Нормальный и искренний человек считает прогресс, развитие и рост явлениями естественными, а регресс, дегенерацию и упадок - явлениями противоестественными, болезненными. Соответственно, обратившись к кумирам моей туманной юности - Тарковским отцу (поэту) и сыну (киношнику) - я, став зрелым человеком, должен с элегической грустью сказать правду: творческий путь Тарковского-сына (1932-1986) - это разительный, ужасающий пример регресса, дегенерации и упадка.
Поклонникам Тарковского советую просмотреть все его фильмы в обратной хронологической последовательности - от «Жертвы» до «Иванова детства», чтобы своими глазами увидеть ошеломляющее (и бесспорное) прогрессивное возрастание культурной ценности фильмов - но от последнего к первому!
Если первый фильм Тарковского «Иваново детство» был заякорен своей темой - ужас фашистской агрессии глазами подростка - в традициях гуманизма и реализма советского кино, заложенных «Броненосцем Потемкиным», то уже в «Андрее Рублеве» эти традиции перечеркнуты и на их место выдвинута болезненная идея церковной «духовности», которая якобы противостоит постулируемым Тарковским в этом фильме варварству и низости (так называемой «греховности») людей: от «Востока» (татар) до «Запада» (европейских купцов), от князей до простонародья!
По мнению Тарковского, все попытки отдельного человека сделать что-то хорошее обречены если не на крах (падение «летуна»), то на извращение и злоупотребление (колокол декорирован рельефом всадника с карикатурной рожей преступника-рецидивиста), поэтому вместо общественной практики Тарковский предлагает нам то, что пишется на иконах Иоанна Предтечи: «Покайтеся, приблизи бо ся царствие небесное...» Это - тот самый ядовитый рецепт, который вместо социализма катастроечная прихватизаторская дерьмократия прописала советским людям. И комсомольцы «перековались» в богомольцы!
Дальше - больше. Тарковский отворачивается от современной («Иваново детство») и исторической («Андрей Рублев») реальности и переключается на фантастику. Я вовсе не против фантастики - когда она своей гротескностью помогает видеть закулисную суть реальности (например, в творчестве Шекли, Воннегута или Лема). Но его череда фильмов: «Солярис» - «Сталкер» - «Ностальгия» - «Жертва» - это всё более и более навязчивое рассусоливание тлетворной идеи бессилия и безумия отдельных индивидов (и, стало быть, человеческого общества в целом) и религиозной пропаганды. Он мошеннически использует трюковую киносъемку, чтобы «материализовать» плоды своего больного воображения - как «наглядное доказательство» мнимого существования какой-то спиритистской мистической силы в духе заплесневелой зауми Кантова «морального императива» и Гегелевой «абсолютной идеи»...
Тарковский оттачивает своё «творчество» только в одном направлении - бессовестного запудривания мозгов публики. Это - старое как мир мошенничество в духе афиши, которую таскал с собой Остап Бендер: «Приехал индийский жрец, любимец Рабиндраната Тагора, заслуженный артист Союза Республик Иоканан Марусидзе. Материализация духов и раздача слонов...» «Таинственное», якобы недоступное разумению «непосвященных», нагнетается Тарковским от одного фильма к другому, и это неспроста - ведь сбитому с панталыку человеку можно внушить какую угодно сумасбродную чепуху как «озарение».
Так создаётся дутая репутация «гениальности»: «А, не понимаешь? Ну и дурак же ты!» - и сконфуженная публика больше не решается задавать вопросы. Чтобы не отвлекаться от темы, я отсылаю заинтересованных за дальнейшими разъяснениями к признанному мастеру буржуйского околпачивания публики Полу Вацлавику и его интереснейшей книжице «Сколь реальна реальность?» - Paul Watzlawick, “How Real is Real?”
Если герои-невротики «Соляриса» (как таких вообще пустили на космическую станцию?!) ещё пытаются разобраться в реальности, шатаясь по пустынным коридорам станции в исподнем белье - прямо-таки в духе психиатрической клиники, то уже в «Сталкере» такие поиски сути происходящего с самого начала объявляются бессмысленными: мол надо сидеть, не рыпаясь, и ждать, когда «пришельцы» (читай: «цивилизованный» Запад) снизойдут в наш якобы «дремучий лес» и облагодетельствуют страждущий русский народ своими чудесами!!! Недаром Тарковский в «Солярисе» выставляет на поклонение публике как икону безмятежный лубок «Охотники на снегу» Брейгеля под торжественные звуки органной музыки Баха - произведения искусства, абсолютно чуждые реальности своей эпохи: купавшейся в морях крови бесконечных войн позднефеодальной центральной Европы. Эта культурная наркота в докатастроечные годы поголовно ставила интеллигентов (и меня тоже) на колени, делала их «пьяными без вина» в ожидании заморских чудес Запада. Ну вот, ждали-ждали - и дождались...
«Зеркало» - задуманное до «Соляриса», но сделанное после него - это попытка интеллигента-индивидуалиста, отравленного западной пропагандой, расправиться по-свойски с одновременно трагической и героической эпохой 1930-х и 1940-х годов, накромсав её на «чудненькие» мещанские пустячки и обильно полив своим любимым оккультистским соусом, сидя на кухне, пропитанной запахами щей, жареной картошки и долгих путаных антисоветских разговоров «вполголоса». Затем Тарковский подводит наивную публику к этому феноменально кривому «Зеркалу» и доверительно шепчет: «Неча на зеркало пенять, коли рожа крива...»
«Ностальгия» - безусловно трагический фильм, клаустрофобически замкнутый - как «Записки из подполья» Достоевского - в кошмарном индивидуалистическом мирке Тарковского, добровольно (как подобает «вольному художнику») расплевавшегося с Родиной и народом, слиняв на Запад, но обнаружившего, что там его ненаглядные Брейгель и Бах всем поголовно «до Фени»! Вместо этого Запад (как и мрачная сырая сцена, на которой происходит невротически беспокойное бездействие этого фильма) оказался затоплен мутной фекально-канализационной жижей коммерческой масс-медиальной антикультуры.
Внушаемое пропагандой глобалистов (империалистов) их потенциальным жертвам наивное слепое преклонение перед якобы «цивилизованным», а на самом деле - преступным и кровожадным Западом, цинично прячущимся в засаде за своими лицемерными цветастыми рекламными щитами - у одних людей раньше, у других - позже, но неизбежно улетучивается без следа при реальном столкновении с его истинной зверской харей.
Однако интеллигент (и особенно русский интеллигент) в этом отношении, так сказать, «идеальная пара» буржую: буржуй, чтобы оставаться буржуем, должен быть мастером охмурёжа публики. А интеллигент, как «высокоинтеллектуальное» создание, не может допустить и мысли, что кто-то может его запросто объегорить, и защищает своё мнимое интеллектуальное превосходство над обыгравшим его в «три напёрстка» буржуем всяческими выспренными идеалистическими умствованиями, вместо того, чтобы схватить этого жулика за руку, а потом трахнуть по роже.
Поэтому Тарковский, как истинный интеллигент, почуяв то, что сменял шило на мыло, потеряв все привилегии «маститого» советского фильмача и получив взамен шаткое, необеспеченное эмигрантское существование, когда сам добровольно дал Западу себя одурачить и использовать для антисоветской пропаганды, монологами своего лирического героя в сделанных на Западе фильмах - «Ностальгии» и «Жертве» - на все лады говорит, что зашел в тупик, что не видит выхода. Однако у него и в мыслях нет прямо указывать пальцем на капитализм и кричать: «Держи вора!» Тарковский скорее всего и умер-то как раз от затаенной горечи осознания самообмана (вероятно, догадываясь о неизбежности катастрофы, к которой вело нашу страну низкопоклонство перед Западом, которое он сам исповедовал и проповедовал) ещё до того, как рухнула власть идеологически саморазоружившейся и ждавшей лишь возможности сдаться на милость Запада впавшей в маразм брежневской номенклатуры.
Наивно думать, что на Западе у «вольного художника» Тарковского могли быть какие-то особые «творческие перспективы». Ведь с его идеалом Запада произошло то же самое, что и с Дульцинеей Дон-Кихота, оказавшейся грязной деревенской бабой. Поэтому наш вольный художник, пока был жив, становился, как теперь говорят, всё более «креативным» - то есть всё более отчаянно отбрыкивался от реальности Запада и пытался наглухо отгородиться от неё самогипнозом и верой в мистификации всяких «магов»-оккультистов.
Именно поэтому последний фильм Тарковского - «Жертва» - пытается внушить публике, причем совершенно неубедительно, что мазохистская «жертвенность» антисоветски настроенных параноиков-бздиссидентов, их интеллигентские метафизические иллюзии - магическое «хотение» без готовности активно действовать - может изменить мир «к лучшему».
Мир, конечно, изменяется, но вовсе не сам собой и не «по щучьему велению, по моему хотению». Если впавшая в спиритизм и паранойю интеллигенция самоустраняется от активной деятельности на благо народа и страны, от участия в истории, и попадает в плен лживым иллюзиям, которые сеет пропаганда коварного и беспощадного врага - то враг беспрепятственно изменяет мир именно так, как ему хочется. В результате такой пассивности и отчасти откровенного предательства советской номенклатуры и интеллигенции СССР был разбит вдребезги, а его осколки были пожертвованы на разграбление империализму Запада.
Возникает резонный вопрос: а было ли какое эффективное противодействие этому многолетнему массированному идеологическому наступлению Запада в брежневскую застойную пору «разрядки» и «мирного сосуществования» с империалистическими хищниками? К несчастью, нет! Брежневская номенклатура, убаюканная разгромом милитаризма США во Вьетнаме, купленным буквально миллионами жизней мирных вьетнамцев, которых рвали в кровавые клочья многолетние ковровые бомбардировки гнусных американских варваров в мундирах, решила «почить на лаврах». Советские медии стали или криптобздиссидентскими, как пресловутые журналишки «Новый мир» и «Юность», или скучнейшей жвачкой на тему «Правильным курсом идете, товарищи!»
Для брежневщины показателен следующий факт: один мой сокурсник по университету, папаша которого был крупной шишкой в кремлёвском пропагандистском аппарате, некто Юрьев или Юрьин (точно не помню) неоднократно в общих разговорах с типичной для деток номенклатурщиков заносчивостью заявлял: «Да что вы мне говорите про советскую армию? Вот мой папа говорит, что американцам стоит только подъехать к нашим позициям на танке и помахать из люка джинсами - и все наши солдатики мигом перебегут на их сторону!»
Естественно, что поцелуйчики на вокзале между Горбачевым и Сахаровым, триумфально вернувшимся в Москву, дали четкий сигнал и номенклатурщикам, и бздиссидентам. С этого момента они с полным взаимопониманием и общими усилиями стали губить СССР и продавать его Западу. Они и после горбачевско-ельцинской смуты или так и остались бесстыжими русофобскими скоморохами-либерастами, грантоедами на содержании Дяди Сэма, или (по примеру безусловно неглупых Зиновьева и Солженицына) вывернулись наизнанку, отряхнули прах Запада со своих ног и, как базарные торговцы, стали нагло расхваливать всяческий лежалый идеологический товар - от социал-демократического марксизма до православного национализма и даже самодержавия.
«Властители дум» России вытащили из сундуков истории и разложили в витрине всяческих побитых молью пустобрёхов - Бердяевых и Сорокиных, да тупых палачей-«реформаторов» вроде Столыпина. Конечно, для того, чтобы публика не заметила, что товарец-то уже с душком и годится разве что на помойку, его обильно сдабривают всяческими экзотически звучащими пряностями - «пассионарностью», «кодами», «матрицами» и тому подобной пустословной когнитивистской дребеденью...
Русь-тройка, куда же ты поскачешь теперь?
Мораль, которую надо извлечь из жизненного пути Тарковского и подобных ему интеллигентов, состоит в том, что перед тем, как куда-либо скакать, Россия должна избавиться от идеологических пут, которыми её за все эти мрачные годы банда номенклатурщиков и бздиссидентов привязала к Западу. Свободное развитие России будет возможно лишь тогда, когда все прозападные либерастские крикуны будут отвергаться аполитичным большинством населения, всё ещё пассивно терпящим потоки лжи и помоев, выливаемых на него прозападными медиями, а для этого необходимо преобразовать сами медии: из русофобских в патриотические, из прокапиталистических - в народные.
Такие медии должны мгновенно давать действенный отпор всем попыткам Запада завладеть умами населения России, и прежде всего - молодёжи. А для этого все щупальца и присоски людоедского спрута империализма Запада, парализующие госаппарат и общественную жизнь России, должны быть без остатка оторваны и отсечены. Это - задача правительства. Только после этого народу России станет видна непредвзятая картина стоящих перед ним задач по возрождению общественной и экономической жизни страны.
Задача, стоящая перед всем терзаемым капитализмом человечеством от австралийцев до якутов на протяжении уже более двух столетий со времен Великой Французской Революции, сформулирована чётко, как великая теорема Ферма, которую осталось «лишь» доказать: Как построить общество на принципах Свободы, Равенства и Братства? Не случайно оплот империалистической реакции - кровавая грабительская империя США - вычеркнул Равенство и Братство из этой формулы, оставив лишь “Liberty for all” - «Свобода для всех», то есть свободнорыночный и социал-дарвинистский произвол богатого над бедным, вооруженного над безоружным, «свобода» всеобщей коррупции, проституции и прочей купли-продажи, «свобода» наёмного рабства, «свобода» миллиардеров иметь виллы, яхты и самолеты и «свобода» народа издыхать в нищете.
Ясно одно: марксизм, хоть и дал неотразимую, и поныне не устаревшую критику капитализма, но... не показал пути в светлое социалистическое будущее. А вся остальная пропагандируемая ныне в России идеология куда более реакционна и бесплодна, чем марксизм.
Тут я должен повторить слова Ленина: «Надо учиться, учиться и учиться коммунизму». Коммунизм невозможно построить на вере и на чистом энтузиазме. Для этого общественная практика должна быть поставлена на основу научных знаний, а конкретно - на основу науки о поведении: бихевиоризма. В отличие от менталистско-когнитивистской умозрительной и идеалистической псевдонауки психологии радикальный бихевиоризм даёт основанный на опытных данных естественнонаучный анализ поведения, который открывает путь к модификации поведения и конструированию жизнеспособных альтернативных общественных отношений при помощи технологии социальной инженерии.
Поэтому я призываю всех: овладевайте знаниями по книгам и научным статьям профессора Скиннера и его последователей, критически перерабатывайте их в соответствии со своими социалистическими убеждениями, проектируйте оперантные цепочки и сети альтернативных межличностных и общественных отношений и проверяйте их на практике. Бихевиоризм - это не идеологическая догма, а наука о поведении, и поэтому он должен стать «руководством к действию» - инструментом построения социалистических общественных отношений.
Искренне Ваш,
behaviorist-socialist
Комментариев нет:
Отправить комментарий