Мои пояснения и подписи к иллюстрациям, не
являющиеся (как и сами иллюстрации) частью текста оригинала на английском
языке, выделены курсивом.
*
* *
Элейн Морган:
"Мы умеем говорить
Гортань называют
"голосовой коробкой", потому что, как и у других млекопитающих, она
содержит голосовые связки, которые позволяют нам производить звуки. Однако
эволюция человеческой способности говорить имеет очень мало общего с изменением
положения гортани. Текумзе Фич (Tecumseh Fitch) однажды сообщил, что при использовании
магнитно-резонансной томографии он обнаружил одного человека с гортанью,
по-видимому оставшейся в неопущенном положении; но никто не мог бы об этом
догадаться, судя по качеству его произношения.
Способность
говорить теснейшим образом связана с изменениями в дыхании. При обычном
дыхании, когда мы вдыхаем и выдыхаем, в нас заходит и выходит снова в среднем
около пол-литра воздуха. Под влиянием напряженной физической нагрузки или
эмоций мы можем дышать чаще или более глубоко, но при этом остается неизменным
то, что вдох и выдох одинаково глубоки и занимают равное количество времени.
Все это происходит без какого-либо сознательного воздействия с нашей стороны.
Мы дышим так во сне. Но речевое дыхание - вид, необходимый для речи - это
совсем другое дело. Когда мы говорим, мы вдыхаем от пол-литра до литра воздуха
очень быстро и медленно выдыхаем. Мы можем сделать так, что выдох будет длиться
45 секунд или больше, если мы приготовились петь арию или произнести монолог, и
мы делаем осознанное решение поступить так.
Лишь немногие
млекопитающие способны осуществлять такой контроль над своим дыханием. И все
они - водные. Тюлень, прежде чем нырнуть, решает, насколько глубоко он намерен
нырнуть, и какое время, может быть, пройдёт, прежде чем он сможет сделать
следующий вдох, и поступает соответствующим образом. Способность делать это не
обязательно приводит к приобретению дара речи, но она является необходимым для
него условием.
Причина того,
почему вы не можете научить обезьяну говорить, состоит не в том, что мозг обезьяны
не может понять смысл словесных сигналов так же легко, как и прочих сигналов.
Она может понимать речевые команды и подчиняться им. Кроме того, тут вовсе не
при чём какие-либо отличия ее гортани, или языка, или губ, или глотки, или
формы рта от человеческих. И это вовсе не потому, что она не хочет научиться
этому фокусу, чтобы порадовать вас, или чтобы получить за это вознаграждение.
Но она не в состоянии сделать это. Вы даже не сможете научить её сказать
"ах", чтобы заработать награду.
Наши предки приобрели
управление дыханием не потому, что оно
могло бы в один прекрасный день подарить им новый канал общения. Но Джон
Лэнгдон (John Langdon) выдумал не-водное объяснение. У
четвероногих, заявил он, дыхание якобы происходит в одном ритме с
поступью/аллюром, но хождение на двух ногах освободило нас от этого ограничения,
так как "дыхание независимо от поступи у двуногих." Он прав, что
дыхание происходит в ритме походки у некоторых четвероногих , но это вовсе
не относится к человекообразным обезьянам. У видов, у которых оно не связано с
походкой, оно вместо этого автономно управляется потребностью организма в
кислороде. Без какой-либо особо веской причины способность произвольного сознательного
управления дыханием не даёт больше свободы, чем получение сознательного
управления желчным пузырём.
Гораздо более
вероятно то, что наши прародители приобрели его по той же самой причине, по
которой столь много водных млекопитающих приобрели его, потому что при водном
образе жизни оно необходимо для выживания.
Мы прибавили в весе
Слой жира у нас
под кожей был самым первым из фактов, которые навели Алистера Харди на мысль
сравнить анатомию водных млекопитающих с наиболее загадочными аспектами
физиологии человека. Это привело к наблюдению, что в то время как мех является
идеальным теплоизолятором для наземных млекопитающих, голая кожа с подкладкой
из жира может быть лучшим способом сохранения тепла в воде. Исследования П. Ф. Сколандера
(P. F. Scholander) и других подтвердили, что жир эффективно выполняет эту функцию у водных
млекопитающих.
Услышав в первый
раз это предположение, многие люди думают, что неуместно сравнивать людей с
водными животными, потому что многие люди тощие, а упитанные обычно
рассматриваются исключительно как следствие современного образа жизни и
чревоугодничества, а вовсе не как облик, свойственный нам по природе. Однако
природа, конечно, создала нас с отличиями в этом отношении от других приматов.
Наши дети рождаются, имея примерно в пять раз больше жира по отношению к весу
тела, в сравнении с тем, которое имеется у детёнышей человекообразных и прочих обезьян,
и за первый год своей жизни они становятся ещё жирнее. Homo sapiens имеет в десять раз больше адипоцитов - клеток, которые хранят
жир - чем это бывает у животных подобной величины.
Сегодня население
развитых стран озабочено эпидемией ожирения, которая угрожает сократить среднюю
продолжительность жизни в первый раз после того, как достижения в области медицины
и здравоохранения стали удлинять её. Другие человекообразные обезьяны, независимо
от их образа жизни, неспособны ожиреть таким же образом, как и человек, потому
что отложения жира в их организмах расположены иначе. У человекообразных
обезьян характерное отложение находится на брюхе, и это также относится и к
людям: если мы прибавляем в весе, то как правило, рано или поздно приобретём
толстый живот. Ничего уникального в этом. Однако только подкожный жир делает
возможным чрезмерное ожирение, позволяя жировому слою всё время увеличиваться,
так как он находится вне стенки тела, без того, чтобы кости или мышцы
ограничивали его разрастание.
Значит, ожирение - это болезнь
цивилизации. Так её видит искусство:
-
Подводная статуя Ясона де
Кэрес Тейлора
Ну а действительность, как пел Высоцкий, "она ещё кошмарней":
Ну а действительность, как пел Высоцкий, "она ещё кошмарней":
-
Как же обстояло дело с
ожирением в каменном веке?
- А вот так:
- А вот так:
-
Книга Кэролайн
Понд (Caroline Pond) под названием "The Fats of Life" - "Жиры жизни", опубликованная в 1998 году, является одним
из наиболее общедоступных повествований о том, что наука выяснила о биологической
роли липидов (жиров) в живых организмах.
Книга основана на внушительном количестве оригинальных исследований,
проведенных автором в то время, когда жировую ткань считали скучным, инертным и
аморфным предметом. Но только в отношении нашего собственного биологического вида
мнения автора оказываются менее чем убедительны.
Она описывает,
как различные животные хранят жир в разных "депо" - часто вокруг
почек, или в брюшной полости, а иногда на задней части шеи. У животных, которым
приходится защищаться от сезонных голодовок, часто развиваются специальные
места для отложения, например горб верблюда или хвост курдючных овец. Но она
отказывается называть подкожное отложение жира как "депо". Этим его присутствие
как бы считается своего рода ненормальностью, как если бы жир из более
первичных и законных мест лишь случайно перемещается, причём как бы незаконно,
к поверхности тела и распространяется там, образуя сплошной слой.
Она отказывается
признавать общеизвестное мнение о том, что функция этого слоя жира состоит в
том, чтобы предотвращать потерю тепла, и считает, что жировой слой якобы "не
имеет ничего общего с теплоизоляцией." Это, безусловно, идёт вразрез с ААТ,
но было бы также отрицанием и большинства традиционных умозаключений. Ее мнение
таково, что жир "может быть просто следствием нашей большой массы тела,
как это бывает у больших, страдающих ожирением хищников, например
медведей." Это оригинально, но существует столько же или даже больше крупных
хищников, которые не страдают ожирением, и травоядных тоже.
Еще более
удивительно то, что она отвергает использование слова "подкожный", на
том основании, что это "внушает ошибочное мнение", что жир прочно прикреплён
к коже. Нет, я этого не понимаю. Прикреплён он или нет, это не предмет
дискуссии, а наблюдаемый факт. Насколько я могу проследить, все анатомы прошлого
неизменно описывали его как прикрепленный. Что, она с этим не согласна? Или ее
несогласие вращается вокруг слова "прочно"? Этот казус ещё нигде не
разбирался, так что трудно что-то сказать об этом. Короче говоря, это
увлекательная книга, но у меня сложилось впечатление, что автор слишком сильно
старается не раскачивать лодку.
Стивен Канейн (Stephen Cunnane) в своей книге "Survival of the Fattest" - "Выживание самых
жирных", опубликованной в 2005 году, как правило, соглашаются с Кэролайн
Понд, преуменьшая значение терморегулирующей функции жирового слоя. Он
подчеркивает связь между жиром в организме новорожденных и специфическими
метаболическими потребностями растущего мозга, которые на заключительных этапах
беременности составляют 70% всех энергетических потребностей плода. Мол, после
рождения жировой слой младенца - отличающийся по составу от жира взрослых -
помогает гарантировать наличие специфических питательных веществ, необходимых
ему для здорового роста. Канейн соглашается с Майклом Кроуфордом, что окружающая
среда побережья моря является одной из наиболее вероятных объяснений такого
развития.
У нас нет шерсти
Голая женщина, как
писал поэт Уильям Блейк, - творение божие. Это явление оказалось на удивление
трудно объяснить как результат естественного отбора. Вот ряд предположений,
выдвинутых в прошлом.
(1) Дарвин сделал
рискованное предположение, что наша нагота может быть результатом полового
отбора. Но половой отбор, как правило, способствует выпячиванию тех особенностей,
которые уже характерны для данного видов - если у бабочек пятнистые крылья, то
самки привлекаются самцами с пятнами, искусственно увеличенными подрисовкой;
или признаков здоровья и энергичности, как захватывающая акробатика некоторых видов
райских птиц. Но обезьяны - волосатые животные, у которых признаками здоровья и
половой энергии является шерсть лоснящаяся и густая, а не жиденькая с проплешинами.
Представляется маловероятным, что самцы одной определенной группы обезьян
нарушили бы общее правило и капризно начали приставать только к самкам с лысым
телом - что не более вероятно, чем ухаживания современных мужчин за лысыми
женщинами.
(2) Современник
Дарвина, г-н Белт (Mr. Belt) считал, что наши прародители
"сбросили" свои волосы, потому что они были убежищем для таких
эктопаразитов, как блохи и вши, и что их шансы на выживание возросли за счет
отказа от шерстяного покрова на теле, как только они стали достаточно умны для
того, чтобы разжигать огонь и делать одежду. Эта (курьёзная) идея недавно была или раскопана в старых публикациях,
или выдумана заново, и опубликована в научном журнале в качестве перспективного
объяснения.
Но ведь
эктопаразиты, которые специализируются на людях, до сих пор сохранились - даже
после миллионов лет ношения одежды. Кроме того, если мы утратили шерсть на теле
потому, что мы носили одежду, то это значит, что утрата шерсти была
вторичной, так что прародители должны были начать с того, чтобы носить одежду
поверх своей собственной шерсти. Гораздо более вероятна обратная
последовательность.
(3) Блистательный
анатом Ф. Вуд Джонс (F. Wood Jones) даже отрицал, что тут вообще существует какая-либо проблема, потому что
на самом деле волосяные фолликулы в коже человека расположены ближе друг к
другу, чем у шимпанзе. Поэтому (цитирую): "Многочисленные странные теории,
которые были выдвинуты для того, чтобы объяснить воображаемую утрату волос, к
счастью, совершенно излишни." Его не заботил вопрос о том, почему столь
многие из наших многочисленных волосков на теле настолько коротки, что они даже
не появляются над поверхностью кожи.
(4)
Обезьяна-охотник в саванне могла бы получить тепловой удар, гоняясь за добычей,
и сбросила свой мех ради охлаждения. Это предположение было лидером на
протяжении десятилетий. Но нагота у наземных млекопитающих заведомо не
коррелирует с их скоростью, а в тропических широтах меховая шуба является столь
же ценной защитой от солнца днём, как и от холода ночью. Те, кто предполагали,
что прародители человека встали вертикально, чтобы остывать, были достаточно осмотрительны,
чтобы указывать на копну волос на голове, которая сохранилась, чтобы защитить
наши уязвимые мозги от перегрева. Но разве возможно такое, чтобы такой же
волосяной покров, из-за которого якобы перегревался организм, мог быть столь
эффективен для охлаждения головы?
(5) Было
высказано предположение, что у крупных животных отношение площади поверхности тела
к его массе таково, что температура тела может сохраняться без затрат энергии
на выращивание шубы - и что мы смогли обойтись без волос на теле, потому что мы
были достаточно большими, чтобы обойтись без него. В поддержку этой идеи приводятся
такие примеры, как слон и носорог. Оба эти вида принадлежат к группе
млекопитающих, которую Жорж Кювье (Georges Cuvier) назвал толстокожими.
Их кожа не только толстая и голая, но еще испещрена глубокими морщинами и
складками, что наводит на мысль, что их прародители, возможно, обладали толстым
слоем подкожного жира. В 1982 году мое предположение о том, что слон, возможно,
является потомком водного животного, рассматривалось как явная фантазия, но в
последнее время стала респектабельной. Если толстокожие являются потомками
водных животных, то та же самая сила, которая сделала их голыми, сделала их
также и большими, потому что в воде они (по
закону Архимеда) становились невесомыми и их возросшая масса не вынуждала
ни к каким дополнительным затратам энергии. Так что теория о наготе (как следствии большого) размера не
проходит. Если животные становятся голыми только потому, что они стали
достаточно большими, чтобы позволить себе эту роскошь, то гориллы были бы более
голыми по сравнению с людьми, ну а буйволы были бы уж абсолютно лысыми, как
бильярдный шар.
(6) Уильяму Монтанья
(William Montagna) с сотрудниками после многолетних
интенсивных исследований всех аспектов обезьяньей и человечьей кожи так и не
удалось прийти к какому-либо заключению о причине утраты нами шерсти. Он
разочарованно написал в заключение: "Так как именно этот единственный
фактор составляет главное различие между кожей человека и кожей других
млекопитающих, то главная цель наших исследований по-прежнему не
достигнута." Вот это - честный и здравый ответ: "Мы не знаем".
Очевидно те, кто избегают задавать этот вопрос, втихомолку согласны с ним.
Таков был счёт в
этой игре к 2006 году, когда Нина Яблонски (Nina Jablonsky) свершила в
отношении кожи то, что Кэролайн Понд свершила в отношении жира. Ее книга "Skin: a natural history" - "Естественная история
кожи" - представляет собой всесторонний и популярный рассказ об эволюции
кожи, от кожных покровов беспозвоночных к коже рыб, амфибий, рептилий и
млекопитающих, с описанием её функций и производных от неё структур. При любом
таком замысле невозможно избежать вопроса о том, почему люди голые, и она тут
берёт быка за рога, напоминая нам о том, что за последние 150 лет была масса всевозможных
ответов, "как хорошо обоснованных, так и нелепых." Она начинает с
конфронтации с ААТ, признавая, что эта теория пользуется наибольшей
популярностью у широкой публики. Надо отдать Нине Яблонской должное, потому что
она не ограничивается повторением стандартной формулы, что ААТ якобы "однако,
не подтверждается фактами." Она приводит свои аргументы против неё.
Ее аргументы -
собрание всех традиционных возражений: Не все водные млекопитающие голые,
берегитесь крокодилов, люди не имеют обтекаемой формы... ну и так далее. Но она
добавляет еще и такие, каких я никогда ещё не слышала. Предположив, что водный
образ жизни имел место в реках, озерах и прочих внутренних водоемах, а не на
берегу моря, она указывает на опасность от обитающих в воде паразитов, являющихся
переносчиками таких заболеваний, как шистозоматоз и малярия, которая
переносится размножающимися в воде комарами, а также на тот факт, что иммунная
система человека не отражает истории борьбы с такими паразитами.
Надо признать,
что генетическая адаптивная защита от малярии (серповидноклеточная анемия) наблюдается лишь у небольшой части
рода человеческого, и поэтому, очевидно, возникла недавно. Но я не уверена,
насколько весóм этот аргумент в общем случае. Большинство животных имеют долгую
историю страданий от паразитов, которые существуют почти так же долго, как и их
хозяева, не вызывая (у них)
каких-либо обнаружимых генетических последствий такого паразитизма. Но
примечательный факт состоит в том, что три вида паразитов, которые
специализируются на человеке, не в состоянии завершить свой жизненный цикл без
того, чтобы их хозяин не внёс их в воду.
Критика Яблонской
написана четко и справедливо. У меня есть только два небольших возражения. В
примечаниях она приводит как источник её информации о теории ААТ ссылку на
"Элейн Морган 1982." Этот ранний и любительский плод моих усилий уже
давно превзойдён моей книгой, опубликованной пятнадцатью годами позже. И во-вторых
она, кажется, считает, что предполагаемое преимущество для китообразных от их голой
кожи с жировой подкладкой - это просто "снижение сопротивления", а не
наилучший способ терморегуляции в водной среде. Однако особое достоинство этой
книги состоит в том, что в отличие от многих "скептиков", она готова
выдвинуть свои собственные предположения, которые на законных основаниях могут
быть подвергнуты такому же критическому анализу.
Один вывод,
сделанный ею в этой книге - это то, что решающим фактором было потение. Книга
уделяет большое внимание тому факту, что мы являемся самым потным млекопитающим
на планете, что наши потовые железы позволяют нам выделять (экзоцитозом) более шести литров так называемого эккринного (мерокринного) пота в день. Яблонская
считает, что, как только произошел (эволюционный)
отбор на потливость, за ним должна была последовать утрата шерсти, потому что
потоотделение может быть эффективным только при отсутствии волос на теле. Но на
самом деле это не обязательно так. Это не соответствует действительности,
например, в отношении обезьян патас, которые живут на открытой местности в
экваториальной Африке. Они являются наиболее быстро бегающими из всех приматов,
и способны к фантастически обильному потоотделению по сравнению со всеми
другими обезьянами. Это, очевидно, охлаждает их надлежащим образом несмотря на
то, что они сохранили довольно роскошную шубу грубого, лохматого,
красно-коричневого меха.
К тому же, этот
упор на потоотделение, очевидно, противоречит некоторым другим аргументам.
Любая человекообразная обезьяна, теряющая с пóтом шесть литров жидкости в день,
должна пить шесть литров воды в день, чтобы избежать фатального теплового
удара. И ей придется пить воду помалу, но часто, так как количество жидкости,
которое человек может выпить за один раз, очень небольшое. Очень жаждущий
человек не сможет выпить более 3 процентов от веса своего тела в течение десяти
минут, а жаждущий верблюд может за это время выпить 30 процентов от веса своего
тела. Если бы они (прародители человека)
жили далеко от воды, то они должны были бы несколько раз в день ходить к реке и
обратно, или столь же часто посещать другие водопои - полные других жаждущих
животных, подкарауливающих хищников и зараженных паразитами. Такой образ жизни
не защитил бы их от заражения малярией или шистозоматозом. (О малярии и шистозоматозе кратко и толково написано во многократно
переизданном советском учебнике: В.А. Догель, "Зоология
беспозвоночных").
Тезис её книги
состоит в том, что мы сперва стали обильно потеть, а затем должны были стать
голыми, чтобы пот мог испаряться. Но если причину и следствие поменять местами,
то логика причинности будет отнюдь не хуже: если мы сперва утратили шерсть, то
мы не имели бы никакой защиты от солнечных лучей, и следовательно должны были
стать потливыми, чтобы охлаждаться. При этом в любом случае остается нерешенным
вопрос: "Почему только мы?" Почему эти потливость и нагота выпали на
долю нам, а не шимпанзе? Стандартный ответ: всё дело в окружающей среде.
В книге Яблонской
окружающая среда не очень четко определена, за исключением того, что вода была
явно далеко. Когда там используется слово "саванна", то перед ним
осмотрительно упоминается слово "лес" ("woodland"), видимо как признание открытий
девяностых годов. Там нет ни слова о "крепких охотниках"; эти
обезьяны описываются как просто "практикующие тяжелые физические
усилия", без разъяснения того, что конкретно представляли собой эти усилия,
или почему они "практиковались". Мимоходом упоминается наименее
убедительная из сказочек саванной теории - фантазия о том, что эти обезьяны якобы
решили, какая это гениальная идея - практиковать тяжелые физические усилия под жарким
полуденным солнцем, в то время как все мало-мальски разумные животные
отсиживаются в тени.
Однако Яблонская
имела полное право громко и чётко назвать эту окружающую среду "саванной",
так как никто не знает, когда эти обезьяны стали голыми - ведь волосы не превращаются
в окаменелости - потому что она выбрала ту версию, по которой это произошло
гораздо позже, чем прямохождение, в то время, когда экосистема саванны уже завоевала
просторы, а мозг этих обезьян начал быстро расти. Это дает ей возможность
выдвинуть своё гипотетическое объяснение тому, "почему только одни мы
такие" - исходя из того факта, что мозг особенно чувствителен к
неблагоприятному воздействию чрезмерного перегрева. Быстрое увеличение объёма
мозга произошло только у наших прародителей, а не у прародителей шимпанзе. Мол,
наверно поэтому шимпанзе сохранили свою шерсть, а мы - нет. Что и требовалось
доказать.
Это звучит вполне
резонно. Только это меня не убеждает, потому что существует множество других
менее затратных способов избежать перегрева мозга. Сама Яблонская перечисляет
некоторые из них. Один из способов заключается в установке своеобразного
теплообменника в основании головного мозга, где охлажденная кровь из носа идёт
прямо в вены у основания головного мозга на своём пути к сердцу: эта система
используется многими млекопитающими, например оленями, буйволами и антилопами.
Другой способ -
это дыхание ртом, как это делают собаки и множество других видов. Люди охотно
прибегают к нему при физической нагрузке, чтобы увеличить поступление
кислорода, и потребовалось бы сравнительно небольшое изменение нервной системы,
чтобы включать его для охлаждения (мозга).
Третий способ заключается в установке системы кровеносных сосудов вокруг
черепа, которая действовала бы как радиатор автомобиля, чтобы охлаждать мозг. Как
указал в 1990 году Дин Фальк (Dean Falk), люди её уже имеют. Возможно, что одна
она вполне достаточна, чтобы удовлетворительно справиться с задачей. Любой из
этих способов или любая их комбинация имели бы гораздо меньше вредных побочных
эффектов, чем утрата защищающей организм шубы, которая даёт животным прохладу
днем и тепло ночью, защищает от ссадин, укусов и ультрафиолетовых лучей, а
также в случае обезьян позволяет детёнышам цепляться за мать.
В заключение надо
сказать, что объяснение нашей голой кожи жизнью в водной среде ещё не доказано,
это гипотеза. Но любое другое предложенное объяснение тоже не более чем
гипотеза. О коже редко открывают какие-то новые факты, но вот в прошлом
году исследователи для радиопрограммы Дэвида Аттенборо (David Attenborough) изучали один из поднятых
мною вопросов: выделяет ли какое-нибудь другое млекопитающее так называемый
vernix - жировой секрет с консистенцией мягкого сыра, который покрывает кожу человеческих детей, рожденных чуть раньше положенного
срока. Они нашли такое животное - это тюлень. Этот факт опять-таки не является
железным доказательством, но он, конечно, интересен.
Большинство из
этих вопросов о физиологии человека остаются без ответа. И есть ещё много
других, если вы начнёте ими интересоваться. Почему мы имеем выступающий нос,
кончик которого заострен вниз? И выпяченные губы? И такой большой мозг? Почему эмоции
вызывают у нас слезы? Почему мы отличаемся от обезьян по составу крови и
наклону корней волос на теле? Большинство этих вопросов никогда не задают,
поэтому я ограничилась здесь тем, что выделила несколько таких, которые ни один
эволюционист не должен игнорировать - потому что они, как называл их Вуд Джонс,
являются фирменным знаком человеческого рода.
Теперь уже
невозможно делать вид, что подход к решению этих вопросов с позиций ААТ
является чудачеством, а все остальные, даже если ни один из них фактически
никого не убедил, тем не менее представляют собой серьезную науку."
(Продолжение следует)
Комментариев нет:
Отправить комментарий