Кадр из фильма "Clockwork orange - Заводной апельсин"
Я пропускаю 15-ю главу "Размышления о значении и структуре (слов)", так как в ней Скиннер анализирует английскую поэзию (главным образом, сонеты Шекспира) с позиций своего бихевиористского понимания речевого поведения. Так как любой "перевод" поэзии на другой язык - это создание совсем иных, новых произведений, с совсем другими рифмами и иным культурным фоном, то я считаю себя совершенно неспособным перевести эту статью. Сонеты Шекспира до сих пор ждут того, чтобы нашёлся талантливый поэт (скажем, в стиле Ахматовой), который создал бы их отражение на русском языке. Существующие переводы просто никудышные. Но даже имея такое адекватное отражение сонетов Шекспира на русском, написать перевод этой статьи было бы вряд ли возможно.
Я также пропускаю 16-ю главу "Уолден-(один) и Уолден-два" потому, что она - мемуарные рассуждения о том и о сём, не содержащие какой-либо ценной информации о бихевиоризме.
А вот следующая, 17-я глава - это, напротив, остроумный ответ Скиннера на бешеные нападки на его книгу "Beyond Freedom and Dignity - Превыше свободы и чести". Перевод этой книги на русский: начало здесь: http://behaviorist-socialist-ru.blogspot.de/2015/04/1-1.html , конец здесь: http://behaviorist-socialist-ru.blogspot.de/2015/08/9-3.html . Мои пояснения в тексте - (в скобках курсивом)
* * *
Б.Ф. Скиннер:
"17. Возвращаясь к свободе и чести
В знаменитом отрывке "Записок из подполья" Достоевский настаивал, что человек никогда не признает, что его поведение предсказуемо и управляемо. Он "устроит разрушения и хаос, чтобы добиться своей цели. И если бы все это можно было проанализировать и предотвратить, предсказав, что это произойдет, то человек сознательно сойдет с ума, чтобы доказать свою точку зрения"*. Достоевский, конечно, сам сделал это предсказание, и это имело любопытный эффект, отрезав этот последний путь бегства, поскольку с тех пор даже преднамеренное сумасшествие можно считать предсказуемым.
Тем не менее, мои критики, похоже, были полны решимости доказать, что он был прав. Многие из них проявили склонность к разрушениям и хаосу, некоторые из которых были уже близки к безумию. Они прибегали к очень эмоциональным нападкам, и своеобразное истерическое ослепление, похоже, помешало некоторым из них прочитать то, что я на самом деле написал.
Но автор, которого столь многие не поняли, естественно, ценит объяснение Достоевского. Мой аргумент, конечно, был достаточно прост. Я не обсуждал философскую сущность, называемую свободой, а поведение тех, кто борется за свободу. Это - часть генетического наследия человека, и когда человек действует таким образом, чтобы уменьшить "отталкивающие" (например, потенциально опасные) стимулы, он с большей вероятностью будет делать это снова. Таким образом, когда другие люди пытаются управлять им при помощи угрозы наказания, он учится убегать от них или нападать на них, чтобы сделать их слабее. Когда ему это удается, он чувствует себя свободным, и борьба прекращается. Но действительно ли он свободен? Сказать вместе с Джоном Стюартом Миллем, что "свобода заключается в том, чтобы делать то, что хочешь" - значит игнорировать то, что определяет желания. Существуют определенные виды управления (поведением), при которых люди чувствуют себя совершенно свободными. Этот аргумент уже высказывался ранее, но я его ещё дополнительно доказал на фактах, недавно полученных методом экспериментального анализа оперантного обусловливания.
Такая интерпретация не является метафизикой: это идентификация самой сути определенных процессов в важной области человеческого поведения. Она не приводит, да и не может привести к подавлению всех свобод, которыми мы когда-либо пользовались. Напротив, она предполагает, что есть методы, с помощью которых мы все могли бы чувствовать себя куда свободнее, чем когда-либо прежде. Например, несмотря на нашу предполагаемую любовь к свободе, большинство действий наших правительств, образования, психиатрии и экономики по-прежнему являются в значительной степени насильственными. Люди вынуждены вести себя определенным образом, чтобы избежать последствий неповиновения этому. Наверно, это просто означает, что борьба за свободу еще не закончена, но я-то утверждал, что продолжающееся использование наказаний, напротив, является вредным побочным результатом этой борьбы. Мы отказываемся перейти на ненасильственные методы, потому что это слишком ясно покажет, как действует управление. Если мы наказываем за плохое поведение, то мы можем поощрять хорошее поведение людей, но если мы создаем условия, при которых они "хотят" вести себя хорошо, то эти условия надо поощрять.
Я забыл указать (в книге) на то,
что при насильственных методах мы даже оправдываем плохое поведение. К счастью, это теперь
сделал для меня фильм "Заводной апельсин". Кристофер Рикс - Christopher Ricks в своей статье в The
New York Review утверждает, что насильственная терапия (для выработки отвращения к насилию) выводит главного героя (фильма) Алекса "за пределы свободы
и чести", и цитирует Энтони Бёрджесса - Anthony Burgess (автора романа) в
защиту фильма:
"То, что я и Кубрик [режиссер фильма] пытаемся утверждать этой историей,
заключается в том, что предпочтительнее иметь мир насилия, действующего
совершенно сознательно, мир насилия, выбранного волевыс актом, чем мир, выдрессированный
быть хорошим или безвредным"**. Рикс говорит, что я - один из немногих,
кто оспорит это утверждение. Я надеюсь, что таких будет гораздо больше, чем
несколько. Фильм даёт неправильную интерпретацию вопроса, потому что
"терапия", которая делает Алекса хорошим, откровенно жестокая, тогда
как (оперантное) обусловливание, которое
лежит в основе его "актов воли, осуществляемых полностью сознательно",
легко упустить из виду.
Борьба за свободу не уменьшила и не устранила управление (поведением); она просто исправила его. Но что такое хорошее управление, и кто должен его осуществлять? Либо мои ответы на эти вопросы были непростительно неясными, либо многие из моих критиков не дочитали до последних глав моей книги. На вопрос "Кто будет управлять?" нельзя ответить, называя имя или описывая тип человека (например, деброжелательный диктатор) или его квалификацию (например, инженер (по управлению) поведением). Поступать так - это делать ошибку, глядя на человека, а не на среду, которая определяет его поведение. Борьба за свободу медленно и, увы, непоследовательно двигалась к культуре, в которой управляющая власть все реже и реже попадает в руки отдельных лиц или групп, которые тиранически злоупотребляют ею. Мы пытались создать такую культуру, противодействуя тем, кто злоупотребляет властью. Противодействие, безусловно, эффективно, но в лучшем случае оно приводит к своего рода шаткому равновесию. Следующий шаг может быть сделан только откровенным проектированием культуры, которое выходит за рамки непосредственных интересов управляющих и противодействующих.
Но ради чего это проектирование? На это есть лишь один ответ: ради выживания культуры и человечества. Выживание - это сложная ценность (по сравнению, скажем, с жизнью, свободой или стремлением к счастью), потому что трудно предсказать условия, которым должна соответствовать культура, и мы только сейчас начинаем понимать, как формировать поведение, необходимое для их соответствия. Более того, мы, вероятно, должны отвергать выживание как самоценность, потому что оно предполагает борьбу с другими культурами, как в социальном дарвинизме, который превозносит агрессивное поведение. Но важны и другие обстоятельства выживания, и ценность поведения сотрудничества и взаимопомощи можно легко продемонстрировать.
Следует ли "пожертвовать" свободами личности ради культуры? Большинство моих критиков утверждают, что я это утверждаю, но ответ зависит от того, каким образом людей побуждают работать на благо своей культуры. Если они делают это под угрозой наказания, то свобода (от такой угрозы) будет пожертвована, но если их побуждают делать это посредством положительного подкрепления, их чувство свободы лишь усилится. Молодёжь в Китае носит простую одежду, живёт в переполненных жилищах, ест простую пищу, соблюдает весьма пуританский кодекс половых отношений и работает подолгу - и все ради увеличения славы Китая. Жертвуют ли они свободой? Да, если они находятся под принудительным управлением, если они ведут себя так, потому что их осудят товарищи, если они будут вести себя иначе. Но если Мао удалось сделать прогрессивные шаги в направлении расцвета Китая, давая положительное подкрепление, то, возможно, они чувствуют себя свободнее и счастливее, чем большинство американской молодёжи.
Недоразумение, несомненно, возникает из-за слова "управление". Достоевский использовал метафору фортепианной клавиши: ударь по ней, и она ответит заданным тоном. Метафора была уместна для раннего учения о рефлексах времен Достоевского, которое условные рефлексы Павлова мало в чём изменили. Но при оперантном обусловливании стимул просто изменяет вероятность того, что произойдет акт поведения. Хорошие примеры можно найти в речевом поведении. Речевой ответ сильно отличается от коленного рефлекса, вызванного ударом по сухожилию коленки. То, что говорит оратор, определяется отчасти нынешними слушателями, отчасти недавними речевыми стимулами, которые он слышал или видел, отчасти неречевой окружающей реальностью и в значительной степени, конечно, его предысторией как слушателя и оратора. Эти переменные можно рассортировать, выявляя устоявшиеся процессы поведения.
Был прекрасный пример вероятностного управления (поведением), оказываемого речевым стимулом, на недавнем симпозиуме в Йельском университете, организованном для обсуждения темы "За пределами свободы и чести". На второй вечер несколько студентов принесли большой плакат с надписью "Помни воздушные бомбардировки" (Вьетнама), который они вывесили с балкона. Его не могли видеть многие в аудитории, но он был перед глазами пяти участников дискуссии на сцене в течение всего вечера. Это возымело предсказуемый эффект: каждый из нас упоминал войну во Вьетнаме в какой-то момент своего выступления, и последний оратор, сэр Денис Броган, вместо своего доклада говорил только о войне. Это была хорошая инженерия поведения. Нам надо научиться жить с этим." (Окончание следует)
---
* Скиннер
цитирует какой-то очень приглаженный перевод Достоевского на английский. Вот
место в истеричном оригинале на русском, которое больше всего похоже на
процитированный Скиннером текст: "Если
вы скажете, что и это все можно рассчитать по табличке, и хаос, и мрак, и
проклятие, так уж одна возможность предварительного расчета все остановит и
рассудок возьмет свое, -
так человек нарочно сумасшедшим на этот случай сделается, чтоб не иметь
рассудка и настоять на своем!"
Достоевский постоянным жульническим симулянтством истерики и клоунским
морализаторством вызывает во мне отвращение и раздражение. Я не могу понять тех
"дорогих россиян", которые считают его "гордостью", а не
помоями русской литературы. Достоевский - ущербный невротик, воображавший себя
пророком. Именно поэтому его на Западе лукаво превозносят как якобы
"русского гения". Дескать, русские - бешеные психопаты, а значит -
недочеловеки. Ранее я писал о Достоевском здесь: https://behaviorist-socialist-ru.blogspot.com/2019/06/the-third-round-of-russian-history.html .
** "Заводной апельсин - Clockwork orange" антикоммуниста Бёрджесса - это антисоветский пасквиль, нарочито и невежественно усеянный "русскими" словами как блатным жаргоном. Это - заказная злобная клевета на социализм в СССР, который при всех его изъянах был несравненно более гуманен и менее преступен, чем капитализм "цивилизованного" Запада.
Стенли Кубрик
А вот Стенли Кубрик - Stanley Kubrick из этого клеветнического говна Бёрджесса сделал отличный фильм с совершенно иной, гуманистической моралью. Он талантливо показал, что лицемерные высокоморальные принципы капиталистического антиобщества неприменимы в нём, так как приводят тех, кто им следует, к поражениям и гибели. Советую посмотреть фильмы Кубрика - не только "Clockwork orange", но и "Dr. Strangelove" - против ядерного милитаризма, "Full metal jacket" - антивоенный фильм об агрессии США во Вьетнаме, "Eyes wide shut" - жуткую историю о моральном разложении господствующего класса буржуазии, "Barry Lindon" (экранизацию романа Теккерея), "Shining" - использование дурацкого романа ужасов Ст. Кинга для разоблачения мошенничества правительства США с мнимыми (не совершенными в действительности) "полётами" астронавтов США на Луну. Кубрик режиссировал и снимал эти "полёты" на киностудии в Лондоне, используя свой опыт создания фантастического фильма "2001: космическая одиссея".
Впоследствии Кубрика мучила совесть из-за соучастия в этом мошенничестве и он сделал несколько попыток выступить с разоблачениями, за что по всей вероятности поплатился жизнью. На эту тему в Интернете есть целый ряд видео, ищите по Kubrick + Moon landing + confess + Odyssee. Кому лень искать, посмотрите "Corbett Report Episode 233 - The Kubrick Question". Там - сухая выжимка по теме. Короче, Кубрик был талантливым кинематографистом и непримиримым противником тоталитаризма, угнетения, эксплуатации, милитаризма, манипуляции поведения и лжи масс-медий. Ранее я вкратце написал о фильмах Кубрика здесь: https://behaviorist-socialist-ru.blogspot.com/2015/12/blog-post_28.html . (Примечания behaviorist-socialist).
.
Комментариев нет:
Отправить комментарий