ортодоксальной (социал-демократической и сталинистской) схоластики, и одновременно оригинальное подтверждение правильности примененного на практике Хо Ши-мином, Муаммаром Каддафи, Че Геварой, Сальвадором Альенде, Саморой Машелом, Сандинистами, Уго Чавесом и многими другими борцами против империализма истинно ленинского понимания сути революций эпохи империализма, которое абсолютно противоположно и предательскому анти-интернационализму примитивного уголовника сталина, ликвидировавшего ленинский Коминтерн, и холуйским стараниям безмозглой сталинско-брежневской номенклатуры (горбачева, ельцина, путина & Co) стать "партнером" людоедского Запада, закономерный и позорный крах которых мы наблюдаем сейчас.

 Все приводимые автором цитаты Маркса, Энгельса и Ленина я перевожу с указанием места в собраниях сочинений Маркса и Энгельса (MEW) и Ленина (LW) на немецком языке, изданных в ГДР, но без сверки с официальным текстом на русском. Я и далее не перевожу на русский, а лишь заключаю в кавычки многократно повторяемое в тексте волшебное гегельянское словечко «Aufheben». Мои краткие примечания в тексте - (в скобках курсивом).

*  *  *

Рудольф Баро:

"Происхождение некапиталистического пути

Между 1905 и 1923 годами прогресс человечества в XX веке решительно пошёл иными путями, чем могли предвидеть Маркс и Энгельс, а с 1945 года это стало очевидным. Они (Маркс и Энгельс) анализировали ту общественную формацию (капитализм), к которой европейская часть человечества (включая Северную Америку) пришла на своем специфическом пути через античное рабство и германский феодализм (и, что самое важное, через беспрецедентное колониальное ограбление западным империализмом всех остальных частей света), и пришли к выводу, что обнаруженные ими внутренние антагонизмы капитализма напрямую приведут к его уничтожению пролетарской революцией. Реакции и развитие событий, которыми народы Азии (заодно с которыми можно считать Африку и, с оговорками, Латинскую Америку) ответили на европейское завоевание мира для капиталистического рынка, интересовали их прежде всего в связи с обострением внутрикапиталистических противоречий и улучшением условий борьбы европейского пролетариата.

Однако Ленин был первым, кто осознал грядущее смещение центра революционной бури на Восток в связи с антиколониальными движениями и революциями в Персии, Турции, Китае и Индии, последовавшими за русской революцией 1905 года, и рассматривал с этой точки зрения приближение следующей русской революции. В конце своей жизни Ленин пришел к обобщению этой новой ситуации, которая однако всё еще не стала общеизвестной ни для европейских, ни для советских марксистов.

В конечном итоге суть в том, что прогресс в нашу эпоху происходит не столько непосредственно из внутренних противоречий империализма, сколько из проистекающих из них  внешних противоречий. (Правильнее сказать: западный капитализм - оплот реакции, а угнетаемые им народы всего остального мира - потенциально носители прогресса). Уже Октябрьская революция была и остается гораздо более важным событием, чем всего лишь (с близорукой европейской (европоцентристской) выжидательной точки зрения) «деформированным» заменителем так и не состоявшегося восстания пролетариата на Западе. Прежде всего, это была и есть первая антиимпериалистическая революция в стране, которая, несмотря на начавшееся в ней развитие капитализма, была страной преимущественно докапиталистической, с полуфеодальной, полу-«азиатской» социально-экономической структурой. Её задачей был тогда не социализм, как бы искренне ни верили в это большевики, а быстрая индустриализация России по некапиталистическому пути. Только теперь, когда эта задача в основном решена, на повестке дня в Советском Союзе стоит борьба за социализм. (Поганый выродок сталин, расправившись с большевиками в 1937 году, нагло заявил, что якобы "социализм в СССР уже в основном построен"!) И теперь не только для нас, в европейских некапиталистических странах, но и, в перспективе, для большинства народов мира, представляет огромный интерес, как будет происходить этот переход. Хотелось бы без предубеждений выяснить, какой в ​​действительности характер имеют производственные отношения в Советском Союзе и какие последствия назревают в этой социальной и национальной структуре. Конечно, столь же важен и Китай. В европейских странах - союзниках Советского Союза - из-за более быстрого темпа развития событий особый интерес представляет политическое развитие как выражение тех же социальных противоречий, которые характеризуют служащее как образец советское общество. Но обо всём этом - позже.

Сдвиг главного фронта борьбы с внутренних противоречий империализма на внешние, что отражено в конечно сомнительном, но многозначительном лозунге «мировая деревня против мирового города», имеет первостепенное значение для определения всех остальных позиций в программах революционной борьбы современности. Любому должно быть ясно, что этого нельзя было ожидать согласно классической марксистской (ренегатской сталинской) традиции. Это имеет, помимо практических, ещё и теоретические последствия в отношении марксистской концепции истории. Обусловленность и последовательность экономических формаций, и в особенности нашего нынешнего переходного периода в мировом масштабе, предстанут в ином свете, если мы постарамся понять их не только с привычной точки зрения «Aufheben» частной собственности, но и с точки зрения судьбы традиционных классовых обществ Азии, Африки и доколумбовой эпохи Америки. В этих странах частная собственность на средства производства, которая была главной движущей силой исторической динамики в Европе, никогда не играла той формирующей роли, которую она играла в нашей (европейской) античности (рабовладельческом строе), нашем феодализме и капитализме. Именно поэтому сегодня они являются аграрными «развивающимися странами», в которых «Aufheben» как традиционной, так и компрадорской частной собственности является лишь отрицательным условием прогресса, в отличие от богатых стран, в которых стало возможным позитивное присвоение народом, освободившимся (от капитализма), накопленных богатств и развитых производительных сил.

Все эти вне-европейские культуры, основанные на том, что Маркс называл азиатским способом производства, и которые по большей части намного старше нашей (европейской), заторможены в развитии, символом чего стало колесо буддийского учения, вращающееся на месте, с тех пор как европейский капитализм и колониализм начал разрушать их внутренние взаимосвязи своей промышленной революцией. Под гнётом гнилого восточного деспотизма колонизуемые народы не смогли оказать сколько-нибудь эффективного сопротивления ни торгашам, ни пушкам. А если и побеждали хотя бы пушками, то - как турки и особенно русские - путем активного усвоения «европейских достижений» в области военного дела, что тем неизбежнее влекло за собой проникновение капитализма.

Поэтому Маркс, например, в 1853 году в отношении Индии (см. оба эссе в MEW, том 9, стр. 127 и след. и стр. 220 и далее) пришел к тому реалистичному выводу, что британское господство имело объективную задачу заложить там материальные основы западного, т. е. капиталистического общественного строя. Вопрос был не в том, «имеют ли англичане право завоевывать Индию, а в том, будет ли Индия, завоеванная турками, персами или русскими, предпочтительнее Индии, завоеванной англичанами». Хотя не было никаких сомнений в том, что «страдания, причиненные Индии британцами, существенно отличаются и бесконечно более болезненны, чем все те, что Индии пришлось до этого пережить», Англия вызвала там «величайшую и, по правде говоря, уникальную социальную революцию, которую Азия когда-либо видела». И вопрос состоит в том, «может ли человечество выполнить свое предназначение без радикального революционирования общественных отношений в Азии». Но поскольку история (сатанинского) британского господства в Индии едва ли зафиксировала что-либо, выходящее за рамки разрушения традиционной социальной структуры, «индусы не смогут пожинать плоды новых элементов общественных отношений до тех пор, пока в самой Великобритании правящие классы не будут сметены промышленным пролетариатом или сами индусы не станут достаточно сильными, чтобы раз и навсегда сбросить английское иго».

Однако эта последняя альтернатива, по понятным причинам, не характерна для тогдашних взглядов Маркса, и разгром восстания (сипаев - sepoys 1857-1859гг.) в Индии несколькими годами позже доказал его правоту. Не имело дальнейших последствий и то, что Энгельс более благосклонно оценивал шансы восстания тайпинов в Китае, воевавших более адекватными методами. Оба друга придерживались того обобщения, которым заканчивается второе из этих двух эссе Маркса об Индии: «Только когда великая социальная революция овладеет результатами эпохи капитализма, мировым рынком и современными производительными силами и поставит их под общий контроль наиболее передовых народов (!), только тогда прогресс человечества перестанет напоминать того гнусного языческого идола, который пьёт нектар из черепов убитых жертв». Маркс в 1881 году в случае такой революции на Западе, даже видел - например, для России - возможность всеобъемлющей социальной реорганизации по принципу нынешних китайских народных коммун (MEW, т. 19, стр. 384 и далее). Традиционные деревенские общины должны будут объединяться на территориях (уездов) и в рамках этой более крупной структуры перенимать и применять промышленные достижения Запада, ставшего социалистическим.

О той же самой основной позиции говорится и в последних высказываниях Энгельса о перспективах русской революции в 1894 году: «Напротив, не только возможно, но и очевидно то, что после победы пролетариата и после перехода средств производства в общую собственность западноевропейских народов, в тех странах, которые лишь только попали в западню капиталистического производства и еще сохранили общинные порядки или их остатки, эти остатки общей собственности и соответствующие народные привычки представляют собой мощное средство значительно сократить процесс их развития в сторону социалистического общества... Но необходимым условием этого являются пример и активная поддержка Запада, до сих пор остающегося капиталистическим... И это имеет силу в отношении всех докапиталистических стран, а не только России. Но в России это будет сравнительно легче всего, потому что здесь часть местного населения уже усвоила интеллектуальные результаты капиталистического развития...» (MEW, т. 22, с. 428 и след.). Свержение царского деспотизма «дало бы также и рабочему движению на Западе новый импульс и новые, лучшие условия борьбы, и тем самым ускорило бы победу современного промышленного пролетариата, без чего нынешняя Россия не может двигаться к социалистическому преобразованию ни от общины, ни от капитализма» (MEW, т. 22, стр. 435).

История внесла радикальную поправку в этот первоначальный марксистский прогноз. В то время как капиталистический строй сейчас проходит третью фазу своих внутренних противоречий, но (пока!) не погиб от них, как предсказывал Маркс уже для первой фазы, а Ленин окончательно для второй фазы, многие народы докапиталистических стран самостоятельно вступили на свой путь к социализму. На Западе не было пролетарской революции; и то, что она произойдет в той форме, которая ожидалась ранее, становится все более маловероятным. А русская революция была совершенно иного типа. Сущность и характер революции лишь отчасти определяются её программой и героизмом авангарда, вступающего в борьбу на первом этапе. Советы 1905 и 1917 годов были продолжением Парижской Коммуны, но после них эта преемственность оборвалась. Если сегодня цепляться за надежду на классический социалистический переворот на Западе, то это привело бы к пессимизму, который в противном случае не имел бы оснований. Революции в России и Китае, на Балканах и на Кубе, вероятно, внесли не меньший, а даже больший вклад в общий прогресс, чем могли бы сделать ожидавшиеся пролетарские революции на Западе.

Марксизм переместился через Россию в Азию, Африку и Латинскую Америку по линии, которую знаменуют имена Ленина, Мао Цзэдуна, Нкрумы и Кастро. Сегодня он представляет собой нечто несравненно большее и разнообразное, чем в эпоху Маркса, в том числе и по своему значению для Европы. Речь идет не о его «чистоте», а скорее о его просто не поддающемся монополизации использовании как инструмент изучения и изменения социальной действительности (многообразие которой необходимо подчеркнуть, чтобы можно было понять как положительное явление дифференциацию марксистской мысли). Сам исторический материализм запрещает измерять порядки в Советском Союзе, Народном Китае и т. д. по тому, реализуют ли они «подлинный марксизм», точно так же, как с другой стороны и объяснять то, почему официальные представители различных направлений дерутся за единоличное владение истиной. Подлинность не в буквоедстве теории, а в историческом процессе. Ведь ленинизм в своей теории и тем более на практике представляет собой существенную «ревизию» ортодоксального учения, что как раз и является величайшим достижением основателя Советского Союза.

Видение Лениным революционных возможностей азиатских народов с самого начала было обострено его практическим знанием полуазиатского характера порядков в России. Не только позже, но и уже в 1900 году, когда российская реакционная и либеральная пресса воспевала участие царского правительства в империалистической полицейской акции против так называемого боксерского восстания в Китае клеветнической кампанией против якобы варварских, антикультурных и враждебных цивилизации китайцев, он подчеркивал родственность социальных проблем, стоящих перед народами России и Китая: «Китайский народ страдает от тех же зол, которые гнетут русский народ игом азиатского (царского) правительства, выколачивающего налоги из голодающих крестьян и подавляющего любое стремление к свободе силой оружия - под гнетом капитала, вторгшегося в Поднебесное Царство (Китай)» (LW, т. 4, стр. 375). Слово «азиатский» здесь описывает специфическую форму отношений власти. В этом смысле Ленин в другом месте сказал: «Россия, несомненно, является азиатским государством во многих и очень важных отношениях, причём особенно варварским, средневековым, позорно отсталым азиатским государством» (LW, т. 18, с. 153).

На фоне этих исторических родственных отношений он наблюдал, как за русской революцией 1905 года последовали очень похожие события в Турции, Персии и особенно в Китае в 1911 году, и как в то же время началось брожение в Индии и Индонезии. Нет никакого сомнения в том, делал он вывод еще в 1908 году, что европейская колониальная политика грабежа и угнетения закалит азиатские народы для победоносной борьбы с угнетателями. Русская революция имеет сильнейших интернациональных союзников в Европе (современный пролетариат) и в Азии (LW, т. 15, стр. 176 и след.). В 1913 году он дал одной статье многозначительное название «Отсталая Европа и передовая Азия» (LW, т. 19, с. 82 и след.). Он писал: «Пробуждение Азии и начало борьбы передового пролетариата Европы за власть знаменуют собой новую эпоху всемирной истории, начавшуюся в начале XX века» (LW, т. 19, с. 69). Упоминание в первую очередь Азии может быть случайным, но оно характерно для начавшегося смещения фронтов. Размышляя об исторической судьбе марксизма в том же 1913 году, он также подчеркивал, говоря о «новом очаге сильнейших мировых бурь» в Азии: «Сегодня мы живем именно в эпоху этих бурь и их <обратного действия> на Европу... Некоторые люди, не обращавшие внимания на условия подготовки и развития массовой борьбы, были доведены до отчаяния и анархизма длительной задержкой решающей борьбы с капитализмом в Европе... От того факта, что Азия с ее 800 миллионами населения включилась в борьбу за те же идеалы, за которые борются в Европе, надо не отчаиваться, а черпать твёрдую уверенность... После Азии зашевелилась и Европа... »" (LW, 18, стр. 578  и след.).

Для позиции Ленина характерно указание на то, что философские и политические лозунги антиимпериалистической освободительной борьбы порождены идеалами европейской буржуазной и пролетарской революции. Поэтому новая роль Азии не означает, что «свет теперь сияет с мистического религиозного Востока». «Нет, как раз наоборот. Это значит, что Восток наконец пошел по пути Запада» (LW, т. 18, с. 154), по которому пошла и Россия. По меньшей мере теоретически, Ленин до конца придерживался убеждения, «что социальная революция в Западной Европе заметно назревает» (LW, т. 31, с. 140). Но после 1917 года, в период нетерпеливого ожидания большевиками начала революции на Западе, особенно в Германии, которая принесла бы облегчение русской Октябрьской (революции) и обезопасила её будущее, на первый план все более и более выступала иная ориентация.

В ноябре 1919 года, выступая перед представителями коммунистических организаций стран Востока, Ленин развивал такую мысль: поскольку империалисты не допустят, чтобы европейские революции свершились быстро и легко, и поскольку старые социал-демократические ренегаты встанут на их сторону, «Социалистическая революция будет не только и не главным образом борьбой революционных пролетариев каждой отдельной страны против своей буржуазии, нет, она будет борьбой всех колоний и стран, всех стран, угнетаемых империализмом, против глобального империализма». Программа РКП(б) основана на объединении гражданской войны в передовых странах с национально-освободительными войнами. «Конечно, только пролетариат всех передовых стран мира сможет добиться окончательной победы, и мы, русские, начинаем ту работу, которая будет закреплена английским, французским или немецким пролетариатом. Но мы видим» — и это совершенно новая формулировка, — «что они не победят без помощи трудящихся масс всех угнетенных колониальных народов, и в первую очередь народов Востока. Мы должны признать, что авангард в одиночку не сможет осуществить переход к коммунизму». Ленин требовал, чтобы «подлинное коммунистическое учение, предназначавшееся для коммунистов передовых стран, было переведено на языки всех народов». Перед Советской республикой стоит задача «сплотить вокруг себя все пробуждающиеся от спячки народы Востока и вместе с ними вести борьбу против мирового империализма» (LW, т. 30, с. 144 и сл.).

В марте 1923 года, когда он писал, как завет, свою последнюю статью «Лучше меньше, но лучше», Ленин сделал еще один решительный шаг дальше. «Удастся ли нам, — спрашивал он, — при нашем мелком и мельчайшем сельскохозяйственном производстве, при разрухе нашего хозяйства, продержаться до тех пор, пока западноевропейские капиталистические страны не завершат своего развития к социализму?» После обзора противоречий между богатыми империалистическими государствами, он пришел к выводу, что исход борьбы «зависит в конечном счете от того, что Россия, Индия, Китай и т. д. составляют гигантское большинство населения Земли», которое сам капитализм научил и воспитал для борьбы. Затем он указал на то, что он считал в конечном итоге доминирующим фундаментальным противоречием и центральной задачей эпохи, начавшейся с Октября: «Чтобы наше существование было обеспечено до следующего военного столкновения между контрреволюционным империалистическим Западом и революционным и националистическим Востоком, между наиболее цивилизованными державами мира и по-восточному отсталыми странами, которые, однако, составляют большинство, - это большинство должно успешно цивилизоваться. У нас также не хватает цивилизованности для прямого перехода к социализму, хотя политические предпосылки для этого у нас есть» (LW, т. 33, с. 487 и след.). За два месяца до этого он писал: «Если для создания социализма необходим определенный уровень культуры... то почему бы нам не начать революционным путем создавать предпосылки для этого самого уровня, и потом, уже на основе этого, власть рабочих и крестьян - советский строй, пойдет вперед, догоняя другие народы» (LW, т. 33, с. 464). (Так что лозунг "Догнать и перегнать Америку" - не только Хрущева, но и Ленина!!!) Таким образом, из того тяжелого положения, в котором оказалась русская революция, оставшись в одиночестве, он вывел положительные тезисы для последующего хода истории." (Но вместо этого невежественный подонок - кавказский уголовник Джугашвили-сталин - массовыми антикоммунистическими репрессиями, культом личности себя любимого и ликвидацией Коминтерна сделал полный разворот вспять к самодержавию, бюрократии и крепостному праву. Продолжение следует.)

.