Роза Люксембург:
"Первый период русской революции - от ее начала в марте (1917 года) до Октябрьской революции - в общих тенденциях точно соответствует тенденциям развития и Великой Английской, и Великой Французской революции. Это - типичный ход развития любого первого всеобщего сведения счетов революционных сил, порожденных утробой буржуазного общества, с этим самым обществом.
Её развитие идет естественным образом по нарастающей линии: от первоначальной умеренности ко все большей радикализации целей и параллельно этому - от коалиции классов и партий к единовластию радикальной партии.
В её начале, в марте 1917 г., революцию возглавили "кадеты" (конституционные демократы), т. е. либеральная буржуазия. Первый всеобщий подъем революционной волны увлек собой всех и вся. 4-я "дума", этот ультрареакционный продукт реакционнейшей избирательной системы (многоступенчатой и раздельной для четырёх сословий), созданной государственным переворотом, вдруг (в результате бедствий 1-й мировой войны) стала органом революции. Все буржуазные партии, включая правых националистов, вдруг объединились против самодержавия. Оно пало от первого натиска (массовых выступлений) почти без борьбы, как гнилой плод, который достаточно лишь тронуть, чтобы он свалился. Краткая попытка той же самой либеральной буржуазии спасти хотя бы монархию тоже провалилась через несколько часов. Стремительный ход событий преодолел за дни и часы то расстояние, для которого Франции некогда потребовались десятилетия. Тем самым стало очевидно, что Россия осуществила результаты развития, для которых Европе потребовалось целое столетие и, что самое важное, революция 1917 г. была прямым продолжением революции 1905 -1907 гг., а не подарком германских «освободителей». Революционное движение в марте 1917 г. было непосредственным продолжением той деятельности, которая была прервана десять лет назад. Демократическая республика была готовым, внутренне созревшим плодом уже в самом начале революции.
Однако теперь возникла вторая, более трудная задача. С самого начала движущей силой революции был городской пролетариат. Его требования не ограничивались одной политической демократией, а были направлены на решение самого жгучего вопроса международной политики - заключение немедленного мира. Одновременно революция опиралась на солдатские массы, также выдвигавшие требование немедленного мира, и на крестьянские массы, которые выдвинули на первый план аграрный вопрос, который был основным еще в революции 1905 года. Требование немедленного мира и земли - обе эти цели неизбежно привели к внутреннему расколу революционных сил. Требование немедленного мира радикально противоречило империалистическим устремлениям либеральной буржуазии, лидером которой был Милюков; а вопрос о земле был проклятьем сначала для другого крыла буржуазии - помещиков, но затем стал таковым для всего класса буржуазии, так как был покушением на "священную" частную собственность вообще - больное место всего класса собственников.
Поэтому сразу же после первой победы революции началась внутренняя борьба вокруг двух жгучих проблем: вопроса о мире и вопроса о земле. Либеральная буржуазия прибегла к тактике проволочек и замалчивания. А трудящиеся массы, армия и крестьянство все настойчивее требовали их решения. Нет никакого сомнения, что с вопросами о мире и о земле была связана и судьба самой политической демократии и республики. Класс буржуазии, увлеченный первой волной революции вплоть до признания республиканской государственности, вскоре начал искать опору, которая поддержала бы его реакционные цели, и стал тайно организовывать контрреволюцию. Путч Каледина и его наступление на Петроград был чётким проявлением этой тенденции. Если бы этот путч имел успех, то он положил бы конец как вопросам о мире и земле, так и демократии и самой республике. Неизбежным следствием стали бы военная диктатура с террором против пролетариата, а потом и возврат к монархии.
Это разоблачает утопизм и по сути дела реакционность тактики, которой пассивно следовали меньшевики - русские единомышленники Каутского. Закоснев в своей пагубной привычке к мифу о буржуазном характере русской революции, согласно которому Россия якобы еще не созрела для социальной революции! - меньшевики отчаянно цеплялись за коалицию с буржуазными либералами. Но это означало насильственное соединение тех сил, которые, будучи расколоты естественным внутренним ходом развития революции, оказались в острейшем конфликте друг с другом. (Меньшевики) Аксельроды и Даны хотели любой ценой сотрудничать с теми классами и партиями, со стороны которых угрожали величайшие опасности революции и ее первому завоеванию - демократии.
Чрезвычайно удивительно наблюдать, как этот усердный муж (Каутский) все четыре года мировой войны своей неутомимой писательской деятельностью безмятежно и методично выдирал в социализме одну теоретическую дыру за другой. В результате этих его трудов социализм стал выглядеть дырявым, как сито, без единого цельного места. Некритическое равнодушие, с каким его приспешники наблюдают за этим прилежным трудом своего официального теоретика и, не моргнув глазом, глотают все его новые "открытия", сравнимо лишь с тем, как они же наблюдают за тем, как Шейдеман и его прихвостни уже на практике выхолащивают социализм. Воистину, обе эти затеи полностью дополняют одна другую. Каутский, официальный страж храма марксизма, с начала войны толкает его теоретически туда же, куда шейдемановцы тащат практически, а именно к тому, что 1) Интернационал - это якобы инструмент мира; 2) За разоружение, Лигу наций и национализм; и наконец, 3) За демократию, а не социализм.
В этой ситуации именно большевистское направление исполняет историческую миссию (марксизма) тем, что оно с самого начала провозгласило и проводило с железной последовательностью ту единственную тактику, которая могла спасти демократию и вести революцию вперед. "Вся власть - исключительно в руки рабочих и крестьянских масс, в руки Советов" - таково было действительно единственное решение трудностей, стоявших перед революцией; это был удар мечом, который разрубил гордиев узел, вывел революцию из тупика и открыл перед ней широкий простор для ее беспрепятственного дальнейшего развития.
Таким образом, партия Ленина была единственной в России, понявшей в этот первый период революции ее истинные цели; она была ее движущей силой и в этом смысле единственной партией, которая осуществляла истинно социалистическую политику.
Этим объясняется и то, почему большевики, которые в начале революции были преследуемым со всех сторон, оклеветанным и гонимым меньшинством, тем не менее в кратчайший срок смогли возглавить революцию и собрать под свои знамена все подлинно народные массы: городской пролетариат, армию и крестьянство, а также революционные элементы демократии - левое крыло социалистов-революционеров ("эсеров").
Реальная перспектива, перед которой оказалась русская революция, всего за несколько месяцев сузилась до альтернативы: победа контрреволюции или диктатура пролетариата, то есть Каледина или Ленина. Таково было то объективное положение, которое складывается очень быстро в любой революции, когда проходит первоначальное опьянение, и которое в России выросло из конкретных жгучих вопросов о мире и земле, не имевших решения в рамках буржуазной революции.
Тем самым русская революция лишь подтвердила главный урок всякой великой революции, закон жизни или смерти которой гласит: либо она должна очень быстро и решительно идти вперед, сокрушая железной рукой все препятствия и намечая все более далеко идущие цели, либо она очень скоро будет отброшена назад, за свой робкий исходный пункт, и задушена контрреволюцией. Революции нельзя останавливаться и топтаться на месте, удовольствовавшись лишь самой первой целью, которую удалось достигнуть. И тот, кто пытается применять доморощенную мудрость парламентских войн мышей и лягушек в качестве революционной тактики, лишь обнаруживает то, что ему полностью чужды психология и закон жизни и смерти революции, равно как и весь исторический опыт, что всё это для него - книга за семью печатями.
Возьмем например ход Английской революции с ее начала в 1642 году. Логика событий - изначальная слабость и нерешительность пресвитерианцев, чьи лидеры преднамеренно избегали решающего сражения и победы над Карлом I, по необходимости должна были неотвратимо привести к тому, чтобы их сменили индепенденты, изгнавшие их из парламента и захватившие власть. Точно так же в дальнейшем внутри войска индепендентов низшая мелкобуржуазная масса солдат, «уравнители» Лильберна, образовали ударную силу всего индепендентского движения, а в конце концов пролетарские элементы солдатской массы, зашедшие дальше всех в требовании социальной революции, чьи интересы выражало движение диггеров, стали в свою очередь закваской всей демократической партии «уравнителей».
Без морального влияния революционных пролетарских элементов на общую массу солдат, без давления демократической солдатской массы на буржуазный верхний слой партии индепендентов дело не дошло бы ни до «чистки» Долгого парламента от пресвитерианцев, ни до победоносного окончания войны с армией дворян и шотландцами, ни до суда и казни Карла I, ни до упразднения палаты лордов и провозглашения республики.
А как это происходило в Великой Французской революции? Захват власти якобинцами оказался здесь после четырехлетней борьбы единственным средством спасения завоеваний революции, провозглашения республики, ликвидации феодализма, организации защиты революции как от внутренних, так и от внешних врагов, подавления заговоров контрреволюции и распространения революционной волны из Франции на всю Европу.
Каутский и его правоверные последователи в России, которые хотели, чтобы русская революция застыла на «буржуазном характере» своей первой фазы, - это точная копия тех германских и английских либералов прошлого века, которые разбивали Великую Французскую революцию на два периода: «хорошая» революция первой, жирондистской фазы, и «плохая» с момента восстания якобинцев. Либеральное верхоглядство в отношении концепции истории, разумеется, не желает понять того, что без восстания «неумеренных» якобинцев под руинами революции были бы похоронены даже первые робкие и половинчатые завоевания жирондистской фазы, что истинной альтернативой якобинской диктатуре, созданной железным ходом исторического развития в 1793 г., была бы не «умеренная» демократия, а реставрация Бурбонов! «Золотой средний путь» невозможен ни в одной революции; ее естественный закон требует быстрого решения: либо локомотив на всех парах движется вперед до высшей точки исторического подъема, либо он откатывается под своим собственным весом назад, снова в самую нижнюю исходную точку, беспощадно увлекая за собой в пропасть тех, кто своими слабыми силами пытался остановить его на полпути.
Этим объясняется то, что в каждой революции лишь та партия способна захватить руководство и власть, которая обладает мужеством выдвинуть радикальные лозунги для движения революции вперед и делать все необходимые выводы из этой ситуации. Этим объясняется жалкая роль русских меньшевиков — Данов, Церетели и прочих, которые сначала пользовались громадным влиянием в массах, но после долгих шатаний вперед и назад, когда они всеми руками и ногами отталкивались от того, чтобы взять власть и ответственность, были бесславно сметены со сцены.
Партия Ленина была единственной, которая поняла миссию и долг истинно революционной партии, провозгласив: «Вся власть в руки пролетариата и крестьянства!» и тем обеспечила дальнейшее развитие революции.
Так большевики разрешили ту пресловутую проблему «завоевания большинства народа», которая изначально была для германской социал-демократии каким-то гнетущим кошмаром. Будучи чистокровными питомцами парламентского кретинизма, эти германские социал-демократы пытаются применить к революции доморощенную мудрость парламентского детского сада: чтобы что-то осуществить, нужно сначала иметь большинство. Это, мол, применимо и к революции: сперва давайте станем «большинством». Но реальная диалектика революций ставит на голову эту премудрость парламентских кротов: её путь лежит не через большинство, а при помощи революционной тактики к большинству.
Только партия, умеющая руководить, т. е. двигать вперед, завоевывает приверженцев в бурные времена. Решительность, с которой Ленин и его товарищи в решающий момент выдвинули единственный лозунг, способный продвинуть революцию вперед: «Вся власть в руки пролетариата и крестьянства!», почти в один день превратила их из преследуемого, оклеветанного, объявленного вне закона меньшинства, вожди которого, подобно Марату, вынуждены были скрываться от преследований, в абсолютных хозяев положения.
Более того, большевики немедленно в качестве цели взятия ими власти выдвинули самую полную радикальную революционную программу: не обеспечение буржуазной демократии, а диктатура пролетариата для осуществления социализма. Они завоевали непреходящую историческую заслугу тем, что первыми провозгласили своей конечной целью социализм как непосредственную программу практической политики.
Ленин, Троцкий и их товарищи в полной мере проявили мужество, революционную дальновидность и последовательность, на какие только способна партия в исторический час. Большевики стали воплощением той революционной чести и способности к действию, которые утратила социал-демократия Запада. Их Октябрьское восстание было не только фактическим спасением русской революции, но и спасением чести международного социализма."
(Продолжение следует)
.
Комментариев нет:
Отправить комментарий