Окончание перевода
на русский выступления проф. Майкла Хадсона в Пекинском Университете "Creating Wealth" Through Debt: the West’s Finance-Capitalist Road, оригинал на английском здесь: https://www.counterpunch.org/2018/05/04/creating-wealth-through-debt-the-wests-finance-capitalist-road/
.
Я могу высказать
лишь одно критическое замечание в адрес проф. Хадсона: он ни здесь, ни в
какой-либо иной своей статье или книге ни словом не упоминает
военно-промышленный комплекс капиталистического Запада, как в США, так и
объединённый западноевропейский. Военная промышленность Запада ни в малейшей
мере не подверглась "деиндустриализации", а напротив, благоденствует
от жирных контрактов, обеспечивающих западный империализм оружием для развязывания
и ведения преступных войн.
Капитализм решает
свои проблемы, о которых совершенно правильно пишет проф. Хадсон,
преимущественно насилием и войнами. Кризисные периоды в капиталистическом мире
- это всегда и неизбежно периоды не только удушения демократических свобод и
создания правящей Западом закулисой мультимиллиардеров декорации марионеточных фашистских
режимов на смену марионеточной буржуйской "демократии" (о чём Хадсон
вскользь упоминает в этой статье), но и непрерывных войн, включая мировые. Мы
сейчас переживаем именно такой период, начавшийся уничтожением СССР и
преступной агрессией Запада против Югославии...
И в заключение
было бы интересно узнать мнение проф. Хадсона о дошедших до меня сплетнях из
среды банковских служащих, что в 2020 году на Западе произойдёт обострение
нынешнего хронического мирового кредитно-финансового кризиса, которое будет
куда страшнее, чем обострение в 2008 году.
* * *
-
Майкл Хадсон:
"Мнимое "создание богатств" ростовщичеством: путь западного
финансового капитализма (окончание)
"Такова
неолиберальная идеология, преподаваемая в бизнес-школах США и Европы. Она исходно
принимает на веру, что всё, что максимально быстро увеличивает богатство финансового
сектора, якобы является наиболее эффективным для всего общества в целом. Она
также принимает на веру то, что банкиры якобы считают, что быть честными более соответствует
их экономическим интересам, чем мошенничать, потому что клиенты будут избегать
банкиров, уличённых в мошенничестве. А ведь неотъемлемой динамикой финансового
капитализма, наряду с лавинообразной динамикой сложных процентов, является
создание монополий и подкуп государственных регулирующих органов, системы правосудия,
центрального банка и казначейства, что предотвращает любую альтернативную
политику и наказание мошенничеств.
Их цель состоит в
том, чтобы разбогатеть чисто финансовыми методами - путем увеличения котировок
акций на бирже, а не увеличения производительного капитала. Это - полная противоположность
промышленной логике расширения экономики и ее рынков. Вместо того, чтобы
создавать более производительную экономику и повышать уровень жизни, финансовый
капитализм душит их жестокой экономией, паразитически высасывая прибыль из
доходов трудящихся и корпорций, в виде роста платежей по кредитам, медицинскому
страхованию и "услугам" приватизированных монополий. Прогрессивное
налогообложение доходов и богатства было отменено, а налоги на заработную плату
выросли, чтобы субсидировать дальнейшую приватизацию классом рантье.
Такое сочетание непосильного
бремени долгов и регрессивной налоговой политики привело к двум результатам. Во-первых,
суммарный эффект долговой дефляции с налоговой дефляцией оставляет на расходы
по потреблению продукции труда лишь около трети номинальной заработной платы. Платежи
по кредитам, ренте и налогам вкупе с монопольными ценами сокращают внутренний
рынок товаров и услуг.
Во-вторых, неофеодальная
экономика засилья рантье разорительна, так как добавляет долговые платежи,
монопольные цены и регрессивное изменение налогообложения к стоимости жизни и
ведения бизнеса. Именно из-за этого экономика США была деиндустриализирована, а
промышленный Средний Запад был превращен в так называемый Ржавый Пояс (Rust Belt).
Как
экономическая теория Маркса объясняет проблему неофеодализма рантье на Западе
В томе I Капитала Маркс описал динамику и «закон
движения» промышленного капитализма и его периодические кризисы. Фундаментальное
внутреннее противоречие, которое приходится решать капитализму - это его
неспособность платить наемным рабочим достаточно денег для покупки всех товаров,
которые они производят. Это явление получило название перепроизводства или
недопотребления, однако Маркс считал, что эта проблема в принципе имеет периодический,
а не постоянный характер.
А в томах II и III «Капитала» Маркс описал докапиталистическую форму
кризиса, не зависимую от индустриальной экономики, когда бремя долгов на
экономике растет по экспоненте и в итоге вызывает финансовую катастрофу. Скатывание
в банкротство и присвоение имущества должников кредиторами - такова динамика
западного финансового капитализма. Навязывая экономике жестокую "экономию"
(сокращение расходов) и вызывая экономический спад, эмиграцию, сокращение
продолжительности жизни и, следовательно, депопуляцию, он является причиной
долгового кризиса 2008 года и незавидной судьбы стран Прибалтики, Ирландии,
Греции и остальной южной Европы, подобно более ранней динамике финансового
разорения стран третьего мира за период с 60-х по 90-е годы в рамках программ
жестокой экономии, продиктованных МВФ. Когда управление государственной
политикой захватывают кредиторы, они используют полученную власть для
присвоения материальных активов, настаивая на том, чтобы все долги были уплачены,
вопреки тому, что это разрушает экономику в целом.
Китаю удалось
избежать этой динамики. Однако он отправляет своих студентов на учебу в
американские и европейские бизнес-школы, и их там обучают тактике рейдерства, а
не капиталовложений - то есть как быть паразитом, а не производителем. Им
преподают, что приватизация якобы более желательна, чем государственная
собственность, и что финансовая деятельность якобы создает богатство быстрее,
чем бремя долгов. Поэтому результатом такого образования является не знание, а
предрассудки и даже извращение правильного анализа экономической политики. Им
восхваляют жестокую экономию в Прибалтике как якобы «Прибалтийское чудо», а ведь
она - причина демографического коллапса и разорения экономики.
Опыт
послесоветских экономик, где неолибералы получили свободу действий после 1991
года, дает наглядный урок. Примерно такая же судьба постигла Грецию, наряду с
растущей задолженностью многих других стран перед иностранными держателями
облигаций и их собственным классом рантье, орудующим в организациях,
откачивающих капиталы за границу. Такая экономика принуждает правительства к
отказу от демократической политики в пользу диктатуры чрезвычайного положения,
при которой хозяйничают кредиторы.
Такая медленная
экономическая катастрофа и долговая дефляция этих экономик изображаются как
результат «выбора рыночной экономики». Но на самом деле это был «выбор»
экономической стагнации. Все это оправдывается экономической теорией,
преподаваемой на экономических факультетах и в бизнес-школах Запада. Тамошнее
образование - это оглупляющая промывка мозгов, приводящая к зашоренному
мышлению, которое Торстен Веблен (Thorstein Veblen) называл «выдрессированной неспособностью» понимать, как на самом деле
функционирует экономика.
Большинство крупных
частных состояний на Западе были сколочены на кредитном финансировании жилья и
другой недвижимости. Вплоть до кризиса 2008 года размеры этих состояний росли в
значительной степени благодаря инфляции цен на активы, чему потворствовало
нежелание правительств делать то, что рекомендовали Адам Смит, Джон Стюарт
Милль, Альфред Маршалл и почти все классические экономисты XIX века: не отдавать земельную ренту в руки
частников, плюс исчерпывать повышение рентной стоимости земли налогообложением.
Отказ от
налогоообложения земли открывает возможность использования её «даровой» ренты в
качестве источника ипотечной прибыли банками, которые в результате выдают всё
более крупные ссуды под залог недвижимости, с растущей долговой нагрузкой. Такой
«легкодоступный кредит» взвинчивает цену приобретения собственности на жильё.
Продавцы расхваливают это как якобы «создание богатства», а масс-медии лгут,
разглагольствуя о том, что средний класс якобы становится все более богатым
благодаря росту цен на дома, которые были куплены представителями этого класса.
На самом деле рост цен на жилье, финансируемый за счет долга, в конечном итоге
создает богатство главным образом для банков и держателей облигаций.
Американцам
теперь приходится отдавать вплоть до 43 процентов своего дохода на выплату
долга по ипотечным кредитам, гарантированным федеральным правительством. Это
обременяет владение недвижимостью столь высокими расходами, что продукция США стала
неконкурентоспособной на мировых рынках. Приманка тут такова, что раздувание цены на жилье при помощи банковского
кредита (то есть ипотечного долга покупателей жилья) якобы приносит процветание
американским рабочим и среднему классу, давая им возможность потом продавать
свои дома новым поколениям покупателей жилья по всё более высоким ценам. Но на
самом деле это не делает покупателей жилья более обеспеченными, вынуждая их
выплачивать проценты банкам за цены на жилье, раздутые банковским кредитом,
вместо того, чтобы потреблять произведенные товары.
Потребительские
расходы в большинстве стран мира обусловлены прежде всего погоней за социальным
статусом. На Западе этот статус в основном связан с владением домом в
"респектабельной" округе, с тамошними школами, транспортом и другими
государственными инвестициями. Рост стоимости земельных участков происходит в
результате государственных инвестиций в транспорт, парки и школы, другие
городские удобства и инфраструктуру, а также от изменения зонирования землепользования.
На Западе эта растущая стоимость земельной ренты превращается в источник
расходов для покупателей жилья, которые должны брать всё большие кредиты у
банков. Результат: государственные расходы в конечном итоге обогащают только
банки - за счёт неполученных налогов с земельной ренты.
Долги являются
серьёзной угрозой для современного развития Китая. Внедрение в экономику
паразитов-рантье нагружает на неё то самое неофеодальное бремя, от которого
классические экономисты 19-го века надеялись освободить индустриальный
капитализм. Наилучшая защита от рантье проста: во-первых, исчерпанием роста
земельной ренты налогообложением, чтобы она не выплачивалась банкам за ипотеки;
и во-вторых, надо держать банки под строгим контролем государства. Кредит,
конечно, нужен, но он должен быть направлен на развитие производства, причём
долги необходимо аннулировать, если они грозят вызвать финансовую катастрофу.
Взгляды Маркса
на общую динамику экономической истории
Платон и
Аристотель нарисовали грандиозную картину хода истории. В их понимании эта
картина была вечно повторяющейся. Оглядываясь на опыт трёх веков древнегреческой
истории, Аристотель обнаружил непрерывную треугольную последовательность:
демократия превращается в олигархию, члены которой потом превращаются в
наследственную аристократию, а затем некоторые семьи аристократов в стремлении привлечь
народ на свою сторону поддерживают демократию, что, в свою очередь, приводит к тому,
что богатые семьи изменяют её в олигархию и т. д.
Средневековый исламский
философ Ибн Халдун рассматривал историю как череду расцветов и упадков. Общества
достигают процветания и могущества, когда лидеры мобилизуют этику взаимной
помощи, чтобы получить широкую поддержку, поскольку дух солидарности
активизирует всех. Но процветание, как правило, порождает эгоизм, особенно в
правящих династиях, которые, по мнению Ибн Халдуна, имеют жизненный цикл,
длящийся всего лишь около 120 лет. К началу XIX века философы шотландского Просвещения усовершенствовали
эту теорию расцветов и упадков, применив ее в отношении режимов, успех которых
порождает высокомерие и олигархию.
А Маркс видел
долгосрочную тенденцию истории как постоянный прогресс светского общества от
древнего рабско-ростовщического способа производства через феодализм к
промышленному капитализму. Причём не только Маркс, но и почти все классические
экономисты XIX века
предполагали, что социализм в той или иной форме станет тем этапом, который
сменит индустриальный капитализм на этом пути технологического и экономического
прогресса.
Однако вместо
этого западный промышленный капитализм превратился в финансовый капитализм. В схеме
Аристотеля это соответствует переходу от древней демократии к олигархии. Вместо
того, чтобы освободить промышленный капитализм от паразитизма помещиков,
владельцев природных ресурсов и монополистов, западные банки и держатели
облигаций объединились с ними, рассматривая их как крупных клиентов в деле
процентного кредитования, поглощающего экономическую ренту, которую государства
не облагают налогами. Успех в этом позволил банкам и держателям облигаций сменить
помещиков в качестве главного класса рантье. Будучи антитезисом социализма,
этот регресс в направлении реставрации привилегий феодальных рантье привёл к
паразитизму сектора недвижимости, финансистов и монополистов на продуктивной экономике,
создающему всё увеличивающееся бремя долгов.
Маркс в своих
теории прибавочной стоимости (по-немецки: Mehrwert) и истории классической политической экономии не
относился серьёзно к предупреждению Дэвида Рикардо об экономической катастрофе,
которая грозит в том случае, если экономика позволит помещикам, паразитирующим
на земельной ренте, присосаться к прибылям промышленности, в результате чего её
прибыли и, следовательно, капиталовложения исчезнут. Но, как выяснилось,
катастрофу капитализма из-за присвоения ренты по Рикардо готовит сам господствующий
класс капиталистов - банкиры. Прибыль корпораций пожирается выплатами по процентам
за корпоративные долги, сделанные в ходе поглощений и слияний, плюс
соответствующими финансовыми поборами для вознаграждения держателей облигаций и
рейдеров, а также финансовым "инжинирингом", использующим выкуп акций
и более высокие дивидендные выплаты для создания фиктивного «прироста капитала»
(на бирже - примечание behaviorist-socialist) в ущерб росту реальной капитализации
корпораций. Прибыли сокращаются для предприятий ещё и оттого, что они должны
платить более высокую заработную плату, чтобы покрыть расходы на финансирование
жилья, образования и других жизненно важных расходов их рабочей силы.
Эта финансовая
динамика подчинила себе индустриальный капитализм. Она ведёт экономику к
имущественной поляризации и в конечном итоге к краху под тяжестью бремени
долгов. Такова неизбежная динамика финансового капитализма. Накладные
расходы по долгам вызывают финансовый кризис, который может быть использован
как предлог для введения чрезвычайного положения вместо демократического
правопорядка. Таким образом, это опровергает риторику Хайека в защиту «свободного
предпринимательства» от государства: его «скользкий склон», ведущий к
скатыванию в тоталитаризм - это вовсе не социалистические реформы,
ограничивающие паразитирование класса рантье на экономической ренте и ростовщичестве,
а их диаметральная противоположность: неспособность общества обуздать паразитирование
рантье на доходах общества, под покровительством наследственной деспотии
(олигархии), чьи аппетиты как ростовщика и рантье приводят экономику в целом к
обнищанию.
Долговой кризис
Греции почти полностью ликвидировал там демократию, поскольку иностранные кредиторы
захватили реальную власть, отняв её у избранных должностных лиц. От банкротства
Нью-Йорка до неплатежеспособности Пуэрто-Рико и стран-должников Третьего мира,
которых МВФ подверг «программам жестокой экономии» - повсюду государственные
банкротства (дефолты) передают власть глобализованным финансовым воротилам в рамках
того, что Наоми Клейн (Naomi Klein) назвала «кризисным капитализмом». Это
вмешательство заканчивается централизацией власти не в руках избранного гражданами
правительства, а в финансовых центрах, которые становятся де-факто
правительством (закулисой - примечание behaviorist-socialist).
Англия и США
направили свою экономику по этим рельсам стараниями Маргарет Тэтчер и Рональда
Рейгана с 1980 года. За ними к власти пришли еще более угодливые лакеи
финансистов - политиканы-приватизаторы в Новой лейбористской партии Тони Блэра
и Новые демократы Билла Клинтона, постаравшиеся перечеркнуть целое столетие тех
классических реформ, которые постепенно продвигали капитализм в направлении
социализма. В результате эти страны страдают от возврата к неофеодализму и его
продиктованной рантье экономической и политической идеологии, которая стала
общеобязательной на Западе. И хотя эта политика привела к тому, что Северная
Америка и Европа лишились прежнего экономического лидерства, захватившая власть
финансовая элита запросто продолжает грабёж и паразитирование.
Это возвращает
нас к вопросу о том, что всё это означает для образовательной политики Китая, а
также о том, как это отобразить экономической статистикой, различающей доходы и
накладные расходы. Огромное преимущество такого различия заключается в помощи
управлению экономическим ростом в производительном направлении, способствующем образованию
материального капитала, вместо политики хищнического стремления разбогатеть, создающей
все больше и больше долгов и умыкающей собственность из общественного
достояния.
Если основной
социальной задачей Китая является увеличение реального объема производства для
повышения уровня жизни населения, сводя к минимуму непроизводительные накладные
расходы и экономическое неравенство, то настало время рассмотреть вопрос о
разработке специального формата учета для анализа прогресса (или отставания) в
этом направлении. Измерение того, кто и как получает доходы и богатство, будет показателем
того, как экономика приближается к тому, что Маркс назвал социализмом.
Особое значение
имеет то, что такой формат учета возродил бы классическое различение Марксом
между трудовыми и нетрудовыми доходами. Такая статистика покажет, какая доля
роста доходов (и расходов) в Китае или любой другой стране является результатом
роста реальной капитализации в отличие от роста рентных платежей, доходов от
кредитов с процентами и котировок фондового рынка.
Эти
статистические данные будут изолировать доходы и капиталы, получаемые за счет
трансфертных платежей с нулевой суммой, таких как повышение рентной стоимости
земельных участков, природных ресурсов и монополий базовой инфраструктуры. Национальные
отчёты также будут отслеживать накладные расходы на выплату процентов и
связанные с ними финансовые расходы, а также развитие кредитной и долговой
структуры экономики. Это позволит Китаю измерять экономические результаты
банковских привилегий и других имущественных прав, полученных определёнными
индивидуумами.
Но это не
является целью западной статистики доходов. Ведь применение описанной выше
структуры учета будет практически отслеживать то, как западные экономики
поляризуются в результате роста платежей по экономической ренте и процентам,
удушающих расходы на фактические товары и услуги. Такой альтернативный взгляд
поможет объяснить глобальные тенденции ценообразования и конкурентоспособности.
Выделение сектора FIRE из
остальной экономики позволит Китаю сравнивать тенденции своих экономических
издержек и накладных расходов с таковыми в других странах. Я считаю, что эта
статистика показала бы, что как раз прогресс в направлении социализма объясняет
достигнутые Китаем выдающиеся экономические успехи. Если Китай действительно осуществит
это изменение, то оно поможет людям как в Китае, так и за его пределами еще
более ясно видеть то, что делает ваше правительство в интересах большинства
народа. Это может дать импульс другим правительствам, в том числе и моему
собственному, учиться на вашем примере и не бояться его, а одобрять."
Комментариев нет:
Отправить комментарий