А. ШТЕКЛИ ПРОТИВ УТОПИИ "КАПИТАЛИЗМА С ЧЕЛОВЕЧЕСКИМ ЛИЦОМ"

К 90-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ СОВЕТСКОГО

 ИСТОРИКА А.Э. ШТЕКЛИ

--

Альфред Энгельбертович Штекли

29. 07.1924 - … … 2010

Историк А.Э. Штекли был известен советской читающей публике прежде всего своими биографиями Томмазо Кампанеллы, Томаса Мюнцера, Джордано Бруно, Галилея, а также переводами биографий Клары Цеткин и Генриха Шлимана. Все эти книги вышли в серии "Жизнь замечательных людей" издательства "Молодая Гвардия".

Именно такие историки, как Штекли, давали публике перспективный взгляд в прошлое, в котором представлено всё действительно значительное в жизни и борьбе выдающихся людей. Теперь, насколько мне известно, таких историков и писателей в России нет. Нынешние буржуйско-либерастские писаки биографий наоборот, выпячивают всё мелкое, случайное и пошлое, и даже выдумывают паскудные историйки для развлечения мещанской публики. В результате выдающиеся люди представлены с точки зрения жучков и червячков - всё поле зрения застит грязь и пыль на подошвах их ботинок.

Это вовсе не случайно. Либерасты делают всё возможное для того, чтобы русские не знали правду о прошлом, ибо не зная её, они обречены вслепую следовать "безальтернативным" понуканиям западных поводырей, ведущих Россию на бойню истории. Это оболванивание народа началось в ходе горбачёвско-ельцинского антисоциалистического государственного переворота. Без прозападной лжи этот переворот просто не удался бы, не смог бы без особого сопротивления народа ввергнуть обломки Советского Союза в хаос и уголовщину.

Идеологией катастройки и прихватизации был готовый ядовитый продукт пропагандистских "Макдональдсов" и "Пицца-Хатов" - "Радио Свобода", "Би-Би-Си", "Голоса Америки" и т.п., которым они отравляли мозги советской интеллигенции с середины 1960-х годов. Это была клевета на социализм и лживая реклама капитализма, целью которой было разрушение Советского Союза. Повторяю: эта пропаганда Запада, которую в готовом виде получали для перепева антисоветчики-бздиссиденты и партийно-номенклатурные оборотни, была по своему предназначению разрушительной и разлагающей, но ни в коем случае не созидательной.

Вся мерзкая шайка предателей-либерастов в медиях продолжает механически тараторить западную пропаганду, но теперь-то ей уже мало кто верит, особенно в результате оплаченного и сдирижированного ЦРУ фашистского государственного переворота на Украдине-Бандерастане и продолжающихся массовых убийств мирного населения Новороссии кровавыми лапами бандерофашистов и их заокеанских ЦРУшно-фашистских кукловодов.

Страшнее всего то, что нынешняя кремлевская власть по-прежнему ориентируется на холуйское "партнерство" с Западом и именно поэтому трусливо отказала народу Новороссии в защите от дьявольской бандерофашистской мрази. Кровавые палачи, которыми командует марионетка Госдепа США - сионистский олигарх Порошенко - уже много раз обстреливали из орудий территорию самой России, а всех жителей захваченных украдинскими фашистами Краматорска и Славянска, подозреваемых в нелояльности к фашистскому киевскому режиму, арестовывают и бросают в "фильтрационные" концлагеря...

Но в Кремле по-страусиному делают вид, что якобы ничего особенного не происходит, вместо того, чтобы дать бандеро-ЦРУшным фашистским агрессорам должный отпор, разбомбив на Украдине-Бандерастане все военные и прочие стратегические объекты.

Лакействуя перед Западом, Кремль пытается править Россией с опорой на "имперскую" антинародную идеологию дореволюционных эксплуататорских классов, почтительно бормоча о "традиционных ценностях" - побитом молью чучеле двуглавого орла царизма и тухлых мощах православия. Но ведь эти "традиционные ценности" тоже пропагандировались западными "голосами", коварно заманивающими нашу страну в болото политической реакции и религиозного мракобесия!

Это - близорукая и самоубийственная политика, позорное повторение пресмыкательства Чемберлена и Даладье перед фашистами в Мюнхене в 1938 году. Суть Запада была и остаётся буржуйской, империалистической и фашистской. Делая учтивые реверансы перед лицом развязанной США бандерофашистской агрессии против русского народа, пребывающий в состоянии либерастского маразма Кремль разлагает волю народа к антифашистскому сопротивлению, вместо того, чтобы сплотить народ для самозащиты!

Хуже того, страна без устремленной в будущее идеологии не может быть истинно демократической, то есть гарантирующей гражданам право активного участия в формировании и строительстве будущего - как общественных отношений, так и государственной политики. Государство, которое не спрашивает своих подданных, чего они хотят, стоит на месте и рано или поздно падает, как неподвижный велосипед.

Я даже не говорю о суде истории и возмездии, которое, разумеется, должно настигнуть всех, кто погубил Советский Союз и нажил капиталы на его расхищении. У меня нет ни малейшего сомнения в том, что через пару десятилетий люди будут в недоумении качать головами и спрашивать: "Как это можно было допустить - разорение Советского Союза по наущению злейших врагов? Что за выродки правили тогда страной?" Но сейчас куда важнее другое: воодушевить народ, вдохнуть в него надежды на лучшее будущее, показать им восхитительную цель совместной жизни и деятельности. Всё это может дать лишь социализм, причем истинно научный, бихевиористский. Без него России не миновать гибели.

Прошу понять элементарную бихевиористскую истину: наивные люди не пытаются выяснить причины своих желаний и, соответственно, своих добровольных действий. А ведь желания - это стимулы, действия - это акты поведения, а желаемое - это подкрепление. Вся эта последовательность в совокупности называется по-бихевиористски оперант. Манипуляция оперантным поведением - простейшая вещь, которую давно уже практикуют пиарщики и рекламщики. Если надо, чтобы публика имела желание курить "Марльборо", развешайте везде плакаты со смазливыми молодчиками в ковбойских костюмах и с этими самыми сигаретами. Пускай дураки покупают себе воображаемое приобщение к "ковбойской мужественности" и травятся табачным дымом...

Забавно, что статья Штекли в целом крутится вокруг буржуйского мифа о том, что якобы "при коммунизме будет существовать общность жен". Тем, кто родился после уничтожения Советского Союза, на всякий случай скажу, что там "общностью жен" и не пахло. А вот что необходимо сказать о капитализме, и что Штекли как-то упустил из виду, так это тот факт, что секс в буржуйском обществе максимально, предельно коммерциализован, и что при этом проституция - это лишь явная, сравнительно небольшая верхушка этого чудовищного айсберга.

Многие в России теперь пытаются бороться против сексуальных извращений. Но прежде всего тут надо понимать, что нынешнее широкое распространение извращенства - это родимое пятно диктатуры капитала, вызванное именно коммерциализацией секса, приводящей к тому, что привязка полового влечения к отношениям купли-продажи порождает у соучастников такого буржуйского продажного секса эмоции взаимной ненависти и отвращения. Вот из этой-то отвратительной и постыдной ситуации безмозглые людишки, ослепленные буржуйской пропагандой и подгоняемые необходимостью полового удовлетворения, бегут в половые извращения. Это явление - частный случай широко распространенного поведенческого механизма, который бихевиористы называют "incompatible performance" - "несовместимый акт поведения" (См. подробнее здесь: http://behaviorist-socialist-ru.blogspot.de/2012/08/blog-post_13.html ).

Поэтому всем должно быть ясно, что вся мерзость западного образа жизни обусловлена не мифической "греховностью", как нам далдонят дураки-святоши, а исключительно тиранической властью денег. Этот факт буржуи усиленно пытаются маскировать и при этом клеветать на гуманную и справедливую альтернативу - социализм.

Следовательно, социализм, чтобы победить дьявольщину Запада, тоже нуждается в рекламе. Конечно, не лживой, а правдивой и гуманной. России нужны историки - популяризаторы социализма, которые должны убедить публику в той усердно замалчиваемой масс-медиями истине, что социализм - это реально осуществимое светлое будущее человечества, а "свободнорыночная демократия" - это лживый мираж, заслоняющий грязные и кровавые преступления тирании буржуев. Поэтому-то я и счёл необходимым напомнить о книгах как раз такого замечательного историка - А. Штекли, и выложить ниже его хорошую статью (с сокращениями, указанными троеточиями в скобках). Подчеркивания мест в тексте - мои. Полный текст статьи - здесь:  http://ec-dejavu.ru/s-2/Sun_city.html .

* * *

Из сборника "Культура Возрождения и власть" - М.: Наука, 1999, с. 84-94.

А.Э. Штекли

"Кошмары Города Солнца: тирания общности или всевластие науки?

Тема настоящего сборника - лишь малая толика одного из тех "вечных вопросов", над которыми издавна бьются поколения исследователей, и как бы ни были значительны отдельные их успехи, проблема "Культура и власть" остается и останется неисчерпаемой, пока существует человечество. Речь идет не о многоликости ответов на один и тот же вопрос или об изменении позиций какого-нибудь известного автора: закоренелая приверженность собственным заблуждениям отнюдь не достоинство, а о том, как с началом перестройки, когда еще было боязно в открытую нападать на коммунизм, утописты далекого прошлого стали желанно безопасной мишенью.

В советское время негласно заимствованное у К. Каутского представление о "предшественниках новейшего социализма" или "предшественниках научного социализма", с одной стороны, содействовало исследованию и особенно изданию многих социальных утопий и произведений социалистов-утопистов, а с другой - вносило такую теоретическую путаницу, что сам предмет изучения терял четкие очертания. Тем паче что Каутский как автор такой схемы постепенно забывался: многие студенты, да и сами преподаватели были убеждены, что историческая часть курса "Основы научного коммунизма" была построена на положениях, выдвинутых Марксом и Энгельсом ¹.

Оставим на совести историков, политологов и литераторов их склонность винить утопистов давно минувших столетий во многих бедах XX в. В. Тендряков, к примеру, в одной из последних повестей так живописал кошмары осуществленного Города Солнца, что и самому Кампанелле стало невмоготу жить. Не будем повторять, что для нас абсолютно неприемлема мысль, будто именно Томас Мор придумал ГУЛАГ. Этому историографическому казусу мы специально посвятили пространную статью ².

Много лет подряд гражданам нашей страны настойчиво внушают: социализм - синоним утопии. Еще хуже, когда студентам-историкам пытаются привить антиисторическое сознание. Социалистические учения и движения - важнейшие реальности XIX-XX вв. Немыслимо представить себе нынешнюю Европу с ее успехами "социально ориентированной экономики", не будь двух столетий борьбы рабочих за свои попираемые капиталом права.

Пытаться "дискредитировать" социализм, необъективно или превратно толкуя отдельные стороны социальных утопий, написанных за два-три века до его возникновения, - затея неблагодарная и достаточно сомнительная. Тем более если это совершается огулом и без должного знания материала. Странно, к примеру, читать, будто коммунистический идеал XVI-XVIII вв. предполагает - исключение делается лишь для Мора - только общественное воспитание. Вспомним Джерарда Уинстэнли, одного из самых видных утопистов, страстного защитника строя общности: "Отец обязан заботиться о своих детях до тех пор, пока они не вырастут умными и сильными, а затем как наставник он должен научить их читать и помогать им в изучении языков, искусств и наук и подготовить их к работе, или приучить их к какому-нибудь ремеслу, или отдать их в обучение" (с. 258) в соответствующие школы где бы всячески поощрялся дух изобретательства (с. 321)³.

Тезис о "казарменности" всего жизненного уклада, защищаемого утопистами, совершенно опровергается тем же Уинстэнли: "Каждая семья будет жить отдельно, как и теперь. Каждый мужчина будет иметь свою жену, и каждая женщина - своего мужа, как и теперь. Всякое дело будет доведено до состояния большего совершенства, чем теперь. Все дети будут образованны и воспитаны в большем подчинении родителям и старшим, чем теперь. Земля будет возделана, и собранные плоды будут доставляться на склады общими усилиями каждой семьи: богатства складов будут общими запасами для каждой семьи. В стране не будет ни тунеядцев, ни нищих" (с. 206).

Унизительное положение женщины в результате целенаправленной политики "казарменного государства"? В "Законах о браке" у Дж. Уинстэнли читаем: "Каждый мужчина и женщина будут располагать полной свободой вступить в брак" по любви, что же касается приданого, то общественные склады для них открыты. "Если мужчина будет возлежать с девушкой и породит ребенка, он должен жениться на ней" (с. 356-357). Мужчина, учинивший насилие, будет предан смерти, потерпевшая же не останется без защиты. Показателен вывод Уинстэнли: насилие "есть кража женской личной свободы".

Здесь мы не имеем возможности привести страстные слова возмущения из другой его книжечки, направленной против сектантов, которые, проповедуя обобществление всего и всех, не признавали брака, не желали трудиться и отличались крайним распутством.

После знакомства с бесспорным декларированием со стороны Уинстэнли полной свободы вступать в супружество по любви особенно непросто возвращаться к Кампанелле.

Разумеется, нет ничего легче, чем напугать современных читателей, а еще сильнее - читательниц, самостоятельных и добропорядочных, кошмарной картиной, которая может привидеться, казалось бы, лишь в диковинном сне: женщину чуть ли не силком волокут, по крайней мере не спрашивая ее согласия, в специальную опочивальню, где по предписанию ученых мужей в урочный час она обязана отдаться назначенному ей "производителю" - она может его почти не знать, он может быть ей неприятен. Она обязана стараться, чтобы запланированное "хорошее зачатие" свершилось в нужный срок. В противном случае ее ждет незавидная доля: если и другие "производители" ей не помогут, ее признают неспособной к деторождению и "обобществят"⁴.

Ну и гнусный же тип этот "казарменный коммунист" Кампанелла, сочинивший свою "грубоуравнительную утопию" на заре XVII столетия! Надо же было такое придумать, чтобы и заботу о здоровом потомстве облечь в столь дикие формы! Здесь действительно широчайшее поприще для торопливых и предвзятых популяризаторов, коим недосуг ознакомиться даже с работами собственных соотечественников.

Кстати, много десятилетий назад, когда у нас еще не было бума вокруг гипотез Зигмунда Фрейда, находились авторы, которые высказывали мнение, будто именно монашеством Кампанеллы и его вынужденным воздержанием и объясняется столь повышенный интерес к "общности жен". Но оставим это фрейдистам. Кампанелла был натурой столь жизнелюбивой, что ощущать полноту бытия ему не мешали ни сутана, ни сторожившие его церберы инквизиции.

Упоминая несколько выше о женщине, которую препровождают по приказу начальственных лиц в специальную опочивальню, мы намеренно сгущали краски, дабы еще выпуклее представить главный из кошмаров Города Солнца. Но не будем забывать хотя бы о том, что во все времена находились ушлые люди, обладавшие способностью воодушевлять массы и вести их за собой. Вспомним хотя бы Третий рейх и тысячи молодых немок, которые с энтузиазмом соглашались производить на свет "детей фюрера" - с помощью им прежде неизвестных, но зато отборных и расово чистых "производителей".

Полагать, будто стремление Кампанеллы улучшить человеческую природу основывалось прежде всего на безграничном желании подчинить всё и вся тотальной регламентации, - значит не искать решение, а заводить самих себя в тупик.

Общеизвестно влияние Платона на Кампанеллу. Это Платон учил о "наилучшей поре плодоношения", "о лучшем и худшем качестве рождения". Надо помнить и о его завете: коль "не в пору сведут невест с женихами, то не родятся дети с хорошими природными задатками и со счастливой участью"⁵. О более древней традиции писал Плутарх: "Ликург первый решил, что дети принадлежат не родителям, а всему государству, и потому желал, чтобы граждане рождались не от кого попало, а от лучших отцов и матерей"⁶.

"Город Солнца" был первоначально написан по-итальянски и распространялся в списках. Два десятилетия спустя он был опубликован в Германии на латинском языке. Кампанелла по-прежнему сидел в тюрьме. Расхождения между итальянским текстом и его латинским переводом, по нашим наблюдениям, столь значительны, что их можно объяснить лишь тем, что перевод делался не автором, а его последователем, к тому же иностранцем. Русское издание совершенно не учитывает итальянских разночтений и является, по сути, переводом с перевода. Поэтому, рассматривая взгляды Кампанеллы на возможность улучшения человеческой природы, его, как сказали бы теперь, "евгенические взгляды", мы просто обязаны вносить необходимые уточнения, опираясь на первоначальный итальянский текст ⁷.

Город Солнца, по Кампанелле, основали выходцы из Индии. Прибывшие на остров Тапробана - среди них было много философов! - решили "жить по-философски общиною" и посему установили "общность женщин", хотя среди людей их родного края, откуда они бежали, подобного обычая не держались. На Тапробане она была учреждена как неотъемлемая часть философского образа жизни. Надобность подобного института могут понять лишь люди, умудренные философией. Поэтому в покоренных или добровольно сдавшихся городах они не вводили сразу "общность женщин", снисходя к "философской неподготовленности"своих новых сограждан.

Наиболее вероятно, что главным доводом необходимости упразднить семью было следующее: привычные формы брака и весь существующий уклад семейной жизни должны быть отменены прежде всего в силу высших для государства соображений - его заботы о наилучшем потомстве.

Чем дольше продолжаются проводимые нами исследования творчества Кампанеллы, тем сильнее укореняется убеждение, что при замысле "Города Солнца" в русле Платоновых влияний "натуральные" импульсы возобладали над "социальными".

(...)

Восторженные слова по поводу той выдающейся роли, которую сыграл Кампанелла, предшественник и вдохновитель Яна Амоса Коменского, в торжестве передовых педагогических принципов, стали общим местом многих сочинений по истории педагогики.

Действительно, дидактические росписи и различные экспонаты, украшавшие Город Солнца, на протяжении веков находили горячий отклик у заинтересованных читателей. Мы не станем сейчас рассуждать на тему о том, что великий Калабриец предстает перед нами как продолжатель лучших педагогических традиций Возрождения в Италии. Сейчас мы подчеркнем иное: "Город Солнца" в известном смысле знаменует собою кризис педагогики итальянских гуманистов, признание ее поражения и свидетельствует, что вера в ее всемогущество осталась в прошлом.

Наследник престола, воспитанный на лучших образцах древней словесности, оказывался не меньшим тираном, чем его полуграмотный дед. Молодые люди, с детства знавшие наизусть восхваления подвигов Муция Сцеволы и Катона Утического, в годину тяжких испытаний, выпавших на долю Италии, являли постыдное малодушие. Высоты образованности не исключали низменности побуждений.

Кампанелла полагал, что одним воспитанием совершенного человека не создашь. Интерес к естественным наукам пробудился у него весьма рано. Среди прочего он читал множество сочинений по медицине, подолгу размышлял о деторождении, о природном чуде зачатия. В своей первой изданной книге Кампанелла посвятил этой теме очень много страниц. К вопросу о том, как создать идеального человека, он подошел не с позиций гуманиста-словесника, беспредельно верящего во всесилие образцового воспитания, а как натурфилософ, как естествоиспытатель, признававший, что наблюдение за какой-нибудь мошкой давало ему подчас больше, чем длиннющие схоластические рассуждения.

И он пришел к воззрению, от истинности коего уже никогда не отказывался: граждане Города Солнца "утверждают, - гласит перевод с латинского, - что совершенного телосложения, благодаря которому развиваются добродетели, нельзя достичь путем упражнений; что люди порочные по природе работают хорошо только из страха перед законом или перед богом, а не будь этого, они тайком или открыто губят государство. Поэтому главное внимание должно быть сосредоточено на деторождении, и надо ценить природные качества производителей, а не приданое и обманчивую знатность рода"²⁰.

Этот отрывок выглядит в подлиннике несколько иначе. Солярии "говорят, что совершенство телосложения, откуда получают пользу добродетели, нельзя приобрести искусственным путем, и что трудно взрастить моральную доблесть без естественного [к ней] предрасположения, и что люди дурной природы поступают хорошо [только] из страха перед законом, а стоит тому прекратиться, как они явными или тайными способами разрушают государство. Посему вся основная забота должна быть о деторождении и должно принимать во внимание природные достоинства, а не приданое или мнимую знатность"²¹.

Скандальная слава о Кампанелле как ревнителе "общности жен" и пропагандисте такого государственного устройства, при котором дети появляются на свет не от родителей, а от производителей, усилиями многих авторов, зачастую не проявлявших особого интереса к "Городу Солнца", получила широкое распространение. Это понятно, если иметь в виду публицистов, но ведь слово, почерпнутое из лексикона животноводов, когда речь идет о размножении скота или зверей, содержащихся в неволе, сколько ни ройся в толковых словарях, означает лишь одно: "Самец, производящий потомство". Конечно, можно и человеку дать такую кличку, но это вряд ли будет свидететельствовать о добром к нему отношении.

(...)

  

Вернувшись к латинскому тексту, который предваряет маргиналия, мы неожиданно заметим, что на одной и той же странице издания Н. Боббио (с. 132) упоминаются и родители (genitores), и производители (generatores), а позже сказано: "производительницы и производители (generatrices et generatores) подбираются... согласно правилам философии" (с. 134).

Здесь есть чем озадачиться. Если верить авторитетному лексикону, то первое значение слова generator - "производитель (у животных)"²²; вместе с тем чуть ниже generatrix - "родительница"²³. Было бы нелепо предположить, что в подбираемых согласно правилам философии парах мужчины воспринимались как "производители" (в животноводческом смысле), а женщины куда более уважительно - как "родительницы". Из контекста видно: независимо от пола лица предназначенные для деторождения звались одинаково: либо "производители и производительницы", либо "родители".

А отсюда следует, что и для создателя "Города Солнца", и для его переводчика на латинский язык оба этих слова звучали как синонимы; первое же из них не несло в себе никакого негативного оттенка, поскольку к деторождению солярии относились как к религиозному делу. И в силу этого главного установления автор маргиналии прав: родители нуждались в воспитании. Сама суть государственного устройства соляриев, их "философский образ жизни", основывалась не просто на гражданском согласии, но и на высочайшей сознательности и самодисциплине. Власть общины никогда не была тиранией, избранные магистраты свято блюли закон.

"На деторождение они смотрят как на религиозное дело, - читаем в переводе с латинского, - направленное ко благу государства, а не отдельных лиц, причем необходимо подчиняться властям. И то, что мы считаем для человека естественным иметь собственную жену, дом и детей, дабы знать и воспитывать свое потомство, это они отвергают, говоря, что деторождение служит для сохранения рода, как говорит св. Фома, а не отдельной личности. Итак, производство потомства имеет в виду интересы государства, а интересы частных лиц - лишь постольку, поскольку они являются частями государства; и так как частные лица по большей части и дурно производят потомство и дурно его воспитывают, на гибель государства, то священная обязанность наблюдения за этим, как за первой основой государственного благосостояния, вверяется заботам должностных лиц, и ручаться за надежность этого может только община..."²⁴.

Приведенный выше текст не встречается ни в одном из дошедших до нас списков итальянского оригинала. В свое время мы высказали предположение, что в распоряжении Адами находился не выверенный автором список, весьма невысокого качества, который мы условно назвали "Товиевым". В пространной цитате нас смущают, к примеру, слова о том, что человеку естественно иметь собственную жену и дом, дабы знать своих детей. Приписывать соляриям, будто они не знали своих чад, - это плод избитых античных реминисценций и свидетельство неглубокого знакомства с переводимым текстом.

Плохое состояние "Товиева списка" подтверждает и весьма курьезный факт. Повествование о деторождении и подборе родителей вдруг прерывается вопросом, который не имеет отношения ни к предыдущему, ни последующему изложению. "Скажи, пожалуйста, - спрашивает один из собеседников, - а не бывает ли в их среде зависти или досады у тех, кого не выбрали в начальники или на какую-нибудь другую должность, которой они добивались?" На полях появляется маргиналия, будто бы говорящая о содержании рассказа. Она гласит: "Об искоренении зависти и честолюбия". Но отнести ее можно лишь к заданному вопросу, поскольку и дальше продолжается рассказ о деторождении.

Заглянув в подлинник, мы, к вящему своему удивлению, обнаруживаем, что никакого разрыва в повествовании нет, что речь идет не о честолюбцах, домогающихся должностей, а о ревности и горе тех, кого не назначили для приумножения потомства, и тех, кто тщетно домогался красивых женщин!

"Нет ли среди них ревности или горя у того, - читаем в итальянском подлиннике, - кого не сделали родителем, или у того, кто испытывает страстное желание?" Другой собеседник объясняет, что ничего подобного у них нет, поскольку все солярии имеют возможность и удовлетворить потребность, и получить удовольствие, а на деторождение они смотрят, как на святое дело, направленное к общему благу ²⁵.

Чтобы уяснить более точно, как представлял себе Кампанелла непререкаемую и решающую роль науки в "улучшении человеческой природы", нельзя целиком полагаться ни на латинский перевод "Города Солнца", изобилующий огрехами, ни тем паче - на сделанные с него переводы. Необходимо основываться на итальянском подлиннике, учитывая все разночтения, выявленные текстологами в дошедших до нас списках.

В начале статьи, словно подпевая литераторам, которые вдруг взялись изобличать утопистов, хотя сами метили в иные цели, мы тоже нагнетали обстановку, упоминая о женщинах, которых чуть ли не насильно по приказу ученых мужей отправляли к предназначенным им "производителям", и горе несчастным, если они не смогли забеременеть - над ними нависала угроза "обобществления".

Изучение итальянского подлинника показывает, что мужчины и женщины сызмальства воспитывались так, что верили в могущество науки и ее творцов²⁶. Они не только работали с радостью, но и жили радостно, ощущая свою сопричастность всем деяниям и надеждам государства, созданного ради общего блага. Кампанелла прекрасно понимал, что его "евгенические" устремления имеют шанс осуществиться лишь в том случае, когда сами люди проникнутся ими по собственной воле и в результате соответствующего воспитания. Но здесь-то и таились наиболее тяжкие, едва ли преодолимые для него затруднения, поскольку он был убежден, что начертанному им "новому закону", сводящему на нет отрицательные стороны человеческой натуры и открывающему невиданный простор для развития ее наилучших задатков, принадлежит грядущее: постепенно весь мир станет жить по обычаям Города Солнца.

Замечательный биолог Н.К. Кольцов писал однажды: "Современный человек не откажется от самой драгоценной свободы - права выбирать супруга по своему собственному выбору, и даже там, где существовала крепостная зависимость человека от человека, эта свобода была возвращена рабам ранее отмены всех других нарушений личной свободы..." И далее Н.К. Кольцов счел нужным подчеркнуть, что "из этого основного отличия развития человеческой расы от разведения домашних животных и вытекают все остальные отличия евгеники от зоотехники"²⁷.

(...)

Здесь не место разбирать вопрос о том, оказал ли "Город Солнца" и в какой степени хотя бы опосредованное влияние на знаменитые антиутопии XX в. - роман "Мы" Е.И. Замятина, "Прекрасный новый мир" О. Хаксли и "1984 год" Дж. Оруэлла. Так или иначе, но даже самые отталкивающие для современного читателя черты, вроде "научно организованного" воспроизведения потомства, не идут ни в какое сравнение с нынешним обесчеловечением нашей планеты, когда у нас на глазах безнаказанно попирается право на жизнь и крепнут глобально-тиранические поползновения "единственной супердержавы". По одну сторону - неисправимый мечтатель, один из последних сынов Возрождения, по другую - безумные технократы, опьяненные ощущением собственной силы.

Двадцать лет назад, при подготовке к изданию книги о "Городе Солнца", нас искренне радовало то, что весь проект своего идеального государства Кампанелла сочинил как гимн науке, ее беспредельным возможностям, разумному мироустроению, вере в гигантские потенции человека, освобожденного от эксплуатации и жажды наживы, столь унижающих его природу. Ныне нам режут слух голоса тех, кто в призывах к строю общности, равенства и справедливости видят либо мираж, либо злонамеренный обман. В мире, где все громче и навязчивее звучит лозунг "Каждый за себя!", развращающий людей и подрывающий основы социально ориентированного бытия, мы, видимо, можем разучиться ценить идею общности, чувство общинности, или, как говорили встарь, чувство общественности.

Нельзя пренебрегать принципом историзма, когда в угоду политике, полностью отвергающей опыт нашего недавнего прошлого, используют жупел Кампанеллы как образец коммунистического тоталитаризма, всецело подавляющего граждан. Его "евгенические установки" проистекали не из тотального обобществления, а из стремления устроить все "по науке".

Для современного человека идеал Кампанеллы может служить предостережением: всевластие науки весьма опасно. Мы не считаем, что наиболее шокирующие читателя черты Города Солнца происходят от тиранической сути строя общности. На вопрос, вынесенный в заголовок статьи, теперь мы бы ответили: всевластие науки - не идеал общественного устройства. Исследования, грозящие существованию человечества, вроде некоторых направлений генной инженерии, в том числе и клонирование людей, должны быть поставлены под надежный контроль гражданского общества.

Если бы спросили, кто в наших глазах скорее олицетворяет подлинно человеческие качества: высоколобый американец, прозванный "отцом водородной бомбы", или босоногий, а возможно и безграмотный индус, с осторожностью ступающий по тропинке, дабы ненароком не раздавить пересекающих его путь муравьев, мы бы предпочли босоногого индуса.

ПРИМЕЧАНИЯ (...)"