Маркс в 1882 году
Б.И. Николаевский и О. Менхен-Хельфен:
"ГЛАВА ХХI
ПОСЛЕДНИЕ ДЕСЯТЬ
ЛЕТ
Начиная с весны
1873 г., с каждым месяцем становилось все яснее, что то, что вначале казалось
лишь ликвидацией одного из этапов жизни Интернационала, завершившегося Гаагским
конгрессом, на самом деле было ликвидацией самого Интернационала. В сентябре (1873) Маркс посоветовал Зорге «временно
отвести создание формальной организации Интернационала на задний план, но не
выпускать из рук штаб-квартиру в Нью-Йорке, чтобы помешать идиотам или
авантюристам получить контроль и скомпрометировать наше дело. А ход событий и
неизбежная эволюция вещей приведут к возрождению Интернационала в улучшенной
форме; пока что было достаточно не допускать разрыва связей с лучшими людьми
разных стран.» Так Маркс резюмировал ситуацию в письме к Зорге в апреле 1874 г.
Он заявил, что в настоящий момент не может быть и речи о том, чтобы пролетариат
играл решающую роль в Европе. В Англии Интернационал на какое-то время (опять «временно»)
был почти мертв, новые французские профсоюзы были лишь отправной точкой, из
которой должно было начаться развитие, когда снова возникнет возможность для
более свободного движения, а в Испании, Италии и Бельгии пролетариат был во
всех отношениях бессилен. Германия, чуть ли не единственная страна, в которой
рабочее движение находилось на подъеме, была вне Интернационала.
Вопреки его
надеждам, почти через год после Гаагского конгресса Маркс так и не возобновил
свою теоретическую работу, а почти целиком посвятил себя международным делам; и
то время, которое у него оставалось, он должен был посвятить урегулированию
вопросов, которые, как он считал, уже были решены.
(...)
Осенью 1873 года
он совсем сломался. Летом он страдал от головных болей и бессонницы, и врач
запретил ему работать более четырех часов в день. Потом его самочувствие
несколько улучшилось, но в ноябре снова ухудшилось. «Хроническая психическая
депрессия» становилась все хуже и хуже. Врач приказал полностью прекратить
работу, и его друзья опасались худшего. Он снова выздоровел, но летом 1874 года
он снова перешел на «полный отдых». После многолетнего сверхчеловеческого труда
над «Капиталом», проведенного в самых неблагоприятных условиях, в эмиграции, в
заботах о насущном хлебе, чтобы прокормить жену и детей, последовала работа по перестройке
Интернационала и изнурительная борьба за удержание его в единстве, на что он
потратил последние капли своих сил, а затем снова вспыхнула застарелая болезнь
печени.*
(...)
После 1873 г. к
Марксу так и не вернулась прежняя работоспособность. Он остался ненасытным
читателем, каким был всегда; он продолжал неустанно делать выписки из
прочитанного, продолжал собирать материал, но уже был не в состоянии его
систематизировать. Снова и снова он садился за работу, и осенью 1878 года думал,
что второй том «Капитала» будет закончен в течение года, но он так и не сделал
ничего, кроме нескольких страниц чистового текста. И ещё Маркс учил русский
язык. Англия послужила главной иллюстрацией теоретизирования в первом томе
«Капитала», и он намеревался использовать Россию в качестве основного материала
для своей трактовки земельной ренты во втором томе.
Маркс жадно
собирал русскую литературу. После его смерти Энгельс обнаружил целых два
кубометра российских статистических материалов. Но не одна лишь дотошность побуждала
Маркса на бесконечные поиски нового материала. Он использовал их ещё и для
того, чтобы скрыть от себя упадок своих креативных сил. Энгельс ненавидел эти
груды русских книг и однажды сказал Лафаргу, что хотел бы их сжечь. Ведь он
подозревал, что Маркс прикрывается ими, чтобы избавиться от угрызений совести и
понуканий друзей.
Несмотря на все
свои подозрения, Энгельс только после смерти Маркса (11 января 1883 года), исследуя его рукописи, обнаружил, как мало
было сделано из того, что считалось якобы завершенным. «Если бы я это знал, —
писал он Бебелю в конце лета 1883 года, — я не давал бы ему покоя ни днем, ни
ночью до тех пор, пока все это (2й и 3й
тома "Капитала") не будет закончено и напечатано. Сам Маркс знал
это лучше, чем кто бы то ни было, и он также знал, что в наихудшем случае
рукопись может быть отредактирована мной в его духе. Он действительно сказал
это Тусси (своей дочери Элеаноре Маркс)».
Второй том
«Капитала» был завершен Энгельсом и опубликован в 1885 г. Третий том вышел в
свет в 1894 г. **
После 1877 г.,
когда он соучаствовал в написании полемической статьи Энгельса против Ойгена
Дюринга, а также нескольких статей против российской политики Гладстона, Маркс
практически ничего не опубликовал.
(...)
В 1874 г. Маркс
еще надеялся на возрождение европейского рабочего движения в результате
общеевропейской войны. Ибо, пока не пал оплот контрреволюции (то есть Россия), пока ее тень еще
падала на Европу, всякая надежда на победу революции была тщетной. Движение
может иметь успех в той или иной из стран Центральной и Западной Европы или во
всех сразу, но последнее слово все равно будет за царем. А свергнуть царя можно
было только в ходе войны с другой великой державой. Фундамент русского
абсолютизма был еще слишком крепок, чтобы его могло потрясти что-то меньшее,
чем всеевропейская война. До середины 70-х годов Маркс имел крайне скептическое
мнение о всех известиях о революционном движении в России, и афера Нечаева не
могла его изменить.
Но чем тщательнее
он изучал Россию, чем больше читал литературы о России, чем больше анализировал
статистику России, тем больше ему начинало казаться, что было достаточно лишь
слабого удара извне по этому колоссу на глиняных ногах, чтобы он рухнул. Когда
Россия объявила войну Турции в 1877 году, он был практически уверен в победе
Турции, за которой последует русская революция. И когда турки действительно
одержали победу, он уже верил, что революция в Петербурге близка.*** «Все
классы русского общества экономически, нравственно, интеллектуально находятся в
полном разложении», писал он Зорге в конце сентября 1877 года. «На этот раз
революция начнется на Востоке». 4 февраля 1878 г. он объяснял Либкнехту, что
«мы определенно на стороне турок по двум причинам: (1) потому что мы изучили
турецкого крестьянина, т. е. турецкие массы, и мы узнали, что турецкий
крестьянин без сомнения, один из самых способных и нравственных представителей
европейского крестьянства (этот аргумент, конечно, мог быть использован и по
отношению к сербским и болгарским крестьянам, угнетаемым турками); 2) потому,
что поражение русских значительно ускорит социальную революцию в России,
зачатки которой в значительной степени уже существуют, а тем самым ускорит и
революцию во всей Европе. Когда Маркс писал это, Турция уже была побеждена. Но Маркс
не отказался от своей идеи о необходимости европейской войны.
В то время в
России уже было революционное движение, несравненно более сильное, чем можно было
ожидать ещё два года ранее. Партия «Народная воля» нападала на абсолютизм
единственным оружием, имевшимся у революционеров. Этим оружием был терроризм. В
1879 и 1880 годах члены этой партии предприняли несколько неудачных покушений
на царя. Многие заплатили за них жизнью. Тех, кому удалось бежать за границу
(Л. Гартман, Н. Морозов и др.), Маркс принимал как друзей.
Александр II был убит членом партии «Народная воля» (психопатом Николаем Рысаковым) в марте
1881 года. 11 апреля Маркс написал своей дочери Дженни, что террор является «исторически
неизбежным методом борьбы, нравственность или аморальность которого так же
бессмысленно обсуждать, как землетрясение на Хиосе». Русские террористы были «во
всём отличными людьми, без мелодраматических фраз, простыми, прямолинейными,
героическими». Крепость уже не нужно было штурмовать извне, ибо она рушилась изнутри.
Война стала лишней. Более того, сейчас она было бы даже вредна.
Энгельс писал
Бебелю в середине декабря 1879 года: «Через несколько месяцев события в России
должны привести её к краху. Либо будет свергнут абсолютизм, после чего, после
того как эта цитадель реакции рухнет, над Европой подует иной ветер, либо начнется
европейская война, которая угробит нынешнюю немецкую (социал-демократическую) партию в войне, которую каждой стране
придется вести за свое национальное существование».
12 сентября 1880 г. Маркс писал Даниэльсону, что надеется, что общеевропейской войны не будет. «Хотя в конечном счете она не могла бы задержать общественное развитие, в том числе и экономическое развитие, а, скорее, ускорила бы его, она, несомненно, означала бы напрасное истощение сил на более или менее длительный период». За три месяца до смерти Маркса Энгельс писал Бебелю, повторяя мысли Маркса следующим образом: «Европейскую войну я считаю несчастьем; на этот раз это будет ужасное нсчастье. Она разожгла бы повсеместно шовинизм на долгие годы, так как каждой стране пришлось бы бороться за свое существование. Вся работа революционеров в России, стоящих накануне победы, была бы уничтожена и сведена на нет, а наша (социал-демократическая) партия в Германии была бы временно затоплена и разбита потоком шовинизма, то же самое произошло бы и во Франции. Россия погружается в болото. Царизм претерпевает мирное гниение, и его последние опоры разбивают бомбы революционеров». Но Маркс преувеличивал разложение русского общества и силу революционного движения. Сила абсолютизма, хотя и ослабла, вовсе не была подорвана в такой степени, как полагал это Маркс. Но стало невозможным, чтобы Россия активно вмешивалась в Европе, как в 1849 году, и оказывала военную помощь в подавлении центральноевропейской революции. Вес, которым Россия десятилетиями давила на Европу, стал легче.
Европа уже могла
идти своим путем, не опасаясь оказаться остановленной во всех решающих пунктах
русскими войсками, — но только в том случае, если бы сохранялся мир, а борьба
враждующих народов не преграждала бы путь и не задерживала борьбу
поднимающегося класс пролетариата и отбросила его назад на десять, двадцать лет
или даже больше.
В 70-х и начале
80-х годов европейское рабочее движение сделало большие шаги вперед и пошло
вперед быстрее, чем ожидал Маркс после краха Интернационала; и это произошло
без общеевропейской войны. Правда, оно не всегда шла по тому пути, который
Маркс считал правильным. Он находил многое заслуживающим критики в немецкой, а
затем и во французской (социалистической)
партии. Но, несмотря на нерешительность, неуверенность и все временные
отклонения, оно было на верном пути.****
(...)
Энгельс в письме
к Бебелю от 4 ноября 1875 г. описал место, которое Маркс и он отвели себе в
международном рабочем движении. Их задачей, по его словам, было «не поддаваясь
влиянию частностей и не отвлекаясь местными условиями борьбы, время от времени
оценивать сказанное и сделанное теоретическими принципами, имеющими силу для
всех современных пролетарских движений». Они требовали от партии только одного:
чтобы она оставалась верной себе. Бакунисты и буржуазные политики обвиняли
Маркса в том, что он в Лондоне узурпировал власть в качестве "Красного царя",
рассылая указы, которыми требовалось беспрекословное подчинение; и они говорили,
что это часто приводило к тюрьмам, смертям и разрушениям. Ничто не может быть
дальше этого от истины».
(...)
Старый Интернационал
был неспособен возродиться.***** В феврале 1881 года Маркс писал голландской
социалистке Домеле Ньювенхойс, что подходящий момент для формирования нового
союза рабочих еще не наступил. Но подходящий момент приближался с каждым годом.
Старый Генеральный совет был мертв, а новый ещё только создавался. Не было ни
съездов, ни резолюций, к которым могли бы присоединиться движения в разных
странах. Но Маркс был жив. Его значение для пролетарского движения после
роспуска Интернационала лучше всего иллюстрируется несколькими фразами из
письма Энгельса Бернштейну****** в октябре 1881 года:
«Своей
теоретической и практической работой Маркс приобрел такое положение, что ему
полностью доверяют лучшие представители рабочего движения разных стран. Они
обращаются к нему за советом в решающие моменты и обычно считают его совет наилучшим.
Он занимает это положение в Германии, Франции и России, не говоря уже о более
мелких странах. Маркс, а во вторую очередь и я, находимся в таком же отношении
к другим национальным движениям, как мы (немчура)
к французам. Мы находимся с ними в постоянной связи, насколько это
целесообразно и возможно, но всякая попытка повлиять на людей против их воли
только навредит и разрушит старое доверие, сохранившееся со времен
Интернационала. Во всяком случае, у нас слишком много опыта в революционных
делах, чтобы пытаться делать что-либо подобное. Не Маркс навязывает людям свое
мнение, тем более свою волю, а они обращаются к нему. От этого зависит реальное
влияние Маркса, имеющее такое огромное значение для движения».
Маркс не отдавал
приказов и не устанавливал шаблонов, которым должна следовать классовая война.
Точно так же, как он считал абсурдной идею командовать европейским рабочим
движением из Лондона, он воздерживался от разработки плана действий, который
должен был бы иметь силу для всех стран и во все времена.*******
Через три года
после смерти Маркса Энгельс писал в предисловии к английскому переводу
«Капитала»: «Разумеется, в такой момент должен быть слышен голос человека, чья
теория является результатом непрерывного изучения экономических условий в
Англии, которого эти исследования привели к выводу, что, по меньшей мере в Европе,
Англия является единственной страной, где неизбежная социальная революция может
быть осуществлена исключительно мирными и легальными методами. Он, конечно,
никогда не забывал добавить, что вряд ли ожидает, что английские правящие
классы подчинятся этой мирной и законной революции без «мятежа в защиту
рабства». Пролетариат победит, возможно, мирным путем в странах, где есть
старая и глубоко укоренившаяся демократия, но насилием в тех странах, которые
находились в руках деспотизма."******** (Конец)
---
Примечания behaviorist-socialist:
* Я просмотрел
много источников, упоминающих и описывающих болезни Маркса. Прежде всего
бросается в глаза тот факт, что Маркс со студенческих лет и до самой смерти,
мягко говоря, "злоупотреблял алкоголем". Этот факт - самая очевидная
причина его "болезни печени". Возможно, я отношусь с предубеждением к
алкоголикам, но должен заметить, что им всем - сколько я их ни повидал
за всю жизнь - присуще специфическое бесстыжее самооправдание своих
неблаговидных поступков и склонность к агрессивности и клевете, особенно в
отношении тех, кто от них зависит или не решается дать отпор. С алкоголизмом
связано и множество разнообразных неврологических и психиатрических симптомов у
Маркса, например, упомянутые Николаевским "хроническая психическая
депрессия", "бессоница" и "головные боли", от которых
Маркса "лечили"... опиумом.
Другая
хроническая болезнь Маркса - это многочисленные незаживающие прыщи и фурункулы.
Нигде не указан диагноз, поставленный лечившими Маркса врачами, однако сочетание
этого симптома с неврологическими может указывать на сифилис. В англоязычной
"Википедии" упоминается выдвинутая в 2007 году гипотеза о том, что
эти прыщи и фурункулы у Маркса были вызваны редкой и непонятной болезнью под названием
hidradenitis suppurativa. Кроме того, Маркс страдал плевритом, но
вопреки этому много курил, причём самые дешевые дрянные сигары.
** Энгельс,
конечно, был ближайшим единомышленником Маркса; однако он так отозвался о
работе, свалившейся на него после смерти Маркса (цитирую по русскоязычной
"Википедии": "Карл Маркс" (из цикла «Всё так»), ЭхоМосквы,
02.09.2007 http://www.echo.msk.ru/programs/vsetak/54463/ ).
Архивировано (http://www.peeep.us/3769e777 ): «Я работаю над неструктурированными рукописями второго, третьего
тома „Капитала“, я почти ничего не понимаю, работаю с трудом». Хотя источник
(Эхо Москвы) явно либерастский, такой отзыв Энгельса о черновиках Маркса,
пролежавших без движения многие годы, вполне вероятен.
Бесспорно, что для
Энгельса эта работа была очень тяжела, особенно потому, что он завершил её в
последний год перед своей смертью. Вот как издавался "Капитал"
(оригинал на немецком): Том 1: Der Produktionsprocess des Kapitals (1867), Том 2: Der Circulationsprocess des Kapitals (издан Энгельсом, 1885), Том 3: Der Gesammtprocess der kapitalistischen Produktion (издан Энгельсом, 1894).
Я должен
признаться, что несколько раз по разным поводам принимался за чтение "Капитала",
но всякий раз бросал, не выдержав многословной занудности. Вообще говоря, я считаю,
что даже самые важные мысли по любой теме можно и нужно ясно и логично
изложить на нескольких страницах, а весь фактический материал прицепить в
конце, как обоснование. Альтернативно то же самое разумные авторы делают
разбивкой увесистого опуса на главы, когда каждая глава начинается введением
(сжатым изложением отдельного тезиса) и после пространного изложения
материала завершается заключением (тоже в сжатой форме).
Я обычно сперва читаю
в заслуживающих прочтения книгах введение и заключение; а в случайных книгах по
конкретной теме (например, по психологии или социологии) сразу смотрю, есть ли
в именном указателе Скиннер (Skinner), а в
предметном - бихевиоризм (behavio(u)rism), и если они
есть, то заглядываю на соответствующие страницы книги, содержание которых даёт сигнал
о том, чего стоит автор книги и стоит ли вообще эту книгу или главу (т.е.
введение и заключение) читать или нет. Более того, это очень облегчает чтение. Но
ни введений, ни заключений отдельных глав, ни предметного указателя в
"Капитале" нет и в помине. "Капитал" написан в
стандартном стиле учёных штудий 19 века, которые, очевидно, имели целью при
помощи громадного объёма текста, состоящего из занудных рассусоливаний,
подавить у читателей способность делать критические замечания и задавать
вопросы. А ведь нельзя объять необъятное, невозможно прочесть целиком даже одни
только действительно интересные, заслуживающие прочтения книги!
Поэтому я был
очень обрадован, когда открыл для себя очень толковую книжку Генрика Гроссмана
(Henryk Grossmann, Das Akkumulations- und Zusammenbruchsgesetz des kapitalistischen Systems), причем сперва в сокращенном переводе на английский. Гроссман сделал то, чего не сделали ни Маркс, ни Энгельс как
издатель "Капитала", ни вообще какой-либо иной политэконом-социалист до
него (а нынешние по невежеству о нем и не слыхали!). Гроссман
строгим анализом аккумуляции капитала доказал закономерность падения нормы
прибыли при вызываемом конкуренцией прогрессивном изменении органического
строения капитала, и тем самым выявил причину ретроградного движения
капитализма вспять к паразитическим феодальным источникам доходов (ренте и
ростовщичеству) и к упадку промышленного капитализма в результате реального падения
производительности труда в деиндустриализуемой капиталистической экономике. Именно
этот процесс мы наблюдаем теперь как глобалистскую кутерьму с искусственно
фабрикуемыми катастрофами.
Это означает,
что капитализм обречен неизбежными кризисами пожирать и
разрушать самого себя как экономическую систему и в результате вполне может вернуть
человечество вспять в феодализм и рабовладельчество. Ясно, что капитализм не
имеет прогрессивного будущего. Но отсюда, как это ни печально, вовсе не следует
якобы "неизбежная" победа социализма. Это важное следствие исследований Гроссмана противоречит
ложному гегельянскому тезису марксизма, что якобы "капитализм порождает
своего могильщика - пролетариат". Но об этом я напишу отдельно.
*** Здесь мы видим
явную русофобию Маркса, которую Николаевский даже не пытается скрыть (в отличие
от всех правоверных советских "марксистов"). Ну а о мнимой
"победе" Турции нужно сказать, что она - результат ультиматума
Англии и Франции, всеми силами пытавшихся предотвратить завоевание Россией
проливов и Константинополя, дававшее ей выход в Средиземное море.
"Демократические" Англия с Францией демагогически заявили, что начнут
войну в защиту разнесчастной Турции (которую они сами обдирали как липку)
против России, если она не остановит своё наступление на Константинополь. В
результате этого ультиматума в Адрианополе (Эдирне), в который уже вступили
русские войска, был заключено перемирие, а в 1878 в Сан-Стефано и затем на
"Берлинском конгрессе" - "мирные договора", по которым
Россия последовательно лишалась большей части освобожденных от Турции
славянских территорий, в частности, южная половина Болгарии и Санджак
(отделявший Сербию от Черногории) были возвращены под турецкое владычество, а
Боснию и Герцеговину захватила Австро-Венгрия. Но вопреки всему этому дебилам-любителям
холуйского "партнерства" с проклятым Западом и поныне хоть кол на
голове теши...
**** Пути гнилого
оппортунизма.
***** Удивляться
нечему. Ведь он был так старательно заколочен в гроб самим Марксом!
******
Пресловутому оппортунисту и ренегату.
******* Плевок
меньшевика Николаевского в сторону Коминтерна, созданного Лениным.
******** Напомню,
что меньшевик Николаевский писал и цитировал это в 1938 году, когда фашизм был
в зените своего могущества, а буржуйские "демократии" Запада
соревновались в угодничестве фашизму, видя в нём ударную силу
антикоммунистической реакции. Нынешняя ситуация в мире в этом плане очень
напоминает тогдашнюю. Капитализм, видя свой неизбежный крах как глобальной
экономической системы, готовится сбросить фальшивую маску демократии и
установить своё тоталитарное господство над всем человечеством в форме глобального
супер-фашизма с тотальной электронной слежкой, клеймением всех и каждого RFID-чипами и скотским содержанием всех оставленных в
живых на положении рабов в концлагерях.
.
Комментариев нет:
Отправить комментарий