Любителям преферанса, конечно, известно выражение «американская помощь». Она как была, так и остаётся такой, что её от души пожелаешь лишь врагу. Но давайте отвлечёмся от преферанса и совершим познавательную экскурсию в мир капиталистической экономики. То, что об экономической «американской помощи» пишет профессор-экономист Майкл Хадсон, не только увлекательно, но и правдиво.
Вводное замечание: этот мой перевод текста. Перевод на русский, помещенный на сайте «Мирового политического форума», затушёвывает и сглаживает критику неолиберализма и капитализма Майклом Хадсоном. Тамошний переводчик, видать, боится слов вроде «to exploit» - «эксплуатировать» и «surplus value» - «прибавочная стоимость» как чёрт ладана, и вместо того, чтобы честно переводить их на русский, несёт околесицу.
Наверно, это оттого, что капиталист в нынешней России (надеюсь, что ненадолго) - хозяин-барин. Так что старания организаторов и переводчика «форума» угодить капиталистам - вещь вполне понятная. Кто платит, тот и заказывает музыку...
Искренне Ваш,
behaviorist-socialist
Далее следует полный перевод текста Майкла Хадсона по оригиналу на английском:
http://michael-hudson.com/2011/08/russia's-economic-interests-part-1/
«Экономические интересы России (часть 1)
Майкл Хадсон
2 августа 2011 года
Все мы знаем, что мир несправедлив. Но наиболее полезный вопрос - это о том, какой уровень бедности объясняется экономической необходимостью, а какой является результатом политики, которую можно было бы сменить на лучшую.
С этим вопросом связан и другой - о том, насколько финансовая и налоговая политика строгой экономии вредят национальным экономическим интересам. Этот вопрос особенно актуален в сегодняшней России, поскольку советская система социального обеспечения была разрушена, а сбалансированное и самостоятельное восстановление промышленного сектора так и не произошло. «По карману» ли России вытащить большую часть населения из бедности? А если поставить вопрос иначе, то каковы потери России от того, что бедность не преодолена?
С 1960-ых и по 1980-ые годы включительно МВФ, а позднее и Европейский Союз, рекомендовали правительствам в качестве мер сбалансирования бюджетного дефицита и выплат по международным обязательствам использовать политику жестокой экономии. Эта политика налоговой и финансовой экономии была самоубийственной. Она не содействовала развитию экономики. Везде - от Латинской Америки до Латвии и теперь Греции - мы видим растрату экономического потенциала по причине бедности, возникшей из-за следования этому неолиберальному курсу на «бедность как цель официальной политики». Бедность замедляет экономический рост и делает национальную экономику менее сильной и конкурентоспособной, а также более зависимой от иностранных кредиторов. На внутреннем рынке царит застой, а наиболее образованные граждане эмигрируют.
Поэтому главная насущная задача - это разъяснить иную, лучшую политику, которая нацелена на преодоление бедности для стимулирования роста внутреннего рынка и на то, чтобы превратить семьи с низким доходом из бремени для экономики в ресурс для ее развития.
- Насколько в бедности нет необходимости? Является ли бедность просто результатом вредной экономической политики?
Для начала необходимо разграничить то, насколько бедность «экономически» оправдана, а насколько - вовсе не нужна. Как есть много разных способов разбогатеть, так и страны страдают от разных видов бедности. Обнадёживает то, что большая часть нынешней бедности не порождена технологическими или иными «объективными» причинами вроде низкой производительности труда. Её причина скорее в том, что коррупция раздаёт привилегии на получение дохода без каких-либо технологически необходимых производственных затрат, а просто благодаря владению «будками для сбора пошлин» - то есть для извлечения ренты из земельной собственности, из прав на добычу полезных ископаемых, из монопольного положения и из привилегии банков на творение кредита.
Бедность и политика жестокой экономии - это результаты монопольного присвоения экономического излишка коррупционерами в ущерб экономике в целом. Главные получатели ренты, попадающие в эту категорию - это финансисты, владельцы земельных угодий и природных ресурсов, представляющие собой вершину экономической пирамиды. Именно у них в долгах находятся нижние 90% общества, вынужденные платить им проценты, ренту, плату за сервис и прочие платежи за доступ. Извлечение ренты - это экономически неоправданное бремя, от которого классические экономисты стремились освободить общество. Идея «свободного рынка» от физиократов и Адама Смита до Джона Стюарта Милля и социалистов 19-го века заключалась в том, чтобы избавить промышленный капитализм от класса рантье, который был наследием эпохи европейского феодализма.
Однако нынешние неолиберальные консультанты ставят эту классическую идею свободы рынков с ног на голову. Их идея «свободных» рынков - это освобождение от государственного регулирования цен, «свобода» от налогов на земельную ренту, монополистическую ренту, на доход от ссудных процентов и на прочие категории того, что классические экономисты называли «нетрудовым доходом». Таким образом, перед нами - два совершенно различных взгляда на экономику. И идея классической экономики - в том, что для экономического роста надо избегать «искусственной бедности» и чисто паразитических форм обогащения за счет общества.
А рецепт неолиберализма состоит в том, чтобы лишить правительство возможности регулировать рынки с целью направлять экономический рост и прогресс согласно национальным интересам. Неолибералы заявляют, что вот это-то и есть альтернатива централизованному планированию. Но в действительности это просто централизация планирования в руках банкиров, прежде всего Уолл-стрита и Лондонского Сити, за которыми следуют финансовые круги в экономиках стран-сателлитов и прочие партнёры, зависимые от этой политики.
Неолиберальные экономисты рекомендуют эту политику как якобы тот «естественный» путь, на котором экономика растёт и аккумулирует богатство. Их концепция «богатства» в данном случае принимает форму финансовых накоплений и особых привилегий, но не средств производства, не образования и квалификации, не науки и техники. И в этой ситуации «вредные» формы обогащения стали ныне главной угрозой для роста и силы национальной экономики. А это в свою очередь является разультатом отказа от разграничения между производственными и непроизводственными инвестициями.
Для того, чтобы проанализировать динамику богатства и бедности, нам надо рассмотреть те процессы в различных экономиках, которые поляризуют общество на богатых и бедных, а затем рекомендовать государственную политику, которая оптимальна для борьбы с этой поляризацией теми методами, которые наиболее выгодны для национальных интересов как России, так и других стран.
Я предлагаю сосредоточить внимание на государственной политике налогообложения и капиталовложений в инфраструктуру, направляющей средства на увеличение национального продукта и уровня жизни, потому что это - направление наименьшего сопротивления делу преодоления бедности и экономической поляризации, вызванных вредными налогами - не налогами как таковыми, но теми извращенными налогами, которые создают привилегии для коррупционеров в ущерб интересам экономики в целом.
- Как это было извращено?
Западные учебники утверждают, что богатые получают доход и богатеют, якобы вкладывая капиталы в экономический рост. Корпорации реинвестируют прибыли в новые заводы и оборудование с целью повышения производительности труда. А кредиты якобы финансируют капиталовложения, которые дадут достаточно дохода, чтобы выплатить займы и проценты по ним, да ещё принести прибыль предпринимателю или другим инвесторам.
Начиная с 19-го века предприниматели оправдывали свое личное богатство, утверждая, что они используют его для увеличения акционерного капитала экономики, для найма большего количества рабочей силы и, конечно, на благотворительность, в особенности в отношении университетов и политических «мозговых центров» в наши дни. Одариваемые ими бизнес-школы и лоббистские организации восхваляют их как мудрых менеджеров компаний, в которых рутинные задания выполняют инженеры и техники. Но в действительности происходит совсем не то. Легче «делать деньги» хищническими методами. Именно так в Америке были сколочены громадные состояния - железнодорожными баронами-землевладельцами и Уолл-стритовскими спекулянтами железнодорожными и прочими акциями. Тяжелая промышленность была объединена в тресты, которые боролись против объединения рабочих в профсоюзы, против движения за улучшение условий и безопасности труда, и за взвинчивание цен независимо от затрат.
Капиталисты порвали с системой ценностей классической политической экономии, которая была основой их взлёта. Разрыв состоит главным образом в утверждении, что якобы всё богатство - «заработано». Они отрицают существование нетрудовых доходов, получаемых в ущерб другим людям. Эта якобы «беспристрастная» доктрина отвергает не только Маркса, но и Адама Смита, Джона Стюарта Милля и других классических экономистов. Ныне любой способ обогащения считается «производительным» - соразмерно обогащению верхушки экономической пирамиды. Неолиберальный чикагский экономист Милтон Фридман зашел так далеко, что утверждал, будто вообще «задаром ничего не бывает».
Но даже тогда, когда он это утверждал, экономика США и Европейского союза все больше и больше становилась нацеленной на дармовщину. К 1980-ым годам возникла новая форма экономической поляризации. Если бы промышленники становились богаче, выжимая больше прибылей для капиталовложений, то индустриализация потребовала бы роста занятости и более высококвалифицированной рабочей силы. Однако вместо этого богатство было сконцентрировано на вершине экономической пирамиды - финансовыми средствами, а также созданием монополий, купленных и проданных в кредит - то есть в ситуации, когда прибыли выплачиваются как дивиденды и ссудные проценты. В то время, как прибыли промышленности упали, финансовый сектор увеличил свою долю объявленной прибыли в статистике производства и национального дохода США (NIPA) до 40 процентов. Надо добавить, что этот феномен шел рука об руку с деиндустриализацией экономики США, а также экономики послесоветских государств.
- Почему пропасть между богатыми и бедными растет?
На этот вопрос можно ответить на двух уровнях. На глобальном уровне пропасть растет между богатыми странами-кредиторами и бедными странами-должниками (последние примеры таковых - это Ирландия и Греция). А внутри страны экономическая поляризация растет в основном между кредиторами и должниками, то есть между финансовым сектором и остальной экономикой. Так что как на глобальном уровне, так и внутри каждой страны экономика корчится в попытках выплатить долги, объём которых перерос любую реалистическую возможность их выплатить. Сегодня обслуживание долга поглощает большую часть экономического излишка: прибылей корпораций, ренты за недвижимость, личного дохода выше основных потребностей, и даже государственных доходов, превышающих минимально необходимый уровень текущих государственных расходов.
Когда банки и другие финансовые институты откачивают экономический излишек, они используют большую его часть на выдачу всё большего объёма новых ссуд, чтобы извлекать всё больше и больше процентных доходов и комиссионных, пока экономика наконец не свалится в нищету. Так что ныне финансовый сектор играет ту же роль, которую Рикардо, Адам Смит и другие физиократы приписывали землевладельцам.
На международном уровне поляризация глобальной экономики произошла главным образом в результате того, что Международный валютный фонд (МВФ) и Мировой банк (МБРР) на протяжении 50 лет проводили губительную экономическую политику привилегий для Северной Америки и Европы в ущерб остальному миру. Правительства получали кредиты на создание инфраструктуры, но они почти полностью использовались на развитие экспорта, а не внутреннего рынка.
После того, как в 1991 году был разрушен Советский Союз, большая часть его осколков слушалась неолиберальных советов МВФ, МБРР - и так называемых « Гарвардских мальчиков». Они просто отдали наиболее прибыльные ресурсы государственного сектора (полезные ископаемые, недвижимость, предприятия общественного пользования, гостиницы, системы транспорта и проч.) блатным и тем, кто действовал при посредничестве банков. Капиталисты США и других западных стран затем помогли этим людям перевести свои капиталы на Запад, продавая (после)советские предприятия и недвижимость.
На внутреннем рынке каждой страны искусственный бум экономики вызвал взлёт цен на жилье, загоняя потребителей, желавших его приобрести, в долговую кабалу на всю жизнь. Доход от ренты перекачивался в процентный доход. Также была введена плата за образование, финансируемая студенческими ссудами. В Соединенных Штатах такие долги невозможно списать даже обанкротившись. Многие студенты взяли ссуды, которые им придётся выплачивать несколько десятилетий независимо от их способности зарабатывать - а уровень безработицы растёт.
Финансовый сектор также финансировал слияние компаний. Рейдеры расходовали движение ликвидности корпорации (прибыль до вычета ссудных процентов, налогов и амортизационных отчислений) на выплаты банкам и держателям облигаций, а также просто на скупку своих собственных акций, чтобы поднять их цену, а, следовательно, и стоимость своего акционерного опциона. Промышленные компании управлялись главными финансовыми директорами, а не промышленными инженерами или хотя бы менеджерами по сбыту. Их целью было обогащение не экономики, а самих себя - и вовсе не новыми прямыми инвестициями, а наоборот, «проеданием» капитала, сокращением рабочей силы и производства, выдачей подрядов исполнителям и, наконец, изъятием активов.
Таково было умонастроение неолибералов, которые пришли «помочь» России в 1990-ых годах. Они пришли не для того, чтобы эксплуатировать вашу рабочую силу, нанимая её и выжимая из неё прибавочную стоимость. Им вообще не хотелось возиться с вашей рабочей силой. Они хотели ваши сырьевые материалы - по дешёвке. Они хотели помочь вашим ведущим ученым и инженерам эмигрировать в Америку, ведь выпускники в США выбирали специальность в основном по финансам, а не по науке и технике. И ещё им хотелось утечки из России капиталов и квалифицированной рабочей силы.
Финансовая поляризация шла рука об руку с налоговой поляризацией. Начиная с 1980-ых годов налоговое бремя в США было переложено с богачей на работающих по найму - на средний класс и, конечно, беднейшие 80% населения. Налоги на недвижимость и финансовые доходы (если их вообще облагали налогом) были сокращены до малой доли подоходного налога. Одновременно государственные расходы на систему социального обеспечения, медицинского страхования и прочие программы стали трактовать как «плату за обслуживание» и переводить на самофинансирование - их пришлось оплачивать авансом работающим по найму с годовым заработком менее 102 000 долларов, что дало правительству уйму средств для сокращения налогов на богатых. В результате налоговая система из прогрессивной превратилась в регрессивную.
Итог таков, что средний уровень заработной платы в Соединенных Штатах не поднимался с конца 1970-ых годов. А налоговое бремя и расходы на жильё, образование и медицинское обслуживание увеличились. От этого сократился объем рынка товаров и услуг. И теперь экономика США, подобно экономике Западной Европы, погружается в глубокую L-образную рецессию-депрессию. Большую часть населения выжимают как лимон и она беднеет. И это, конечно, вовсе не похоже на достойный пример для подражания - ни для экономики России, ни для прочих послесоветских экономик (как показывает печальный пример Латвии).
Продолжение следует
Часть 2: Как повернуть вспять экономическую поляризацию и обнищание: политические выводы для России»
Конец текста Майкла Хадсона
Комментариев нет:
Отправить комментарий