"Вяленая вобла" в одноименной сказке М.Е. Салтыкова-Щедрина - это нарицательный образ воинствующего конформиста и мещанина. О ней пойдёт речь в конце этой записи, в сокращенном изложении этой сказки. Тогда, полтора века назад, "вяленая вобла" была типом ничтожного человечишки - приспособленца, рутинёра, подхалима и продажной шкуры. Однако в наше время "вяленая вобла" - это весь чудовищный аппарат буржуйской промывки мозгов человечества - масс-медии и продажная мразь в "соц-медиях", эта воистину сатанинская сила, с которой человеку в одиночку не то что сладить, но и спорить нет никакой возможности.
"Вяленая вобла" бесконечным повторением одной и той же лжи и чуши затуманивает мозги, мешает независимым попыткам самостоятельно понимать происходящее и понукает к беспрекословному послушанию властям. Она не только штампует мозги публики по своему пошлому и безмозглому подобию, но и парализует прогресс науки, навязывая свои глупейшие, безумнейшие догмы. Примеров тому в наше время - множество, часть из них я для простоты свел в следующую таблицу:
Официально предписанная догма |
Альтернативная научная теория |
"Большой взрыв - Big Bang", якобы сотворивший всю Вселенную |
Конформная циклическая космология (Conformal cyclic cosmology) Роджера Пенроуза, основанная на общей теории относительности, согласно которой ко Вселенной, состоящей лишь из фотонов (являющейся пространственно-временной сингулярностью), неприложимы понятия пространства и времени. |
"Тектоника плит" с фантастической гипотезой о раскаленном ядре Земли, потоки магмы из которого якобы движут континентами |
Исходная теория Альфреда Вегенера о дрейфе континентов и орогенезе на Земле, вызываемых приливными гравитационными воздействиями Луны |
Догма биологического происхождения нефти и природного газа |
Теория примордиального (планетезимального) происхождения нефти и природного газа |
"Саванная" догма происхождения человека |
Теория формирования современного человека стадией водного образа жизни (Aquatic ape theory) Алистера Харди, Элейн Морган и единомышленников |
"Свободнорыночная" догма неолиберализма |
Политэкономия и трудовая теория стоимости по Карлу Марксу |
Менталистско-когнитивистская психология |
Теория оперантного поведения (радикальный бихевиоризм) Бёрреса Ф. Скиннера |
Паранойя "глобального потепления", якобы вызванного увеличением количества антропогенного СО2 в атмосфере Земли |
Научное объяснение периодических изменений климата астрономическими факторами, в частности, предсказание проф. Жарковой малого ледникового периода на предстоящие 30 лет, на основании анализа магнитных полей и активности Солнца |
Генетический механицизм - "центральная догма молекулярной биологии" Уотсона и Крика, полностью игнорирующая регуляторные обратные связи в процессах морфогенеза и метаболизма |
Работы Ричарда Стромана (Richard С. Strohman) о эпигенетическом и метаболическом управлении морфогенезом и адаптацией организмов к внешним воздействиям |
Вакцинное мракобесие (нынешняя афера генетической модификации всего человечества "ковид-прививками") |
Современная высокоразвитая научная теория универсального взаимодействия систем клеточного и гуморального иммунитета |
О части этих альтернативных научных теорий я писал ранее на этом блоге, так что интересующиеся могут покопаться в моих записях при помощи поисковиков. Но сегодня для меня важна общая особенность этих теорий: они замалчиваются и подменяются вздорными выдумками "вяленых вобл" потому, что это служит узкоклассовым мошенническим интересам господства и стяжательства закулисы миллиардеров, содержащей пропагандистский аппарат "вяленых вобл".
Это я хочу теперь продемонстрировать на одном лишь примере нынешней глобалистской кампании поголовной принудительной "вакцинации" генетически активными ядами под названием "ковид-вакцин", проводимой в сочетании с рекламируемой глобалистами "великой перезагрузкой" и их опровергнутой ложью о "глобальном потеплении". Этот пример показывает необходимость всеобщей веры в пять последних из вышеперечисленных догм для успеха всей нынешней глобалистской мошеннической аферы.
Так как речь идёт о мошеннической афере мультимиллиардеров, то объяснение надо начать с экономики. Прежде всего обращаю ваше внимание на то, что в западных масс-медиях замельтешила фраза "global stilling" - "глобальный штиль (безветрие)", которая в практике мореходства и в науке о климате на английском правильно называется не "stilling", а "doldrums". Этим "global stilling" масс-медии называют не только якобы наступившее "необычайное" безветрие, из-за которого остаются в бездействии многие тысячи понастроенных повсюду дурацких ветряков, но и нынешний полный застой в капиталистической экономике.
Какова же причина этого "глобального штиля"? Зная её (смотри переводы книг Генрика Гроссмана на этом блоге), я периодически ищу поисковиками ну хоть какие-либо упоминания в "интернете" падения нормы прибыли, являющегося результатом сверхаккумуляции капитала и превращающего его в мертвый, праздно лежащий на счетах и, следовательно, фиктивный капитал. Но об этом молчат все, даже уважаемый мною проф. Майкл Хадсон. Во всех последних его выступлениях (здесь: https://youtu.be/YWg7roa68cc , https://cdnv.rt.com/files/2021.11/61867f102030276e5d30c039.mp4 и https://www.youtube.com/watch?v=FH2IRYoip0E&t=1s ), он разглагольствует и о "супер-империализме" (империализме финансового капитала), и деиндустриализации, и финансиализации экономики капиталистических стран, но ничего не говорит о причинах всего этого.
Даже в первом из вышеуказанных видеороликов он ни слова не говорит по теме его первой части - об этом самом "global stilling" - "глобальном штиле" в экономике. А ведь этот "штиль" является прямым итогом беспрецендентной, безудержной сверхаккумуляции капитала, ставшей возможной лишь благодаря неолиберальной политике ("тэтчеризму" и "рейганомике"), царящей в мировой экономике вот уже сорок лет!!! Ею объясняются и деиндустриализация, так как инвестиции сверхаккумулированного капитала в производительную экономику заведомо убыточны, и финансиализация, потому что "творить из ничего" деньги, то есть заниматься фальшивомонетничеством, могут только банки и прочие финансовые фирмы, ведущие кредитные операции. Именно они "творят" деньги из ничего, когда частные центральные банки - "Фед" США, ЕЦБ, Банк Англии и т.п. - печатают доллары, евро и все прочие "твердые валюты Запада", а "инвесторы"-спекулянты раздувают финансовые пузыри биржевых котировок. Но всему этому буржуйскому мошенничеству есть предел - дефицит валоризации капиталов (отсутствие прибыльности), и этот объективный предел роста капиталов вызвал глобалистскую затею "великой перезагрузки".
"Великая перезагрузка" представляет собой бегство мультимиллиардеров из капитализма назад в ретроградную феодальную (основанную на паразитизме - ростовщичестве и извлечении экономической ренты) экономику. Сначала проводится принудительная поголовная вакцинация человечества губительными "ковид-вакцинами", вызывающая радикальное сокращение численности трудящегося населения Земли (так как оно уже не может быть прибыльно использовано в капиталистическом процессе производства прибавочной стоимости наёмным трудом).
Такая "очистка" от населения обширных ныне населенных территорий, которые планируется захватить в феодальную собственность, представляет собой одновременно и последнюю аферу паразитирования глобального капитализма на государственных финансах - оплату "ковид-вакцин" из госбюджетов, что ещё глубже засаживает государства в долги паразитической мафии глобалистов-мультимиллиардеров.
Затем (на основании лжи о "глобальном антропогенном потеплении") производится финансиализация всех без исключения природных ресурсов Замли. Вот план и расчёты проклятой мультимиллиардерской глобалистской мрази (перевод на русский добавлен мною):
Раз-два-три... и была Земля ваша - станет нашей!
Очевидно, что миллиардерская сволочь не планирует увеличения массы товаров и услуг. Поэтому и затеяно массовое убийство человечества "ковид-вакцинами": трудяги больше не нужны. Зато как чудесно преобразятся, поглотив "природные активы", фиктивные мёртвые капиталы глобалистов-олигархов. Они станут их феодальной (латифундистско-помещичьей) материальной собственностью. Ведь именно они, миллиардеры-глобалисты, вот уже сорок лет не платящие вообще никаких налогов на свои капиталы, являются кредиторами всех государств мира. Они предъявят свои счета должникам - государствам и прикарманят абсолютно всё, что до сих пор считается суверенной собственностью народов мира. Произойдёт в глобальном масштабе тот же процесс, что и гайдаро-чубайсо-ельцинская прихватизация государственной (формально "общенародной") собственности на территории РСФСР.
Но
и это ещё не всё. Все
вышеупомянутые капиталы закулисы
миллиардеров представляют собой (как
постоянно указывал Майкл Хадсон)
кредитные, долговые деньги. С описанной
выше "уплатой долгов" государствами
мира кровопийцам-миллиардерам при
погашении "долгов" произойдёт
"схлопывание" соответствующей
громадной массы фиктивного капитала
миллиардеров. А это
приведёт (смотри в книгах Генрика
Гроссмана) к восстановлению прибыльности,
то есть потенциальной валоризации,
остальной массы капиталов миллиардеров.
Короче, закулиса
мультимиллиардеров-глобалистов получает
в результате "великой перезагрузки"
тройной подарок:
1)
всю Землю в свою феодальную собственность,
2) абсолютную политическую власть
олигархической закулисы над закрепощенным
человечеством, поголовно клеймёным QR-
и RFID-метками,
и
3) восстановление (пусть и временное,
как объяснено у Генрика Гроссмана)
прибыльности остальной части своих
капиталов.
Конечно, расейские олигархи-путиноиды это понимают - и самостоятельно истребляют "дорогих россиян" своими "ковид-вакцинами", столь же губительными для здоровья, как и западные. Они не хотят делиться с Западом Россией как "природным активом". Но для "дорогих россиян" путинский хрен не слаще западной редьки. Их спасёт от смерти и рабства только социалистическая революция с немедленной экспроприацией класса капиталистов.
Ну а теперь, чтобы поднять читателям новогоднее настроение - сказка Салтыкова-Шедрина "Вяленая вобла" в сокращенном виде:
* * *
"ВЯЛЕНАЯ ВОБЛА
Воблу поймали, вычистили внутренности (только молоки для приплоду оставили) и вывесили на веревочке на солнце: пускай провялится. Повисела вобла денек-другой, а на третий у ней и кожа на брюхе сморщилась, и голова подсохла, и мозг, какой в голове был, выветрился, дряблый сделался.
И стала вобла жить да поживать. (Я знаю, что в натуре этого не бывает, но так как из сказки слова не выкинешь, то, видно, быть этому делу так. (Прим. M. E. Салтыкова-Щедрина.)
— Как это хорошо, — говорила вяленая вобла, — что со мной эту процедуру проделали! Теперь у меня ни лишних мыслей, ни лишних чувств, ни лишней совести — ничего такого не будет! Всё у меня лишнее выветрили, вычистили и вывялили, и буду я свою линию полегоньку да потихоньку вести!
Что бывают на свете лишние мысли, лишняя совесть, лишние чувства — об этом, еще живучи на воле, вобла слышала. И никогда, признаться, не завидовала тем, которые такими излишками обладали. От рождения она была вобла степенная, не в свое дело носа не совала, за «лишним» не гналась, в эмпиреях не витала и неблагонадежных компаний удалялась. Еще где, бывало, заслышит, что пискари об конституциях болтают — сейчас налево кругом и под лопух схоронится. Однако же, и за всем тем, не без страху жила, потому что не ровен час, вдруг... «Мудреное нынче время! — думала она, — такое мудреное, что и невинный за виноватого как раз сойдет! Начнут, это, шарить, а ты около где-нибудь спряталась, — ан и около пошарят! Где была? по какому случаю? каким манером? — господи, спаси и помилуй!» Стало быть, можете себе представить, как она была рада, когда ее изловили и все мысли и чувства у ней выхолостили! «Теперь милости просим! — торжествовала она, — когда угодно и кто угодно приходи! теперь у меня все доказательства налицо!»
(...)
И только тогда, когда ее на солнце хорошенько провялило и выветрило, когда она убедилась, что внутри у нее ничего, кроме молок, не осталось, — только тогда она ободрилась и сказала себе: «Ну, теперь мне на все наплевать!»
И точно: теперь она, даже против прежнего, сделалась солиднее и благонадежнее. Мысли у ней — резонные, чувства — никого не задевающие, совести — на медный пятак. Сидит себе с краю и говорит, как пишет. Нищий к ней подойдет — она оглянется, коли есть посторонние — сунет нищему в руку грошик; коли нет никого — кивнет головой: бог подаст! Встретится с кем-нибудь — непременно в разговор вступит; откровенно мнение свое выскажет и всех основательностью восхитит. Не рвется, не мечется, не протестует, не клянет, а резонно об резонных делах калякает. О том, что тише едешь, дальше будешь, что маленькая рыбка лучше, чем большой таракан, что поспешишь — людей насмешишь и т. п. А всего больше о том, что уши выше лба не растут.
— Ах, Воблушка! как ты скучно на бобах разводишь! точно тебя тошнит! — воскликнет собеседник, ежели он из свеженьких.
— И всем скучно сначала, — стыдливо ответит воблушка. — Сначала — скучно, а потом — хорошо. Вот как поживешь на свете, да пошарят около тебя вдоволь — тогда и об воблушке вспомнишь, скажешь: «Спасибо, что уму-разуму учила!»
И действительно: покуда наивные люди в эмпиреях витают, а злецы ядом передовых статей жизнь отравляют, воблушка только умом раскидывает и тем пользу приносит. Никакие клеветы, никакое человеконенавистничество, никакие змеиные передовые статьи не действуют так воспитательно, как действует скромный воблушкин пример. «Уши выше лба не растут!» — ведь это то самое, о чем древние римляне говорили: «Respice finem!» (Подумай о последствиях!) Только более нам ко двору.
Хороша клевета, а человеконенавистничество еще того лучше, но они так сильно в нос бьют, что не всякий простец вместить их может. Все кажется, что одна половина тут наподлена́, а другая — налгана. А главное, конца краю не видать. Слушаешь или читаешь и все думаешь: «Ловко-то ловко, да что же дальше?» — а дальше опять клевета, опять яд... Вот это-то и смущает. То ли дело скромная воблушкина резонность? «Ты никого не тронь — и тебя никто не тронет!» — ведь это целая поэма! Тускленька, правда, эта пресловутая резонность, но посмотрите, как цепко она человека нащупывает, как аккуратно его обшлифовывает! Сначала клевета поизмучает, потом хлевный яд одурманит, и когда процесс мучительства завершит свой цикл, когда человек почувствует, что нет во всем его организме места, которое бы не ныло, а в душе нет иного ощущения, кроме безграничной тоски, — вот тогда и выступает воблушка с своими скромными афоризмами. Она бесшумно подкрадывается к искалеченному и безболезненно додурманивает его. И, приведя его к стене, говорит: «Вон сколько каракуль там написано; всю жизнь разбирай — всего не разберешь!»
Смотри на эти каракули, и ежели есть охота — доискивайся их смысла. Тут все в одно место скучено: и заветы прошлого, и яд настоящего, и загадки будущего. И над всем лег густой слой всякого рода грязи, погадок, вешних потоков и следов непогод. А ежели разбираться в каракулях охоты нет, то тем еще лучше. Верь на слово, что суть этих каракуль может быть выражена в немногих словах: выше лба уши не растут. И затем — живи.
Все это отлично поняла вяленая вобла, или, лучше сказать, не сама она поняла, а принес ей это понимание тот процесс вяления, сквозь который она прошла. А впоследствии время и обстоятельства усыновили ее и дали широкий простор для применений.
Все поприща поочередно открывались перед ней, и на всяком она службу сослужила. Везде она свое слово сказала, слово пустомысленное, бросовое, но именно как раз такое, что, по обстоятельствам, лучше не надо.
Затесавшись в ряды бюрократии, она паче всего на канцелярской тайне да на округлении периодов настаивала. «Главное, — твердила она, — чтоб никто ничего не знал, никто ничего не подозревал, никто ничего не понимал, чтоб все ходили, как пьяные!» И всем, действительно, сделалось ясно, что именно это и надо. Что же касается до округления периодов, то воблушка резонно утверждала, что без этого никак следы замести нельзя. На свете существует множество всяких слов, но самые опасные из них — это слова прямые, настоящие. Никогда не нужно настоящих слов говорить, потому что из-за них изъяны выглядывают. А ты пустопорожнее слово возьми и начинай им кружить. И кружи, и кружи; и с одной стороны загляни, и с другой забеги; умей «к сожалению, сознаться» и в то же время не ослабеваючи уповай; сошлись на дух времени, но не упускай из вида и разнузданности страстей. Тогда изъяны стушуются сами собой, а останется одна воблушкина правда. Та вожделенная правда, которая помогает нынешний день пережить, а об завтрашнем — не загадывать.
(...)
Пробовала вяленая вобла и заблуждения человеческие судить — и тоже хорошо у ней вышло. Тут она наглядным образом доказала, что ежели лишние мысли и лишние чувства без нужды осложняют жизнь, то лишняя совесть и тем паче не ко двору. Лишняя совесть наполняет сердца робостью, останавливает руку, которая готова камень бросить, шепчет судье: «Проверь самого себя!» А ежели у кого совесть, вместе с прочей требухой, из нутра вычистили, у того робости и в заводе нет, а зато камней — полна пазуха. Смотрит себе вяленая вобла, не сморгнувши, на заблуждения человеческие, и знай себе камешками пошвыривает. Каждое заблуждение у ней под номером значится и против каждого камешек припасен — тоже под номером. Остается только нелицеприятную бухгалтерию вести. Око за око, номер за номер. Ежели следует искалечить полностью — полностью искалечь: сам виноват! Ежели следует искалечить в частности — искалечь частицу: вперед наука! И так она этою своею резонностью всем понравилась, что скоро про совесть никто и вспомнить без смеха не мог...
(...)
А кроме того, и время стояло смутное, неверное и жестокое. Убежденные люди надрывались, мучались, метались, вопрошали и, вместо ответа, видели перед собой запертую дверь. Пестрые люди следили в недоумении за их потугами и в то же время нюхали в воздухе, чем пахнет. Пахло не хорошо; ощущалось присутствие железного кольца, которое с каждым днем все больше и больше стягивалось. «Кто-то нас выручит? Кто-то подходящее слово скажет?» — ежемгновенно тосковали пестрые люди и были рады-радехоньки, когда в ушах их раздались отрезвляющие звуки.
Наступает короткий период задумчивости: пестрые люди уже решились, но еще стыдятся. Затем пестрая масса начинает мало-помалу волноваться. Больше, больше, и вдруг вопль: «Не растут уши выше лба, не растут!»
Обществе отрезвилось. Это зрелище поголовного освобождения от лишних мыслей, лишних чувств и лишней совести до такой степени умилительно, что даже клеветники и человеконенавистники на время умолкают. Они вынуждены сознаться, что простая вобла, с провяленными молоками и выветрившимся мозгом, совершила такие чудеса консерватизма, о которых они и гадать не смели. Одно утешает их: что эти подвиги подъяты воблой под прикрытием их человеконенавистнических воплей. Если б они не взывали к посредничеству ежовых рукавиц, если б не угрожали согнутием в бараний рог — могла ли бы вобла с успехом вести свою мирно-возродительную пропаганду? Не заклевали ли бы ее? Не насмеялись ли бы над нею? И, наконец, не перспектива ли скорпионов и ран, ежеминутно ими, клеветниками, показываемая, повлияла на решение пестрых людей?
(...)
«Уши выше лба не растут!» — хорошо это сказано, сильно. А дальше что? На стене каракули-то читать? — положим, и это хорошо, а дальше что? Не шевельнуться, не пикнуть, носа не совать, не рассуждать? — прекрасно и это, а дальше что?
И чем старательнее выводились логические последствия, вытекающие из воблушкиной доктрины, тем чаще и чаще становился поперек горла вопрос: «А дальше что?»
Ответить на этот вопрос вызвались клеветники и человеконенавистники.
«Само по себе взятое, — говорили и писали они, — учение, известное под именем доктрины вяленой воблы, не только не заслуживает порицания, но даже может быть названо вполне благонадежным. Но дело не в доктрине и ее положениях, а в тех приемах, которые употреблялись для ее осуществления и насчет которых мы, с самого начала, предостерегали тех, кому ведать о сем надлежит. Приемы эти были положительно негодны, как это уже и оказалось теперь. Они носили на себе клеймо того же паскудного либеральничанья, которое уже столько раз приводило нас на край бездны. Так что ежели мы еще не находимся на дне оной, то именно только благодаря здравому смыслу, искони лежавшему в основании нашей жизни. Пускай же этот здравый смысл и теперь сослужит нам свою обычную службу. Пусть подскажет он всем, серьезно понимающим интересы своего отечества, что единственный целесообразный прием, при помощи которого мы можем прийти к какому-нибудь результату, представляют ежовые рукавицы. Об этом напоминают нам предания прошлого; о том же свидетельствует смута настоящего. Этой смуты не было бы и в помине, если б наши предостережения были своевременно выслушаны и приняты во внимание. «Caveant consules!» (Да будут бдительны консулы!) — повторяем мы и при этом прибавляем для не знающих по-латыни, что в русском переводе выражение это значит: не зевай!»
Таким образом, оказалось, что хоть и провялили воблу, и внутренности у нее вычистили, и мозг выветрили, а все-таки, в конце концов, ей пришлось распоясываться. Из торжествующей она превратилась в заподозренную, из благонамеренной — в либералку. И в либералку тем более опасную, чем благонадежнее была мысль, составлявшая основание ее пропаганды.
И вот в одно утро совершилось неслыханное злодеяние. Один из самых рьяных клеветников ухватил вяленую воблу под жабры, откусил у нее голову, содрал шкуру и у всех на виду слопал...
Пестрые люди смотрели на это зрелище, плескали руками и вопили: «Да здравствуют ежовые рукавицы!» Но История взглянула на дело иначе и втайне положила в сердце своем: «Годиков через сто я непременно все это тисну!»
.
Комментариев нет:
Отправить комментарий