"Наблюдающее и действующее сознание" когнитивистов жарит яичницу-глазунью
Мои пояснения в тексте - (в скобках курсивом)
* * *
Б.Ф. Скиннер:
"6. Крутой и тернистый путь к науке о поведении
Один критик утверждал, что моя недавняя книга ("Beyond Freedom and Dignity - Превыше свободы и чести", перевод на русский: начало http://behaviorist-socialist-ru.blogspot.de/2015/04/1-1.html, конец http://behaviorist-socialist-ru.blogspot.de/2015/08/9-3.html) не содержит ничего нового, что почти то же самое более четырехсот лет назад было высказано в богословских выражениях Жаном Кальвином.* Поэтому не удивляйтесь, обнаружив, что я проповедую вам крутой и тернистый путь в рай, который обещает наука о поведении. Но я не один из тех мерзких попов, на которых жаловалась Офелия (в "Гамлете" Шекспира), которые "вопреки своим собственным проповедям, сами идут по цветастой тропе греха". Нет, я буду обличать грех, причём в манере, достойной, я надеюсь, моего выдающегося предшественника. Если я не буду метать гром и молнии, то только потому, что нам, современным людям, легче представить себе действительно страшный ад. Я лишь упомяну губительное радиоактивное заражение после ядерной войны. И ни один Кальвин никогда не имел больше оснований бояться своего ада, поскольку я исхожу из предположения, что ничто кроме радикального улучшения нашего понимания человеческого поведения не предотвратит уничтожение нашего образа жизни или самого человечества.
Почему научное понимание человеческого поведения всегда было таким трудным делом? Почему методы, которые были столь невероятно успешными почти везде, так позорно отказали в этой области? Потому ли это, что человеческое поведение представляет собой необычные препятствия для науки? Несомненно, это так, но я думаю, что мы начали понимать, как эти препятствия можно преодолеть. Проблема, как я утверждаю, создана заблуждениями.** Нас увели с прямого и узкого пути, и слово "заблуждение" хорошо подходит для этого, обозначая не только отклонение, но и безрассудство. В этой статье я анализирую ряд заблуждений, характерных в отношении человеческого поведения, которые, очевидно, задержали наш прогресс в лучшем понимании его, крайне необходимый для нас.
Я должен начать с того, что понимаю под наукой о поведении. Я считаю, что это - раздел биологии. Поведение организма - это то, как организм дышит, переваривает, размножается, вскармливает потомство и так далее. Таким образом, поведение организмов в конечном итоге будет описано и объяснено анатомами и физиологами. Что же касается поведения, они дадут как объяснение генетическое наследие (биологического) вида и опишут, как это наследие изменяет особь в течение её жизни и почему в результате особь затем реагирует определенным образом в конкретных случаях. Но несмотря на замечательный прогресс, мы все еще далеки от удовлетворительного объяснения в таких терминах. Мы знаем кое-что о химических и электрических процессах в нервной системе и локализации многих ее функций, но процессы, которые фактически лежат в основе отдельного акта поведения, когда голубь берёт веточку, чтобы построить гнездо, или ребенок - кубик, чтобы достроить башню, или ученый - ручку, чтобы написать статью, все еще далеки от понимания.
К счастью, нам незачем ждать дальнейшего прогресса в этом направлении. Мы можем проанализировать данный акт поведения в его взаимоотношении с конкретной обстановкой и с предшествующими событиями в истории вида и особи. Таким образом, нам не нужно детальное анатомическое и физиологическое описание генетического наследия, чтобы описать поведение или поведенческие процессы, характерные для этого вида, или обсуждать факторы выживания, под действием которых они могли бы эволюционировать, как это убедительно продемонстрировали этологи. Нам также не нужно обращаться к анатомии и физиологии, чтобы видеть, как поведение особи изменяется под воздействием факторов подкрепления в течение её жизни и как в результате этого она в конкретном случае ведет себя определенным образом.
Я должен здесь признаться в своей пристрастности к моей собственной специальности, экспериментальному анализу поведения, который является вполне резонным исследованием воздействия на отдельные организмы чрезвычайно сложных и тонких факторов (оперантного) подкрепления. В таком анализе временно будут определенные пробелы. Поведение и условия, функцией которых оно является, не находятся в тесной временной или пространственной связи, и нам придётся ждать, пока физиология установит эту связь. Когда она это сделает,от этого бихевиористское описание процесса не станет недействительным (в самом деле, его назначением, можно сказать, является это описание), и нисколько не сделает его терминологию и принципы менее полезными. Наука о поведении будет необходима как для теоретических, так и для практических целей, даже когда поведение организма будет полностью понято на другом уровне, точно так же, как многое из химии остается полезным, даже если подробное описание в отдельных случаях может быть дано на уровне молекулярных или атомных сил. Такова, таким образом, наука о поведении, от которой, как я считаю, нас отвлек целый ряд заблуждений, к которым я теперь перехожу.
Для биологии не помеха тот факт, что биолог сам является примером того, что он изучает, но той отрасли науки, с которой мы здесь имеем дело, так не повезло. Нам кажется, что у нас есть некая внутренняя информация о нашем поведении. Может быть, и правда то, что окружающая среда формирует наше поведение и управляет им, как она формирует и управляет поведением других видов, но у нас вопреки этому есть чувства. И оказывается, что они - источник заблуждений. Наша любовь, наши страхи, наши эмоции в отношении войны, преступности, нищеты и бога - всё это основные, если не важнейшие, заботы. И мы столь же обеспокоены чувствами других.
Многие из великих тем мифологии - это чувства жертвы на пути к закланию или воина, идущего на битву. Мы читаем, что поэты рассказывают нам о своих чувствах, и мы разделяем чувства персонажей в пьесах и романах. Мы подражаем образцам и принимаем наркотики, чтобы изменить наши чувства. Мы становимся знатоками в этом, скажем, в манере (французского моралиста) Ларошфуко, заметившего, что ревность произрастает из сомнений, или что милосердие правителя — это смесь тщеславия, лени и страха. И вместе с некоторыми психиатрами мы можем даже попытаться основать независимую науку о чувствах как внутрипсихической жизнедеятельности ума или личности.
И разве чувства не имеют какого-то отношения к нашей формулировке науки о поведении? Разве мы не наносим удары, потому что злимся, и не проигрываем музыку, потому что нам хочется ее слушать? И если так, то не следует ли добавить наши чувства к тем предшествующим событиям, функцией которых является поведение? Здесь нет места для подробного ответа на такие вопросы, но я должен по меньшей мере предложить такой ответ, который можно дать.
Уильям Джеймс (философ-прагматист) подверг сомнению этот порядок причины и следствия: возможно, мы ударяем не потому, что злимся, а злимся, потому что ударяем. Но это не возвращает нас к окружающей среде (как причине), хотя Джеймс и другие были на правильном пути. То, что мы чувствуем - это состояния наших тел, большинство из которых тесно связано с поведением и с обстоятельствами, в которых мы ведем себя. Мы и бьем, и злимся по одной и той же причине, и эта причина находится в окружающей среде. Короче говоря, ощущения нашего тела являются побочными результатами нашей генетической и экологической предыстории. Они не имеют никакой объяснительной силы; это просто дополнительные факты, которые следует учитывать.
Чувства имют огромное преимущество перед генетической и экологической предысторией. Они свежие, заметные и требовательные, когда факты об окружающей среде легко упустить из виду. Более того, они непосредственно связаны с поведением, будучи побочными результатами тех же причин, и поэтому привлекают больше внимания, чем сами причины, которые часто весьма далеки. Из-за этого они оказались одной из самых сильных причин, привлекших нас на путь заблуждений.
Любой прогресс науки о поведении на протяжении более 2000 лет делало особенно трудным другое, куда более важное заблуждение. Окружающая среда воздействует на организм на поверхности его тела, но когда тело лично моё, мне кажется, что я наблюдаю его проникновение за этот предел; например, мне кажется, что я вижу, как реальный мир становится моим (внутренним) опытом, а физическое воздействие становится ощущением или восприятием. В самом деле, эта вторая стадия может стать всем, что мы сознаём. Реальность может стать всего лишь домыслом, причём по мнению некоторых авторитетов (субъективных идеалистов), плохим. Может стать важным не физический мир за пределами кожи, а то, что этот мир значит для нас в её пределах.
Нам кажется, что мы не только видим окружающую среду на пути внутрь, но и поведение на пути вовне. Мы наблюдаем определенные ранние стадии желаний, намерений, идей и волевых актов до того, как они, как мы говорим, "находят выражение" в поведении. А что касается истории окружающей нас среды, то ее также можно наблюдать и рассматривать внутри кожи, поскольку мы спрятали её всю в хранилище нашей памяти. Опять же, тут нет места для обсуждения альтернативного объяснения, но необходимо сделать несколько замечаний. Возражения бихевиористов касаются отнюдь не в первую очередь метафизической природы содержимого разума. Я приветствую ту точку зрения, явно становящуюся более популярнойсреди психологов и физиологов и нисколько не чуждую философии, что то, что мы наблюдаем интроспективно ("внутри я"), а также чувствуем, является состояниями наших тел. Но я не готов даже в этом случае уступать позиции интроспекции, поскольку есть две важные причины, по которым мы не можем точно различать наши чувства и состояния ума, и, следовательно,из-за которых существует много различных (систем) философии и психологии.
Во-первых, мир внутри кожи - (интимно) личный. Только тот человек, чья это кожа, может вступать с ним в некие контакты. Мы могли бы ожидать, что результатом этой интимности станет большая ясность, но в ней-то и трудность. Интимность мешает самому процессу познания. Языковая общность, которае научает нас делать различия между вещами в окружающем мире, лишена необходимой информации, чтобы научить нас различать явления в нашем внутреннем мире. Например, она не может научить нас различать неуверенность и замешательство так же легко или точно, как разницу между красным и синим или сладким и кислым.
Во-вторых, самонаблюдение, которое приводит к интроспективному знанию, ограничено анатомией. Оно возникло очень поздно в эволюции вида, потому что только когда (окружающие) начинают спрашивать человека о его поведении и о том, почему он ведет себя так, а не иначе, он начинает осознавать себя в этом смысле. Самопознание зависит от языка и фактически от довольно совершенного языка, но когда впервые стали задавать такие вопросы, единственная нервная система, доступная для ответа на них, была результатом развития по совершенно другим причинам. Она оказалась эффективной во внутреннем управлении организма, в координации движений и в воздействии на окружающую среду, но не было никаких причин, по которым она должна была бы способна давать информацию о тех очень обширных системах, которые опосредуют поведение. Грубо говоря, интроспекция не может быть очень точной или всеобъемлющей, потому что у человеческого организма нет нервных (связей), идущих в нужные (для этого) места.
Еще одна проблема касается природы и местоположения познающего. Сам организм находится, так сказать, между средой, которая на него действует, и средой, на которую он действует, но что лежит между этими внутренними стадиями (поведения), между, например, опытом и волей? С какой точки зрения мы наблюдаем стимулы на пути в хранилище памяти или поведение на пути к физическому осуществлению? Активный наблюдатель и познаватель ("сознание") кажется сжатым во что-то очень маленькое посредине (внешних) вещей.
В формулировке науки, с которой я начал, поведение осуществляет организм в целом. Он действует в физическом мире и на него, и его может побудить языковое окружение реагировать на некоторые из его собственных действий. События, наблюдаемые как жизнь разума, как и чувства, являются побочными результатами, которые стали основой многих сложных метафор. Философ за своим письменным столом, спрашивающий себя, что он действительно знает о себе или мире, вполне естественно начнет со своего личного опыта, своих актов воли и своей памяти, но попытка понять разум с этой точки зрения, начиная с (её) мнимого открытия (философом-идеалистом) Платоном, была одним из величайших факторов заблуждения, который задержал анализ роли окружающей действительности.
Конечно, не бывает внутренней информации при побуждении человека направить свое внимание на то, что происходит внутри организма при акте поведения. Мы почти инстинктивно заглядываем внутрь любой системы, чтобы увидеть, как она работает. Мы делаем это и с часами, и с живыми системами. Это - стандартный подход во многих областях биологии. Некоторые ранние попытки понять и объяснить поведение таким образом были описаны Ониансом в его классическом труде "Истоки европейской мысли - The Origins of European Thought" by R. D. Onians. Должно быть, именно забой животных и убийства на поле битвы дали людям первые знания об анатомии и физиологии. Различные функции, присущие частям организма, обычно были не теми, которые наблюдались интроспективно. Если Онианс прав, то phrenes (органами мышления, вместилищем души) были легкие, тесно связанные с дыханием и, следовательно, как говорили греки, с мышлением и, конечно, с жизнью и смертью. Phrenes были местообитанием thumos, жизненной силы, суть которой сейчас не совсем понятна, и, возможно, активных идей в смысле гомеровского греческого языка. (К тому времени, когда идея стала объектом спокойного размышления, интерес к ее местообитанию, похоже, был утерян.) Позже различные жидкости тела - humors - стали ассоциироваться с предрасположенностью (темперамента), а глаза и уши - с чувственными данными. Мне забавно представлять себе ужас того, кто первым проанализировал оптику глазного яблока и обнаружил, что изображение на его сетчатке - перевернутое!" (Продолжение следует)
---
* Эта статья содержит толковое объяснение принципиального различия между наукой о поведении - радикальным бихевиоризмом, и антинаучной идеалистической схоластикой модной нынче менталистско-когнитивистской "психологии". Поэтому я не понимаю того, почему Скиннер в самом начале упоминает бред какого-то "критика", не понимающего, что буржуйская так называемая "свобода" - это не что иное, как произвол имеющих власть и капитал.
Ведь трудно найти что-то более несуразное, чем уподобление радикального бихевиоризма человеконенавистнической религиозной доктрине Жана Кальвина (1509-1564) с её догматом "божественного предопределения" судеб людей как на этом, так и на том свете, и с соответствующей "протестантской этикой", согласно которой в рай попадут лишь "изначально избранные", т.е. преуспевающие в стяжательстве буржуи, а всем остальным, т.е. "нищебродам", боженькой предопределены вечные муки в аду.
Напротив, оперантный бихевиоризм Скиннера из бесспорного факта формирования и изменения поведения животных и людей под действием факторов окружающей среды делает вывод о принципиальной возможности целенаправленного изменения не только поведения, а стало быть, характера и судьбы отдельного человека, но и всего общества в целом. Но Скиннер не упоминает имени этого критика-дуралея, поэтому на этом придётся поставить точку.
** Мудрейшее замечание. Дураками не рождаются, ими становятся под оболванивающим действием лжи, особенно "авторитетной" лжи масс-медий и "знаменитостей". Господствующий класс постоянно и во всём лжёт народу, чтобы дезориентировать его, внушив совершенно абсурдные "убеждения" и тем самым сделать его беспомощным и покорным. Кроме того, реальные властители (глобалистская закулиса миллиардеров) запугивают человечество "пандемиями", "климатической катастрофой" и т.п. небылицами с той же самой целью, плюс для того, чтобы отвлечь внимание публики от всего ужаса своих реальных преступлений против человечества, и чтобы люди, а особенно - желторотая неопытная молодёжь - мучились этими мнимыми проблемами и забыли и думать о реальных проблемах, которые для них создаёт господство капитала. (Примечания behaviorist-socialist)
.
Комментариев нет:
Отправить комментарий