ЭЛЕЙН МОРГАН: ГОЛЫЙ ДАРВИНИСТ - 7

Окончание. Комментарии к тексту в целом выложу позже.

*  *  *

Элейн Морган:

"ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Настоящее и будущее

Сказка

Если бы Ханс-Кристиан Андерсен жил в наши дни, то он, возможно, написал по-другому конец сказки "Новое платье короля": ...Когда маленький мальчик закричал: "Да король-то голый!", кавалергардам был бы дан приказ "Смирно!", и одновременно обер-церемониймейстер осадил свою лошадь и провозгласил: "Этот ребенок галлюцинирует." Ну а толпа? Психологи произвели множество опытов, доказывающих, насколько легко убедить людей сомневаться в том, что видят их собственные глаза. Толпа смотрела бы не на короля, а друг на друга, чтобы узнать, как думают другие, и обер-церемониймейстер задал бы им в высшей степени разумный вопрос: "Что более вероятно? То, что наш обожаемый король - голый, или что мальчик галлюцинирует?" На это есть только один ответ. И, соответственно, король продолжал бы надевать своё волшебное платье в течение последующих 35 лет.

Какова ситуация на сегодня

Споры утратили теперь бóльшую часть своего накала. Возникло всеобщее ощущение, что опасность - если вообще когда-либо была некая реальная опасность того, что теория ААТ получит официальное признание - миновала.

Эксперты смирились с тем, что это взбунтовавшееся меньшинство и не собирается исчезнуть, но они теперь относятся к нему, как всего лишь мелкой неприятности. Последнее издание книги "Principles of Human Evolution" - "Принципы эволюции человека" посвятило несколько страниц признанию его существования, указывая в довольно добродушных выражениях, что, мол, существуют такие люди, которые из самых лучших побуждений верят в это, помимо всего прочего. Но это, мол, теперь не имеет большого значения.

Мое личное мнение таково, что это имеет большое значение, из-за того влияния, которое это оказывает на позиции, занятые большинством специалистов, преподающих этот предмет. Понятно, что после того, как сценарий Дарта потерпел крах, им нужно время, чтобы найти другой, ему на замену. И ещё понятно, что многие из них в настоящее время слишком заняты захватывающими новыми методами, которые они получили в свои руки, чтобы беспокоиться ещё и об этом деле. Эта отрасль науки, как и любая другая, теперь заключена в рамки того, что получило название "тирания инструментов". Но некоторые специалисты до сих пор ставят дарвинский вопрос: "Почему...", вместо вопроса: "Как ...мы стали такими совершенно иными." И некоторые из них, как я попыталась здесь показать, принуждены к бесконечному криводушию в своём стремлении продемонстрировать, что они не оказывают ни помощи, ни сочувствия еретикам.

Это - лицемерие, или, что еще хуже, самообман, мямлить: "На данный момент ответы на один или два из этих вопросов не совсем ясны". Мы говорим не об одном или двух из этих вопросов, мы говорим об их совокупности, о совокупности характерных отличительных признаков человека. Все они так и остались без ответа. И вовсе не "на данный момент." Ответов не было, или они были неясны или неубедительны на притяжении почти ста пятьдесяти лет. Это - убедительное свидетельство тому, что что-то совсем не так в той истории, которую нам об этом рассказывают.

Меня иногда спрашивают: "Какой один-единственный аргумент в пользу теории ААТ является самым сильным?" Но такого единственного аргумента нет. Никакое "водное" объяснение любого отдельно взятого характерного анатомического признака не является совершенным, даже там, где альтернативные объяснения неадекватны или отсутствуют. Только их общая картина делает аргументацию неотразимой, потому что каждый из отдельных пунктов доказательства указывает, пусть даже приблизительно, в одном и том же направлении: "Вода - это именно тот фактор, которым это можно безусловно объяснить." В рамках любой другой парадигмы различные особенности - осанка, кожа, голос - имеют тенденцию быть приписанными различным причинам, по какому-то совпадению действующим только на этот один единственный вид, либо каждая из них "объясняется" методом порочного круга, как следствие одной или более других, либо является одним из тех вопросов, которые люди предпочитают не обсуждать.

Неужели это так должно и быть? Можно ли представить себе альтернативный ход событий в прошлом веке, при котором никогда бы не возникла эта тупиковая ситуация? Нынче есть эволюционисты, которые считают, что фраза «Водная обезьяна» создала неправильный образ и была основным препятствием для принятия самой идеи, и они могут быть правы. Некоторые научные работы в настоящее время начинают использовать слово "riparian" - "прибрежная" для описания среды обитания наших прародителей. Канейн (Cunnane) говорит о "shore-based" - "основанном на берегу" сценарии. Ферхеген (Verhaegen) ввел в употребление термин "aquarboreal" - "водно-лесной". Кулюкас (Kuliukas) пишет о "waterside apes" - "береговых обезьянах" и Morris (Моррис) грезит "otter-apes" - "выдро-обезьянами." Карл Нимиц (Carl Niemitz) употребляет выражения, которые эксперты считают приемлемыми, описывая "всеядного, земноводного универсала с четвероногим ходом" (“omnivorous, semiterrestrial quadrupedal locomotor generalist”) в качестве "наиболее вероятного морфо- и эко-типа в качестве прародителя на пороге перехода к гоминоидной стадии нашей эволюции" ("most probable morpho- and eco-type for an ancestor at the threshold of a hominoid stage of our evolution").

Так что же - в итоге это просто вопрос использования корректных слов? Я сильно подозреваю, что если бы взгляды Нимица, закованные в такую вот фразеологию, появились в журнале вроде Anthropologischer Anzeiger, скажем, в 1950 году, то они не были бы автоматически встречены с враждебностью или насмешками, как были встречены статьи Харди. Возможно, было бы принято даже сокращение ААТ, но оно обозначало бы "Amphibious Ape Theory" - "Теория Земноводной Обезьяны".

В конце концов, граница между землей и водой занимает отнюдь не малую часть поверхности планеты. Везде есть береговые линии морей, озер и рек, лиманы и дельты рек, паводковые долины, болота и приливные зоны, и там всегда были растения и животные, которые эволюционно приспосабливались к жизни там. Земноводные когда-то доминировали в царстве животных, занимая бóльшую часть экологических ниш, позже занятых пресмыкающимися, а ещё позже - млекопитающими. Каждое звено (этой последовательности) полностью зависело от сосуществования земли и воды в своей среде обитания. А между пресноводным и морским сценариями нет ни малейшей несовместимости. Даже самая длинная река в конце концов впадает в море, и любая "прибрежная" обезьяна, спустившись вниз по течению, нашла бы еще более обильные пищевые ресурсы на берегу моря, что явилось бы выгодной предпосылкой для начала быстрого распространения наших прародителей по всей планете.

Пятьдесят лет назад такая альтернативная AAT, возможно, заняла бы достойное место, как одна среди равных, в списке возможных объяснений прямохождения и других особенностей человека. Долю времени, проводимого в воде этими земноводными человекообразными обезьянами, можно было считать изменчивой в зависимости от времени и географической локализации, но пока они стояли одной ногой на берегу, замечание С.Дж. Гулда, почему же их ноги не атрофировались, вообще бы не возникло. Самое главное тут - чтобы источник первоначальной идеи был "правильным". Она тогда бы никогда не столкнулась с неявно высказанным возражением, которое Грэм Ричардс обнаружил в Валкенбурге: "Если бы это было правильно, то один из нас уже давно бы дошёл до этого".

Я постепенно прихожу к нелестному выводу - что если бы меня удавили ещё в колыбели, или если бы я не отвлеклась от написания сценариев для телевидения, то в этом специфическом научном направлении могла бы быть более здоровая атмосфера, чем сейчас. Если это так, то я сожалею об этом. Но что сделано, отменить уже невозможно.

Дорога впереди

Если вам когда-нибудь придет в голову, что в чём-то конкретном ведущие ученые современности находятся на ложном пути, то не ожидайте, что они охотно согласятся с этим мнением. Они сразу сочтут, что вы не правы, и это их отношение, вероятно, будет правильным. Поскольку они не могут тратить время, чтобы терпеливо объяснить вам, почему вы не правы, то это ваша обязанность - углубиться в этот вопрос, найти причины того, почему вы не правы, и осознать свои заблуждения.

Если вы не найдёте таких причин, то вам придётся запастись терпением. Обычно проходит по меньшей мере одно поколение, прежде чем новые идеи смогут укорениться - достаточно долгое время для того, чтобы нынешних экспертов (альфа-самцов) сменили люди, которые впервые услышали об этой ереси, когда их умы были всё еще сравнительно проницаемы для неё. Один циник заметил, что новые идеи могут надеяться только на то, что получат признание постепенно - "вслед за чередой официальных похорон." Три примера иллюстрируют связанные с этим факторы.

Монах Грегор Мендель полагал, что при половом размножении наследственность обоих родителей не смешивается без остатка, как чернила и вода, как тогда полагало большинство ученых (в том числе и Дарвин). Он считал, что это больше похоже на смешивание песка и опилок, что существуют наследственные частицы (называемые теперь генами), которые передаются от поколения к поколению неизменными, в соответствии с законами статистики. Он опубликовал опытные доказательства этого убеждения в 1886 году, но у него не было ни таланта саморекламы, ни энергичных последователей, чтобы пропагандировать эту идею, так что прошло около пятидесяти лет, прежде чем его работа получила переоценку, и еще больше до того дня, когда он был признан отцом генетики.

Раймонду Дарту и его убеждению в африканском происхождении человеческого рода повезло больше. Он мгновенно нашел сторонника в Роберте Бруме (Robert Broom), который вскоре нашел другие окаменелости, в дополнение к черепу из Таунга. Его идеи в течение многих лет подвергались осмеянию. Но этот случай был необычен тем, что в похоронах экспертов не было необходимости. Именно те два альфа-самца, которые отвергли эту идею, по прошествии 23 лет проявили готовность сказать: "Мы были не правы, а правы были вы."

В 1929 году Альфред Вегенер опубликовал книгу, в которой выдвинул идею дрейфа континентов, но только тридцать лет спустя, когда он давно уже был мертв, эта идея была признана и приобщена к лону ортодоксальной науки. Как раз имя Вегенера вызывает наибольшее возмущение, когда оно и моё имя упоминаются в одном и том же абзаце. Если кто-то позволяет себе сделать такое сравнение, то оно рассматривается как ошеломляющая наглость с моей стороны.

Тут сразу же указывается, что разница между этими двумя случаями состоит в том, что он был явно прав, а я - бесспорно заблуждаюсь. Другое отличие - это то, что в его случае было найдено доказательство его правоты - был открыт механизм, которым объясняется то, как континенты могут расходиться. Внезапный крах саванной теории я сочла подобным доказательством, но он произошел так скрытно, что немногие люди узнали об этом.

Но есть и сходства. Вегенер никогда не утверждал, что идея, которую он выдвигает - его собственная; я тоже не делаю этого. (Идея движения материков была догадкой Ортелиуса (Ortelius) в 1596 году, и её пропагандировал Ф.Б. Тейлор (F.B. Taylor) в 1910 году). Еще одно сходство состоит в том, что в течение 30 лет идеи Вегенера считались явной психопатией, причём в гораздо большей степени, чем мои. Он ездил в Гарвард по приглашению, чтобы прочесть там лекцию, но был освистан и ему пришлось вернуться домой, не будучи понятым. Если бы Харди публично выступил в 1940 году и сравнил себя с Вегенером, его не обвинили бы в наглости. Его бы приветствовали взрывами смеха. Мол, вот уж действительно верное сравнение! Два клоуна, как два сапога - пара...

Люди по-прежнему охотно говорят: "Очень хорошо, Вегенер оказался прав, но на неправильных основаниях." Его метод, если мне будет позволено так выразиться, был такой же, как у меня. Он постепенно открывал один за другим маленькие фактические доказательства, которые казались не связанными друг с другом - горные породы и (окаменелости) растений и животных на разных континентах, и говорил: "Вот сравните это и это. Как вы это объясните?" А ему отвечали: " Мы не обязаны это объяснять." И добавляли: "Идите-ка вы вон отсюда." Однако его теория давала ответ на все эти вопросы.

Существует одно последнее сходство между всеми этими случаями. Все они содержали ошибки. Мендель не мог понять, почему его эксперимент с растением ястребинка (Hieracium) дал совсем иной результат. Его второй принцип независимого распределения (признаков) не был, как он думал, универсально применимым. А Дарт был неправ со своей заветной идеей о "человеке-убийце". Вегенер был неправ в отношении причины движения материков. Я тоже признала неправоту по ряду вопросов, и в настоящее время отвечаю на все вопросы о том, как именно, где и почему все это началось, осторожным ответом: "Я не знаю".

Тем не менее, единицы наследственности дискретны, родина человечества - в Африке, континенты двигаются, и что-то было причиной такого отличия людей от шимпанзе. Не исключено, что это не имело ничего общего с водой, но никакого другого объяснения пока не представлено, и похоже на то, что представлено не будет. На момент написания этого текста сценарий прибрежной обезьяны - единственный, с которым забавляются.

Вопрос заключается в том, можно ли из всего этого извлечь урок. Для тех, кто не попал в круг корифеев, урок таков: действуйте очень мягко - что мне не удалось - и имейте бесконечный запас терпения. А для корифеев урок уже был сформулирован Ричардом Фейнманом (Richard Feynman) так:

"Если вы услышите что-нибудь новое - неважно, от кого, и неважно, откуда, отнеситесь к этому положительно, и не оспаривайте того, что говорит посторонний... Это не ваша забота (- выяснять), как долго он учился или почему он хочет, чтобы вы его выслушали... У нас есть способ проверки, является ли идея правильной или нет, независимо от того, откуда она взялась. Мы просто проверяем её на опыте".

Аминь.

--

*  *  *

Книги Элейн Морган на эту тему:

The Descent of Woman, 1972, Souvenir Press
The Aquatic Ape, 1982, Souvenir Press
The Scars of Evolution, 1990, Souvenir Press
The Descent of the Child, 1994, Souvenir Press
The Aquatic Ape Hypothesis, 1997, Souvenir Press"