Выкладываю мой
перевод на русский выступления Майкла Хадсона в Школе Марксистских Исследований
Пекинского Университета на симпозиуме, посвященном 200-летию дня рождения Карла
Маркса, 5 - 6 мая 2018 года, по тексту на английском, выложенному здесь: https://www.counterpunch.org/2018/05/04/creating-wealth-through-debt-the-wests-finance-capitalist-road/
.
Это -
замечательное по правдивости и ясности изложение сути неолиберального (а
правильнее - неофеодального) кошмара, терзающего человечество вот уже почти
сорок лет. И если предостережения Хадсона, адресованные китайцам, вполне могут
возыметь ожидаемое действие, то для людей в России и на Западе они могут
служить лишь констатацией их безнадёжного положения: власть принадлежит олигархам-банкирам,
чью волю немедленно исполняет бюрократический аппарат буржуйского государства,
кишащий коррумпированным чиновничеством.
Чтобы избавиться
от этого кошмара, человечество сперва
должно понять, что живёт сейчас в эпоху мрачной неофеодальной реакции, одним из
самых ретроградных, уродливых и зверских воплощений которой является
прозападный компрадорский олигархо-чиновничий режим Ельцина-Путина в России.
Этот режим был
установлен Западом в ходе антисоветского путча осени 1993 года, в результате
которого "президент" Бориска Ельцин стал марионеточным фашистским
диктатором, беспрекословно исполняющим волю капиталистического Запада. Поэтому
страшно заблуждается та молодёжь, которая ходит по призыву мистера Навального на
демонстрации, рискуя быть побитой фашистской полицией. Да, молодёжь права,
крича: "Путин - вор!". Но точно такие же воры и
"либеральные", "демократические" персонажи: Чубайс, Кудрин,
Греф и прочие. Если Ксюха Собчак сама - не воровка, то она - долларовая
мультимиллионерка, очевидно унаследовавшая часть наворованного её папашей -
бывшим начальником и покровителем Путина. И точно таким же вором, как и Путин,
будет и Навальный, если Запад всерьёз решит заменить им Путина.
Майкл Хадсон
объясняет доходчиво и обоснованно, что нет и не может быть какого-то идеального
капитализма "с человеческим лицом". Поэтому марионеточное правление
Навального или какого-либо иного "либерала" и "демократа"
милостью ЦРУ и Моссад не может быть чем-то лучшим для народа, чем правление
нынешней марионетки Запада по имени Путин. Навальный
- откровенный сторонник приватизации, "дерегулирования экономики",
членства в ВТО и всех прочих людоедских "прелестей" капитализма,
о чём можно судить по его выступлению в прошлогодних дебатах с
"державником-монархистом" Стрелковым здесь https://youtu.be/7ckR1IvNeQI , которое я прокомментировал здесь: ДЕБАТЫ НАВАЛЬНОГО И СТРЕЛКОВА - ТЕАТР
АБСУРДА
http://behaviorist-socialist-ru.blogspot.de/2017/07/debates-navalny-vs-strelkov-theatre-of.html?m=0 .
Самое опасное в
антинародных марионеточных режимах вроде путинского - это то, что они
безответственны, так как исполняют волю закулисной шайки миллиардеров, и
поэтому беспардонно лгут и сеют хаос в стремлении одурачить и дезориентировать
подвластный народ. Такая подлая и глупая тактика власти - пытаться замести
следы своих преступлений и ошибок - самый верный способ погубить страну.
Олигархо-чиновничий режим Путина и его "дорогих друзей" обречён, но
для нас важно, чтобы он не утащил и Россию вместе с собой в могилу.
Следовательно, молодёжь
и народ в целом должны бороться не за какого-то "доброго,
либерального" прозападного президента, а за социализм, потому что только
социалистическая революция сможет положить конец паразитизму проклятых
олигархов-рантье, усердно реанимирующих феодальные пережитки и загоняющих
человечество в долговую кабалу.
* * *
-
Майкл Хадсон:
"Мнимое "создание богатств" ростовщичеством: путь западного
финансового капитализма
Маркс во II и III томах "Капитала" описал, как экспоненциально
растет долг, обременяя экономику дополнительными платежами. Это накладные
расходы являются причиной того, что нынешняя финансово-капиталистическая экономика
западного образца требует жестокой экономии - сокращения потребления населением
и капиталовложений предприятиями, одновременно увеличивая стоимость жизни для
населения и расходы на ведение бизнеса. Это главная причина того,
почему такие экономики теряют свои экспортные рынки и подвергаются
деиндустриализации.
Какую политику
лучше всего проводить Китаю, чтобы избежать этой болезни, вызванной
паразитизмом рантье, и обеспечить с миниальными издержками рост уровня жизни населения
благодаря справедливой и эффективной экономике? Наиболее неотложной
задачей политики является снижение стоимости жилья. Рост цен на жилье означает, что всё большая и
большая масса ипотечных долгов обескровливает экономику процентными платежами.
Самый верный способ предотвратить это состоит в поглощении налогообложением
роста цен на землю, когда вся земельная рента взимается государством вместо
того, чтобы позволять банкам присваивать её в виде процентов по ипотекам.
Такая же логика должна
применяться и в деле взимания государством ренты за эксплуатацию природных
ресурсов и монопольной ренты. Если государство не изымает налогами эти
рентные доходы полностью, то это даёт банкам возможность творить долги для
присвоения этой ренты, встраивая финансовые и другие паразитические платежи в
цены на все основные предметы потребления.
Бизнес-школы в США и Европе являются частью этой проблемы, а
не её решения. В них учат тактике паразитирования на материальных активах и
тому, как подменять индустриальную инженерию финансовой инженерией, как если бы
от финансиализации экономики богатство росло быстрее, чем бремя долгов. Сделав громадный рывок вперед за последние
три десятилетия, Китай должен оставаться свободным от паразитической идеологии
рантье, которая лживо утверждает, что богатство якобы создаётся благодаря
инфляции цен на недвижимость и финансовые активы, раздуваемых расходами на
обслуживание долгового бремени (debt-leveraging).
Западный капитализм не пошёл по тому пути, который
предполагал Маркс. Маркс оптимистично прогнозировал, что промышленные капиталисты
подчинят себе государство, чтобы освободить экономику от добавочных накладных
расходов в виде ренты и процентов, которые увеличивают стоимость жизни (и,
следовательно, заработной платы на уровне прожиточного минимума). Наряду с большинством других экономистов своего
времени он ожидал, что у наследственных аристократий будут отобраны рентные
доходы и собственность на землю, природные ресурсы и банки - всё то, чем они
владели со времен феодализма в Европе. Социализм рассматривался ими как
логическое следствие классической политической экономии, основным требованием
которой было упразднение ренты, присваиваемой рантье, и процентных платежей, присваиваемых
банками и держателями облигаций.
Столетие назад вера
в смешанную экономику была почти всеобщей. Ожидалось, что государства будут исчерпывать
налогообложением земельную ренту и ренту от эксплуатации природных ресурсов,
регулировать монополии, чтобы приблизить цены к фактической себестоимости, и
создавать фундаментальную инфраструктуру на деньги, созданные государственными
казначейством или центральным банком. Социализация земельной ренты была
центральной темой экономики физиократов и Адама Смита, логика которого была
усовершенствована Альфредом Маршаллом (Alfred Marshall), Саймоном Паттеном (Simon
Patten) и другими буржуазными экономистами конца XIX века. Это было направление, по которому, как тогда казалось,
европейский и американский капитализм развивался в десятилетия,
предшествовавшие Первой мировой войне. Эта логика стремилась
использовать государство для поддержки промышленности, а не паразитического
класса землевладельцев и финансистов.
Китай следует
путём «смешанной экономики» к социализму, в то время как экономика Запада
страдает от реанимации докапиталистических классов рантье. Их лозунг
«минимального государства» означает переход планирования в руки финансистов, владельцев
недвижимости и монополистов. Эта экономическая философия извращает логику
промышленного капитализма, подменяя государственные инвестиции и субсидии
приватизацией и извлечением ренты. Примером может служить изменение
налогообложения в экономиках западного образца, благоприятствующее сфере
финансов и недвижимости. Это -
полный поворот обратно, прочь от провозглашенного Джоном Стюартом Миллем (John Stuart Mill) «социализма по Рикардо», основанного на полном
поступлении в распоряжение общества земельной ренты и «дармовой прибыли» от роста
цен на землю.
Определяя
экономическую ренту как бесполезную маржу цен сверх себестоимости, классические
экономисты, включая Маркса, характеризовали рантье как экономических паразитов,
а не созидателей. Рантье вовсе не «зарабатывают» земельную ренту, проценты по
долгам или монопольную ренту, потому что рента и проценты не имеют основы в
реальной себестоимости (в конечном счете сводимой к затратам труда). Политические,
налоговые и нормативные реформы, бывшие следствием этой теории стоимости и ренты,
были важным фактором, приводящим к теории стоимости Маркса и историческому материализму.
То, почему эту теорию больше не преподают, объясняется её политической
бризантностью.
В конце XIX века рантье перешли в наступление, спонсируя
реакцию на социалистические следствия из классической теории стоимости и ренты.
В Америке некто Джон Бейтс Кларк отрицал то факт, что экономическая рента -
нетрудовой доход. Он перетолковал её
как оплату труда и предпринимательства землевладельцев, а не как дармовщину,
получаемую даже «во время сна», как охарактеризовал её Дж. С. Милль. Проценты
были перетолкованы как якобы плата за продуктивную «услугу» кредитования, а не
как эксплуатация. Все доходы и богатства паразитов были перетолкованы как якобы
плата за их вклад в производство. Перл
этого подхода выдала Чикагская экономическая школа Милтона Фридмана: «Такого
понятия, как бесплатный обед, не существует» - наглое отрицание классической
экономики, объясняющей, что суть наследия феодализма - частной собственности на
землю, банковский кредит и монополии - состоит в получении «бесплатного обеда»,
то есть в паразитизме.
Другой широко известной реакцией против классической и
марксистской теории стала английская и австрийская теория «полезности». Узко
сконцентрировав внимание на потребительской психологии вместо анализа затрат на
производство, она стала утверждать, что нет никакой разницы между стоимостью и
ценой. Цена якобы такая, какую
потребители «согласны» платить за товары, исходя из «пользы», которую от них
получают; так порочный круг рассуждений приводит к утверждению, что стоимость
равна цене, которую платят. Предполагается, что производители делают
капиталовложения и производят товары якобы для «удовлетворения потребительского
спроса» (а не ради прибыли), как если бы движущей силой экономики были
потребители, а не капиталисты, владельцы приносящей ренту собственности и
финансисты-ростовщики.
Используя эту
вздорную психологию, они изображают проценты по долгам следующим образом: якобы
банкиры и держатели облигаций «воздерживаются» от потребления, предоставляя в
кредит плоды своего самоотречения на расходы «нетерпеливых» потребителей и
«кредитоспособных» предпринимателей. Эта выдумка выдвигается против
понимания процентов как хищнических поборов, взимаемых наследственными богачами,
и приватизированного монопольного права на создание банковского кредита. Маркс иронически говорил об этой выдумке,
что тогда Ротшильды должны были бы быть семейством, не имеющим себе равных в
Европе по склонности к самопожертвованию и аскетизму, а не по маниакальной алчности.
Эти теории о том, что якобы любые доходы - трудовые, и что якобы
потребители (буржуазный термин для наемных работников), а не капиталисты диктуют
экономическую политику, были реакцией против классической теории стоимости и ренты,
которая была предтечей анализа капитализма Марксом. Проанализировав
производственные циклы предприятий с точки зрения недопотребления или
перепроизводства в первом томе «Капитала», в томе III он занялся
докапиталистической финансовой проблемой, унаследованной от феодализма и более
раннего «античного» способа производства: тенденцией, что долги в экономике растут
согласно «чисто математическому закону» сложных процентов.
Любую процентную ставку можно рассматривать как удвоение
суммы долга за определенное время. Это
удвоение - вовсе не реальный экономический рост, а наоборот, паразитическая
финансовая нагрузка на этот рост. Чем больше возрастает долговая
нагрузка, тем меньшая доля доходов остаётся для расходов на товары и услуги. Больше, чем кто-либо из его современников,
Маркс подчеркивал тенденцию долгов расти экспоненциально, благодаря сложным
процентам, высасывая все больше и больше дохода из экономики в целом, поскольку
долги всё удваиваются и удваиваются, выходя за рамки платежеспособности должников.
Это тормозит инвестиции в новые средства производства, потому что
сокращает спрос на товары на внутреннем рынке.
Маркс объяснил, что кредитная система находится вне системы
средств производства. Она
существовала во времена античности, в феодальной
Европе, и пережила даже промышленный капитализм, чтобы существовать даже в
социалистических странах. Проблема во всех этих экономических системах
заключается в том, как предотвратить спад экономики, вызываемый ростом долгов и
процентных платежей. Маркс надеялся,
что сила промышленного капитализма естественным образом принудит к замене
частных банков государственными и к сотворению денег государственной эмиссией и
кредитованием. Он рассматривал опроцентованный долг при промышленном
капитализме как первичный способ финансирования инвестиций. Таким образом, он потенциально был даже продуктивным,
так как финансировал капитал для получения прибыли, достаточной для погашения
долга.
Ожидалось, что индустриальные банки будут финансировать рост
промышленного капитала, как это происходило в Германии во времена Маркса.
Соответственно, приводимые Марксом примеры балансов промышленных предприятий
предполагали кредиты. В отличие от анализа Рикардо, пророчившего крах
капитализма, вызванный ростом земельной ренты, Маркс ожидал, что капитализм
освободится от политического господства класса землевладельцев, а также от
докапиталистического тяжелого наследия ростовщичества.
Такая картина
классического свободного рынка рассматривала историческую роль капитализма как
освободителя экономики от бремени расходов вызванных непроизводительным
ростовщическим кредитом и от проблем absentee landownership - помещичьего
землевладения отсутствующими собственниками, а также от частной собственности
на монополии, которые Ленин называл «командными высотами» экономики,
образующими фундаментальную инфраструктуру. Тогда государства делали бы
промышленные предприятия конкурентоспособными, предоставляя пользование
инфраструктурой бесплатно или, по меньшей мере, по государственным ценам, гораздо
более низким по сравнию с ценами приватизированного сектора.
Эта программа
реформ промышленного капитализма начала возникать в Германии и Соединенных
Штатах, но Маркс признавал, что такая эволюция не будет гладкой и
автоматической. Для управления экономикой в интересах наемных работников,
которые составляли большинство населения, потребовалась бы революция против
реакционеров, не желающих допустить вырастания общества за пределы «буржуазного
социализма», который отказался национализировать землю, монополии и банковское
дело.
Первая мировая война пустила под откос эту буржуазную
пародию «социализма». Все силы класса рантье были брошены на то, чтобы предотвратить
эту реформу, а банки сосредоточили свою деятельность на кредитовании под
залоговое обеспечение, а не на финансировании новых средств производства. Результатом этого возврата к
доиндустриальному банковскому кредиту является то, что около 80 процентов
банковского кредитования в США и Великобритании теперь представляют собой
ипотечные кредиты на недвижимость. Смысл этого в том, что земельная
рента превращается в процентные платежи.
Эта трансформация
ренты в процентные платежи сильно мотивирует банкиров на противодействие
попыткам налогообложения земельной ренты, ведь они знают, что хапают все то,
что не берёт сборщик налогов. А большая часть остального банковского
кредитования представляет собой кредиты для рейдерских захватов, слияний и
перекупки корпораций, плюс потребительские кредиты. Ныне на Западе инвестиции в продуктивный капитал вообще
не финансируются банковским кредитом и почти полностью осуществляются за счёт
нераспределенных корпоративных доходов и дополнительной эмиссии акций.
А сам фондовый рынок стал паразитическим. Доходы расходуются
корпорациями на выкуп акций и выплаты более высоких дивидендов, а не на новые
реальные инвестиции. Эта финансовая
стратегия была откровенно изложена профессором Гарвардской бизнес-школы Майклом
Йенсеном (Michael Jensen), который выступает за то, чтобы размер
окладов и премий для менеджеров корпораций определялся тем, насколько им
удаётся увеличить цену акций своих компаний, а не тем, насколько они увеличили
производство и / или сбыт. Примерно 92 процента прибылей корпораций за
последние годы было истрачено на программы выкупа акций и выплату дивидендов. А
для реинвестирования в новые средства производства и наём рабочей силы остаётся лишь 8 процентов. Финансовые
менеджеры, "финансиализирующие" американские корпорации, превращают
их в корпоративные пустышки, обремененные долгами.
Основным
преимуществом того положения, когда государство является главным банкиром и
создателем кредита, является то, что, когда долги перерастают возможность из
погашения, государство может их списать. Таков образ действий китайских
банков. Это является обязательным
условием для спасения компаний от банкротства и предотвращения захвата их в
собственность иностранцев, рейдеров или стервятников (ликвидаторов).
Такая
классическая налоговая и банковская политика делает индустриальную экономику
более эффективной, уменьшая расточительство, поскольку государство заменяет
помещиков в роли владельца земли и природных ресурсов (как в Китае сегодня) и
создаёт свои собственные деньги и кредит. Но, несмотря на объяснение
Марксом того, что это был бы самый логичный путь развития индустриального
капитализма, финансовый капитализм не стал финансировать реальные
капиталовложения. Финансовый
капитализм подчинил себе индустриальный капитализм, и неолиберализм - это его
ретроградная идеология.
Результатом
сегодняшнего союза сектора финансов, страхования и недвижимости (FIRE) с монополиями на природные ресурсы и
инфраструктуру стал поворот вспять от реформ 20-го века, которые ввели
прогрессивное налогообложение собственности и доходов. Промышленный капитализм
на Западе был направлен силами рантье в сторону хищнической приватизации, жестокой
экономии и долгового рабства.
Результатом этого
стал двойной кризис: обескровливания экономики, вызванного долговой дефляцией, и
приватизации общественного здравоохранения, систем связи, информационных
технологий, транспорта и прочей основной инфраструктуры монополистическими
корпорациями, которые раздувают цены для пользователей инфраструктуры -
трудового народа и промышленности. Долговой кризис охватывает государственный
долг (штатов, муниципалитетов и национальный), корпоративный долг, ипотечный
долг, обременяющий недвижимость, и личные долги населения, вызывая жестокую
экономию, которая обескровливает реальную производительную экономику по мере
того, как экспоненциально растущие накладные расходы по долгам пожирают ее
активы и доходы. Экономика
поляризуется по мере того, как доходы и владение капиталом переходят в руки
шайки неолибералов-рантье, возглавляемой финансовым сектором.
Эта махровая контрреволюция извратила классическое понимание
того, что такое свобода рынков. Вместо того, чтобы выступать за снижение
государственным сектором инфраструктурных расходов предприятий и трудового
населения, неолиберальный идеал отрицает государственную собственность на инфраструктуру
и естественные монополии, не говоря уже о промышленном производстве.
Неолиберализм, навязываемый лоббистами банков, даже выступает против
государственного регулирования финансов и монополий, необходимого для
предотвращения отрыва их цен от уровня общественно необходимых издержек
производства.
В качестве
защитной маскировки этой экономической контрреволюции, статистикой во всём мире
были введены в пользование так называемые "Национальные отчёты по доходам
и продуктам" (National Income and Product Accounts - NIPA) и "Валовой
внутренний продукт ВВП" (Gross Domestic Product - GDP) - параметры,
которые были задуманы для противодействия прогрессивному налогообложению и
государственной собственности на землю и банки. Эти статистические параметры
фальшиво изображают сектор финансов, страхования и недвижимости как лидера создания
богатства, а не наоборот, создания долгов и бремени паразитизма рантье.
Что такое «реальный» ВВП и «создание реального богатства»
в случае Китая?
В основе постиндустриальной концепции ВВП лежит отрицание
классической теории стоимости, видевшей в экономической ренте превышение
рыночной цены над себестоимостью рабочей силы. Классическая теория ренты предостерегала от паразитизма сектора FIRE на номинальном росте богатства и доходов.
Экономика по Адаму Смиту, Дэвиду Рикардо, Дж. С. Миллю и Марксу
единодушна в своём общем мнении о том, что доходы рантье следует рассматривать
как накладные расходы и, как таковые, вычитать из национального дохода и
продукта, поскольку они не связаны с производством. Будучи внешними по отношению к процессу производства,
эти накладные расходы, вызываемые паразитизмом рантье, являются причиной
нынешней долговой дефляции и экономического хищничества приватизации, которая
требует жестокой экономии и вызывает сокращение объёма рынков Северной Америки
и Европы.
Долговой кризис Запада усугубляется приватизацией в кредит
монополий, которые исторически принадлежали государственному сектору. Вместо
того, чтобы признать достоинства смешанной экономики, Фредерик Хайек (Frederick
Hayek) и его последователи от Айн Рэнд до Маргарет Тэтчер, Рональда Рейгана,
Чикагской школы и республиканцев-либерастов утверждали, что любая
государственная собственность или регулирование уже сами по себе являются шагом
к политике тоталитаризма.
Следуя этой идеологии, Алан Гринспен (Alan Greenspan) упразднил
экономическое регулирование и легализовал финансовые мошенничества. Он считал, что в принципе массовое мошенничество
в банках, обманное ипотечное кредитование и корпоративное рейдерство, которые
привели к кризису 2008 года, были экономически более эффективными, чем запрет
такой деятельности или привлечение мошенников к судебной ответственности."
Комментариев нет:
Отправить комментарий