Джозеф Хеллер:
"Подвох-22. Глава 23. Старик Нейтли.
(...) Это было в тот вечер, когда Аарфи вместе с Ёсарьяном сидел в Риме в
офицерской квартире, куда Нейтли, отыскавший наконец после долгих недель грустных
бесплодных поисков очаровавшую его шлюху, привел ее вместе с двумя подружками,
пообещав им по тридцать долларов.
- По тридцать каждой? - протянул
Аарфи, щупая и пошлёпывая ядрёных девиц с видом придирчивого знатока. -
Тридцать долларов таким экземплярам - это слишком много будет. Кроме того, я за
это дело никогда не платил.
- Да я не прошу тебя платить, -
поспешно ответил Нейтли. - Я заплачу им всем. Я только хочу, ребята, чтобы вы
взяли на себя двух остальных. Разве вы меня не выручите?
Аарфи самодовольно ухмыльнулся и только покачал своей пухлой круглой
головой.
- Старина Аарфи за это еще никогда
не платил. Когда мне нужна баба, я всегда получу от нее все, что захочу... Но
сейчас у меня нет охоты.
- А почему бы тебе не заплатить им
всем, а тех двоих отпустить? - предложил Ёсарьян.
- Да моя окрысится, если подружкам я
дам деньги просто так, а ей за те же деньги придётся попотеть, - ответил
Нейтли, опасливо поглядывая на "свою" девку, которая мрачно
уставилась на него и что-то бормотала себе под нос. - Она говорит, что если я действительно
ее люблю, то должен именно ее отпустить, а переспать с одной из тех двоих.
- А у меня идея! - хвастливо объявил Аарфи. -
Давайте продержим их всех до комендантского часа, а потом пригрозим, что если
они не отдадут нам деньги, мы выставим всех троих на улицу, где их наверняка
арестуют. А еще лучше - пригрозим,что вышвырнем их из окна.
- Аарфи! - ужаснулся Нейтли.
- Я только хотел помочь, - сразу
струсил Аарфи. Он всегда старался услужить Нейтли, так как у Нейтли отец был
богатым и влиятельным человеком, занимавшим высокое положение, и после войны вполне
мог бы помочь Аарфи устроиться.
- Эх, ёлки-палки! – заспорил,
оправдываясь, Аарфи, - Когда я был в школе, мы часто проделывали такие штуки. Однажды мы заманили двух глупых старшеклассниц
в загородный дом нашей молодежной организации и заставили их делать всё, что бы
ни захотелось каждому из нас. Мы продержали их в постели более десяти часов, а
когда они стали скулить, слегка надавали им оплеух. А потом отобрали у
них всю их мелочь и жевательную резинку и прогнали. Эх, ребята, как славно мы
порой развлекались в нашей молодежной организации! - воскликнул в восторге
Аарфи. На его мясистых щеках запылал ребяческий, жизнерадостный румянец.
Но в данный момент Аарфи ничем не мог помочь Нейтли, так как девка, в
которую безнадёжно втюрился Нейтли, надулась и начала поносить своего ухажера
все более визгливым и угрожающим тоном. К счастью, тут ворвался Ненасытный Джо,
и все снова затихло, если не считать того, что минуту спустя ввалился пьяный
Данбэр и начал лапать хихикающих девок - всех подряд. Теперь на трех девок пришлось
четверо мужиков, и все семеро, оставив Аарфи в квартире, втиснулись в
извозчичью пролетку, которая неподвижно ждала перед парадным, пока девицы требовали
плату вперед. Нейтли занял двадцать долларов у Ёсарьяна, тридцать пять - у
Данбэра и семнадцать - у Ненасытного Джо и, галантно зардевшись, вручил девкам
девяносто долларов. Они сразу стали приветливей и сказали извозчику адрес.
Лошадь, семеня копытами, увезла их в другой конец города, где мужики еще не
бывали, и остановилась на темной улице напротив высокого обшарпанного дома. По
крутой скрипучей деревянной лестнице с длинными пролетами девки провели их на
четвертый этаж и ввели в шикарную наемную квартиру, которая как по волшебству
наполнилась несметной, всё возрастающей оравой голых смазливых молодых девок, в
среде которых выделялись старикан гнусного и отвратительно развратного вида,
который сразу же вызвал раздражение у Нейтли своим ехидным смехом, и суетливая
старуха в пепельно-сером шерстяном свитере, которая своим постным видом
выражала неодобрение всего беспутства, происходившего вокруг, и пыталась
наводить чистоту.
-
Кадр из фильма Catch-22
(1970 года)
Это удивительное помещение представляло собой настоящий рог изобилия,
полный голых женских прелестей. Сперва в этой тускло освещенной, обшарпанной
коричневой гостиной, из которой в разные направления вели три тёмных коридора к
удалённым альковам этого замечательного своим своеобразием борделя, были лишь
три уже известные нам девки. Девки сразу же стали раздеваться, делая
многозначительные паузы, чтобы гордо продемонстрировать своё вызывающе
сексуальное бельё, и непрерывно перебрасываясь остротами с этим похотливо
гоготавшим дряхлым распутным старикашкой с неопрятными космами седых волос и в
расстёгнутой рубашке - когда-то белой, а теперь замызганной. Сидя в засаленном
синем кресле почти в самом центре комнаты, он с насмешливой иронической
учтивостью приветствовал Нейтли и его товарищей. После этого старуха захромала
из комнаты, удрученно повесив голову, чтобы привести девку для Ненасытного Джо,
и вернулась с двумя толстозадыми красотками, одна из которых уже разделась, а
другая была в одних прозрачных розовых маленьких трусиках, которые она стащила
с себя, едва усевшись.
Ещё три голых девки из разных коридоров лениво вошли в комнату и остались
поболтать, а за ними ещё две. Ещё четыре девки со скучающим видом прошли по
комнате, не прерывая разговора. Три из них были босиком, а четвертая ковыляла в
паре незастёгнутых серебряных танцевальных туфелек, которые были ей явно не по
размеру. Потом появилась и уселась еще одна девка, одетая в трусики, так что за
считанные минуты в комнате их стало одиннадцать штук, причем все девки, кроме
одной, были нагишом.
-
Повсюду в комнате лениво расположилась голая, по большей части хорошо
упитанная плоть, и у Ненасытного Джо перехватило дух. Он застыл, как будто
парализованный, и вдруг издал пронзительный вопль, стремглав кинувшись к дверям
за своим фотоаппаратом, который оставил в нанятой военными квартире. Но тут он
замер на всем скаку и опять дико завопил: он с леденящим душу ужасом догадался,
что безвозвратно лишится всего этого чарующего, манящего и цветущего языческого
рая, который исчезнет бесследно, если он хоть на мгновение потеряет его из
виду. Ненасытный Джо застыл в дверях и что-то забормотал. На его лице и шее от
натуги вздулась и бешено пульсировала каждая жилка, каждая вена.
Старик - хозяин
борделя наблюдал за Джо с веселым торжеством, восседая в своем засаленном
голубом кресле как на троне, подобно какому-то сатанинскому греховному
божеству, а краденое одеяло армии США укутывало от холода его тощие, как палки,
ноги. Старик тихонько посмеивался, а в его запавших проницательных глазах
горели искорки циничного и распутного удовольствия; при этом он то и дело прикладывался
к выпивке. Нейтли отреагировал агрессивной враждебностью уже на один вид
этого порочного, подлого и совершенно не патриотичного старика, который своим
возрастом напомнил Нейтли об отце, но отпускал злые шутки в адрес Америки.
-Америка, - сказал
он, - проиграет войну, а Италия ее выиграет.
-Америка - это самая
могущественная и самая богатая держава в мире, - заявил Нейтли с чувством
достоинства и справедливого негодования. - А американские солдаты лучше всех в
мире.
- Совершенно верно, - согласился старикан
весёлым тоном язвительной учтивости. - С другой стороны, Италия - одна из наименее
богатых стран мира. А итальянские солдаты, наверно, хуже любых других. Но
именно поэтому дела у нашей страны в эту войну идут так хорошо, а у вашей так
плохо.
Нейтли в замешательстве расхохотался,
а затем покраснел, стыдясь собственной невежливости.
- Извините, что я над вами посмеялся,
- честно признался он, и продолжал тоном вежливой снисходительности: - Но ведь
Италия была оккупирована немцами, а теперь - нами. О таком вряд ли скажешь, что
дела идут хорошо, не так ли?
- А вот и скажу, что хорошо! - бодро воскликнул старик. - Немцев гонят
отсюда, а мы по-прежнему тут. Через несколько лет вы тоже уйдете, а мы
по-прежнему останемся. Понимаете, Италия на самом деле очень бедная и слабая
страна, но именно это и делает нас такими сильными. Итальянских солдат больше
не убивают, а немецких и американских продолжают убивать. Вот поэтому я и
говорю, что дела идут очень даже хорошо. Да я вовсе и не сомневаюсь, что Италия
переживет эту войну и будет существовать ещё долго после того, как ваша страна
погибнет.
-
Нейтли не мог поверить своим ушам. Ему ещё не приходилось слышать столь
ужасающей ереси, и инстинктивной логикой не мог понять, почему тут до сих пор
не появились органы безопасности, чтобы засадить этого предателя-старикашку за
решетку, и выкрикнул запальчиво:
- Америка никогда не погибнет!
- Так уж и никогда? - вкрадчиво
подначил его старикашка.
- Ну знаете... - буркнул Нейтли.
Старик снисходительно посмеивался, готовя себе ещё более глубокое, более
захватывающее удовольствие. Со скромным видом он продолжал подначивать:
- И Рим пал, и Греция пала, и Персия пала, и Испания. Все великие державы
рано или поздно погибали. Так почему же не ваша? Ну сколько вы думаете, ваша
страна ещё просуществует? Целую вечность? Учтите, что вся наша Земля обречена на
то, что примерно через двадцать пять миллионов лет её уничтожит Солнце.
Нейтли неловко поёжился:
- Я имею в виду, что
"никогда" - это просто очень длительный срок.
- Ну а миллион лет? - допытывался с
садистской настойчивостью, язвительно улыбаясь, старикашка. - Или пол-миллиона?
Лягушки как вид существуют уже около пятисот миллионов лет. Можете ли вы
гарантировать, что Америка со всем ее могуществом и богатством, с ее непревзойденными
солдатами, с ее непревзойденным уровнем жизни, просуществует так же долго, как и...
лягушки?..
Нейтли захотелось разбить эту ехидную рожу. Он осмотрелся вокруг, ища
помощи в защите будущего своей страны от отвратительной клеветы этого коварного
и безнравственного противника. Но он просчитался. Ёсарьян и Данбер были слишком
заняты в дальнем углу комнаты оргией, лапая четыре или пять игривых девок,
устроившись с шестью бутылками красного вина, а Ненасытный Джо давно уже утопал
вдаль по одному из таинственных коридоров, толкая перед собой, как кочевник
добычу, целую охапку самых широкозадых молодых проституток - сколько смог
захватить, махая как ветряная мельница своими тощими руками, и уместить на
одной двуспальной кровати.
-
Нейтли был полностью обескуражен. "Его" девка грациозно
раскинулась на туго набитой софе с выражением скучающего безразличия. Нейтли
окончательно запсиховал из-за ее апатичного равнодушия к нему, из-за той же
самой сонной и вялой позы, которая запомнилась ему так живо, так чарующе и так
безнадёжно с того самого первого раза в гостиной нанятой военными квартиры,
когда она увидела и проигнорировала его за набитым битком столом, где они по
маленькой резались в очко. Сколько раз потом с такой отчетливостью, сладостью и
горечью вспоминал он этот взгляд. Она раззявила свой безвольный рот в виде
правильной буквы "О", и одному богу было известно, на что она уставилась
своими остекленевшими затуманившимися глазами. Старикашка спокойно ждал ответа,
наблюдая за Нейтли с проницательнной усмешкой, которая была одновременно
презрительной и сочувствующей. Гибкая блондинка с очаровательными ножками и
золотистой кожей уютно пристроилась на одном подлокотнике его кресла и начала
томно и кокетливо терзать его морщинистое, бледное и дряблое лицо. Нейтли окаменел
от отвращения и злобы, увидев такую похотливость в столь древнем старикашке. С
упавшим сердцем Нейтли отвернулся от них и всё никак не мог понять, что ему
мешает взять "свою" девку и отправиться с ней в постель.
-
(Далее следует ни к селу
ни к городу почти на целую страницу описание добродетелей буржуазного папочки
Нейтли. - Примечание behaviorist-socialist.)
Нейтли опять окунулся в дискуссию со стариком, полный решимости
опровергнуть его порочную логику и инсинуации амбициозным возмездием, которое должно
было бы завоевать внимание той скучающей флегматичной девки, в которую он так
безнадёжно втюрился, чтобы навсегда завоевать её обожание.
- Ну... честно говоря, я не знаю, сколько просуществует Америка, -
неустрашимо продолжил он. - Я так полагаю, что если весь мир когда-то погибнет,
то и мы не вечны. Но я твёрдо знаю, что нам суждено очень долгое время не
только существовать, но и побеждать.
- Ну а всё-таки, сколь долго? -
поддразнивал его нечестивый старикан, весь сияя злорадным воодушевлением. - Явно
не дольше, чем лягушки?
- Да уж намного дольше, чем проживем
мы с вами, - неловко выпалил Нейтли.
- И это - всё? Это совсем даже немного,
если учесть, что вы слишком прямолинейны и легковерны, а я уже такой
очень-очень старый человек.
- Сколько же вам лет? -
полюбопытствовал Нейтли, помимо своей воли заинтересовавшись им и поддавшись
его обаянию.
- Сто семь. - Заметив замешательство
Нейтли, старикашка добродушно хмыкнул: - Я вижу, вы мне не верите?
- Я не верю ни единому вашему слову, - ответил
Нейтли с робкой извиняющейся улыбкой. - Я твердо верю только в одно: что Америка
победит в этой войне.
- Вы придаёте слишком много значения
победе в войне, - презрительно
заметил усмехнулся отвратительно замызганный старикан. - Самое важное - это поражение в войне и знание того, в какой
войне можно потерпеть поражение. Италия столетиями проигрывала войны, но вы
только посмотрите, как замечательно у нас идут дела. Франция побеждает в войнах
и находится в состоянии постоянного кризиса. Германия терпит поражения и
процветает. Вот, гляньте на недавнее прошлое нашей страны. Италия победила
Эфиопию в войне и тут же получила массу неприятностей. Эта победа внушила нам
такую безумную манию величия, что мы помогли начать мировую войну, победить в
которой у нас не было ни малейшего шанса. Зато теперь мы снова терпим
поражения, и все оборачивается к лучшему, и мы обязательно снова окажемся
наверху, если нам удастся потерпеть поражение.
-
Нейтли смотрел на него в
нескрываемом замешательстве.
- Теперь я совсем не понимаю того, что
вы говорите. Вы рассуждаете, как сумасшедший.
- Зато я живу как самый нормальный человек. Я
был фашистом, когда властвовал Муссолини, а теперь, когда его свергли - стал
антифашистом. Когда сюда пришли немцы, чтобы защитить нас от американцев, я был
фанатичным сторонником немцев. А теперь, когда сюда пришли американцы, чтобы
защитить нас от немцев, я стал фанатичным сторонником американцев. И позвольте
заверить вас, мой юный негодующий друг, что вы и ваша страна не найдут в Италии
более лояльного приспешника, чем я. Разумеется, лишь до тех пор, пока вы остаётесь
в Италии.
- Ну какой же вы хамелеон! -
воскликнул Нейтли, не веря своим ушам. - Вы же
бесстыжий, беспринципный приспособленец!
- Мне сто семь лет, - вкрадчиво
напомнил старикашка.
- Ну неужели у вас нет никаких
принципов?
- Разумеется, нет.
- И морали тоже?
- О нет, я человек очень строгой
морали, - с иронической серьезностью заверил его старый негодник, поглаживая бедро
пышной черноволосой девки с очаровательными ямочками, которая соблазнительно
развалилась на другом подлокотнике его кресла. Старикан саркастически ухмылялся
во всём своём самодовольном потасканном величии, сидя между двух нагих девок и
лапая обеих.
-
- Я не могу в это поверить... -
огорченно пробормотал Нейтли, упрямо стараясь не смотреть на то, что старикан
вытворял с девками.
- Однако все это - голая правда. Когда
немцы вступали в город, я танцевал на улицах, как молоденькая балерина, и до
хрипоты кричал: "Хайль Гитлер!" Я даже размахивал маленьким нацистским
флажком, который выхватил у какой-то нарядной девчонки, когда ее мать
отвернулась в сторону. А когда немцы оставили город, и я выбежал навстречу
американцам улицу с бутылкой отличного коньяка и корзиной цветов. Коньяк,
конечно, был только для меня самого, а цветы - чтобы кидать нашим
освободителям. В самой первой машине ехал надутый от важности старый майор, и я
попал красной розой ему прямо в глаз. Великолепный бросок! Видели бы вы, как он
дёрнулся!
Нейтли ахнул, вскочил на ноги и воскликнул: - Это же майор... де Каверли!
- А разве вы его знаете? - радостно
спросил старик - Какое очаровательное совпадение!
Нейтли был слишком взбудоражен и не слушал его:
- Так это вы ранили майора... де
Каверли! - воскликнул он, дрожжа от негодования. - Да как вы осмелились?
Но злокозненный старик невозмутимо продолжал:
- Вы бы лучше спросили, мог ли я
удержаться от этого? Вы бы посмотрели на этого чванного старого пердуна,
который восседал в машине с таким важным видом, будто бы он - сам
Бог-Вседержитель, со своей дубовой башкой и идиотской торжествующей рожей. По
такой соблазнительной мишени было бы грех промазать. Ну я и влепил ему прямо в
глаз розой сорта "Американская красавица". По-моему, одно к другому
вполне подходит. Не так ли?
- Но это же мерзко! - возмущенно закричал
на него Нейтли. - Это гнусное преступление. Ведь майор... де Каверли -
заместитель командира нашей эскадрильи.
- Так вот оно что! - поддразнил его
порочный старикан и ущипнул себя за острый подбородок в издевательском
притворном раскаянии. - Если так, то вы должны мне поверить, что я действую
совершенно справедливо. Когда в город въезжали немцы, я насмерть уколол здоровенного
молодого подполковника побегом розы сорта "Эдельвайс".
Нейтли привело в ужас и недоумени именно то, что этот гадкий старикашка был
не способен понять всю чудовищность своей выходки.
- Да как вы не понимаете того, что
натворили! - в раздражении брюзжал Нейтли. - Майор... де Каверли - это благородный
и замечательный человек, все в восхищении от него.
- Он глупый старый осёл, которому не
пристало вести себя, как молодому глупому ослу. А где он теперь? Он уже мертв?
Нейтли ответил с печальным благоговением в голосе: - Этого никто не знает. Кажется, он исчез.
- Вот видите! Да разве можно представить себе, чтобы человек в его возрасте
рисковал таким мизерным остатком своей жизни за столь абсурдную вещь, как
"отечество"?
Нейтли мгновенно ощетинился и заявил: - Нет ничего абсурдного в том, чтобы
рисковать жизнью за отечество!
- Да неужели? - парировал старикан. - А что такое отечество? Отечество -
это кусок земли, окруженный со всех сторон границами, по большей части
неестаственными. Англичане умирают за Англию, американцы - за Америку, немцы -
за Германию, русские - за Россию. В настоящий момент в этой войне сражаются
пятьдесят или шестьдесят государств. Ведь просто невозможно, чтобы все
они стоили того, чтобы умирать за них.
- Всё, ради чего стоит жить, стоит того, чтобы за него умереть. - ответил
Нейтли.
- Нет, всё, ради чего стоит умереть, бесспорно стоит того, чтобы остваться
в живых. - кощунственно возразил старикан. - Знаете, вы такой невинный и
наивный юнец, что я уже почти сострадаю вам. Сколько вам лет? Двадцать пять?
Двадцать шесть?
-
-
- Мне девятнадцать. В январе будет двадцать. - ответил Нейтли.
- Это если вы уцелеете. Старикан покачал головой и на мгновение на его лице
появилось обиженное хмурое выражение, как у той брюзгливой недовольной старухи.
Они вас убьют, если вы не будете начеку, и я теперь вижу, что вы не будете
начеку. Ну почему бы вам немножко не образумиться и не попытаться подражать
мне? Тогда вы тоже, вероятно, проживете сто семь лет.
- Да потому, что лучше умереть стоя, чем жить на коленях! - возразил Нейтли
со снисходительно торжествующей убежденностью. - Я полагаю, что вы уже слышали
этот афоризм.
- Ну конечно слышал, - задумчиво проговорил, продолжая улыбаться, коварный
старик. - Но я боюсь, что вы с ним напутали. Лучше жить стоя, чем умереть на
коленях - вот каков на самом деле этот афоризм.
-Вы в этом уверены? - смущенно, но рассудительно переспросил Нейтли. - Кажется,
в моей версии афоризма больше смысла.
- Нет, в моей версии смысла куда больше. Спросите своих товарищей.
Нейтли обернулся, ища взглядом своих товарищей, и обнаружил, что они ушли.
Старикан презрительно расхохотался при виде неожиданного замешательства Нейтли.
Лицо Нейтли потемнело от стыда. Несколько секунд он беспомощно колебался, а
потом повернулся кругом и ринулся в ближайший из коридоров в поисках Ёсарьяна и
Данбера, надеясь вовремя перехватить их вернуть себе на помощь, рассказав им
новость об удивительном столкновении между стариканом и майором... де Каверли,
но все двери в коридоре были заперты.
Ни под одной из дверей не пробивалось света. Было уже слишком поздно.
Расстроенный Нейтли прекратил свои поиски. В конце концов он понял, что ему не
осталось ничего иного, как взять ту девку, в которую влюбился, улечься с ней
где-нибудь, заняться с ней нежной и галантной любовью , а потом вместе с ней
строить планы на будущее.
Но когда он вернулся за ней в гостиную, его девка уже ушла спать. И тогда Нейтли
осталось только одно - возобновить прерванную дискуссию с мерзким старикашкой.
Однако тот встал с кресла и, извинившись с шутовской учтивостью, пожелал ему
спокойной ночи, оставил Нейтли в гостиной с двумя девками с сонными глазами,
которые не cмогли сказать ему, в какую комнату ушла "его" шлюха, и которые
отправились спать уже через несколько секунд после того, как закончились
неудачей их старания привлечь его внимание к себе самим. Они оставили его
ночевать в одиночестве в гостиной на крохотной бугристой софе." (...)
Комментариев нет:
Отправить комментарий