ДЖОРДЖ СЭБАЙН ОБ АРИСТОТЕЛЕ - 1

 

Аристотель  (384 - 322 до н.э.)

Перевод глав об Аристотеле из книги: A History of Political Thought by George H Sabine. Мои пояснения в тексте - (в скобках курсивом).

Джордж Х. Сэбайн:

"ГЛАВА V  АРИСТОТЕЛЬ: ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИДЕАЛЫ

(Краткое содержание:) Новая наука о политике - Виды правления - Верховенство закона - Конфликт идеала и действительности - Конфликт притязаний на власть

 

Примерно в то время, когда Дион попросил Платона отправиться в Сиракузы (на острове Сицилия) и заняться образованием молодого диктатора Дионисия и улучшением управления в Сиракузах, членом Академии (Платона) стал величайший из учеников Платона - Аристотель. Он был не афинянином, а уроженцем Стагиры во Фракии, где он родился в 384 году (до н.э.). Его отец был врачом при македонском дворе, что, вероятно, способствовало преобладающему интересу к биологическим исследованиям, который очевиден в трудах Аристотеля. Школа Платона привлекла Аристотеля, вероятно, в первую очередь потому, что это было лучшее место в Греции для углубления знаний. Приехав туда, он оставался членом школы всё время, пока жил Платон — в течение двадцати лет — и на его ум учение Платона произвело неизгладимое впечатление. Каждая страница его поздних философских сочинений свидетельствует об этой связи. После смерти Платона в 347 году (до н.э.) Аристотель покинул Афины и в течение следующих двенадцати лет работал на разных нанимателей. К этому периоду относится первое из его самостоятельных сочинений. В 343 году (до н.э.) он стал наставником молодого наследника престола Македонии - Александра, но в его политических сочинениях напрасно было бы искать какое-либо влияние македонских порядков на его идеи. Кажется, ему не хватало воображения, нужного для того, чтобы увидеть революционное значение завоевания Александром Востока с последующим смешением греческой и восточной цивилизаций*. Выбор такого направления политики прямо противоречил всему, чему он, должно быть, учил своего царственного ученика о политике. В 335 году (до н.э.) Аристотель открыл свою собственную школу в Афинах, вторую из четырех великих философских школ, и в течение следующих двенадцати лет им было написано большинство книг, хотя они, вероятно, включали работы, начатые в более ранний период. Аристотель пережил своего великого ученика (Александра Македонского) на один год; он умер на острове Эвбея в 322 году (до н.э.), покинув Афины, чтобы избежать антимакедонских беспорядков, последовавших за смертью Александра.

НОВАЯ НАУКА О ПОЛИТИКЕ

С трудами Аристотеля связана проблема, весьма отличная от проблемы "Диалогов" Платона. Его сохранившиеся труды, за исключением фрагментов ранних популярных трудов, по большей части не были завершенными и подготовленными к публикации книгами. Он использовал их при преподавании, хотя их важные части, вероятно, были написаны до открытия Лицея (школы Аристотеля в Афинах). Фактически, они не были опубликованы в их нынешнем виде в течение четырех столетий после его смерти, оставаясь собственностью этой школы и, несомненно, использовались более поздними преподавателями. Представляется вероятным, что двенадцать лет жизни Аристотеля в качестве главы Лицея были в основном посвящены руководству рядом обширных исследовательских проектов, в которых участвовали его ученики, таких как знаменитое исследование конституционной истории ста пятидесяти восьми греческих полисов (городов-государств), из которых "Конституция Афин" (обнаруженная в 1891 году) является единственным сохранившимся примером. Эти исследования, а изучение конституций было лишь одним из них, были в основном историческими, а не философскими; они были подлинно эмпирическими исследованиями, и их результаты Аристотель время от времени делал дополнениями к собранию сочинений, которые у него уже были, когда была открыта его школа.

Великий политический трактат, который носит название "Политика", следовательно, не может считаться законченной книгой, такой, какую Аристотель создал бы, если бы писал для широкой публики. Фактически есть сомнения в том, создал ли его в его ныне существующей форме сам Аристотель или же он был скомпилирован его (поздними) редакторами из нескольких рукописных частей. Эта проблема очевидна и её вряд ли не заметит внимательный читатель, но её решение - это совсем другой вопрос.

Более поздние редакторы изменяли порядок книг в "Политике", пытаясь его улучшить, но никакая перестановка текстов не сделает "Политику" единым и законченным произведением. Так, книга VII, в которой Аристотель начинает построение идеального государства, по-видимому, является продолжением конца книги III, в то время как книги IV, V и VI, посвященные реальным и неидеальным государствам, образуют отдельную группу. По этой причине книги VII и VIII обычно помещают после книги III, а книги IV-VI - в конце; однако существует связь между обсуждением монархии ближе к концу книги III и обсуждением олигархии и демократии в книге IV. Что касается чтения текста, то в любом его порядке есть проблемы и, вероятно, Росс - Ross прав, когда говорит, что читатель вполне может брать его таким, какой он есть традиционно.

Лучшая гипотеза, которая до сих пор была выдвинута для объяснения "Политики", - это гипотеза Вернера Егера ("Aristoteles" von Werner Jaeger, 1923, и хотя она не доказана, она, по крайней мере, предлагает разумный способ видения развитие политической философии Аристотеля. Согласно Егеру, "Политика" в ее нынешнем виде - это работа Аристотеля, а не редактора. Но текст относится к двум этапам (её развития) и, следовательно, разделяется на два основных слоя.

Первый - это работа, посвященная идеальному государству и предыдущим теориям о нем. Она включает в себя книгу II - историческое исследование более ранних теорий и в основном примечательную критикой Платона; книгу III - исследование природы государства и гражданства, но задуманное как введение в теорию идеального государств, и книги VII и VIII о построении идеального государства. Эти четыре книги Егер относит к времени вскоре после отъезда Аристотеля из Афин после смерти Платона.

Второй - это исследование реальных государств, в основном демократий и олигархий, включая причины их упадка и наилучшие средства придания им стабильности, являющееся содержанием книг IV, V и VI. Егер относит его ко времени после открытия Лицея, предполагая, что он представляет собой возвращение к политической философии после или во время исследования ста пятидесяти восьми конституций. Книги IV, V и VI были вставлены Аристотелем в середину первоначального текста и привели к расширению труда об идеальном государстве до общего трактата о политической науке. Наконец, Егер полагает, что книга I была написана последней как общее введение к этому расширенному трактату, хотя она была присоединена поспешно и неудачно к книге II. Таким образом, согласно концепции Егера, "Политика" была задумана стать трактатом о единой науке, но так никогда и не подверглась переписыванию, которое было бы необходимо для приведения частей, написанных в течение, возможно, пятнадцати лет, в хорошо объединённую форму.

Если эта гипотеза верна, то "Политика" отражает два этапа в мышлении Аристотеля, которые разделены тем путём, который он прошел, освобождаясь от влияния Платона или, вероятно, лучше сказать - прокладывая линию мышления и исследования, характерную для него самого. На первом он все еще мыслит о политической философии как о построении идеального государства на уже изложенных принципах, особенно в (диалогах Платона) "Политик" и "Законы". Преимущественно этический интерес Платона к этой теме все еще преобладает; хороший человек и хороший гражданин - это одно и то же, или, во всяком случае, они должны быть таковыми, и цель государства - создать морально наивысший тип человека. Не следует предполагать, что Аристотель сознательно отказался от этой точки зрения, поскольку трактат об идеальном государстве так и остался как важная часть "Политики". Однако в какой-то момент, незадолго от открытия Лицея, он задумал науку или искусство политики в гораздо более широком масштабе. Новая наука должна была быть общей; то есть она должна изучать как реальные, так и идеальные формаы правления и должна обучать искусству управления и организации государств любого рода и любым желаемым образом. Эта новая общая наука политики, следовательно, была не только эмпирической и описательной, но даже в некотором отношении независимой от каких-либо этических целкй, поскольку государственный деятель мог нуждаться в компетентном управлении даже плохим государством. Вся наука политики, согласно новой идее, включала в себя знание политического блага - как относительного, так и абсолютного, а также политической механики, применяемой, возможно, для худших или даже плохих целей. Это расширение определения политической философии является наиболее характерной концепцией Аристотеля.

Описание политической теории Аристотеля, следовательно, можно с пользой разделить на две части. Источник первой части - это книги II, III, VII и VIII. Вопросы, которые здесь рассматриваются - это отношения между идеями Платона и идеями самого Аристотеля при его первой попытке создания независимой философии и особенно соображения, насколько их можно выявить, которые предвещают его последний шаг, которым он далеко превзошел Платона. Источник второй части - книги IV, V и VI, и вопросы в ней - его последние мысли о видах правления, его концепция социальных сил, стоящих за политической организацией и изменениями, и его описание средств, которые должен использовать государственный деятель. Наконец, в начальных главах книги I он высказал свое последнее слово о великой философской проблеме, которой занимались и он, и Платон, о различении природы (т.е. сущности) от видимости или условности, и предложил концепцию природы, к которой привели его самые зрелые политические размышления.

ВИДЫ ПРАВЛЕНИЯ

Верный обычаю, которому он следует в работах по другим предметам, Аристотель начинает свою книгу об идеальном государстве с обзора того, что писали на эту тему другие авторы. Наибольший интерес здесь представляет его критика Платона, поскольку тут можно было бы ожидать найти ключ к осознававшимся им различиям между собой и своим учителем. Результат весьма разочаровывает. Что касается (диалога Платона) "Республика", Аристотель категорически возражает против отмены частной собственности и семьи. Эти возражения уже упоминались (в предыдущих главах), и больше говорить о них ни к чему. С другой стороны, его критику (диалога Платона) "Законы" трудно интерпретировать. Она в основном касается деталей, и, кроме того, иногда она удивительно неточна. Это удивляет ввиду того факта, что в его конструкции идеального государства почти каждый обсуждаемый тезис выдвинут в "Законах", и в мелких деталях много параллельного (даже в словах). Очевидно, когда (Аристотель) писал этот раздел, он не счёл нужным анализировать "Законы" и заявлять о своем несогласии с их принципами. Тон его критики наводит на мысль о том, что может быть причиной этого. Очевидно, он считал, что и политические труды Платона, и, возможно, его философия в целом - блестящие и глубокомысленные, но слишком радикальные и спекулятивные. Они, как он говорит, никогда не бывают банальными и всегда оригинальны. Но подразумеваемый им вопрос, кажется, таков: а надежны ли они? Общее обоснование его несогласия изложено в сухо юмористическом замечании, которое лучше, чем страницы комментариев, подытоживает фундаментальное различие в характере между Аристотелем и его учителем:

"Давайте помнить, что мы не должны пренебрегать опытом веков; за множество лет эти вещи, если бы они были хороши, конечно, не остались бы неизвестны; ибо почти все было обнаружено, хотя иногда они не собраны воедино; в других случаях люди не используют имеющиеся у них знания".

Короче говоря, Аристотель - более трезвомыслящий, хотя и менее оригинальный гений. Он чувствует, что слишком большое отклонение от всеобщего опыта, вероятно, в чём-то ошибочно, даже если оно кажется безупречно логичным. Одно существенное различие между Платоном и Аристотелем очевидно во всех частях "Политики", которые имеют отношение к идеальному государству: то, что у Аристотеля называется идеальным государством, у Платона всегда является второсортным государством. То, что (Аристотель) отверг коммунизм, о котором только что упоминалось, показывает, что идеальное государство (диалога Платона) "Республика" Аристотель никогда не рассматривал, даже как идеал.** Его идеалом всегда было конституционное и никогда - деспотическое правление, даже если это был просвещенный деспотизм царя-философа. Следовательно, Аристотель с самого начала принял точку зрения (диалога Платона) "Законы", что в любом хорошем государстве высшим сувереном должен быть закон, и никогда - какая-то личность. Он принял это не как скидку на человеческие слабости, а как неотъемлемую часть хорошего правления и, следовательно, как характеристику идеального государства. Отношения конституционного правителя со своими подданными отличаются по своей сути от любого другого вида подчинения, потому что они удовлетворяют тому, что обе стороны остаются свободными людьми, и по этой причине они требуют определенной степени морального равенства или сходства по существу между ними, несмотря на несомненные различия, которые должны существовать.

Это различие между разными видами правления настолько важно для Аристотеля, что он возвращается к нему снова и снова, и, очевидно, оно было предметом его ранних интересов. Авторитет конституционного правителя перед своими подданными совершенно отличается от власти хозяина над его рабами, потому что предполагается, что раб отличается по своей природе (от хозяина), является низшим видом существа, неполноценным от рождения и неспособным управлять собой. Аристотель, конечно, признает, что в действительности это часто не так, но в любом случае такова теория, которой оправдывают рабство. По этой теории раб является живым инструментом господина, которым надо пользоваться милосердно, но для блага господина. Политический авторитет также отличается от того, который мужчина имеет над своей женой и детьми, хотя последний, безусловно, используется на благо как отца семейства, так и его домочадцев. Неспособность отличить семейный авторитет от политического Аристотель считал одной из серьезных ошибок Платона, поскольку это привело его в (диалоге) "Политик" к утверждению, что государство похоже на семью, только размерами больше. Ребенок - не взрослый, и хотя им управляют ради его же блага, он все еще не достиг положения равенства. А случае жены это не столь ясно, но, по-видимому, Аристотель считал, что женщины слишком отличаются по своей природе от мужчин (хотя она и не обязательно низменнее), чтобы состоять с ними в том особом равенстве, которое одно допускает политические отношения. Идеальное государство, таким образом, если не демократия, то по меньшей мере содержит в себе элемент демократии. Это "сообщество равных, стремящееся к наилучшей возможной жизни", и оно перестает быть конституционным или подлинно политическим, если различия между его членами настолько велики, что они перестают обладать одной и той же "добродетелью".

ВЕРХОВЕНСТВО ЗАКОНА***

Конституционное правление в государстве также тесно связано с вопросом, лучше ли быть под управлением лучшего человека или лучших законов, поскольку правительство, которое совещается с подданными о их благе, также является правительством в соответствии с законом. Соответственно, верховенство закона принимается Аристотелем как признак хорошего государства, а не просто как досадная необходимость. Его аргумент в пользу этой позиции заключается в том, что Платон ошибается, когда в (диалоге) "Политик" он считает альтернативами управление по законам и управление мудрыми правителями. Даже самый мудрый правитель не может пренебрегать законом, потому что закон имеет безличную сущность, которую ни один человек, каким бы хорошим он ни был, не может достичь. Закон - это "разум без влияния желаний"; и аналогия, которую Платон привык проводить между политикой и медициной, неверна. Политические отношения, если они должны допускать свободу, должны быть такого рода, чтобы субъект не был полностью лишен своего суждения и своей ответственности, а это возможно лишь при условии, что и правитель, и управляемый имеют статус (подданных) закона. "Беспристрастная" власть закона не заменяет магистрата (выборного правителя), но придает его власти моральную полноценность, которую она в противном случае не может иметь. Конституционное правление сообразно с достоинством подданного, тогда как личное или деспотическое правление - нет. Конституционный правитель, как иногда говорит Аристотель, правит согласно желаниям подданных; он правит по их согласию и тем полностью отличается от диктатора. Точное моральное качество, на которое Аристотель хочет этим указать, так же смутно, как согласие управляемых в современных теориях, но никому не дано сомневаться в его реальности.

Конституционное правление в понимании Аристотелем этого выражения имеет три основных особенности: во-первых, это правление в общественных или общих интересах, в отличие от классового или тиранического правления в интересах одного класса или отдельного лица. Во-вторых, это законное правление в том смысле, что правление осуществляется общими правилами, а не произвольными указами, а также в более смутном смысле, что правительство не попирает существующие обычаи и положения конституции. В-третьих, конституционное правление означает управление желающими его подданными, в отличие от деспотизма, который зиждится только на насилии. Хотя эти три свойства конституционного правления четко упомянуты Аристотелем, он нигде не исследует их систематически, чтобы выяснить, является ли этот список полным или какова связь между этими тремя. Он знал, что одно из этих свойств может отсутствовать в (конкретном) правительстве, в то время как другие - присутствовать; например, тиран может действовать деспотически и все же в общественных интересах, или соблюдающее законы правительство может несправедливо благоприятствовать одному классу. Но конституционное правление никогда не было по-настоящему определено Аристотелем.

Подчёркивание (Аристотелем) конституционного правления является следствием его серьезного отношения к тезису в (диалоге Платона) "Законы" о том, что закон можно считать не паллиативным средством, а обязательным условием морального и цивилизованного (образа) жизни. Введение в "Политике" было, очевидно, написано ввиду одного из замечательных высказываний Платона: "Человек, когда он совершенен, - это лучшее из животных, но когда он отделён от закона и правосудия, он - наихудшее из них". Однако такой взгляд на закон невозможен, если не предполагать, что происходит постепенное увеличение мудрости благодаря накоплению опыта, и что этот растущий объём социальных знаний вкладывается в законы и обычаи. Это положение имеет фундаментальное философское значение, потому что если мудрость и знание являются прерогативой ученых, то опыт рядового человека никогда не приносит ему ничего, кроме ненадежных мнений, и рассуждения Платона неоспоримы. Если аргументировать иначе, то есть если философия Платона ошибочна, пренебрегая опытом веков, то этот опыт должен представлять собой подлинный рост знаний, хотя этот рост и фиксируется в обычае, а не в науке, и происходит из здравого смысла, а не учёности. Общественное мнение должно быть признано не только необходимой силой, но и, в определенной мере, оправданной нормой в политике." (Продолжение следует)

---

* Читать о "революционном значении завоевания Александром Востока" одновремено и забавно, и жутко. Забавно потому, что эта империя - результат шизофренической мании величия алкоголика Александра Македонского - сразу же после его смерти распалась на десяток сатрапий, примерно соответствовавших по территории завоёванным восточным деспотиям и сохранивших свои традиционные порядки и религии. Произошло это потому, что 1) затея завоевания всего мира сама по себе безумна и 2) военное завоевание без экономического объединения и управленческой интеграции принципиально недолговечно.
А жутко потому, что эта безумная и зверская затея стала примером для подражания всей империалистической сволочи - от древнеримской знати до нынешних буржуйско-феодальных миллиардеров-глобалистов.

** Любой, кто хотя бы пролистал вымышленный, как и все его остальные "диалоги", диалог Платона "Πολιτεία (греч.)- De Republica (лат.) - Республика" (на русский его название было переведено как "Государство"), знает, что там содержится множество разнообразных нелепых фантазий философского идеализма, которые затем пережёвывали философы-идеалисты более поздних времён. Лишь одна из многих тем "Республики"- описание "идеального государства" Каллиполиса (Прекраснограда). Но это вовсе не коммунизм, а разделённое даже не на классы, а на касты фашистское государство под главенством "царя-философа", весьма напоминающее фантазии Олдоса Хаксли в "Дивном новом мире".

Многими чертами вымышленного Платоном Каллиполиса реально обладала тоталитарная милитаристская монархия Спарты. Не случайно "Республика" была любимым чтением фашистского диктатора Муссолини. Конечно, у Каллиполиса есть немного сходства со сталинщиной, но сталинщина - это восточная деспотия, которая не имела ничего общего с социализмом, кроме своего лживого названия.  Вопреки этому буржуазные "учёные" хором твердят, что Платон описал в "Республике" коммунизм. Ложь надо повторять хором и непрерывно, чтобы в неё поверили.

Платон (423-347гг до н.э.) - очень неприятный брехливый субъект времен краха античного империализма Афин, бывшего причиной завоевания всей Греции царством Македонии. Он бесстыже вложил в диалоге "Республика" свои мечты о тоталитарном государстве вроде Спарты в уста уважаемого мною Сократа. Сократ (477-399гг. до н.э.) был под нелепым предлогом приговорён афинскими "демократами" к смерти и принуждён к самоубийству. Но Сократ участвовал в Пелопонесской войне (431-404гг до н.э.) на стороне Афин против тоталитарной Спарты, поэтому вымышленные Платоном "высказывания Сократа" в диалоге "Республика" - не только нелепость, но и ошельмование покойника. Пелопонесская война закончилась поражением Афин, поэтому любое высказывание в Афинах чего-либо положительного о Спарте и её государственном строе могло привести к суду и смертной казни, даже спустя много лет ("Республика" была написана примерно в 375-360гг до н.э., а её действие происходит якобы как раз во время Пелопонесской войны). Короче говоря, то, что иные "исследователи" судят о Сократе по сочинительству Платона, нельзя считать наукой.

*** Как известно любому, хоть немного слышавшему западную пропаганду, вся она основана на утверждении о том, что государственное правление на Западе - это якобы и есть воплощение теории Аристотеля о "конституционном" или "правовом" государстве, то есть о "верховенстве закона". Это лицемерное и лживое утверждение повторяется бесконечно - повсюду и по любому поводу. Классового господства капитала (в том числе феодального финансового - самого реакционного и откровенно паразитического) якобы не существует. Примерно то же самое говорила советская пропаганда о советской власти - правившей якобы в интересах всего народа, а не (как сформулировано в тексте) "несправедливо благоприятствуя одному классу" партийно-КГБшной  номенклатуры. Поэтому столь важно по-бихевиористски отделить мух от котлет, обеспечивая оперантным управлением общественного поведения всех и каждого реальное, а не мнимое правление истинной - бесклассовой - социалистической демократии. Совершенно ясно, что подонки-сталинисты своим культом личности кровавого и коварного восточного деспота Джугашвили-сталина пытаются обмануть народ глупой сказочкой о "добром и справедливом" тиране. (Примечания behaviorist-socialist)

.