АНГЛИЙСКИЙ МАРКСИСТ КОДУЭЛЛ О СВОБОДЕ - 3

 Свобода и необходимость

Кристофер Кодуэлл:

"Цена свободы - не постоянная бдительность, а постоянный труд(?) Но каково отношение общества к другой стороне свободы - к свободе воли? Товарное производство дает людям свободу(?) делать то, что они хотят, но свободны ли они хотеть то, что хотят?

Мы рассмотрели то, что он был волен делать то, что хотел, только тогда, когда осознавал внешнюю необходимость(?) Верно также и то, что он волен хотеть то, что хочет, только тогда, когда сознает внутреннюю необходимость. Кроме того, эти две вещи не являются антагонистическими, а, как мы сейчас увидим, составляют одно целое. Сознание есть результат(?) специфической и чрезвычайно важной формы товарного производства. Предположим, кто-то устроил нелепый эксперимент, отдав Бертрана Рассела, когда ему было девять месяцев, на попечение козы-кормилицы в каком-нибудь отдаленном уголке земли, куда никогда не ступала нога человека, и оставив его на воспитание ею, чтобы он там вырос до зрелого возраста. Если бы через сорок лет люди впервые посетили Бертрана Рассела, нашли бы они его с рукописями «Анализ сознания» и «Анализ материи» в руках? Сможет ли он вообще предложить им свое определение числа как класса всех классов? - Нет. В отличие от его нынешнего положения, его поведение было бы одновременно нелогичным и невежливым.

Таким образом, оказывается, что Рассел, каким мы его знаем и ценим, - это прежде всего продукт общества. Рассел - философ, а не животное, потому что его учили не только манерам, но и языку, что давало ему доступ к мудрости - (результату) многих веков тяжелого труда и усилий общества. Язык наполнил его голову идеями, показал ему то, что ему нужно наблюдать, научил его логике, сделал доступной ему мудрость всего человечества и эмоционально пробудил в нем элементарные добродетели общества: мораль, справедливость и свободу. Сознание Рассела было таким же творением, как и сознание всех полезных объектов(?) общества. Его сознание(???) делает Рассела тем, кто он есть; это то, что мы ценим в нем, когда сравниваем его с обезьяной. Общество сформировало его так же, как оно формирует шляпу.

Конечно, «природные дарования» Рассела (или, если мы хотим выразиться точнее - его генотип)(?) были важны для конечного результата. Но это всего лишь означает, что материал определяет(?) конечный продукт. Общество прекрасно знает, что оно не может сделать шелковый кошелек из свиного уха или ученого из кретина (за исключением особых обстоятельств). Но оно также знает, что из железной руды можно изготовлять мосты, корабли или микрометры, а из такого податливого материала, как генотип человека, можно создавать ацтеков, древних египтян, афинян, пруссаков, пролетариев, священников или воспитанников привилегированных частных школ.

И почти столь же очевидно, что человек - это не шляпа. Это уникальный продукт общества, архетип мечты Батлера (Сэмюэля - Samuel Butler, автор нелепой утопии "Erewhon - Где-ни") о машинах, которые, в свою очередь, производят машины. Он сам - одна из таких машин(?) Главная истина при сравнении человека с шляпой состоит в том, что он не шляпа, а человек, который ее носит. И главная истина о процессе формирования человека обществом состоит в том, что суть его прежде всего в формировании его сознания(?) - процессе, который происходит только(?) в человеке. И именно потому, что общество формирует его сознание, человек, хотя и является таким же общественным продуктом, как и шляпа, способен на свободную волю, а шляпа, лишенная сознания, на свободную волю неспособна. Становление человека, его «взросление» - это самоформирование общества - группы сознаний, которые сами были созданы предыдущими сознаниями и в свою очередь создают новые сознания. Так по эстафете передается и разгорается все ярче факел свободы(?) Но именно по ходу жизни человеческое сознание получает свои характерные черты, а жизнь - это просто череда общественных отношений. Однако могут возразить, что человек-индивидуум в одиночку видит мир - горы, небо и море. И, один в своем кабинете, он думает о судьбе и смерти. Это правда. Но горы и море имеют для него значение именно потому, что он владеет членораздельной речью, потому что имеет сознание, сформированное обществом (важен не сам этот факт, а то, как именно сформирован характер, т.е. система шаблонов поведения!) Смерть, судьба и море - высокоразвитые(?) социальные понятия.

Каждый индивид вносит небольшой вклад в их изменение и усовершенствование, но насколько мал этот вклад по сравнению с огромным грузом прошлого! Язык, наука и искусство - это просто результаты того факта, что человек объединился в общество со своими сородичами, чтобы познать себя и внешнюю реальность, чтобы навязать ей свои желания. Знания и усилия возможны только при сотрудничестве, и то и другое - необходимо в борьбе людей за увеличение свободы.

Таким образом, внутренняя свобода человека - сознательная воля, используемая для сознательной цели, есть продукт общества, это экономический(?) продукт. Это наиболее совершенный изо всех продуктов, которые производит общество в поисках свободы(???). Общественное сознание - это плод общественных усилий. Прилагая усилия, мы даем свободу нашим инстинктивным(?) желаниям. Научаясь их удовлетворять, мы познаем суть реальности и то, как можно овладевать этой реальностью. Эта мудрость изменяет природу наших желаний, которые становятся более осознанными, наполненными более точными представлениями о реальности. Обогащаясь таким образом, желания становятся более утонченными и в стремлении к достижению более высоких целей и улучшению товарного производства(?), они обретают еще более глубокое понимание реальности и, следовательно, еще более сублимируются(?). Таким образом, общественное бытие порождает общественное мышление в диалектическом процессе(?), и это взаимодействие между возрастающей внутренней и внешней реальностью сохраняется и передается культурой. По мере развития общества сознание человека все меньше и меньше состоит из необработанных инстинктов(?) и все больше из знаний и чувств, сформированных обществом. Человек все лучше и лучше понимает требования собственного я и внешней реальности. Он становится все свободнее и свободнее(?)

Но иллюзия, будто наше сознание настолько свободно, что мы, подобно животным, не осознаем причинности нашего психического состояния, сохраняет нашу несвободу. Нынешнее буржуазное общество на практике демонстрирует эту истину, которую мы установили теоретически путём анализа. Буржуй считает, что свобода состоит в отсутствии общественной организации, что свобода - это нечто негативное, это устранение препятствий, стоящих на его пути, а не нечто положительное, награда за неустанные усилия и мудрость. Эта вера сама по себе является результатом условий буржуазного общества. В результате буржуазный интеллектуал не осознает причинности, которая делает его сознание таким, какое оно есть. Точно так же, как невротик не хочет верить, что его навязчивая идея - это результат некоего комплекса в бессознательном(?), буржуй не хочет верить, что его понимание свободы как полное устранение социальных ограничений вытекает из самих условий буржуазного общества и что именно эта иллюзия сковывает его во всём. Он не хочет видеть, что его собственная ограниченная свобода, несвобода рабочего и все противоречия развивающихся буржуазных порядков - пацифизм, фашизм, война, ненависть, жестокость, моральные уродства - взаимосвязаны сетью причинности, в которой каждый влияет на другого, и поэтому ошибочно предполагать, что свободный человек может простым усилием воли уничтожить фашизм, войны и экономические кризисы, не зная их причин. В результате этой фундаментальной ошибки такой тип интеллектуалов всегда стремится устранить положительное социальное зло, такое как войны, при помощи отрицающих его индивидуальных действий, таких как отказ от сотрудничества, пассивное сопротивление или отказ от военной службы из-за свободы совести. Он делает это потому, что не способен освободиться от идеи, что индивид свободен. Но мы показали, что индивид никогда не бывает свободен. Оно может достичь свободы только через сотрудничество в обществе. Он может делать то, что хочет, только используя социальные силы. Если человек хочет добиться прекращения бедности, войн и страданий, он должен не оказывать пассивное сопротивление, а должен использовать социальные условия. Но чтобы иметь возможность использовать социальные условия, он должен их понять. Он должен знать законы общества, точно так же, как если он хочет передвинуть камень с помощью рычага, он должен знать законы рычагов.

Когда буржуазный интеллектуал в один (прекрасный) день поймет, что общество является единственным инструментом (достижения) свободы, он сделает еще один шаг на пути к свободе. Но до этого он не свободен. Он, конечно, логик, он понимает причинность природы, теории Эйнштейна, весь великолепный аппарат открытий социологии, но он все ещё верит в волшебный мир социальных отношений, который не зависит от этих теорий и в котором господствует лишь божество буржуазной свободы. Этому доказательства - не только в его теории о том, что буржуазное учение о свободе следует принимать как богословскую догму и никак не согласовывать с философскими и научными открытиями, но и на практике, когда буржуазный интеллектуал оказывается бессильным остановить усиление несвободы в буржуазном обществе. Произвол милитаризма, фашизма и экономические трудности угнетают современное общество, и у буржуазного интеллектуала нет другого способа противостоять этому, кроме индивидуалистических акций, отказа от военной службы и пассивного сопротивления. Это и не может быть иначе, ведь он не свободен. Подобно человеку, который верит, что может ходить по воде, а затем утопает в ней, буржуазный интеллектуал претендует на степень свободы, которой на самом деле не существует, и оттого является психически и физически несвободным. Кто не может видеть того, как железный произвол захватывает ныне буржуазный мир? А мы свободны, лишь когда можем делать все, что хотим.

Общество является инструментом свободы, поскольку оно обеспечивает то, чего люди хотят и в чем нуждаются. Все члены гражданского общества - рабочие, капиталисты и буржуазная интеллигенция - хотят роста материального благосостояния, счастья и безопасности без борьбы и опасности для своей жизни. Но в сегодняшнем буржуазном обществе материальное благосостояние снижается, и это общество также порождает безработицу, невзгоды, разнообразные конфликты, отсутствие безопасности и постоянные войны.

Поэтому каждый, кто живет в буржуазном обществе, будь то демократическое, фашистское или рузвельтовское, несвободен, потому что буржуазное общество не дает им того, чего они хотят. А то, имеют ли они или не имеют права голоса и свободы слова, совершенно не меняет факта отсутствия у них свободы.

Почему буржуазное общество не выполняет желания своих членов? Потому что оно не признает законов товарного производства(???) - оно неорганизованное и бесплановое. Оно не знает(???) потребностей товарного производства и поэтому(???) не может обеспечить того, чтобы товарное производство отвечало желаниям общества. Но почему оно не знает потребностей товарного производства? Потому что по историческим причинам оно считает, что товарное производство работает лучше всего, когда любому человеку предоставлена возможность производить то, что сулит ему наибольшую прибыль. Иными словами, оно считает, что свобода обеспечивается отсутствием какой-либо социальной организации индивидов в главной(???) функции общества - производстве товаров. Как мы видели, эта индивидуальная свобода вследствие (такого) незнания является заблуждением. Поэтому(???) невежественное, обманутое буржуазное общество несвободно. Даже Рассел несвободен; и в следующую войну его бросят в тюрьму, как и в прошлую.

Однако эта несвобода основной функции общества, выражающаяся в индивидуализме, в конечном итоге порождает любую форму внешнего принуждения. Буржуазный революционер боролся за мнимую свободу: (мол,) человек по своей природе хорош, но везде в оковах, это только учреждения делают его плохим. Оказалось, что эта свобода, за которую он боролся, была индивидуализмом частного товарного производства.

Это выявило мнимую природу этой свободы, поскольку она одновременно оказалась ограничением. Ибо её можно было обеспечить только принуждением под названием неограниченного права владеть средствами производства, что само по себе является ограничением для тех, кто таким образом отчужден от этих средств, с которыми они зарабатывают себе на жизнь. Ведь моему соседу явно нельзя прикасаться ни к чему, что полностью принадлежит мне.

Все общественные отношения, основанные на обязанностях и привилегиях, были превращены буржуазной революцией в исключительные и утвержденные насилием права собственности на деньги(?- нет, на средства производства). Я произвожу что-то ради своей прибыли. Поэтому я обязательно произвожу на рынок, а не для (личного) пользования. Я работаю исключительно ради денег, а не из (феодальной) повинности перед своим помещиком или сеньором. Все мои повинности перед государством теперь стали денежными. Все мои договорные обязательства, будь то семейные или социальные, стали денежными выплатами.

Деньги стали единственным обязательством между людьми, которые в остальном стали совершенно свободны - свободными хозяевами, свободными рабочими, свободными производителями, свободными потребителями, свободным рынком, свободной торговлей, свободными предпринимателями, свободным перетоком капитала из рук в руки и из одной страны в другую. И даже обязательства человека в отношении денег стали обязательствами денег перед ним - чем-то целиком принадлежащим ему(?).

Это растворение (взаимных) социальных обязательств могло бы быть оправдано, если бы люди были свободны сами по себе и если бы, делая то, что лучше для них, для своего собственного блага и собственной выгоды, они действительно получали бы то, что хотят, и таким образом обеспечивали бы себе свободу. В действительности это был возврат к мнимой свободе джунглей, где каждое животное борется только за себя и не имеет никаких обязательств перед каким-либо другим существом. Но эта свобода, как мы видели, является иллюзией. Животные менее свободны, чем люди. Желания в джунглях аннулируют друг друга, и никто не получает именно то, чего хочет. Ни одно животное не является свободным.

Это заблуждение сразу проявилось следующим образом: полная свобода владения собственностью означала, что общество разделилось на имущих и неимущих. Неимущие - каждый из которых старался сделать то, что было лучше для него в данных обстоятельствах в соответствии с буржуазной доктриной свободы - насильственно отбирали бы имущество у тех, кто его имел. Но это означало бы абсолютную анархию(? - нет, произвол), и хотя согласно буржуазной теории(???) анархия - это полная свобода, на практике буржуй быстро понимает, что он несвободен, если живет в джунглях. Собственность является основой его образа жизни. При таких обстоятельствах общественное производство больше не могло бы продолжаться, общество развалилось бы, человек снова стал бы дикарем, а свобода исчезла бы вообще.

На практике буржуй с самого начала оказался в противоречии со своей собственной теорией. (Поэтому) государство приобрело свою специфическую современную форму как институт, насильственно обеспечивающий соблюдение прав буржуазии. Полиция, армия и законы были созданы для защиты имущих от «свободных» желаний неимущих. Буржуазная свобода немедленно породила буржуазное принуждение, тюрьмы, армии, договора, весь отвратительный и громоздкий аппарат законов, всю идеологию и воспитание в духе святости частной собственности и всех буржуазных заповедей. Таким образом, буржуазная свобода была построена на лжи, и ее противоречия должны были очень быстро стать явными.

Буржуазная свобода привела к новому произволу в отношении неимущих. Свободный рабочий, не имевший собственности, стал свободен продавать свой труд на любом рынке. Но это стало формой рабства, которая в своей неограниченной форме была хуже настоящего рабства - ужасом, который оживает в правительственных «голубых книгах», описывающих условия, царившие (в Англии) до фабричного законодательства (середины 19-го века), несмотря на их протокольный стиль. Они показывают, как безудержная фабричная индустриализация превратила мужчин, женщин и детей в скот, который умирал от дряхлости в возрасте тридцати лет, который вставал рано утром обессиленным, чтобы идти на работу, и прекращал работать поздно вечером только для того, чтобы заснуть в изнеможении; как дети становились стариками от работы, прежде чем взрослели. Фабричный рабочий находился в худшем положении, чем раб, поскольку для него еще была свобода стать безработным.  Он боролся за свободу, вырывая социальные ограничения у своих эксплуататоров. Он объединялся с другими в профсоюзы, и начал долгую борьбу, которая привела к принятию различных фабричных законов, соглашений о заработной плате и ко всему сложному социальному законодательству, которое сегодня налагает ограничения на буржуев-эксплуататоров.

А ведь при этом даже сам буржуй несвободен. Его неограниченная вера в свою иллюзию свободы требует неограниченной конкуренции, а поскольку эта конкуренция неограниченна, он действует хаотично и слепо, как погода. Эта конкуренция делает буржуя несвободным, обрекает его на судьбу, которую он не понимает, как если бы он был пробкой, болтающейся на волнах. Поэтому буржуй тоже ищет свободу в ограничениях: промышленность все больше защищается слияниями, картелями, тарифами, сговорами о ценах, параграфами о мошеннической конкуренции, государственными субсидиями и государственным протекционизмом грабежа колониальных территорий. Буржуазная свобода обнаруживает свои внутренние противоречия в монополизации.

В этом заключается тайный парадокс буржуазного развития и буржуазного упадка. Буржуй отменил феодальные порядки во имя свободы, которую он видел как свободу от общественных ограничений. Такая свобода привела бы к варварству. Но реально свобода, которую он требовал, - неограниченная частная собственность - принесла с собой ограничения, то есть привела к сложным формам организации общества, которые были более многосторонними, постоянными, глубокими и всеобъемлющими, чем феодальные ограничения. Таким образом, денежные отношения, которые, как он предполагал, означали бы конец всех социальных ограничений и, таким образом, давали ему большую степень свободы, чем при феодализме, вопреки его ожиданиям навязали ему гораздо более сложные учреждения, чем при феодализме. Все тщательно выработанные формулировки буржуазных контрактов, рыночная организация, промышленные структуры, национальные государства, профсоюзы, тарифы, империализм и бюрократическое демократическое государство, железное давление потребителя и рынка труда, пособия по безработице, государственные субсидии, государственные субсидии (частной) экономике - все эти разнообразные формы организации общества были созданы классом, который требовал уничтожения организации общества. И то, что буржуазная цивилизация приобрела большую степень контроля над обществом, чем при феодализме и, следовательно, стала гораздо более свободной, - объясняется тем, что вся эта сложная организация общества были создана - но была создана вслепую.

Созданная вслепую и потому - источник абсолютного отсутствия свободы в буржуазной цивилизации. Буржуазное общество неспособно управлять собой(?), поскольку оно не осознает того факта, что частная собственность на средства производства, неограниченная конкуренция и денежные отношения, являющиеся сутью и того, и другого, приводят к различным формам ограничений - отчуждению от собственности, экономическим кризисам и войнам, безработице и нищете.

Различные формы организации общества, слепо созданные буржуазией, подобно животному, роющему ходы под землёй в поисках золота и выбрасывающему большие груды земли - все случайны и запутанны. Буржуазное общество считает, что для того, чтобы полностью понять эти формы организации, чтобы сознательно манипулировать ими по своей воле, оно должно стать сторонником детерминизма, убить свободу и создать порядки (пчелиного) улья. Поэтому, хоть буржуй и видит вокруг себя столько опустошений, он считает, что только животное свободно, а быть свободным означает быть во власти всех случайностей судьбы(?) - войн, экономических кризисов и социальных конфликтов.

Любое определение свободы, которое не означает одного: свободы делать то, что хочешь, - это ерунда. Свободен тот народ, члены которого свободны делать то, что хотят, получать желаемое и избегать зла, которое они ненавидят. Чего хотят люди? Они хотят быть счастливыми и не голодать, не быть презираемыми и не лишаться жизненных благ. Они хотят жить в безопасности и быть в дружбе с собратьями, а не быть вынужденными убивать друг друга и самих себя. Они хотят завести семью и детей, помогать друг другу, а не угнетать друг друга. А свободен ли человек, который не может делать все это, пусть даже если у него есть право голоса и свобода слова? Кто кроме немногих свободен в буржуазном обществе, в котором миллионы людей вынуждены обстоятельствами терпеть безработицу, нищету и унижение и не могут наслаждаться жизненными благами? Миллионы людей вынуждены идти на убой или убивать и угнетать друг друга. Миллионы людей вынуждены бороться со своими ближними за несколько блестящих призов; им приходится отказываться от дома, семьи и детей, потому что общество не может предоставить им все это. Миллионы и миллионы людей несвободны.

А ведь это фундаментальные элементы свободы, и пока они не гарантированы, то это безумие, что малочисленный класс (капиталистов) полагает, что может обеспечить более эксклюзивные аспекты свободы. Только когда эти фундаментальные требования будут выполнены, человек сможет вознестись, развивать искусство и науку и тем самым научиться яснее видеть то, чего он хочет и что он может получить; только тогда он перейдет из сферы необходимости в сферу свободы.

Каждый шаг к более высокоразвитому знанию совершается с борьбой и трудностями. Естественная, но роковая ошибка человека - это полагать, что путь к свободе легок, что свобода - это всего лишь отрицание, облегчение, устранение препятствия, преграждающего его путь. Свобода - это нечто большее. Истинная свобода должна быть создана теми же усилиями, с помощью которых мы создаем инструменты свободы - технологии и машины. Её надо вырвать из сердца действительности(?), которая облекает внутреннюю реальность человеческой души(?)

Именно по этой причине к коммунизму обращаются все свободолюбивые люди, осознавшие сущность свободы и отошедшие от бесплодных категорий буржуазной мысли. Именно в этом и состоит коммунизм: достижение большей свободы, чем может достичь буржуазное общество. Основой коммунизма является знание причинности общества, чтобы можно было положить конец всей несвободе, которую несет с собой буржуазное общество, порабощению неимущих имущими, порабощению как неимущих, так и имущих войнами и экономическими кризисами, депрессией и суевериями. Знать законы мёртвой материи - это уже что-то, но этого недостаточно. Коммунизм достигает более высокой степени самостоятельности, спасая людей от войн, голода, ненависти и угнетения, усвоив знание общественной причинности. Коммунизм делает свободу воли реальностью для человека, позволяя обществу обрести самосознание. Чтобы изменить реальность, мы должны знать ее законы.

Если мы хотим сдвинуть камень, нам нужно правильно применить законы рычага. Если мы хотим превратить буржуазные социальные порядки в коммунистические, мы должны пойти по определенному пути. Неимущие, пролетарии, должны отобрать средства производства у собственников-буржуев, а поскольку, как мы видели, буржуазная и пролетарская свобода - непримиримые противники, ограничения в форме государственного принуждения должны сохраняться до тех пор, пока буржуазия пытается вернуть себе прежнюю собственность. Но, в отличие от предыдущей ситуации, это лишь переходный этап. Этот этап - так называемая диктатура пролетариата - необходимый шаг от диктатуры буржуазии, ибо буржуазное государство именно такое - к бесклассовому государству(??? - обществу!), которым и является коммунизм. И как показывает пример России, при диктатуре пролетариата люди свободнее, чем раньше, до возникновения бесклассового государства(?) Там могут избежать безработицы, конкуренции со своими собратьями и бедности. Он может жениться, иметь детей и получать жизненные удобства. Там никто не просит угнетать своих собратьев.

Для рабочего, который подвластен безработице и страдает от скудности среди изобилия, этот путь в конечном итоге ясен. Он бунтует вопреки внушениям буржуазии, что он якобы совершенно свободен в демократическом или национальном государстве. И кто поддержит его в те(?) дни? Возможно, буржуазия, сама загнанная в угол и лишенная гражданских прав из-за растущей концентрации капитала, обескураженная и пессимистичная, втянутая в войны и угнетаемая «силами, неподвластными никакому контролю», и все же еще требующая свободы? От ответа на этот вопрос, который рано или поздно должен дать каждый отдельный гражданин, будет зависеть, поможет ли он освободить народ в те дни или продолжит держать его в цепях.

И это также зависит от того, понял ли он суть свободы. Класс, для которого капитализм означает свободу, сокращается в численности, но те, кто когда-то принадлежал к этому классу, а теперь беззащитны от войны, империализма и бедности, все еще цепляются за ту буржуазную интерпретацию свободы, которая уже достаточно доказала свою ложность. Они смогут спастись и стать свободными только в том случае, если поймут активную природу свободы и осознают путь, который им необходимо пройти, чтобы достичь этой свободы. Их воля не свободна, пока они хотят свободы, но создают рабство. Они свободны только в том случае, если они хотят коммунизма и создают свободу.

Это благо - свобода - содержит в себе все хорошее. Не только на простом уровне текущих материальных потребностей, но и там, где возникают желания и стремления всех людей, свобода является целью всех, к которой они стремятся одинаковым образом.

Наука - это средство, с помощью которого человек учится тому, что он может делать, и, следовательно, она исследует потребности внешней реальности. Искусство - это средство, с помощью которого человек учится тому, что он хочет делать, и поэтому оно исследует человеческое сердце. А буржуазия, закрывающая глаза на красоту и отворачивающаяся от науки, до конца останется в плену своей глупости. Она распинает свободу на золотом кресте, а если спросить, во имя чего она это делает, то она отвечает: «Во имя свободы личности».

.

АНГЛИЙСКИЙ МАРКСИСТ КОДУЭЛЛ О СВОБОДЕ - 2

Кристофер Кодуэлл:

"Поэтому давайте более глубоко и критически рассмотрим истинную природу буржуазной свободы. Действительно ли свободны Герберт Уэллс, Бертран Рассел, Э.М. Форстер, или мы с вами, читатель? Обладаем ли мы хотя бы интеллектуальной свободой? Потому что если у нас её нет, у нас заведомо не будет и физической свободы(?). Бертран Рассел - философ и математик. Он серьезно относится к научному методу и применяет его в разных высокоинтеллектуальных областях. Он считает, что мысли - это просто особые образования материи, хотя и называет их материей разума. Он считает, что каждое психическое (явление) связано с соответствующим нервным (процессом) и что жизнь - это особый химический феномен. Он не верит в чепуху энтелехии (витализма) и чистой памяти (? - чистого разума?).

Тогда почему же он не применяет к понятию свободы те категории, которые он применяет ко всему прочему? В каком смысле, по его мнению, человек когда-либо может стать абсолютно свободен? Какой смысл он может придать слову свобода? Он справедливо разоблачает идеалистическую болтовню, протаскивающую бога в науку в виде «жизненной силы», энтелехии или первопричины, как фокусничество. Но его свобода - это своего рода бог, которого он приемлет преданно и правоверно, который каким-то образом вмешивается в происходящее во Вселенной и не имеет ничего общего с причинностью. Свобода Рассела и его философия живут в разных мирах. Он противопоставил теологию науке и осознал, что теология - это варварский пережиток. Но он не совершил заключительный акт интеграции(?) - он не осведомился о том, каково мнение науки(?) о вере в то, что выпускник одного из самых престижных университетов с приличными доходами, значительным интеллектом и наличием досуга действительно свободен. Вопрос не в том, обладают ли люди каким-то таинственным образом свободной волей. Если бы проблема заключалась в этом, то либо все люди имели бы свободу воли, либо ее ни у кого бы не было, и вследствие этого свободой обладали бы или все люди, или вообще никто.

Если свобода состоит в обладании свободой воли и если люди имеют свободу воли, то мы могли бы осуществлять ее с таким же успехом как при фашистском или пролетарском правительстве, так и при буржуазном правительстве. Но все признают, что существуют разные степени свободы. Так в чем же эта разница в свободе? Хотя свобода не зависит от свободы воли, природу самой свободы нам легче будет понять, если мы рассмотрим, что на самом деле представляет собой свобода воли. Свобода воли состоит в том, что человек осознает мотив, определяющий его действия(!). Без этого знания мотива, предшествующего поступку, свободы воли не существует. Я поднимаю руку, чтобы отразить удар. Удар продиктовал моё действие, но я осознавал, что хочу отразить удар; у меня была воля сделать это. Моя воля была свободна; защита была актом воли. Причина этого существовала, но я осознавал, что действую по своей свободной воле. И в то же время я осознавал причину: это удар.(?)

Если пощекотать ступни ног спящего человека, это вызовет подошвенный рефлекс. Мы называем это непроизвольной реакцией. Защитное движение руки было вызвано внешним стимулом точно так же, как и отдёргивание ноги. Тем не менее, этот второй акт поведения мы рассматриваем как несвободный, как непроизвольный. Ему не предшествовал никакой сознательный мотив, и (спящий) не осознаёт причину своего акта поведения. Из этого мы делаем вывод, что свобода воли существует постольку, поскольку мы сознаем предшествующий мотив, который следует считать непосредственной причиной нашего поведения. Если этот мотив, этот акт воли сам по себе является свободным, а не принудительным, то мы опять-таки должны осознавать предшествующий мотив, который его вызвал. Свобода воли, следовательно, не является противоположностью причинности, напротив, это особый и более поздний аспект причинности, это знание причинности.

Поэтому люди естественным образом считают всё, происходящее вокруг них, причинно взаимосвязанным - потому что они осознают внутренне присущую(?) им причинность. В противном случае было бы загадкой, почему человек, который в свободе воли видит только отсутствие причины, должен предполагать - что он, очевидно, и делает - что все остальные вещи причинно взаимосвязаны(?). Однако стоит ему лишь предположить, что другие объекты подчиняются тем же законам, что и он сам, то и возникновение, и успешность (адекватность) причинности можно объяснить как всеобщий принцип познания реальности.

Таким образом, причинность и свобода - это два аспекта одного и того же. Свобода - это знание необходимости ("осознанная необходимость" диамата-истмата). Вселенная в целом совершенно свободна, потому что то, что несвободно, определяется чем-то еще вне его(?). Но все вещи по определению находятся во Вселенной, поэтому Вселенная определяется исключительно сама собой(?). Но каждая вещь во Вселенной определяется другими вещами, потому что Вселенная материальна. Эта материальная природа не дана в определении Вселенной, но принимается наукой как факт, когда она активно и позитивно объясняет мир.

Единственная абсолютная свобода, а также единственная абсолютная истина - это сама Вселенная. А части Вселенной имеют разные степени свободы в зависимости от степени их самодетерминирования(?). При самодетерминировании причины находятся в самой вещи; таким образом, при ощущении действия по собственной воле предшествующей причиной этого действия является сознательная мысль индивида, а так как действие также осуществляет сам индивид, то мы говорим о свободе, потому что здесь налицо самодетерминация(?).

Произвольность свободы воли может быть только относительной. Для категорий, возникших  позже остальных, характерно то, что они имеют больше свободы. Материя, из которой состоят люди, находится в пространственно-временной связи со всей остальной материей во Вселенной, и ее положение в пространстве и времени может самодетерминироваться лишь в небольшой мере. Однако человеческое восприятие в меньшей степени связано с остальной частью Вселенной; это более обособленный способ восприятия, которому мало дела до вещей, которые не находятся в ближайшем окружении человека или которые его не интересуют, и формируется в основном памятью, т. е. внутренними(?) причинами. Поэтому оно более свободное, более самодетерминированное, чем пространственно-временные отношения мертвой материи. Человеческое сознание в еще большей степени самодетерминировано, особенно на более поздних стадиях своего развития, таких как сознательная воля.

Люди обычно предполагают, что они свободнее, чем они есть на самом деле. Исследования школы Фрейда недавно показали, что бессознательные физиологические переживания (на уровне бытия) могут приводить к нарушениям, которые поражают функции сознания(?). В таких условиях человек может не осознавать мотивы своих действий, хотя он и считает, что осознаёт. Он несвободен, потому что его волю определяет происходящее вне его сознания. Примером этого является невротик. Невротик несвободен. Он обретает свободу, достигая самодетерминирования, т. е. осознавая мотивы, которые ранее не осознавал. Тогда он становится капитаном своей души. Моя цель тут не в том, чтобы исследовать надежность различных методов, с помощью которых получены эти сведения, и не в вопросе о том, какое неврологическое истолкование мы должны давать фрейдистскому символизму. Я согласен с основным предположением фрейдистской терапии о том, что люди достигают все большей и большей свободы и все большего самодетерминирования путем расширения своего сознания или, другими словами, своих знаний. Что касается его разума, человек приобретает больше свободы, приобретая знания о его причинности и необходимости его функционирования. Здесь свобода опять-таки оказывается особой формой детерминизма, а именно знанием детерминизма(! - оперантного!).

Но человек не может понять причинность своего разума, просто сидя и размышляя о ней. Его тело, как и его разум, находятся в постоянных метаболических отношениях с остальной Вселенной. Следовательно, когда мы пытаемся проследить какой-либо причинно-следственный процесс в психике, чтобы осознать его, мы обнаруживаем, что он неразрывно связан с событиями во внешнем мире. На раннем этапе мы считаем, что должны искать свободу как во внешнем, так и во внутреннем мире(?). Мы должны осознавать не только законы в самих себе, но и законы внешней реальности. Человеку всегда было ясно, что не только воля - что бы ни означала свободная воля - но и действие - это атрибут свободы. Например, я лежу полностью в гипсовых повязках и могу лишь еле моргнуть глазом. Тем не менее, моя воля совершенно свободна. Значит ли это, что я совершенно свободен? Только крайне идеалистические философы могли бы утверждать, что это так. Поэтому свободной воли недостаточно для обеспечения свободы; также не должно быть препятствий для наших действий. Теперь всем ясно, что окружающая действительность постоянно ограничивает нашу свободу и что свобода воли не является синонимом свободы, если человек не может поступить так, как хочет. Это означает, что для того, чтобы быть реально свободными, мы должны также иметь возможность делать то, что мы действительно желаем(!).

Но и эта свобода также возвращает нас к детерминизму. Ведь мы признаем, и ни один философ никогда этого не отрицал, что окружающая действительность полностью детерминирована. То есть какое бы движение или явление мы ни воспринимали, у него всегда есть причина, которая, в свою очередь, имеет свою причину и так далее. И одни и те же причины всегда приводят к одним и тем же последствиям при одних и тех же обстоятельствах. Но признание этого железного детерминизма приносит свободу. Потому что чем лучше мы понимаем причинно-следственные связи во Вселенной, тем лучше мы способны делать то, что действительно хотим. Наши знания о причинности воды позволяют нам строить корабли и пересекать моря; наше знание законов воздуха позволяет нам летать; наши знания о законах движения планет позволяют нам составлять календари, чтобы мы могли сеять, плавать или устраивать встречи именно тогда, когда это наиболее благоприятно для нашей конкретной цели. Итак, вы можете видеть и во внешнем мире, как детерминизм создает свободу(?), а свобода оказывается особой формой необходимости, а именно познанием необходимости. Мы видим, что можем достичь свободы благодаря совокупности наших знаний о причинности субъективных психических явлений и наших знаний о причинности внешних явлений. И нас не удивляет, что характерная черта поведения (? - изменений) объектов - причинность - является также характерной чертой сознания, ибо само сознание есть лишь один аспект объекта (называемого человеческое) тело. Чем больше знаний мы получаем в этих двух аспектах, тем свободнее мы становимся, поскольку у нас есть как свобода воли, так и свобода действий. Свобода воли и детерминизм вовсе не взаимно исключают друг друга, а, наоборот, действуют, как партнеры в игре.

Отсюда следует, что животные менее свободны, чем люди(?). Они - существа, действующие импульсивно, не зная почему, подвластные всем капризам природы, зависящие от других животных, географических случайностей и климатических изменений - находятся во власти необходимости именно потому, что не осознают ее(?). Это не значит, что у них нет свободы, потому что некоторая степень свободы у них есть. Они также кое-что знают о причинности своей окружающей среды, о чем свидетельствуют их использование времени, пространства и материалов - полет птицы, скачки зайца, муравейник. У них есть некоторое внутреннее(?) самодетерминирование, о чем свидетельствует их поведение. Но по сравнению с людьми они не свободны.

Мнение таких мыслителей, как Рассел и Форстер, о том, что любые общественные отношения ограничивают спонтанную свободу, основано на предположении, что животное - это единственное полностью свободное существо. Никто не мешает отдельному хищнику что-либо делать. Это, конечно, старинное заблуждение. Знаменитым пропагандистом этой теории был Руссо. Человек рожден свободным, но повсюду попадает в оковы. Легенда о золотом веке, о идеально хорошем человеке, испорченном учреждениями, постоянно жива среди граждан. К сожалению, человек без учреждений не является ни добрым, ни злым. Он вообще не человек, он не добрый и не злой, он животное, не осознающее себя. Идея свободы Рассела - это нефилософская идея зоофилии. В конце концов, школа Нарковера (это школа обучения воровству в тогдашнем английском фильме "Boys Will Be Boys", в подражание роману Диккенса "Оливер Твист") - неплохая иллюстрация свободы по Расселу.

Человек-одиночка, которого ничто не связывает, ответственный только перед своими инстинктами, - вот свободная личность Рассела. С этой точки зрения трудный путь от животного к человеку был никчемным. Весь человеческий труд и пот и все революции якобы только увели его ещё дальше от свободы. Если это правда и если человек верит, как большинство из нас и как Рассел, что свобода является главной целью всех человеческих усилий, то тогда цивилизация должна быть уничтожена, и мы должны вернуться в леса. Я коммунист, потому что(?) верю в свободу. Я критикую Рассела, Уэллса и Э. М. Форстера потому, что считаю, что они являются сторонниками несвободы.

Но вот это уже слишком, скажете вы. Как могут эти люди, защищающие свободу мысли, действия и морали, быть поборниками несвободы? Давайте продолжим наш анализ, и тогда мы поймем, почему они именно таковы. Общество - это творение, благодаря которому человек достигает большей степени свободы, чем та, которой обладают животные. Общество, и только общество, качественно отличает человека от животных. Важнейшей чертой общества является товарное(? - общественное) производство. Человек индивидуально, в одиночку, не может достичь того, чего хочет. В одиночку он не свободен. Поэтому он достигает свободы в сотрудничестве с равными себе. Наука, посредством которой он познает внешнюю реальность, имеет социальную природу. Искусство, посредством которого он осознает свои чувства, носит социальный характер. Производство товаров, посредством которых он изменяет внешнюю реальность по своему желанию, носит социальный характер и временами создаёт науку и искусство. Так что именно товарное(?) производство дает людям свободу. Благодаря своему товарному производству человек свободен, а животные - нет. Это ясно из того, что товарное производство есть не что иное, как преобразование среды обитания человека по воле человека - преобразование её земледелием, коневодством, дорожным строительством, автомобилестроением, освещением, отоплением и другими техническими удобствами. Товарное производство дает людям возможность делать то, что они хотят, а то, чего они хотят, можно достичь только с помощью других людей. Без дорог, продуктов питания, машин, домов и одежды он был бы похож на человека, запеленатого в гипсовые повязки, который может хотеть всего, что угодно, но при этом является не свободным человеком, а пленником. Но даже его свободная воля зависит от производства товаров(?). Ибо сознание развивается посредством эволюции языка, науки, искусства, а все это - плоды товарного(?) производства. Свобода действий человека зависит от материального уровня жизни человека , от его товарного производства. Чем более развито производство товаров, тем свободнее цивилизация.

Но мне возразят, что все «ограничения» общества - это результаты именно товарного производства! Ежедневная работа и разделение труда под надзором надсмотрщиков, все законы о договорах и капитале, все уставы компаний - следствие производства товаров. Это совершенно верно, так как мы уже видели, что свобода - это знание причинности. Благодаря товарному(?) производству, которое позволяет людям своей деятельностью достигать того, что они хотят, они выдумывают средства, необходимые для достижения этого. Следствием этого является то, что рычаг должен иметь определенную длину, чтобы сдвинуть с места камень, который хочет сдвинуть человек; во-вторых, определенное количество людей должно работать сообща определенным образом, чтобы действовать этим рычагом. Отсюда шло развитие к сложным машинам современного общества с его сложными социальными отношениями.

Таким образом, все общественные «ограничения», «обязанности», «запреты» и «обязанности» являются теми самыми средствами, с помощью которых человек достигает свободы(?). Поэтому свобода - это знание общественной необходимости. Свобода - это не просто необходимость, поскольку вся реальность связывается необходимостью. Свобода - это знание необходимости - и во внешней реальности, и в себе самом, и в социальных отношениях, как посреднике между внешней действительностью и человеком. Животное является жертвой голой необходимости;  а человек в обществе осознает и утверждает себя. Конечно, на абсолютно, но в большей степени, чем животное. Итак, мы видим, как свобода действий, свобода делать то, что мы хотим, т.е. существенная часть свободы, обеспечивается знанием общественной необходимости и реализуется в процессе товарного производства." (Окончание следует)

.

АНГЛИЙСКИЙ МАРКСИСТ КОДУЭЛЛ О СВОБОДЕ - 1

Свобода или несвобода: Одиссей, чтобы послушать пение сирен без опасности погибнуть, приказал привязать себя к мачте, а всем своим спутникам - залепить себе уши воском.

Выкладываю мой перевод на русский статьи "Свобода: исследование одной буржуазной иллюзии" погибшего в 1937 году на Гражданской войне в Испании английского марксиста Кристофера Кодуэлла -  Christopher Caudwell, опубликованной в сборнике "Studies in a Dying Culture - Трактат об умирающей культуре". Ранее я выложил на этом блоге две записи, посвященные Кодуэллу: https://behaviorist-socialist-ru.blogspot.com/2012/04/blog-post_9842.html и https://behaviorist-socialist-ru.blogspot.com/2012/04/blog-post_15.html . Это было весной 2012 года и тогда я под влиянием советского "марксизма ленинизма", который мне пытались вдалбливать в школе и в университете, ещё был настроен очень отрицательно к марксизму как таковому. Я видел тогда лишь его смехотворную гегельянскую догматику "диамата и истмата", а сильную сторону марксизма - политэкономию - я по-настоящему открыл для себя позднее, прочитав воистину замечательные труды Генрика Гроссмана.

Если я тогда относился резко полемически к марксизму и безжалостно сокращал брехню "истмата-диамата" во второй записи - переводе длиннющей статьи марксистки Елены Шихан о Кодуэлле, то теперь я выкладываю перевод статьи Кодуэлла без малейших сокращений. Чтобы не мешать восприятию текста, я сделаю подробный комментарий с точки зрения бихевиористского социализма в конце, а в самом тексте ограничусь лишь внесением выделенных (курсивом в скобках) знаков вопроса и пояснений.

*  *  *

Кристофер Кодуэлл:

"Трактат об умирающей культуре

Свобода: исследование одной буржуазной иллюзии

Многие должно быть слышали радиопередачу с Гербертом Уэллсом, в которой он говорил о Советском Союзе, называя его «грандиозным экспериментом», который «только наполовину выполнил свои обещания» и «все еще остается страной без интеллектуальной свободы». Есть также множество эссе Бертрана Рассела, в которых этот философ объясняет важность свободы и то, что обладание свободой является высшей и самой важной целью человечества. Фишер утверждает, что история Европы последних двух-трех столетий - это только история борьбы за свободу. И художники, и ученые, и философы постоянно превозносят свободу, хотя и по-разному, и безоговорочно утверждают, что человек имеет право пользоваться этой свободой.

Я согласен с этим. Свобода кажется мне важнейшим из всех общечеловеческих благ - таких, как справедливость, красота, истина, - о которых мы так любим рассуждать. И все же, когда речь идет о свободе, можно отметить одну странность. Эти люди искусства, тщательно взвешивающие свои слова, ученые, изучающие вещи, которые обозначают слова, философы, скрупулезно анализирующие отношения между словами и вещами, - никогда не определяют точно того, что они подразумевают под «свободой». Кажется, что они полагают, что свобода - это совершенно ясное понятие, о сущности которого все одного мнения.

Однако кому не известно то, что люди спорили о концепции свободы вероятно больше, чем о какой-либо другой концепции? В исторических дискуссиях о предопределении, карме, свободе воли и воле богов, о том, обусловлено ли спасение души верой или делами, о детерминизме, судьбе, жребии, категорическом императиве, благодати свыше, окказионализме, божественном промысле, наказании и ответственности всегда предметом спора была свобода воли и действий человека. Древние греки и римляне, буддисты, мусульмане, католики, янсенисты и кальвинисты - все они имеют очень разные представления о свободе. Почему же тогда все эти буржуазные интеллектуалы полагают, что свобода - это ясное понятие, которое все их слушатели понимают одинаково и что поэтому нет необходимости его четко определять? Рассел, например, всю свою жизнь пытался найти действительно удовлетворительное определение понятия «число», но даже сейчас (в 1936 г.)  идут споры о том, удалось ли ему это сделать. Я не смог найти четкого определения того, что он подразумевает под свободой в своих писаниях; а ведь большинство людей наверняка считают, что между ними больше согласия относительно того, что подразумевают под числом, чем о том, что подразумевают под свободой.

Такое неясное употребление слова может означать только то, что люди либо верят, что значение слова «свобода» не претерпело никаких изменений на протяжении всей истории, либо употребляют его только в его нынешнем буржуазном смысле. Но если они считают его смысл неизменным, то поразительно, что люди столь часто спорят о свободе. Этим интеллектуалам следовало бы быть способными не делать такой ошибки. Они должны понимать свободу так, как ее ощущают люди в их положении. То есть они должны понимать, что свобода значит то, что они не испытывают ограничений больше, чем они испытывают в настоящее время. Например, выпускники Оксфорда или преуспевающие писатели не желают ограничений фашизма; это совершенно ясно. Это не была бы свобода. Но на данный момент, слава богу, они более или менее свободны.

Однако это - поверхностное представление о свободе, потому что не все их соотечественники находятся в таком же положении, как и они.  Мистер А - хорошо образованный интеллектуал с достаточными доходами, с друзьями, которые более или менее похожи на него, который хотя и не может позволить себе иметь яхту для полного счастья, но по меньшей мере может ездить отдыхать и заниматься зимними видами спорта. Он считает такое положение (более или менее) свободой. Ему, конечно, хочется яхту, но, по меньшей мере, он может писать что угодно против коммунизма, фашизма или существующей системы. Предположим пока, что он свободен. Немного позже я проанализирую это утверждение более тщательно, чтобы показать, что оно однобоко. Но давайте на мгновение предположим, что А наслаждается свободой. Свободен ли мистер В? В - подсобный низкооплачиваемый рабочий в магазине на улице Houndsditch (Канава для трупов собак), не член профсоюза и работает семь дней в неделю. Он не имеет ни малейшего представления об искусстве, науке и философии. Он совершенно некультурен, если не считать несколько абсурдных предрассудков, внушенных ему начальным образованием.

Он верит в превосходство английской нации, в мудрость короля и его любовь к своим подданным, в существование Бога, дьявола, ада и греха, а также в порочность половых сношений, если они не санкционированы браком. Все, что он знает о том, что происходит в мире, он черпает из воскресной газетёнки «News of the World - Новости мира». У него нет времени читать газеты в будние дни. Он верит, что после своей смерти (если повезет) будет пребывать в вечном блаженстве. Однако в настоящее время он больше всего боится вызвать гнев своего нанимателя, сделав какой-нибудь незначительный проступок, и стать безработным.

Несчастием В, очевидно, является отсутствие свободного времени, когда он мог бы культивировать свою свободу. Мистер C не страдает его отсутствием. Это безработный мужчина средних лет, у которого ежедневно круглосуточные выходные. У него есть время побывать везде - на улицах, в парках и музеях. Он волен думать о чем угодно - о теории относительности Эйнштейна, определении классов по Фреге или учении о непорочном зачатии. К сожалению, он ничего этого не делает. Он ругается с женой, которая называет его бездельником и дармоедом, с детьми, которым приходится платить за его жильё на основании «проверки материальной обеспеченности» (государством), и со своими бывшими друзьями, потому что они могут пользоваться удобствами, которые ему не по карману. К счастью, у него есть свобода покончить с собой, и сегодня пополудни, когда его жены не будет дома, а в автомате подачи газа достаточно монет, он это и сделает.

Мистер А свободен. Свободны ли мистер B и мистер C? Я предполагаю, что А ответит, что B и C несвободны. Если А станет утверждать, что B и C наслаждаются реальной свободой, то большинство из нас без дальнейших рассуждений поймут, чем пахнет идея свободы мистера А. Любой Уэллс, Форстер или Рассел, несомненно, столь же решительно, как и мы, считает, что это не свобода, а унизительное, навязанное окружающей обстановкой рабство. Он сказал бы, что для того, чтобы сделать В и С свободными, мы должны поднять их до уровня А - уровня, скажем, выпускника Оксфорда. Подобно выпускникам Оксфорда, B и C должны располагать досугом и достаточным доходом, чтобы иметь возможность наслаждаться благами и замечательными идеями всего мира.

Но как это осуществить? Сейчас у нас господствуют порядки буржуазного общества. Никто не отрицает, что движущим мотивом в мире капитализма является частное присвоение прибыли. В этом буржуазные экономисты и марксисты согласны друг с другом. Более того, если причинность имеет какое-то значение и если мы не хотим выбросить за борт все научные методы, то нынешнее экономическое положение и отсутствие свободы B и C должны быть причинно связаны друг с другом.

Итак, с одной стороны, мы имеем условия буржуазного общества, а с другой стороны - различные степени несвободы у А, В и С - которые связаны друг с другом как причина и следствие. Пока что любой из этих двух факторов может быть причиной другого, поскольку мы еще не выяснили, является ли духовное развитие человека следствием социальных условий или наоборот. Но как только мы ставим вопрос о том, какими действиями можно решить эту проблему, мы понимаем, что является первичным. Бессмысленно при помощи лекций давать мистеру В возможность углубляться в философию или побуждать его рассматривать шедевры искусства в картинных галереях. До того, как он начал работать, у него не было времени развить вкус к философии или искусству, а как только он начал работать, у него нет времени удовлетворять его. Точно так же мистер C не обладает свободой наслаждаться богатствами буржуазной культуры, поскольку все его существование омрачено его экономическим положением. Именно образ жизни сужает духовность, а не наоборот. Местер B и мистер C принадлежат к рабочему классу не потому, потому что они не образованны, а наоборот, они не образованны потому, что принадлежат к рабочему классу. И Рассел, написавший «Похвалу досугу», прав в этой своей похвале, ибо он умный, потому что он имеет досуг и буржуй; он - имеющий досуг буржуй вовсе не потому, что он умен.

Теперь мы видим, что является причиной, а что следствием в этой ситуации. Мы видим, что не свобода и рабство порождают буржуазные социальные условия, а что буржуазные общественные условия одновременно создают обе эти крайности: свободу праздного буржуя и рабство трудящегося пролетария. Совершенно ясно, что если это следствие нежелательно, то избежать его можно только устранением причины.

Итак, перед интеллектуалом стоит другая проблема, подобная той, когда ему приходится уточнять, кто именно пользуется свободой, которую он считал достижением современности, принадлежащим всем. Хочет ли он, чтобы эти два образа жизни - в рабстве или в свободе, в страданиях или в счастье - продолжались вечно? Может ли он наслаждаться свободой, основанной на той же причине, что и рабство рабочих? Потому что, если он не может, ему придется сделать следующий шаг и сказать, что необходимо заменить буржуазный социальный строй (на другой).Его заменят именно из-за дефицита свободы, который он все больше увеличивает; ну а сегодня интеллектуал должен решить, станет ли его воля частью социальных сил, стремящихся к переменам, или он будет упрямо им противостоять.

Но как можно изменить буржуазный социальный строй? Не одним лишь усилием воли, потому что мы видели, что характер формируется социальными условиями, а не наоборот. Изменить надо материальный (мир), эту количественную основу качественной идеологии(?). Недостаточно спорить и убеждать. Необходимо произвести работу (?). Необходимо изменить условия существования человека.

Наука показывает нам, как это сделать. Мы всегда добиваемся того, чего хотим, не одной только волей, не желанием чего-то до тех пор, пока желаемое не станет реальностью, а деятельностью, направляемой мыслью, применяя для этого физические законы реальности. Мы переносим на другое место горы не одним желанием, а применением неопровержимых законов кинетики, гидравлики и электротехники, основывая на них свою деятельность. Мы достигаем свободы - то есть исполнения наших желаний - следуя законам реальности. Следовать этим законам легко, а труднее всего их открыть, и в этом задача науки.

Задача определения сути свободы становится от этого еще более сложной. Ведь не так-то просто дать даже определение свободы, адекватное для нашего времени. (Этот) интеллектуал должен был не только решиться на изменение буржуазного социального строя, но теперь он ещё должен открыть законы движения общества и создать причинно-следственную схему общественных отношений. Одного желания свободы недостаточно, нужно еще знать, как достичь свободы.

Существует только один научный анализ закона движения общественных отношений: марксистский.(?) Чтобы буржуазный интеллигент понял, как на материальном уровне общественного существования количественные движения капитала и материи создают материальную, причинную, предсказуемую основу общества и через общественные отношения приводят к качественным изменениям сознания, воли и идеологии, необходимо указать ему (на труды) Маркса, Энгельса, Плеханова(?), Ленина и Бухарина(?). Предположим теперь, что он изучил их и вернулся к трудной задаче стремления к свободе.

Его знания о социальной причинности теперь помогут ему осознать, что задача создания свободы самими общественными отношениями столь же жестко детерминирована реальностью, как и задача использования материи в форме машин таким образом, чтобы они выполняли его желания. Движение любой материи - машин, капитала, людей и их общественных отношений (? - да разве общественные отношения - это материя, а не "надстройка" по-марксистски???) - может приосходить только на основе причинных законов. Это означает, во-первых, что старым порядкам необходимо положить конец, как мы должны снести дом, если хотим его полностью перестроить, и в переходный период, когда мы сносим старый и закладываем фундамент нового, мы должны следовать определенным законам. Мы не можем сносить фундамент (?) или возводить крышу до того, как будут построены стены.

На этом переходном этапе происходит изменение всех связей (?) между людьми и капиталом, людьми и материей, которые создают общественные отношения. Они больше не должны служить отдельным людям (классу буржуазии), а всем членам общества. Это изменение - не просто изменение отношений собственности, оно также означает, что люди не смогут получать прибыль от собственности, не работая. Товары будут предназначены не для рыночного кругооборота (движение прибыли), а для передачи непосредственно на потребление (движение полезности).

Это также означает, что все видные институты, которые зависят от социальных условий, основанных на частной прибыли, - законы, церковь, бюрократия, юстиция, армия, полиция, школьная система - должны быть разрушены и созданы наново. Буржуазия не может этого сделать, потому что именно благодаря этим институтам - частной собственности (комфортному доходу), законам, университетам, чиновничеству, привилегированному положению и т. д. - она получает свою свободу. Ожидать от буржуазии, что она уничтожит эти условия, от которых, как мы видели, зависит ее свобода и рабство рабочих, значило бы просить ее стремиться к несвободе, чего, поскольку все люди стремятся к свободе, она не будет делать. Но совсем иначе обстоит дело с несвободными пролетариями. В тот день, когда пролетариат станет жаждать свободы(?), начнется его восстание. Буржуй, борющийся за свою свободу, неизбежно должен быть противником не-буржуя, который тоже борется за свою свободу. Исход этой борьбы зависит от того, что капиталистическая экономика по мере своего развития все больше и больше сокращает класс, действительно обладающий свободой, пока не наступит день, когда интеллектуал, врач, мелкий буржуа, чиновник и фермер осознают(?), что в конечном итоге они тоже несвободны. И тогда они поймут, что борьба пролетариата - это и их борьба.

То, что свобода означает для пролетариев - разрушение тех буржуазных учреждений и условий, которые держат их в рабстве, - очевидно, означает принуждение и ограничение для буржуев, точно так же, как старая буржуазная свобода держит рабочего в (наёмном) рабстве. Эти два понятия свободы несовместимы. Как только пролетариат придет к власти, все попытки восстановить буржуазные общественные порядки будут представлять собой покушение на свободу пролетариата и поэтому с ними будут решительно бороться, поскольку народ будет бороться со всеми посягательствами на свою свободу. В этом смысл диктатуры пролетариата, и именно поэтому эта диктатура включает в себе цензуру, идеологическую непримиримость и всё остальное, что создали буржуи в ходе развития эксплуататорского государства, обеспечивающего их свободу.

Однако тут есть принципиальная разница. Дальнейшее существование социальных условий буржуазного государства, создавшего свободу буржуя и несвободу пролетария, зависит от существования как свободы, так и несвободы. Буржуй не может наслаждаться своим досугом без (эксплуатации) труда рабочего, а рабочий не может соблюдать буржуазные порядки без созданного произволом господства и диктатуры буржуазии. Таким образом, свобода меньшинства в буржуазном государстве основана на несвободе большинства. Эти две нации находятся в постоянном антагонизме. Но после экспроприации буржуазии антагонизм между экспроприированным и, следовательно, несвободным буржуем и пролетариатом, унаследовавшим его собственность и, следовательно, свободным, будет существовать лишь временно, потому что, если владельцы средств производства сами работают на этих средствах производства, они не нуждаются в существовании экспроприированного класса (буржуазии). Следовательно, как только переходный этап будет завершен и класс буржуазии будет либо ассимилирован, либо вымрет, несвободного, угнетаемого класса больше не будет. Именно это и означает «отмирание» государства и появление после переходного периода бесклассового общества, такого как существует сейчас в России (??? при сталине!).

В простейшей формулировке это означает причинно-следственный процесс, посредством которого буржуазные общественные порядки могут быть преобразованы в новые общественные отношения, которые не содержат несвободы большинства в качестве противовеса свободе меньшинства. Мы нарочно излагаем это упрощенно. Более подробный анализ, который мы видим у Маркса, более четко объясняет движение и взаимное проникновение в этом процессе: как он причинно инициируется самой капиталистической экономикой, которая не может стоять на месте, но постоянно нуждается во всё большей централизации и концентрации; что, в свою очередь, приводит к империалистическим войнам, которые человечество не будет терпеть вечно, и ко всё более гнусным денежным отношениям, которые преисполняют людей ненавистью, которая в один (прекрасный) день обернется против системы (капитализма).

И совершая эти зверства, являющиеся причиной восстания, капитализм дает пролетариату инструменты этого восстания: он принуждает его объединиться, лучше организоваться и повышать сознательность, чтобы он, когда пробьёт час восстания, уже обладал (???) солидарностью и навыками, необходимыми для того, чтобы взять в свои руки управление собственностью буржуазии. Одновременно буржуазные общественные порядки показывают, что даже буржуазная свобода не является истинной свободой, что буржуазная свобода порабощает даже тех, кто ею обладает, почти так же, как несвобода порабощает рабочего. И именно поэтому буржуазия не ощущает себя монолитным классом, ведущим борьбу против пролетариата, наоборот, внутри ее собственных рядов возникают расколы, сначала их мало, а затем их становится всё больше и больше. Революция возникнет, как только пролетариат в своей борьбе против буржуазных общественных порядков станет достаточно организованным, чтобы объединиться, как только он в достаточной степени будет страдать от растущей несвободы, чтобы требовать нового мироустройства, чего бы это ни стоило, и как только, с другой стороны, в результате нарастания противоречий капитализма класс буржуазии утратит власть над пролетариатом. (Продолжение следует)

.

"ПАТРИОТИЧЕСКИЙ СОЦИАЛИЗМ" - ЭТО ФАШИЗМ

Как свинья ищет лужи погрязнее, чтобы в них вываляться, так и мой старый знакомый, немилосердно "забанивший" меня на своём сайте "Colonel Cassad - Полковник Кассад" - Тартарен из Севастополя, а по паспорту - штатская шляпа Борис Рожин, отыскивает и рекламирует самые пакостные "идеи". Вот как он рекламирует "патриотический социализм" - бредовую фантазию какого-то путиноидного чиновника. Цитирую текст по источнику -https://colonelcassad.livejournal.com/9214164.html - без сокращения:

 *  *  *

"В России надо построить патриотический социализм

В правительстве России призвали строить социализм.

В России необходимо построить «патриотический социализм» вместо рыночной экономики, которая «сбоит» и не обеспечивает процветания стране, заявил министр по развитию Дальнего Востока и Арктики Алексей Чекунков. «Русский предприниматель, пройдя за одно поколение путь спекулянт — новый русский — бизнесмен — патриотичный предприниматель (других не осталось), фактически не смог занять в экономике нишу основного двигателя созидания и прогресса», — отметил Чекунков в статье для РБК.

По его словам, российское предпринимательство из-за «грехов быстрого накопления капитала в 90-е» так и осталось для большей части общества «чем-то аморальным и паразитическим». И даже позитивные примеры типа «Магнита» и Wildberries не помогли развеять это отношение, считает чиновник. В связи с этим, по его мнению, в России необходимо отказаться от массового предпринимательства и развивать культуру служения и созидания.
«Вместо неприжившихся „бизнеса“ / „предпринимателей“, увязших в заботе правоохранителей, на первый план выйдут созидатели — более альтруистичные и патриотичные, но не менее конкурентные, чем охотники за прибылью. Со стороны государства в связке с ними будут работать служители — наследники традиций Горчакова, Муравьева-Амурского и Косыгина»,

Не смогли смириться с неизбежным? Ну и куда вас это привело? Снова к социализму..." (Конец цитирования)

*  *  *

Нет, господин Рожин, это ведёт не к социализму, а к фашизму, потому что "патриотический социализм" - это переименованный "национал-социализм", который в буржуйской России ещё при ЕБНутом Бориске-алкаше под вывеской "национал-большевизма" весьма успешно пропагандировал, особенно среди наивной молодёжи, агент западных секретных служб по фамилии Лимонов.

Чтобы хотя бы поверхностно понять суть этого явления, надо знать, что истинный социализм - это антагонист, непримиримый противник не только капитализма, но и национализма и государственной власти.

Бюрократическое государство - это тяжелое наследие феодального абсолютизма - монархий, занявшихся сколачиванием империй в подражание империи античности - Древнему Риму. Само понятие "государство" означает, что в нем господствует "государь", т.е. монарх-император. Абсолютистские монархии сколачивали свои империи, захватывая территории повсюду, где можно: не только оттяпывая их у соседей, но и захватывая этнически и культурно совершенно чуждые "колонии". Так возникли колониальные империи португальских королей, испанских Габсбургов, австрийских Габсбургов, российских немцев "Романовых", плюс Голландская, Французская и Британская колониальные империи, в которых дело абсолютизма было продолжено буржуазными "конституционными" монархиями.

Это - политическая традиция, абсолютно чуждая национализму. А национализм возник как идеология защиты мелких буржуазных государств от поглощения их империями. Чтобы сохранять своё господство над "своим" народом, буржуазия сварганила две демагогические идеологии -  "демократии" и национализма, замаскировав их мнимой "всенародностью" своё классовое господство.

Хищничество буржуазии как больших империй, так и малых государств - причина всех войн последних трёх столетий. Так, английская буржуазия, действуя руками своих туземных агентов-метисов (Боливара, Сан-Мартина и их последышей-"генералов"), "освободила" Латинскую Америку от имперского владычества Испании и при этом, чтобы ослабить и поработить её, разодрала Латинскую Америку на клочки "национальных государств" с одним и тем же языком и одним и тем же смешанным (метисным) населением, которые целое столетие воевали друг против друга.

Для того, чтобы поработить Восточную Европу, империализм Антанты после 1-й мировой войны разодрал "Дунайскую монархию" австрийских Габсбургов на клочки "национальных государств", а западный империализм в 1989 году руками агента западных спецслужб Мишки-меченого (горбачёва) разодрал сообщество социалистических стран Восточной Европы (страны СЭВ и Варшавского Договора), а в 1991 году - Советский Союз на "национальные республики" руками другого своего агента - Бориски-алкаша (ельцина). Результат этого мы все, бывшие граждане стран Восточной Европы и СССР, расхлёбываем теперь, когда империализм НАТО развязал войну на Украине.

Так что идея "нации" и "патриотизма" самоубийственна для трудящихся. Если для властителей - олигархии крупной буржуазии и её наёмного политиканства - войны не опаснее игры в шахматы, то для трудящихся народов, одурманенных ядом национализма и "патриотизма", войны несут смерть, увечья, разрушения и нищету. Хуже того, идеология национализма превращает их в осатанелых массовых убийц - гитлеровцев, бандерофашистов - прихвостней сперва немецкого фашизма, а теперь - западного империализма, сионистов, истребляющих мирное коренное население Палестины и т.д...

Поэтому антиинтернациональный ревизионистский тезис о "праве наций на самоопределение вплоть до отделения" на практике является провокационной буржуйской антисоциалистической демагогией. Им была заражена вся "социал-демократия" конца 19 и начала 20 века, и Ленин, хоть и был гениальным политиком, не мог открыто против него выступать. Поэтому ему пришлось создать (чтобы утихомирить безумные националистические страсти) из заклеймённой как "тюрьма народов" Российской империи Советский Союз, который был "союзом" лишь формально, а на деле был монолитным государством. А должность наркома по делам национальностей он отдал Джугашвили-сталину - невежественному, но притворно исполнительному кавказскому уголовнику. Ведь дать её русскому - будут возмущаться все нацмены, а дать её еврею - будут возмущаться все "русские"... Ленин быстро понял, что продвигать типично "по-восточному" коварного людоеда сталина было страшной ошибкой, но из-за болезни уже не смог эту ошибку исправить.

Как противоядие от ползучего "патриотизма", будучи истинным социалистом и коммунистом, Ленин создал Коминтерн - политическую организацию для объединения коммунистов всего мира в борьбе против капитализма за социализм. Поэтому высказывание Иудушки КаПутина, что якобы "Ленин заложил атомную бомбу под Россию" - это брехня собачья. Ленин был коммунистом и потому интернационалистом.

Напротив, подонок Джугашвили-сталин был вовсе не "верным ленинцем", а восточным деспотом-антикоммунистом. Он, захватив власть и реанимировав крепостническую бюрократию царизма, навязал советскому народу ложный контрреволюционный тезис "социализма в одной отдельно взятой стране" и превратил Коминтерн в террористическое орудие преследования истинных коммунистов-интернационалистов ("троцкистов") во всём мире, а потом в 1943 году и вовсе ликвидировал ленинский Коминтерн!

Любой хоть сколько-нибудь знающий социалист должен понимать, что и имперский великодержавный шовинизм, и националистический сепаратизм - это две идеологии сросшегося воедино из пережитков абсолютизма и обновок капитализма реакционного политического чудовища - буржуазного государства, служащего инструментом классового господства буржуазии, теперь почти повсюду уже не национальной, а глобалистской. Абсолютистская ретроградная тенденция сколачивания империй усиливается по мере разгорания финального кризиса глобального капитализма. Для спасения своего господства глобалисты создали и расширяют агрессивный милитаристский блок НАТО и укрепляют политическую диктатуру наднационального бюрократического чудовища под названием "Евросоюз". Это показывает фальшивость демагогии буржуйских масс-медий о "свободе и демократии". С другой стороны, национализм несёт лишь мнимое "освобождение", ведь в результате "цветных революций" господство независимого государства, намеченного Западом в жертву, заменяется хаосом и затем - ещё более зверским господством картеля глобалистов и его наёмных туземных политиканов.

А кремлёвский буржуйско-бюрократический режим горбачева-ельцина-путина все 35 лет своего существования не только якобы не видел всех подлых гнусностей и массовых убийств, которые непрерывно совершает сатанинский буржуйский Запад, сорвавшийся с цепи после предательского уничтожения кремлёвским изменническим режимом блока социалистических стран и самого СССР, но и своим холуйством перед Западом до самого последнего времени поощрял его на дальнейшие преступления против человечества!

Кремлёвский режим потакал агрессивному захвату блоком НАТО всей Восточной Европы и бывших Советских Республик прибалтики, которые под опёкой Запада превратились в ядовитейшие русофобские гадюшники и одновременно - в банковские транзитные оффшоры для выкачивания денег олигархической буржуйской падалью из России на Запад. Да и озверелые бандерофашисты на Украине были совместно выпестованы западными секретными службами и... господами Сурковым и Грефом - приближенными "национального лодыря" КаПутина. Вот, полюбуйтесь - ведь они тоже "патриоты":

Короче:

Что принесло человечеству фактически глобальное господство проклятой буржуйской нечисти, продолжающееся все последние 35 лет? - Ничего, кроме глобального хаоса и глобальной кровавой бани, а в перспективе глобалистская буржуйская мразь готовит человечеству "Great Reset" - глобальный фашистский концлагерь!

Поэтому:  человечество должно своей главной целью поставить своё скорейшее и полное освобождение от сатанинского наваждения капитализма.

Свободно может быть только общество, но никогда - индивидуум. Как один человек реально не может быть "свободен от общества", потому что (как научно доказано отцом радикального бихевиоризма Б.Ф. Скиннером) его личность, желания и поведение формируются и управляются существующей системой оперантных зависимостей общества, в котором он живёт, так и человечество не может быть свободным от классового господства, как будучи разделённым буржуями и политиканами на "национальные государства", так и будучи загнанным в концлагерь глобалистской мировой империи.

Освобождение человечества невозможно без революционного свержения классового господства буржуазии во всём мире, поэтому социализм закономерно и неизбежно является интернационализмом, а "патриотический социализм", "национал-большевизм", сталинизм и т.д. и т.п. - это коварные буржуазные фальшивки, такие же фашистские по сути, как и "национал-социализм", бандерофашизм и т.п. мерзости.

Народы России и всех остальных стран может спасти от глобалистского фашистского всемирного концлагеря только мировая социалистическая революция, которая полностью сметёт капитализм с лица Земли, очистив место для создания, словами Владимира Маяковского, "единого человечьего общежития" методами бихевиористской социальной инженерии.

О свободе я в ближайшее время выложу здесь мой перевод любопытной статьи английского марксиста Кристофера Кодуэлла, погибшего в Испании в 1937 году, сражаясь против фашистских орд генерала Франко.

.