-
Майкл
Хадсон:
"Моя
первая статья, написанная для прессы, была опубликована в журнале Ramparts
Magazine под названием "The Sieve of Gold" - "Золотое
сито", о том, как война против Вьетнама заставит США отказаться от золотого
стандарта, что, разумеется, произошло в 1971 году, когда президент Никсон в
августе прекратил обмен долларов на золото. А затем я принёс мое исследование
платежного баланса (США) в бизнес-школу
Нью-Йоркского университета, и они сказали: "Ах, как замечательно! Мы опубликуем
его". Так что мне удалось его немедленно опубликовать.
В
результате меня пригласили выступить с лекцией перед выпускниками New School for Social Research - Новой школы социальных исследований в
Нью-Йорке. В то время, когда я делал (экономический)
анализ войны во Вьетнаме, мне довелось анализировать цены на медь. На каждого солдата
во Вьетнаме (США) расходовали одну
тонну меди в год, и я представил себе, что они как бы сражались при помощи
слитков меди. Поэтому я сделал прогноз цены на медь, исходя из наращивания
численности войск, по одной тонне меди на одного солдата, и предсказал, что
цена на медь поднимется. Так я стал известен как Mr. Copper - мистер Медь. Как я уже сказал, фирма Anaconda
была главным клиентом банка Chase, а фирма Kennecott была клиентом Citibank, и вместе
они образуют группу торговцев сырьём на Уолл-стрит, просто обожающих медь. Мне тоже
нравится медь, и когда руководитель этой группы сказал: «Алюминий - это
дерьмовый металл», я чувствовал то же самое: что медь - хорошая вещь.
К 1968
году самым массовым объектом воровства в США стала медь; воровали медные
водосточные трубы церквей, а также медную электропроводку. Воры тащили любой
кусочек медного лома, потому что цены поднялись; это показало мне феномен
вторичного сырья и тот факт, что источником металлов являются не только рудники,
но и переработка металлолома.
После
этого я некоторое время работал экономистом в фирме Continental Oil, которая по
моей рекомендации купила в Багдаде компанию по добыче меди, потому что я видел,
что война будет продолжаться ещё некоторое время. Они также занялись
недвижимостью. Ну а когда они перебрались в Коннектикут, я решил стать
преподавателем в Новой Школе, потому что у меня никогда не было курса по теории
торговли, и единственный способ изучить какую-то тему - это преподавать ее.
Поэтому я стал читать курс лекций по теории торговли, а затем в 1970 году был
принят на работу штатным преподавателем и преподавал анализ национального
дохода, используя в качестве учебника работу Маркса "Теории прибавочной
стоимости". Это привело в бешенство декана факультета - Роберта
Хейльбронера, чьё мышление о Марксе ограничивалось тем, что Маркс ел за завтраком
и как он чувствовал себя потом, и действительно ли Маркс спал со своей
служанкой. Об экономическом анализе он не имел никакого представления, и
взбесился оттого, что я преподавал курс по анализу национального дохода. Он
заявил: "Ты - бандюга с Уолл-стрита! Ты же не знаешь, что всего лишь треть
студентов-экономистов - из фирм, а ещё одна треть - иностранные студенты из
ООН, и ещё треть - левые радикалы." Он воображал, что я там стараюсь лишь для
студентов, занятых бизнесом. Я ни разу не занимался болтовнёй о политике в
Новой школе. Мне стало ясно, что Хейльбронер судит о марксизме по-сталинистски,
то есть очень примитивно. Поэтому он нанял сталиниста Стива Хаймера якобы для
того, чтобы преподавать теорию торговли, и я сказал: "Ну хорошо, я буду
преподавать только теорию денег и теорию банкового дела".
Хаймер
был пропагандистом ЛСД. Он предлагал студентам принять ЛСД, а потом слушать его
лекцию. Примерно через год после того, как его приняли на работу, он отправился
на конгресс American Economic Association - Американской экономической ассоциации - в
Монреале с группой студентов, заставив их там принимать ЛСД и куралесить. На
обратном пути в Нью-Йорк он врезался своей машиной в грузовик, и его группа
погибла. Это очень опасно - водить машину после приёма ЛСД.
А иностранные
студенты приходили в мой кабинет и спрашивали: "Он что - из ЦРУ? Зачем ему
надо, чтобы мы принимали ЛСД; может для того, чтобы - как известно - нас
депортировали, арестовали или завербовали в шпионы?" А раз я был тем самым
типом, к которому они ходили, то это навело Хейльбронера на мысль, что я уж
точно заслан Уолл-Стритом.
И вот
наконец в 1971 году доллар утратил обеспечение золотом. Переработав ряд моих
написанных ранее статей, я написал мою первую книгу "Super Imperialism: The Economic Strategy of American Empire" -
"Суперимпериализм: экономическая стратегия американской империи". Он
вышла в свет в сентябре 1972 года. Надо сказать, что тогда меня почти каждый
год приглашали выступить с лекцией на ежегодной встрече (акционеров и сотрудников) фирмы Drexel Burnham. Как и фирма Arthur Andersen, они тоже оказались лавочкой преступников,
руководство которой попало в тюрьму за мошенничество. Они шутили, что я для них
- тот самый "гой" (не-еврей)
, которого по традиции приглашают на шаббат. Мой тамошний друг Андре Шарон, бывший
также протеже Теренса МакКарти, сказал мне: "Мы собираемся провести
ежегодную встречу, и мы представим вас Герману Кану, блистательному военному
теоретику". Андре сказал: "Он хочет поговорить с вами, но говорит
очень быстро и он вообще парень хоть куда. После того, как он услышит, о чём вы
говорите, он предложит вам работу. Вероятно, вы не поймёте, что он говорит,
поэтому просто ответьте «да». Вам пора выкарабкиваться из академических кругов,
вам же там нечего делать."
Поэтому
я выступил там с докладом о нефтяной промышленности, о том, как Америка
эксплуатирует мир и о том, как с утратой обратимости (доллара) в золото, у других стран осталась лишь одна возможность
использовать свои долларовые излишки платежного баланса. Эти доллары остаются у
них в результате дефицита платежного баланса США, вызванного военными расходами.
Поэтому иностранным центральным банкам впредь придется покупать казначейские
облигации США - treasury bonds. Таким образом, военные будут тратить доллары за границей, закачивая
доллары в экономику европейских и азиатских стран, которые затем будут возвращать
их, кредитуя правительство США покупкой его облигаций, финансируя его войны и
военную угрозу для себя самих.
После
того, как я рассказал всё это на встрече на Уолл-Стрит, Герман Кан сказал:
"Это блестяще. Мы заткнули за пояс британских империалистов. Это отличная
история. Бросайте мир науки, я буду платить втрое больше, если вы будете
работать у меня."
Я
ответил: "Знаете, я надеялся, что мои студенты будут продолжателями и
популяризаторами моих идей". А он говорит: "Послушайте, вы что,
надеетесь на то, что когда-нибудь один из ваших студентов станет сенатором или
даже президентом? Давайте, переходите в Hudson Institute - Институт на Гудзоне". (Он был так назван
не в мою честь, а по реке (на берегу
которой стоит), хоть эта река и была открыта одним моим предком). И
добавил: "В следующем месяце я приведу вас в Белый дом. Неважно, кто президент.
Да разве вам не хочется немного подождать, пока кого-нибудь изберут новым
президентом, и вы станете его советником, чем надеяться на то, что когда-нибудь
будет избран один ваш студент из Новой школы?"
Поэтому
я сразу же перешёл на работу в Hudson Institute и получил обещанную зарплату. Я стал там вторым
человеком, и мы ни в чём не соглашались друг с другом. Он был "правым"
и сионистом, а я был "левым". У нас в Институте было сделано большое
исследование "окружающей среды корпораций", информирующее корпорации
о том, что происходит в мире. В результате я получил большинство клиентов.
В
один прекрасный день, сразу после того, как в сентябре вышла моя книга, а я в
то время купил много предметов тибетского и китайского искусства, будучи
специалистом-любителем азиатского искусства, мне позвонили. А (до того) утром я проснулся и получил
письменное уведомление, что должен 3500 долларов торговцам предметами
искусства, и я размышлял, что мне делать. И вот мне позвонили, кажется, из Royal
Bank - Королевского банка Канады, и говорят: "Мы как раз получили 20
миллионов долларов прибыли, прочитав вашу книгу и её последний абзац о том, как
будут расти цены. Что вы запросите за то, чтобы приехать и прочесть у нас
лекцию?" Я ответил: "Ну, скажем, 3500 долларов", и они
согласились. И я подумал, как же это замечательно.
Они
организовали мою лекцию через посредство биржевых брокеров Molson Rousseau в
Монреале. Все, кто пришел послушать меня, получали комиссионные с торговли акциями,
и из них суммарно 3500 долларов они должны были дать мне в конверте наличными.
Это
всем очень понравилось, и поэтому они через два месяца снова пригласили меня.
Видимо, они не знали, что я тогда работал в Hudson Institute. (Большую часть времени я работал дома).
Они позвонили и Герману Кану и попросили его о том же. Они просто сказали ему:
"Выступавшему в последний раз мы заплатили 3500 долларов". Он сказал:
"Ну вы же знаете, что я знаменитый автор, вы должны заплатить мне 4000
долларов". Таким образом, они заплатили ему 4000 долларов. Все прошло как
по маслу.
Затем
они позвонили мне: "Публике очень нравится наш цикл лекций. Приедете ли вы
снова?" Я сказал: "А сколько вы мне заплатите?" Они ответили:
"3500 долларов". Я сказал: "Насколько мне известно, вы заплатили
Герману Кану 4000 долларов. Вам придется заплатить мне 4500 долларов." - "Хорошо,
мы соберём больше людей." Они собрались, и я прочёл лекцию.
Затем
в следующем месяце они позвонили Герману. Он заявил: «Я так понимаю, что вы платите
Майклу 4500 долларов. А я его босс. Вам придется заплатить мне 5000 долларов."
В конечном итоге мы добрались до 6500 долларов гонорара, и тогда они сказали:
"Вы что это, друзья, за игры с нами играете?" И с этого момента 6500
долларов в месяц дополняли мои 45 000 долларов в год из Института Хадсона.
С
Германом я объездил весь мир. Мы побывали в Корее, Японии и Франции, в основном
рассказывая о платежном балансе. Герман весил более 400 фунтов. Однажды мы были
во Франции и упаковывали в гостинице свои вещи, и он попросил меня вынуть его
штаны из шкафа. Так вот, длины моих рук не хватило бы на то, чтобы охватить его
вокруг талии. На следующий день после нашего возвращения нам пришлось поехать в
Белый дом на совещание по нефти и платежному балансу. И знаете, кем там оказался
заместитель главы казначейства США? - Моим старым наставником из Standard Oil,
который объяснял мне, как функционируют оффшорные банковские центры. Он поведал
мне и Герману, что сказал саудовцам следующее: "Вы можете заламывать сколь
угодно высокие цены на нефть". Это было сразу после того, как США в четыре
раза увеличили цены на зерно, чтобы финансировать войну во Вьетнаме в 1972-73
годах, а ОПЕК ответил четырёхкратным повышением цены на нефть.
Этот
заместитель главы казначейства США объяснил мне, почему они могут запрашивать
за нефть, сколько хотят. Он знал, что чем выше они заломят цены, то тем больше
американские компании смогут требовать в оплату за отечественную нефть. При
этом саудитам приходилось возвращать полученные доллары в США, вкладывая их в
казначейские облигации или фондовый рынок. (Ведь
им сказали:) "Мы не дадим вам покупать американские компании, вы
можете покупать только акции или облигации, и вы должны котировать свою нефть только
в долларах. Если вы этого не сделаете, то мы будем считать это поводом для
войны".
Тут-то
я понял самую главную суть того, как империализм в действительности
функционирует. Это вовсе не то, что написано в большинстве учебников. Там
обычно нет ни слова о платежном балансе, хотя ключом к пониманию финансового
империализма является именно платежный баланс. США всеми силами борется за то,
чтобы другие страны не вернулись к золотому стандарту, потому что в то время,
когда США прекратили обмен долларов на золото в августе 1971 года, каждая банкнота
доллара США обеспечивалась на 25% золотом при цене 35 долларов за унцию.
Лишившись избытка золота, США были вынуждены отменить обеспечение золотом. И его
цена сразу же поднялась. Как гражданину США, мне не разрешалось покупать золото.
Я, конечно, знал, что это произойдет, но я не мог заработать на этом. Вместо
этого я покупал азиатское искусство - в основном тибетское и индийское
искусство.
Короче
говоря, я стал финансовым консультантом канадского правительства в результате
лекций биржевым маклерам в Монреале. Они говорили: "Нам нужен кто-то, кто
знает американский рынок акций и облигаций". В то время я был в США самым
высокооплачиваемым экономистом-подёнщиком по финансовому анализу. И вот мне
позвонили и сказали: "Они захотят нанять вас, но у них есть только один способ,
которым они могут определить, насколько вы интеллигентны. Вы разбираетесь в
винах?"
Когда
я учился в Чикагском университете, университет платил своим профессорам
настолько плохо, что в смысле заработка их идеалом был официант-виночерпий в Pump
Room - шикарном ресторане в Чикаго. Его даже сняли в кинокомедии «Блюз Бразерс»
с Джоном Белуши. Поэтому на всякий случай я быстренько прошёл курс обучения на sommelier - официанта-виночерпия, получил свидетельство и
привез с собой в Канаду две бутылки (красного
бургундского) вина - одну Richebourg и одну La Tâche, которые я купил из коробки остатков в пригородном
магазине. Я отдал их человеку, принимавшему меня в Оттаве, и большие шишки в
правительстве сказали: "Это как раз тот человек, кого нам нужно".
Там я
написал исследование о том, что Канаде не нужно брать займы за границей для
того, чтобы провинции инвестировали в экономику страны. Они могуть творить свои
собственные деньги (не давая
паразитировать на себе частным ростовщикам-банкирам). В общем, написанное
мной было первым примером того, что сейчас называется «Современная теория денег»,
гласящая, что государство само может создавать деньги, кредитуя само себя. Ему
для этого вовсе не нужна иностранная валюта, и в основном я разработал тот же
самый анализ круговорота денег, который известен в истории (экономической) мысли как физиократический анализ.
Один
из ведущих инвестиционных аналитиков Royal Bank решил стать начальником отдела
кадров. Он сказал, что по его мнению это психологическая проблема, когда
экономисты не понимают, как устроен мир, когда существует такой тип тупиц,
который становится экономистами. Это своего рода аутизм - абстрактное мышление
без понимания экономической реальности. Поэтому он устроил мне встречу с государственным
секретарем Канады. В Канаде государственный секретарь отвечает за образование,
фильмы и культуру. Таким образом, я стал в Канаде советником по культуре,
думал, что все идёт хорошо, и написал отчет.
Примерно
в то же время я также был экономическим консультантом United Nations Institute for Training and Research - UNITAR (Института Организации Объединенных Наций
по образованию и науке), и писал для него доклады о долгах "Юга"
"Северу", о внешнем долге стран третьего мира в долларовой деноминации,
и о том, как это губит их экономику. У них была конференция в Мексике,
финансируемая президентом Мексики, и меня пригласили туда. Я подготовил доклад,
в котором говорилось, что долги третьего мира невозможно выплатить.
Моя
первая задача, над которой я работал в банке Chase Manhattan, заключалась в
том, чтобы оценить, какой объём экспортных доходов могут получать Аргентина,
Бразилия и Чили. Идея заключалась в том, чтобы все их экспортные доходы
позволяли им выплачивать проценты по займам, предоставленным банками США. А целью
было то, чтобы заложить всё положительное сальдо их внешней торговли в качестве
обеспечения обслуживания долгов банкам США. Моя задача состояла в том, чтобы
оценить его количественно, а также то, сколько достанется на долю Chase Manhattan.
Поэтому на мексиканской конференции UNITAR я сказал, что
эти долги невозможно выплатить, и поэтому их следует не выплачивать, а
аннулировать.
Это
вызвало страшный переполох. А в конце конференции у них были
"ведущие", которые резюмировали доклады. Американский
"ведущий" сказал, что д-р Хадсон делал доклад о том, что страны
третьего мира должны экспортировать больше, чтобы погасить свои долги. Я медленно
встал и сказал: «Я категорически настаиваю на том, чтобы президент Мексики дал
публичное объяснение и извинился передо мной и всеми участниками конференции.
Этот "ведущий" исказил и извратил всё, что я сказал. Я считаю, что он
сделал это со скрытной целью. Я отзываю делегацию США, а также делегацию Канады.
Мы не можем участвовать в этом обмане.
Затем
я вышел, гадая, что-то будет дальше! Делегат от СССР тоже вышел и, смеясь, сказал:
"Ого! Вы задали жару всей конференции. Вы им всё испортили. Вы посадили
ЦРУ в лужу. Это восхитительно. Вот моя карточка с адресом в Нью-Йорке."
Позже
вечером мне сообщили: "Вы знаете, вас ищут, чтобы избить". Однако
случилось так, что моя старая подруга была в группе, которая приехала в Мексику
на фестиваль искусств. Это были сюрреалистические художники из Амхерста, и ещё
они давали представления сюрреалистического балета. Поэтому я пошел с ними в
балет, и они сказали: "Гляди! Вон они, головорезы". Поэтому я
спрятался среди них на балетной сцене. Громилы искали меня в публике, но я был
на сцене, и все мы были ну прямо в сюрреалистическом виде. Никто не умел ни
танцевать, ни вообще ничего иного, это был сплошной сюрреализм. И знаете, все громилы
ушли восвояси. Потом я узнал, что если они не могут вас найти, то обычно плюют
на это и оставляют вас в покое.
Я
поехал обратно в Нью-Йорк, но уже понял, что проблема долгов очень острая и
противоречивая - идея о том, что долг невозможно погасить.
Я
провел около года, (исследуя эту
проблему) пройдя через средневековый период, Европу, Первую мировую войну,
а затем даже (древние) Грецию и Рим.
И тогда я обнаружил, - это было примерно в 1980 или 1981 году, когда я продал
дом на Lower Side (Нижней стороне) и
переехал на чердак (loft) возле Уолл-стрит, на который тогда была
очень низкая цена (я купил его за 20 000 долларов, а продал его за 580 000
долларов, но это уже другая история, о недвижимости в Нью-Йорке). В то время
никто не хотел жить на чердаке, а мне нужна была большая площадь, потому что в
то время у меня была большая библиотека, и много произведений искусства, с
которыми я не хотел расставаться.
Так я
в основном перестал работать (по найму).
Я обнаружил в Библии упоминания юбилейного года (списания всех долгов), и ссылки на Шумер и Вавилонию, где были
истоки библейского списания долгов, с почти тем же словом deror на иврите - словом andurarum на древневавилонском. Я обнаружил, что там
была масса материала, но об этом не писали никогда и нигде вне рамок ассирологии.
Не существовало никакой экономической истории древнего Ближнего Востока,
никакой экономической истории Шумера и Вавилонии. Изучали религии и отчасти
культуру, Гильгамеша и тому подобные вещи, но не то, что меня больше всего
интересует - отмену долгов. Поэтому я написал план того, что мог бы выяснить к
1984 году. А одним из моих друзей был археолог Ледникового периода Алекс
Маршак. И хотя он жил в Нью-Йорке, у него были связи в музее Пибоди в Гарварде.
Он показал (мой план) директору музея
Пибоди Карлу Ламберг-Карловскому, который сказал мне: "Это здорово! Никто
больше не занимается этим". Он принял меня в сотрудники музея Пибоди по
теме экономической археологии Вавилона.
Я подумал:
"Это замечательно, это действительно то, что я хочу делать". Поэтому
я провел следующие примерно три года за написанием первый редакции того, что
стало книгой, которая будет скоро опубликована, с заглавием: "... and forgive them their debts": Credit and Redemption from Bronze Age Finance to the Jubilee Year" - "...
и простите им их долги": Долги и их погашение в экономике от бронзового
века до юбилейного года". Я направил её в University of California Press - Калифорнийское
университетское издательство. Они отправили её на рецензию ученым, а те заявили,
что это невозможно, чтобы долги были прощены. Их аргумент заключался в том, что
если долги будут отменять, то кто будет давать деньги в кредит? Так
аргументировал раввин Гилель в традиции иудаизма. Но я им ответил:
"Большая часть долгов не была результатом кредитования. Большинство долгов
было сделано тогда, когда был неурожай, и крестьяне не могли уплатить дворцовые
повинности, арендную плату за землю, плату за воду, за тягловых животных или даже
торговке пивом за пиво, которое выпили.
Поэтому
каждый правитель, когда он вступал на трон в Шумере и Вавилонии, на протяжении
тысячи лет, начинал свое правление, отменив долги подчистую, всеобщей амнистией
должников. Это такая же амнистия, что и та, о которой извещает надпись на Розеттском
камне в Египте. Всем известно, что Розеттский камень имеет надписи на трёх
языках - греческом, древнеегипетском (иероглифическом)
и коптском. Но мало кто знает, что это - официальная амнистия долгов.
Это как
раз то, что называется когнитивным диссонансом: люди не могут даже представить себе,
что долги можно отменять. Я понимал крайне противоречивую суть этой проблемы,
поэтому мой коллега из Гарварда, Карл Ламберг-Карловский, предложил провести
ряд встреч и попросил меня организовать их. Он сказал, что мы проведем
коллоквиум по каждой оспариваемой главе моей книги. Мы решили проводить эти
встречи каждые два года и приглашать всех крупных специалистов по раннему
Шумеру, нео-шумерскому периоду, Вавилонии, другим Ближневосточным царствам и
Египту. Их роль заключалась в том, чтобы собрать все имеющиеся у них данные на
тему проводимой встречи.
Так
как я жил в Нью-Йорке, то я сотрудничал с ведущим еврейским лингвистом Барухом
Левином из Нью-Йоркского университета. Чтобы приглашать этих людей, мне нужен
был кто-то, пользующийся уважением в области лингвистики, потому что
большинство шумерологов, специалистов по клинописи, держались подальше от
экономики, потому что в экономике основная (антиобщественная)
идея развития общества такова, как если бы цивилизация была создана Маргарет
Тэтчер. То есть якобы всё таково, каким бы его сделала Тэтчер, или Мильтон
Фридман, или те, кого мы называем вульгарными марксистами, которые думают, что
это та самая идея, которая казалась правдоподобной Энгельсу, когда он писал
«Происхождение семьи, частной собственности и государства». Но на самом деле древняя
история была совсем иной.
Поэтому
шумерологи не хотели разговаривать с экономистами. Но поскольку я был
археологом в отделе антропологии Гарварда, они согласились участвовать в
конференции. Первая встреча в 1994 году была посвящена приватизации на древнем
Ближнем Востоке и в классической древности. Гарвард опубликовал её материалы. Два
года спустя мы добавили второй том, который был посвящен землепользованию и
владению недвижимостью: как появилась собственность.
И ещё
с самого начала мы планировали третий том коллоквиума. Он был посвящен долгам и
экономическому новаторству на древнем Ближнем Востоке. Я попросил всех найти всё,
что можно, о списании долгов. Мы обнаружили, что списание долгов происходило в
течение всего первого тысячелетия (до
н.э.). Геродот писал о списании долгов в Вавилонии.
Это
было незыблемой традицией на Ближнем Востоке, чтобы новый правитель, вступая на
трон, отменял долги земледельцев, начиная свое правление с приведения экономики
в равновесие. Уже во времена Хаммурапи (1750 г. до н.э.) писцы умели вычислять рост
сложных процентов, в то время обычно составлявший 20%. Его диаграмма роста
представляет собой ту же экспоненциальную кривую, которую я чертил в
сберегательных банках в 1960-х годах, чтобы прослеживать рост долгов американцев.
Поэтому писцы прекрасно понимали, что долги невозможно выплатить и если
настаивать на их выплате, то должники попадут в долговое рабство. Поэтому они
освобождали попавших в рабство, а должникам, продавшим свои средства к
существованию - землю, они возвращали землю, которая была продана в условиях
разорения (distress). Это слово distress - разорение - означало залог, который был обещан ростовщику. Это слово
первично ирландского происхождения. Итак, мы опубликовали и этот том. К тому
времени мне удалось убедить людей, которых пригласили Барух и Карл - ведущих
специалистов в своих областях - согласиться с моей интерпретацией. Затем мы
продолжили это дело на другой конференции - в Британском музее на тему о
происхождении денег и бухгалтерского учета и о том, что деньги были созданы не
для бартера, и не для торговли товарами и услугами, а как количественная мера
долга. Если на крестьянине висел долг, то как он получил деньги?
Таким
образом, мы создали историю денег. И наконец единственное, чего мы ещё не
сделали до конца, это происхождение наёмного труда и его оплаты. Это
исследование продолжается уже десять лет, и мы обнаружили, что происхождение
наёмного труда было организовано главным образом в дворцовой экономике, в дворцах
и храмах. Такой организованный труд с эпохи неолита и бронзы до классической
древности в основном представлял собой службу в армии и подневольный крепостной
труд над созданием общественной инфраструктуры.
Ну а
каким образом тогда получали эту рабочую силу? - Ей передавали в пользование
участок земли. Земельное право было создано для того, чтобы распределять землю
семьям так, чтобы они кормились на ней, чтобы они могли выполнять крепостную
рабочую повинность и воевать в армии. Таким образом, сперва появились налоги, а
затем началось прикрепление к земле, в зависимости от того, сколько и какого
труда требовалось. Попытки заменить кого-то на крепостной рабочей повинности
заложили основу наёмного труда.
Таким
образом, все платежи были связаны с тем, что сегодня называют государственным
сектором. Но это не очень удачный термин. На самом деле это был сектор
властителей - дворцов и храмов, в отличие от общины семей земледельцев.
Итак,
у нас получился новый анализ происхождения собственности, которое не было
захватом в частную собственность, как это считал Энгельс. Институт
собственности был создан государственным сектором, властителями, путём
наделения землёй по мере необходимости: какая земельная площадь необходима для пропитания
рабочей силы, занятой крепостной работой на общественной инфраструктуре и
службой в армии? Это полностью противоречит тому, чему учат нынешние учебники
экономики, а именно, как я уже сказал, тем экономическим порядкам, которые бы
завели реакционеры вроде Маргарет Тэтчер и Дональда Трампа, если бы они
отправились в прошлое на машине времени.
Поэтому,
после организации и редактирования этих пяти томов, я сейчас пишу мою
собственную популярную версию, начиная с книги об истории долгов. За ней
последует "Храмовое предпринимательство" - серия книг по классической
древности. Теперь я занимаюсь древней Грецией и Римом. На протяжении всей истории
Греции и Рима главные конфликты были между ростовщиками и должниками. Ростовщики
в конечном итоге захватили всю землю. Тот же конфликт был и в Византийской
империи. Самый непримиримый и непрерывный конфликт в истории начиная с 3-го
тысячелетия до н.э. - в Шумере и 2-го тысячелетия до н.э. - в Вавилонии, до IX
и X века в Византийской империи, был между дворцом (властителем), желавшим
собирать налоги, эксплуатировать труд и иметь армию, и ростовщиками, желавшими захватить
землю и заставить народ трудиться на себя.
Этот
способ получения экономического прибавочного продукта - это не тот способ,
который Маркс описал для капитализма, когда труд используется для производства
товаров на продажу с прибылью. Этот способ был основан на ростовщических долгах
с целью присвоения заложенной земли ростовщиками (для эксплуатации рабского труда), что было реальной целью.
В IX
веке шла жестокая борьба против сильной императорской власти. Это было похоже
на нападки Дональда Трампа и республиканцев-"чайников" на государство,
или на приватизацию в Советском Союзе, направленную против государства.
Византийский император пригласил генерала Бардаса на пир. Генерал сказал:
"Есть только одно дело, которое вы должны сделать, если хотите покончить
со смутой. Вы должны обложить налогом богатые семьи, чтобы у них вообще не
накапливались богатства. Вы должны наложить на них такое бремя, что они не смогут
воевать против вас. Вы должны предотвратить поляризацию богатства, потому что,
если вы позволите частному сектору присваивать богатства в огромном количестве,
то он будет пытаться победить вас и присвоить себе ещё и те богатства, которые
теперь получаете вы и государство".
Эта
идея была высказана еще в VII и VI веке до н.э. Тразибулом (Thrasybulus) Периандру
Коринфскому (Periander of Corinth). Рассказывают, что Тразибул позвал Периандра
на хлебное поле и сказал: "Вот что вы должны делать". Это было
пшеничное поле, и он взял серп и стал срезать верхушки, чтобы сделать все
растения равной высоты. И тогда Периандр вернулся и изгнал богатые семьи,
захватив их имущество.
Вероятно,
тогда не обошлось без битвы, и эта борьба в сущности идёт на протяжении всей
истории.
Вот
над этим я и работаю последние 20 лет.
Вопрос:
Как у вас возник интерес к китайской экономике?
Хадсон:
Как вчера на конференции сказал Самир Амин (Samir Amin), Китай - это экономика, которая пытается
быть альтернативой западной экономической модели. Эта модель вынуждает нас
делать выбор между цивилизацией и варварством. Запад быстро скатывается в
экономическое варварство и милитаризм. Как вы можете видеть, программа "затягивания
поясов" в зоне "Евро" разрушает там экономику. США уменьшают
налоги на богатых и в то же время загоняют рабочий класс в неоплатные долги. И
единственная страна, которая действительно независима и не нуждается в советах
Всемирного банка и Международного валютного фонда - это Китай.
Поэтому
мы надеемся сделать все возможное, чтобы сделать китайскую экономику успешной и
неуязвимой. А это зависит от того, каковы будут действия Китая в отношении недвижимости,
долгов и системы налогообложения.
То,
что я пытаюсь делать, это то же самое, что Дэвид Харви высказал в своём
вчерашнем выступлении: надо побудить китайских марксистов читать 2-й и особенно
3-й том "Капитала", где Маркс обсуждает динамику финансов.
Марксизм
- это нечто намного большее, чем 1-й том "Капитала". Необходимо
прочитать 2-й и 3-й том, и в особенности разработки, которые Маркс написал в
черновиках, которые он подготовил для 2-го и 3-го тома, и его "Теории
прибавочной стоимости", где он обсуждает историю экономической мысли до
него. И тогда вы поймёте, что Маркс был последним великим экономистом в
классической традиции. Он считал, что капитализм сам по себе революционен, что
движение капитализма прогрессивно, и, конечно, он ожидал, что капитализм приведет
к социализму, как это казалось очевидным в девятнадцатом веке.
Но
всё пошло не так. Первая мировая война всё радикально изменила. После этого появилась
антиклассическая (неолиберальная) экономика,
которая была принципиально антимарксистской экономикой. Все выходки теории маргинализма,
австрийской теории и всей мусорной экономики, с которыми мы имеем дело сегодня,
- это прежде всего борьба против марксизма, потому что Маркс сделал тот
логический вывод, к которому подводили физиократы, Адам Смит, Джон Стюарт Милль,
Рикардо и Мальтус , подводили к тому синтезу, который он сделал. Позднее над этим
работали такие люди, как Торстейн Веблен (Thorstein Veblen) и Саймон
Паттен (Simon Patten) в США. Поэтому я надеюсь, что смогу помочь экономике Китая избежать
процесса финансиализации и той динамики, которая разрушает Запад."
*
* *
Послесловие
behaviorist-socialist
Эта
исповедь Майкла Хадсона - очень даже занимательное чтение, с массой неожиданных
ситуаций. Её материала хватит на несколько приключенческих фильмов, так что я
надеюсь, что этот материал пробудит интерес к Майклу Хадсону в России. Ещё важнее
то, что он как экономист выступает за социалистическую альтернативу порочному
тупиковому курсу экономической политики прозападного мафиозного
олигархо-бюрократического режима Ельцина-Путина, разоряющего Россию.
-
Новая книга,
которую упоминает Хадсон - "…and forgive them their debts: Lending, Foreclosure and Redemption - From Bronze Age Finance to the Jubilee Year" - выйдет в
свет в ноябре этого года в издательстве ISLET-Verlag Dresden. Я думаю, что о переводе этой и других книг Майкла Хадсона на русский в
России должен позаботиться ну хоть кто-нибудь, и прежде всего КПРФ. Но КПРФ
находится в спячке, и даже не публикует в "Советской России" имеющих
несомненную актуальность отрывков из произведений Ленина.
Пропаганда
социализма в России совершенно необходима как минимум по двум главным причинам:
- во-первых
потому, что только социализм является альтернативой колониальному порабощению
России Западом, а вовсе не какой-нибудь "национальный" капитализм,
будь то либерального, монархического или фашистского покроя, как показала вся
история беспощадной борьбы проклятого Запада против СССР, и
- во-вторых потому,
что в результате буржуйской - как "демократической", так и
"державной" масс-медиальной пропаганды произошла варваризация,
примитивизация идейного "потолка" народных масс. Антикоммунистическая
промывка мозгов привела к массовому забвению самых элементарных истин
социализма. В результате даже оппозиционные компрадорскому режиму Иудушки Путина
силы находятся под влиянием либо двойных агентов Запада и Путина, вроде мистера
Навального, либо политически неадекватных персонажей вроде небезызвестного
монархиста господина Савельева, который явно не понимает, что госаппарат
режима Иудушки Путина - это инструмент классовой борьбы
паразитов-эксплуататоров против угнетённых и эксплуатируемых народных масс,
и поэтому от судей этого режима наивно ожидать правосудия; а Савельев дивится
на этот суд, как баран на новые ворота, недоумевая, почему же это
"русские" судьи так гнусно гнобят русских подсудимых. Он, очевидно,
не знает слов Ленина о том, что в любой капиталистической нации есть две
разных нации - нация господствующего класса и нация подвластного ему трудового
народа (см. наивный лепет господина Савельева здесь: https://vk.com/wall21503935_107249
).
Комментариев нет:
Отправить комментарий