Л. Д. Троцкий:
"ПЕРЕХОДНАЯ
ПРОГРАММА IV
ИНТЕРНАЦИОНАЛА
(окончание)
БОРЬБА ПРОТИВ ИМПЕРИАЛИЗМА И ВОЙНЫ
Вся мировая
обстановка, а следовательно, и внутренняя политическая жизнь отдельных стран,
стоят под угрозой мировой войны. Надвигающаяся
катастрофа захватывает за живое уже сейчас самые глубокие массы человечества.
Второй Интернационал повторяет свою
изменническую политику 1914 года с тем большей уверенностью, что первую скрипку
шовинизма играет ныне Коминтерн. Как только опасность войны приняла конкретные очертания, сталинцы, далеко
опережая буржуазных и мелко-буржуазных пацифистов, стали глашатаями так
называемой "национальной обороны". Они делают исключение только для
фашистских стран, т. е. для тех, где сами они не играют никакой роли. Революционная борьба против войны ложится, таким образом, целиком на
плечи Четвертого Интернационала.
Политика
большевиков-ленинцев в этом вопросе формулирована в программных тезисах,
сохраняющих всю свою силу и сейчас ("Четвертый Интернационал и
война", 1 мая 1934 года). Успех революционной
партии в ближайший период будет зависеть прежде всего от ее политики в вопросе
о войне. Правильная политика
слагается из двух элементов: из непримиримого отношения к империализму и к его
войнам и из уменья опереться на опыт самих масс.
В вопросе о войне больше, чем в
каком-либо другом вопросе, буржуазия и ее агенты обманывают народ абстракциями,
общими формулами, патетическими фразами:
"нейтралитет", "коллективная безопасность",
"вооружение для защиты мира", "национальная оборона",
"борьба против фашизма" и пр., и пр. Все такие формулы сводятся, в конце концов, к
тому, что вопрос о войне, т. е. о судьбе народов, должен остаться в руках
империалистов, их правительств, их дипломатии, их штабов, со всеми их интригами
и заговорами против народов.
Четвертый Интернационал с негодованием
отбрасывает все эти абстракции, играющие у демократов ту же роль, что у
фашистов: "честь", "кровь", "раса". Но
негодования мало. Нужно помочь массе, при помощи переходных и проверочных
критериев, лозунгов и требований распознать конкретную сущность мошеннических
абстракций.
"Разоружение"? Но весь вопрос в
том, кто кого будет разоружать. Единственное разоружение, которое способно
предотвратить или приостановить войну, это разоружение буржуазии рабочими. Но
для разоружения буржуазии, нужно, чтоб рабочие сами вооружились.
"Нейтралитет"? Но пролетариат
вовсе не нейтрален в войне между Японией и Китаем, или Германией и СССР.
Значит, защита Китая и СССР? Конечно, но только не руками империалистов,
которые задушат и Китай и СССР.
"Защита отечества"? Но под этой
абстракцией буржуазия понимает защиту ее барышей и грабежей. Мы готовы защищать
отечество от чужих капиталистов, если свяжем своих собственных и помешаем им
нападать на чужие отечества; если рабочие и крестьяне нашей страны станут ее
действительными хозяевами; если богатства страны из рук маленького меньшинства
перейдут в руки народа; если армия из орудия эксплоататоров станет орудием
эксплоатируемых.
Эти основные идеи надо уметь разменивать на
более частные и конкретные, в зависимости от хода событий и направления мысли
масс. Надо при этом строго различать между пацифизмом дипломата, профессора,
журналиста и пацифизмом плотника, сельско-хозяйственного рабочего или прачки. В одном случае пацифизм - прикрытие
империализма. В другом случае - смутное выражение недоверия к империализму. Когда о защите
отечества говорит маленький фермер или рабочий, они представляют себе защиту
своего дома, своей семьи и других таких же семей от нашествия, от бомб, от
ядовитых газов. Капиталист и его журналист под защитой отечества понимают
захват колоний и рынков, грабительское расширение "национальной" доли
в мировом доходе. Буржуазные пацифизм и патриотизм - насквозь обман. В
пацифизме и даже патриотизме угнетенных есть прогрессивное ядро, за которое нужно
уметь ухватиться, чтоб сделать необходимые революционные выводы. Надо уметь эти
два вида пацифизма и патриотизма враждебно столкнуть друг с другом.
Исходя из этих соображений, Четвертый
Интернационал поддерживает всякое, даже и недостаточное требование, если оно
способно хоть до некоторой степени привлечь массы к активной политике,
пробудить их критику, усилить их контроль над махинациями буржуазии.
Под этим углом зрения наша американская
секция, например, критически поддерживает предложение об установлении
референдума по вопросу об открытии войны. Никакая демократическая реформа не
может, разумеется, сама по себе помешать правящим вызвать войну, когда они того
захотят. Об этом надо предупреждать открыто. Но каковы бы ни были иллюзии
масс в отношении референдума, требование это отражает недоверие рабочих и
фермеров к буржуазному правительству и парламенту. Не поддерживая и не
щадя иллюзий, надо изо всех сил поддерживать прогрессивное недоверие угнетенных
к угнетателям. Чем больше движение за референдум будет расти, тем скорее
буржуазные пацифисты отшатнутся от него, тем глубже окажутся скомпрометированы
предатели Коминтерна, тем острее станет недоверие трудящихся к империалистам.
Под тем же углом зрения надлежит выдвинуть
требование избирательных прав с 18-летнего возраста, для мужчин и женщин. Кто
завтра будет призван умирать за отечество, должен иметь право подать свой голос
сегодня. Борьба против войны должна стать прежде всего революционной
мобилизацией молодежи.
Проблему войны надо освещать со всех
сторон, в зависимости от того, какой стороной она поворачивается в данный
момент к массам.
Война есть гигантское коммерческое
предприятие, особенно для военной промышленности. "60 семейств"
являются, поэтому, первыми патриотами и главными провокаторами войны. Рабочий
контроль над военной промышленностью является первым шагом в борьбе против
фабрикантов войны.
Лозунгу реформистов: налог на военную
прибыль, мы противопоставляем лозунги: конфискация военной прибыли и экспроприация
предприятий военной промышленности. Где военная промышленность
"национализована", как во Франции, лозунг рабочего контроля сохраняет
всю свою силу: пролетариат также мало доверяет государству буржуазии, как и
отдельным буржуа.
Ни одного человека и ни одного гроша
буржуазному правительству!
Не программа вооружений, а программа
полезных общественных работ!
Полная независимость рабочих организаций от
военно-полицейского контроля!
Нужно раз
навсегда вырвать распоряжение судьбами народов из рук жадных и беспощадных
империалистских клик, действующих за спиною народов.
В соответствии с этим мы требуем:
Полного уничтожения тайной дипломатии; все
договоры и соглашения должны быть доступны каждому рабочему и крестьянину;
Военного обучения и вооружения рабочих и
крестьян под непосредственным контролем рабочих и крестьянских комитетов;
Создания военных школ для воспитания
командиров из трудящихся по отбору рабочих организаций;
Замены
постоянной, т. е. казарменной армии, народной милицией, находящейся в неразрывной
связи с заводами, шахтами, фермами и пр.
Империалистская
война есть продолжение и обострение грабительской политики буржуазии. Борьба пролетариата против войны есть продолжение и обострение его
классовой борьбы. Наступление войны меняет
обстановку и отчасти приемы борьбы между классами, но не меняет ее цели и ее
основного направления.
Империалистская буржуазия господствует над
миром. По своему основному характеру грядущая война будет, поэтому,
империалистской войной. Основным содержанием политики международного
пролетариата будет, следовательно, борьба против империализма и его войны.
Основной принцип этой борьбы: "главный враг в собственной стране",
или: "поражение собственного (империалистского) правительства есть меньшее
зло".
Но не все страны мира являются
империалистскими странами. Наоборот, большинство стран являются жертвами
империализма. Некоторые из колониальных или полуколониальных стран попытаются,
несомненно, воспользоваться войной, чтоб сбросить с себя иго рабства. На их
стороне война будет не империалистской, а освободительной. Обязанностью
международного пролетариата будет помочь угнетенным странам в войне против
угнетателей. Та же его обязанность распространяется на СССР или другое рабочее
государство, которое может возникнуть до войны или во время войны. Поражение
каждого империалистского правительства в борьбе с рабочим государством или с
колониальной страной есть меньшее зло.
Рабочие империалистской страны не могут,
однако, помогать анти-империалистской стране через свое правительство, каковы
бы ни были в данный момент дипломатические и военные отношения между обеими
странами. Если правительства
находятся во временном и, по существу дела, ненадежном союзе, то пролетариат
империалистской страны продолжает оставаться в классовой оппозиции к своему
правительству и оказывает поддержку его неимпериалистскому "союзнику"
своими методами, т. е. методами международной классовой борьбы (агитация в
пользу рабочего государства и колониальной страны не только против их врагов,
но и против их вероломных союзников; бойкот и стачка в одних случаях, отказ от
бойкота и стачки в других, и пр.).
Поддерживая колониальную страну или СССР в
войне, пролетариат ни в малейшей мере не солидаризуется ни с буржуазным
правительством колониальной страны, ни с термидорианской бюрократией СССР.
Наоборот, он сохраняет полную политическую независимость как от одного, так и
от другой. Помогая
справедливой и прогрессивной войне, революционный пролетариат завоюет симпатии
трудящихся в колониях и в СССР, упрочит там авторитет и влияние Четвертого
Интернационала и сможет тем лучше помочь низвержению буржуазного правительства
в колониальной стране, реакционной бюрократии - в СССР.
В начале войны
секции Четвертого Интернационала неизбежно почувствуют себя изолированными:
каждая война застигает народные массы врасплох и толкает их в сторону
государственного аппарата. Интернационалистам придется
плыть против течения. Однако, опустошения и бедствия новой войны, которые уже в
первые месяцы оставят далеко позади кровавые ужасы 1914-1918 г.г., скоро
принесут отрезвление. Недовольство масс и их возмущение будут расти скачками.
Секции Четвертого Интернационала окажутся во главе революционного прибоя.
Программа переходных требований получит жгучую актуальность. Проблема
завоевания власти пролетариатом встанет во весь рост.
Прежде, чем
издохнуть или утопить человечество в крови, капитализм отравляет мировую
атмосферу ядовитыми парами национальной и расовой ненависти. Антисемитизм
является ныне одной из наиболее злокачественных конвульсий капиталистической
агонии.
Непримиримое разоблачение расовых
предрассудков и всех видов и оттенков национального высокомерия и шовинизма, в
частности, антисемитизма, должно войти в повседневную работу всех секций
Четвертого Интернационала, как важнейшая воспитательная работа в борьбе против
империализма и войны. Основным нашим лозунгом остается: пролетарии всех стран,
соединяйтесь!
ПРАВИТЕЛЬСТВО
РАБОЧИХ И КРЕСТЬЯН
Впервые эта формула: "правительство
рабочих и крестьян" появилась в течение 1917 года, в агитации большевиков,
и окончательно утвердилась после Октябрьского переворота. В этом последнем
случае она представляла собою ничто иное, как популярное наименование уже
установленной диктатуры пролетариата. Значение этого наименования состояло,
главным образом, в том, что оно выдвигало на первый план идею союза
пролетариата и крестьянства, положенную в основу советской власти.
Когда Коминтерн
эпигонов попытался воскресить похороненную историей формулу
"демократической диктатуры пролетариата и крестьянства", он придал
формуле "правительства рабочих и крестьян" совершенно иное, чисто
"демократическое", т. е. буржуазное содержание, противопоставляя ее
диктатуре пролетариата. Большевики-ленинцы решительно
отвергли лозунг "правительства рабочих и крестьян" в буржуазно-демократическом
истолковании. Они утверждали
и утверждают, что поскольку партия пролетариата отказывается выходить за рамки
буржуазной демократии, ее союз с крестьянством превращается попросту в опору
капитала, как это было с меньшевиками и эс-эрами в 1917 году, с китайской
компартией в 1925-1927 г.г., как это происходит ныне с "Народными
фронтами" в Испании, во Франции и других странах.
В апреле-сентябре 1917 года большевики
требовали, чтоб эс-эры и меньшевики порвали связь с либеральной буржуазией и
взяли власть в собственные руки. При этом условии большевики обещали
меньшевикам и эс-эрам, как мелкобуржуазным представителям рабочих и крестьян,
свою революционную помощь против буржуазии, категорически отказываясь, однако,
как вступать в правительство меньшевиков и эс-эров, так и нести за него
политическую ответственность. Если бы меньшевики и эс-эры действительно порвали с кадетами и с
иностранным империализмом, то созданное ими "правительство рабочих и
крестьян" могло бы только ускорить и облегчить установление диктатуры
пролетариата. Но именно поэтому верхи мелко-буржуазной
демократии изо всех сил сопротивлялись установлению своей собственной власти. Опыт России показал, опыт Испании и
Франции снова подтверждает, что даже в очень благоприятных условиях партии
мелко-буржуазной демократии (эс-эры, социал-демократы, сталинцы, анархисты)
неспособны создать правительство рабочих и крестьян, т. е. правительство,
независимое от буржуазии.
Тем не менее требование большевиков,
обращенное к меньшевикам и эс-эрам: "порвите с буржуазией, возьмите в свои
руки власть!" имело для масс огромное воспитательное значение. Упорное
нежелание меньшевиков и эс-эров взять власть, так драматически обнаружившееся в
июльские дни, окончательно погубило их во мнении народа и подготовило победу
большевиков.
Центральная задача Четвертого
Интернационала состоит в том, чтоб освободить пролетариат от старого
руководства, консерватизм которого находится в полном противоречии с
катастрофической обстановкой капиталистического распада и является главным
тормозом исторического прогресса. Главное
обвинение, которое Четвертый Интернационал выдвигает против традиционных
организаций пролетариата состоит в том, что они не хотят оторваться от
политического полутрупа буржуазии. В этих условиях требование, систематически
обращаемое к старому руководству: "порвите с буржуазией, возьмите
власть!", является чрезвычайно важным орудием разоблачения предательского
характера партий и организаций Второго, Третьего и Амстердамского
Интернационалов.
Лозунг
"правительство рабочих и крестьян" приемлем для нас только в том
смысле, какой он имел в 1917 году в устах большевиков, т. е. как
анти-буржуазный, анти-капиталистический лозунг, но ни в каком случае не в том
"демократическом" смысле, какой ему придали позже эпигоны, превратив
его из моста к социалистической революции в главный барьер на ее пути.
От всех тех партий и организаций, которые
опираются на рабочих и крестьян и говорят от их имени, мы требуем, чтоб они
политически порвали с буржуазией и вступили на путь борьбы за власть рабочих и
крестьян. На этом пути мы обещаем им полную поддержку против капиталистической
реакции. В то же время мы неутомимо развиваем агитацию вокруг тех переходных
требований, которые должны были бы, по нашему мнению, составить программу "рабочего
и крестьянского правительства".
Возможно ли создание такого правительства
традиционными рабочими организациями? Предшествующий опыт показывает, как уже
сказано, что это, по крайней мере, маловероятно. Однако, нельзя категорически
отрицать заранее теоретическую возможность того, что, под влиянием совершенно
исключительного сочетания обстоятельств (войны, поражения, финансового краха,
массового революционного напора и пр.), мелко-буржуазные партии, включая
сталинцев, могут зайти дальше, чем сами хотели бы, по пути разрыва с
буржуазией. Несомненно, во всяком случае, одно: еслиб даже этот маловероятный
вариант где-либо и когда-либо осуществился бы, и еслиб даже "правительство
рабочих и крестьян", в указанном выше смысле, установилось бы на деле, оно
представляло бы лишь короткий эпизод на пути к действительной диктатуре
пролетариата.
Незачем, однако, заниматься гаданиями. Агитация
под лозунгом рабоче-крестьянского правительства сохраняет при всех условиях
огромное воспитательное значение. И не случайно: этот обобщающий лозунг идет
полностью по линии политического развития нашей эпохи (банкротство и разложение
старых буржуазных партий, крушение демократии, рост фашизма, возростающая тяга
трудящихся к более активной и наступательной политике). Каждое из наших
переходных требований должно, поэтому, вести к одному и тому же политическому
выводу: рабочие должны порвать со всеми традиционными партиями буржуазии, чтобы
совместно с крестьянами установить свою собственную власть.
Нельзя заранее предвидеть, каковы будут
конкретные этапы революционной мобилизации масс. Секции Четвертого Интернационала должны критически
ориентироваться на каждом новом этапе и выдвигать такие лозунги, которые
содействуют стремлению рабочих к самостоятельной политике, углубляют классовый
характер этой политики, разрушают реформистские и пацифистские иллюзии,
укрепляют связь авангарда с массами и подготовляют революционный захват власти.
СОВЕТЫ
Заводские комитеты являются, как сказано,
элементом двоевластия на заводе. Существование их мыслимо, следовательно, лишь
в условиях возростающего напора масс. То же относится к специальным массовым
группировкам для борьбы против войны, к комитетам цен и всем другим новым
центрам движения, самое возникновение которых свидетельствует, что классовая борьба
переросла через рамки традиционных организаций пролетариата.
Эти новые органы и центры скоро
почувствуют, однако, свою разобщенность и недостаточность. Ни одно из
переходных требований не может быть полностью осуществлено при сохранении
буржуазного режима. Между тем углубление социального кризиса будет повышать
не только страдания масс, но и их нетерпение, их настойчивость, их натиск.
Новые и новые слои угнетенных будут поднимать голову и выдвигать свои
требования. Миллионы мелких тружеников, о которых реформистские вожди никогда
не думают, начнут стучаться в двери рабочих организаций. Придут в движение
безработные. Сельско-хозяйственные
рабочие, разоренные и полу-разоренные крестьяне, городские низы,
женщины-работницы, домашние хозяйки, пролетаризованные слои интеллигенции - все
будут искать сплочения и руководства.
Как согласовать различные требования и
формы борьбы хотя бы только в рамках одного города? История уже ответила на этот вопрос: через
советы, объединяющие представителей всех борющихся групп. Никакой другой формы организации никто до сих пор для этого не
предложил, да вряд ли и можно ее придумать. Советы не связаны априорной
программой. Они открывают дверь всем эксплуатируемым. В эту дверь проходят представители тех слоев, которые вовлечены в
общий поток борьбы. Организация расширяется вместе с движением и обновляется из
недр его. Все политические течения в пролетариате могут бороться за руководство
советом на основе самой широкой демократии. Лозунг советов является, поэтому,
увенчанием программы переходных требований.
Советы могут возникнуть только тогда,
когда массовое движение входит в открыто революционную стадию. В качестве
стержня, вокруг которого объединяются десятки миллионов трудящихся в своей
борьбе против эксплоататоров, советы, с момента своего возникновения,
становятся соперниками и противниками местных властей, а затем и центрального
правительства. Если заводской комитет создает
элементы двоевластия на заводе, то советы открывают период двоевластия в
стране.
Двоевластие есть, в свою очередь,
кульминационный пункт переходного периода. Два режима: буржуазный и
пролетарский, стоят враждебно друг против друга. Схватка между ними неизбежна.
От исхода ее зависит судьба общества. В случае поражения революции - фашистская
диктатура буржуазии. В случае победы - власть советов, т. е. диктатура
пролетариата и социалистическая перестройка общества.
ОТСТАЛЫЕ СТРАНЫ И ПРОГРАММА ПЕРЕХОДНЫХ ТРЕБОВАНИЙ
Колониальные и полуколониальные страны
являются, по самому существу своему, отсталыми странами. Но эти отсталые страны
живут в условиях мирового господства империализма. Их развитие имеет, поэтому,
комбинированный характер: оно соединяет в себе наиболее первобытные
экономические формы с последним словом капиталистической техники и культуры.
Этим определяется политика пролетариата отсталых стран: он вынужден
комбинировать борьбу за самые элементарные задачи национальной независимости и
буржуазной демократии с социалистической борьбой против мирового империализма.
Требования демократии, переходные требования и задачи социалистической
революции не отделены в его борьбе историческими эпохами, а непосредственно
выростают одни из других. Едва начав строить профессиональные союзы, китайский
пролетариат уже должен был думать о советах. В этом смысле настоящая программа
вполне применима к колониальным и полу-колониальным странам, по крайней мере, к
тем, в которых пролетариат способен уже на самостоятельную политику.
Центральными
проблемами колониальных и полуколониальных стран являются: аграрная революция, т.
е. ликвидация феодального наследства, и национальная независимость, т. е.
низвержение империалистского ига. Обе задачи тесно
связаны между собою.
Демократическую программу нельзя просто
отбросить: надо, чтоб массы в борьбе переросли эту программу. Лозунг Национального (или Учредительного) Собрания сохраняет
полностью свою силу для таких стран, как Китай или Индия. Этот лозунг надо
неразрывно связать с задачей национального освобождения и аграрной реформой.
Этой демократической программой надо, прежде всего, вооружить рабочих. Только
они смогут поднять и сплотить крестьян. На основе революционной демократической
программы надо противопоставлять рабочих "национальной" буржуазии.
На известном этапе мобилизации масс под
лозунгами революционной демократии могут и должны возникнуть советы. Их
историческая роль в каждый данный период, в частности их взаимоотношение с
Национальным Собранием, определяется политическим уровнем пролетариата, связью
между ним и крестьянством, характером политики пролетарской партии. Раньше или
позже советы должны опрокинуть буржуазную демократию. Только они способны довести демократическую
революцию до конца и вместе с тем открыть эру социалистической революции.
Относительный вес
отдельных демократических и переходных требований в борьбе пролетариата, их
взаимная связь, их чередование определяются особенностями и специфическими
условиями каждой отсталой страны, в значительной мере - степенью ее отсталости.
Однако, общее направление революционного развития
может быть определено формулой перманентной революции, в том смысле, какой
окончательно придан этой формуле тремя революциями в России (1905 год, февраль
1917 года, октябрь 1917 года).
Коминтерн дал отсталым странам классический
образец того, как можно погубить полную сил и многообещающую революцию. Во время бурного массового подъема в Китае
в 1925-1927 г.г. Коминтерн не выдвигал лозунг Национального Собрания и в то же
время запрещал создание советов. Буржуазная партия
Гоминдан должна была, по плану Сталина, "заменить" и Национальное
Собрание и советы. После разгрома масс Гоминданом Коминтерн организовал в
Кантоне карикатуру совета. После неизбежного крушения кантонского восстания
Коминтерн встал на путь партизанской войны и крестьянских советов, при полной
пассивности промышленного пролетариата. Зайдя на этом пути в тупик, Коминтерн воспользовался японо-китайской
войной, чтобы ликвидировать росчерком пера "советский" Китай,
подчинив не только крестьянскую "Красную армию", но и так называемую
"Коммунистическую" партию тому же Гоминдану, т. е. буржуазии.
Предав международную пролетарскую революцию
во имя дружбы с "демократическими" рабовладельцами, Коминтерн не мог
не предать заодно и освободительную борьбу колониальных народов, притом с еще
большим цинизмом, чем это сделал до него Второй Интернационал. Политика
Народных фронтов и "национальной защиты" имеет одной из своих задач
превращение сотен миллионов душ колониального населения в пушечное мясо для
"демократического" империализма. Знамя освободительной борьбы колониальных и
полуколониальных народов, т. е. большей половины человечества, переходит
окончательно в руки Четвертого Интернационала.
ПРОГРАММА ПЕРЕХОДНЫХ ТРЕБОВАНИЙ В СТРАНАХ ФАШИЗМА
Те дни, когда стратеги Коминтерна
провозглашали, что победа Гитлера будет только ступенькой к победе Тельмана,
остались далеко позади. Тельман не выходит из тюрьмы Гитлера уже свыше пяти
лет. Муссолини держит Италию в цепях фашизма свыше 16 лет. За все эти годы
партии Второго и Третьего Интернационалов оказались бессильны не только вызвать
массовое движение, но и создать серьезную нелегальную организацию, которая
могла бы идти хоть в какое-нибудь сравнение с русскими революционными партиями
эпохи царизма.
Нет ни малейшего основания видеть причину
этих неудач в могуществе фашистской идеологии. У Муссолини никогда никакой
идеологии, в сущности, не было. "Идеология" Гитлера никогда серьезно
не захватывала рабочих. Те
слои населения, в головы которых в свое время ударил хмель фашизма, т. е.
главным образом, средние классы, имели достаточно времени, чтоб протрезвиться. Если
тем не менее сколько-нибудь заметная оппозиция ограничивается протестантскими и
католическими церковными кругами, то причина - не в могуществе полубредовых,
полушарлатанских теорий "расы" и "крови", а в ужасающем
крушении идеологий демократии, социал-демократии и Коминтерна.
После разгрома парижской Коммуны глухая
реакция длилась около 8 лет. После поражения русской революции 1905 года
рабочие массы оставались в оцепенении почти столько же времени. Между тем в
обоих этих случаях дело шло лишь о физических поражениях, обусловленных
соотношением сил. В России дело шло, к тому же, о почти девственном
пролетариате. Фракция большевиков не насчитывала тогда и трех лет от роду. Совершенно иначе обстояло дело в Германии,
где руководство принадлежало могущественным партиям, из которых одна (социал-демократы)
насчитывала 70 лет существования, другая (коммунисты) - около 15 лет. Обе эти партии, имевшие миллионы избирателей, оказались морально
парализованы до боя и сдались без боя. Такой
катастрофы еще не было в истории. Немецкий пролетариат не был разбит врагом
в бою. Он был сокрушен трусостью, низостью, предательством собственных партий.
Немудрено, если он потерял веру во все то, чему привык верить в течение почти
трех поколений. Победа Гитлера укрепила, в свою очередь, Муссолини.
Действительный неуспех революционной
работы в Италии и Германии есть не что иное, как расплата за преступную
политику социал-демократии и Коминтерна. Для нелегальной работы нужно не только
сочувствие массы, а прямой энтузиазм ее передовых слоев. Но можно ли ждать
энтузиазма в отношении исторически обанкротившихся организаций? В качестве
эмигрантских вождей выступают, главным образом, деморализованные до мозга
костей агенты Кремля и ГПУ, либо социал-демократические экс-министры буржуазии,
мечтающие о том, чтоб рабочие каким-либо чудом вернули им их утерянные посты. Можно ли хоть на минуту представить себе этих господ в виде вождей
будущей "анти-фашистской" революции?
Не могли
содействовать до сих пор революционному подъему в Италии или Германии и события
на мировой арене: разгром австрийских рабочих, поражение испанской революции,
перерождение советского государства. Поскольку итальянские и германские рабочие
в отношении политической информации зависят в решающей степени от радио, можно
с уверенностью сказать, что московская радиостанция, сочетающая
термидорианскую лживость с глупостью и наглостью, стала могущественным фактором
деморализации рабочих в тоталитарных государствах. В этом отношении, как и в
других, Сталин является только помощником Геббельса.
Тем временем классовые антагонизмы, которые
привели к победе фашизма, продолжают свою работу и при господстве фашизма,
постепенно подтачивая его. Массы все более недовольны. Сотни и тысячи
самоотверженных рабочих продолжают, несмотря на все, вести осторожную работу
революционных кротов. Поднимаются новые поколения, которые непосредственно не
пережили крушения великих традиций и надежд. Молекулярная подготовка
пролетарской революции идет под тяжелой тоталитарной плитой. Но для того, чтобы скрытую энергию
превратить в открытое движение, нужно, чтоб авангард пролетариата нашел новую
перспективу, новую программу, новое незапятнанное знамя.
Здесь главное затруднение. Рабочим
фашистских стран труднее всего ориентироваться в новых программах. Проверка
программы дается опытом. Между тем именно опыт массового движения отсутствует в
странах тоталитарного деспотизма. Весьма возможно, что понадобится крупный
успех пролетариата в одной из "демократических" стран, чтоб дать
толчок революционному движению на территории фашизма. Подобное же действие
может оказать финансовая или военная катастрофа. Сейчас приходится вести
преимущественно пропагандистскую подготовительную работу, которая лишь в
будущем принесет крупные плоды. Одно можно сказать с полной уверенностью уже
сейчас: раз прорвавшись наружу, революционное движение в фашистских странах
примет сразу грандиозный размах и ни в каком случае не остановится на
экспериментах оживления какого-нибудь веймарского трупа.
С этого пункта начинается непримиримое
расхождение между Четвертым Интернационалом и старыми партиями, физически
пережившими свое банкротство. Эмигрантский "Народный фронт" есть
самая злокачественная и предательская разновидность всех возможных Народных
фронтов. По существу он означает бессильную тоску по коалиции с несуществующей
либеральной буржуазией. Если
бы он имел успех, он подготовил бы лишь ряд новых крушений пролетариата, по
испанскому образцу. Беспощадное разоблачение теории и практики "Народного
фронта" есть поэтому первое условие революционной борьбы с фашизмом.
Это не значит, конечно, что Четвертый
Интернационал отвергает демократические лозунги. Наоборот, они могут сыграть в
известный момент крупную роль. Но формулы демократии (свобода союзов, печати и пр.) означают для нас лишь
этапные или эпизодические лозунги в самостоятельном движении пролетариата, а не
демократическую петлю, надетую на шею пролетариата агентами буржуазии (в
Испании!). Как только движение примет сколько-нибудь
массовый характер, демократические лозунги переплетутся с переходными;
заводские комитеты возникнут, надо думать, прежде, чем старые бонзы приступят,
из своих канцелярий, к строительству профессиональных союзов; советы покроют
Германию раньше, чем в Веймаре соберется новое Учредительное Собрание. То же
относится к Италии и к остальным тоталитарным и полутоталитарным странам.
Фашизм отбросил эти страны в
политическое варварство. Но он не изменил их социальной структуры. Фашизм -
орудие финансового капитала, а не феодального
землевладения. Революционная программа должна опираться на диалектику
классовой борьбы, обязательную и для стран фашизма, а не на психологию
перепуганных банкротов. Четвертый
Интернационал с отвращением отбрасывает методы политического маскарада, которые
побуждают сталинцев, бывших героев "третьего периода", выступать
поочереди под масками католиков, протестантов, евреев, немецких националистов,
либералов, - только чтоб скрыть свое собственное малопривлекательное лицо. Четвертый Интернационал всегда и везде выступает под собственным
знаменем. Он открыто предлагает свою программу пролетариату фашистских стран.
Уже сейчас передовые рабочие всего мира непоколебимо убеждены, что низвержение
Муссолини, Гитлера, их агентов и подражателей произойдет под руководством
Четвертого Интернационала.
ПОЛОЖЕНИЕ СССР И ЗАДАЧИ ПЕРЕХОДНОЙ ЭПОХИ
Советский Союз вышел из Октябрьской
революции, как рабочее государство. Огосударствление средств производства,
необходимое условие социалистического развития, открыло возможность быстрого
роста производительных сил. Аппарат рабочего государства подвергся тем
временем полному перерождению, превратившись из орудия рабочего класса в орудие
бюрократических насилий над рабочим классом и, чем дальше, тем больше, в орудие
саботажа хозяйства. Бюрократизация
отсталого и изолированного рабочего государства и превращение бюрократии во
всесильную привилегированную касту являются самым убедительным - не
теоретическим только, а практическим - опровержением теории социализма в
отдельной стране.
Режим СССР заключает в себе, таким образом,
ужасающие противоречия. Но он продолжает оставаться режимом переродившегося
рабочего государства. Таков социальный диагноз. Политический прогноз имеет
альтернативный характер: либо бюрократия, все более становящаяся органом
мировой буржуазии в рабочем государстве, опрокинет новые формы собственности и
отбросит страну к капитализму; либо рабочий класс разгромит бюрократию и
откроет выход к социализму.
Для секций Четвертого Интернационала
московские процессы явились не неожиданностью, не результатом личного помешательства
кремлевского диктатора, а закономерным детищем Термидора. Они выросли из нестерпимых трений внутри советской
бюрократии, которые, в свою очередь, отражают противоречия между бюрократией и
народом, как и углубляющиеся антагонизмы в самом "народе". Кровавая "фантастичность" процессов является показателем
силы напряжения противоречий и предвещает тем самым приближение развязки.
Публичные выступления бывших заграничных
агентов Кремля, отказавшихся вернуться в Москву, неопровержимо подтвердили, с
своей стороны, что в составе бюрократии имеются все оттенки политической мысли:
от подлинного большевизма (И. Райсс) до законченного фашизма (Ф. Бутенко).
Революционные элементы бюрократии, составляющие небольшое меньшинство,
отражают, пассивно, правда, социалистические интересы пролетариата. Фашистские,
вообще контр-революционные элементы, непрерывно растущие, выражают все более
последовательно интересы мирового империализма. Эти кандидаты на роль компрадоров не без основания
считают, что новый правящий слой может застраховать свои привилегированные
позиции лишь путем отказа от национализации, коллективизации и монополии
внешней торговли, во имя усвоения "западной цивилизации", т. е.
капитализма. Между этими
двумя полюсами располагаются промежуточные, расплывчатые меньшевистски -
эс-эровски - либеральные тенденции, которые тяготеют к буржуазной демократии.
В самом так
называемом "бесклассовом" обществе имеются несомненно те же
группировки, что и в бюрократии, только менее ярко выраженные и в обратной
пропорции: сознательные капиталистические тенденции, свойственные, главным
образом, преуспевающей части колхозников, характерны лишь для небольшого
меньшинства населения. Но они находят себе широкую базу в мелко-буржуазных
тенденциях личного накопления, которые вырастают из общей нужды и сознательно
поощряются бюрократией.
На этой системе растущих антагонизмом, все
более нарушающих социальное равновесие, держится, методами террора,
термидорианская олигархия, сведшаяся ныне, главным образом, к бонапартистской
клике Сталина.
Последние судебные процессы представляли
собою удар налево. Это относится также и к расправе над вождями правой
оппозиции, ибо, с точки зрения интересов и тенденций бюрократии, правая
группировка старой большевистской партии представляет собою левую опасность. Тот
факт, что бонапартистская клика, которая боится также и своих правых союзников,
типа Бутенко, оказалась вынуждена, в интересах самосохранения, произвести почти
поголовное истребление старого поколения большевиков, является неоспоримым
свидетельством живучести революционных традиций в массах, как и растущего
недовольства этих последних.
Мелко-буржуазные демократы Запада, вчера
еще принимавшие московские процессы за чистую монету, сегодня настойчиво
повторяют, что "в СССР нет ни троцкизма, ни троцкистов". Они не объясняют, однако, почему вся
чистка проходит под знаком борьбы именно с этой опасностью. Если брать "троцкизм", как законченную программу, тем
более как организацию, то "троцкизм" в СССР несомненно крайне слаб.
Несокрушимая сила его состоит, однако, в том, что он выражает не только
революционную традицию, но и сегодняшнюю оппозицию самого рабочего класса. Социальная ненависть рабочих к бюрократии -
это и есть в глазах кремлевской клики "троцкизм". Она смертельна и
вполне основательно боится смычки между глухим возмущением рабочих и
организацией Четвертого Интернационала.
Истребление старого поколения большевиков и
революционных представителей среднего и младшего поколения еще больше нарушило
политическое равновесие в пользу правого буржуазного крыла, бюрократии и его
союзников в стране. Отсюда, т.
е. справа, можно ждать в ближайший период все более решительных попыток
перестроить социальный режим СССР, приблизив его к "западной
цивилизации", преимущественно в ее фашистской форме.
Эта перспектива придает большую
конкретность вопросу о "защите СССР". Если завтра
буржуазно-фашистская группировка, так сказать, "фракция Бутенко",
выступит на завоевание власти, то "фракция Райсса" неизбежно займет
свое место по другую сторону баррикады. Оказавшись временно союзницей Сталина, она будет защищать, разумеется, не
его бонапартистскую клику, а социальную базу СССР, т. е. вырванную у
капиталистов и огосударствленную собственность. Если
"фракция Бутенко" окажется в военном союзе с Гитлером, то
"фракция Райсса" будет защищать СССР от военной интервенции, внутри
СССР, как и на мировой арене. Всякое другое поведение было бы изменой.
Если, таким
образом, недопустимо отрицать заранее возможность, в строго определенных
случаях, "единого фронта" с термидорианской частью бюрократии против
открытого наступления капиталистической контр-революции, то главной политической
задачей в СССР остается все же низвержение самой термидорианской бюрократии.
Каждый лишний день ее господства расшатывает социалистические элементы хозяйства
и увеличивает шансы капиталистической реставрации. В
том же направлении действует и Коминтерн, агент и сообщник сталинской клики по
удушению испанской революции и деморализации международного пролетариата.
Как и в странах фашизма, главная сила
бюрократии не в ней самой, а в разочаровании масс, в отсутствии у них новой
перспективы. Как и в странах фашизма, от которого политический аппарат Сталина
ничем не отличается, кроме большей разнузданности, в СССР возможна сейчас
только подготовительная пропагандистская работа.
Как и в странах фашизма, толчок революционному движению советских рабочих
дадут, вероятно, внешние события. Борьба против Коминтерна на мировой арене
есть сейчас важнейшая часть борьбы против сталинской диктатуры. Многое говорит за то, что распад Коминтерна,
не имеющего прямой опоры в ГПУ, будет предшествовать падению бонапартистской
клики и всей вообще термидорианской бюрократии.
Новый подъем
революции в СССР начнется, несомненно, под знаменем борьбы против социального
неравенства и политического гнета. Долой привилегии
бюрократии! Долой стахановщину, долой советскую
аристократию, с ее чинами и орденами! Больше равенства в оплате всех видов
труда!
Борьба за свободу профессиональных союзов и
заводских комитетов, за свободу собраний и печати развернется в борьбу за
возрождение и развитие советской демократии.
Бюрократия заменила советы, как
классовые органы, фикцией всеобщего избирательного права, в стиле
Гитлера-Геббельса. Советам нужно вернуть не только их свободную демократическую
форму, но и их классовое содержание. Как раньше в советы не допускались
буржуазия и кулачество, так теперь из советов должны быть изгнаны бюрократия и
новая аристократия. В советах место только
представителям рабочих, рядовых колхозников, крестьян, красноармейцев.
Демократизация советов немыслима без
легализации советских партий. Сами рабочие и крестьяне, своим свободным
голосованием, покажут, какие партии являются советскими.
Пересмотр планового хозяйства сверху до
низу в интересах производителей и потребителей! Заводские комитеты должны
вернуть себе права контроля над производством. Демократически организованная
потребительская кооперация должна контролировать качество продукции и цены.
Реорганизация колхозов в соответствии с
волей колхозников и в интересах колхозников!
Консервативная международная политика
бюрократии должна быть заменена политикой пролетарского интернационализма. Вся
дипломатическая переписка Кремля должна быть опубликована. Долой тайную
дипломатию!
Все политические процессы, поставленные
термидорианской бюрократией, должны быть пересмотрены, в обстановке полной
гласности и состязательного начала. Организаторы подлогов должны понести
заслуженную кару.
Осуществить эту программу нельзя без
низвержения бюрократии, которая держится насилием и подлогом. Только победоносное революционное восстание угнетенных масс может
возродить советский режим и обеспечить его дальнейшее движение к социализму.
Повести советские массы на восстание способна только партия Четвертого
Интернационала.
Долой бонапартистскую шайку Каина-Сталина!
Да здравствует советская демократия!
Да здравствует международная
социалистическая революция!
ПРОТИВ ОППОРТУНИЗМА И БЕСПРИНЦИПНОГО РЕВИЗИОНИЗМА
Политика партии Леона Блюма во Франции
снова показывает, что реформисты неспособны ничему научиться на самых
трагических уроках истории. Французская социал-демократия рабски копирует
политику германской социал-демократии и идет навстречу тому же концу. В течение десятилетий Второй Интернационал
врастал в режим буржуазной демократии, стал его неотделимой частью и загнивает
вместе с ним.
Третий Интернационал перешел на путь
реформизма, когда кризис капитализма окончательно поставил в порядок дня
пролетарскую революцию. Сегодняшняя
политика Коминтерна в Испании и Китае, - политика пресмыкательства перед
"демократической" и "национальной" буржуазией, -
показывает, что и Коминтерн неспособен больше ни научиться, ни измениться. Бюрократия, которая стала реакционной силой в СССР, не может играть
революционную роль на мировой арене.
Анархо-синдикализм проделал, в общем,
эволюцию того же типа. Во Франции синдикальная бюрократия Леона Жуо давно уже
стала буржуазной агентурой в рабочем классе. В Испании анархо-синдикализм
стряхнул с себя показную революционность, как только наступила революция, и
превратился в пятое колесо при колеснице буржуазной демократии.
Промежуточные, центристские организации,
группирующиеся вокруг Лондонского Бюро, представляют лишь "левые"
привески социал-демократии или Коминтерна. Они обнаружили полную неспособность
разобраться в исторической обстановке и сделать из нее революционные выводы. Их высшей точкой является испанская ПОУМ,
которая в условиях революции оказалась совершенно неспособной на революционную
политику.
Трагические
поражения мирового пролетариата за долгий ряд лет обрекли официальные
организации на еще больший консерватизм и в то же время толкнули разочарованных
мелко-буржуазных "революционеров" на поиски "новых слов". Как всегда в эпохи реакции и упадка, со всех сторон появились
знахари и шарлатаны. Они хотят ревизовать весь ход революционной мысли. Вместо
того, чтоб учиться на прошлом, они "отвергают" его. Одни открывают
несостоятельность марксизма, другие провозглашают крушение большевизма. Одни
возлагают на революционную доктрину ответственность за ошибки и преступления
тех, которые ей изменили; другие проклинают
медицину, потому что она не обеспечивает моментальных и чудесных исцелений. Более отважные обещают открыть панацею, а
в ожидании рекомендуют приостановить классовую борьбу. Многочисленные пророки новой морали собираются возродить рабочее
движение при помощи этической гомеопатии. Большинство этих апостолов успели сами стать
моральными инвалидами,
прежде чем побывали на полях сражений. Так, под
видом новых слов пролетариату предлагают старые рецепты, давно похороненные в
архивах до-марксовского социализма.
Четвертый
Интернационал объявляет непримиримую войну бюрократии Второго, Третьего,
Амстердамского и анархо-синдикалистского Интернационалов, как и их центристским
сателитам: реформизму, без реформ, демократизму в союзе с ГПУ, пацифизму без
мира, анархизму на службе буржуазии, "революционерам", смертельно
боящимся революции. Все эти организации - не залог будущего, а загнивающие
пережитки прошлого. Эпоха войн и революций не оставит
от них камня на камне.
Четвертый Интернационал не ищет и не
изобретает панацей. Он стоит целиком на почве марксизма, как единственной
революционной доктрины, которая позволяет понять то, что есть, вскрыть причины
поражений и сознательно подготовить победу. Четвертый Интернационал продолжает
традицию большевизма, который впервые показал пролетариату, как завоевать
власть. Четвертый Интернационал отметает знахарей, шарлатанов и непрошенных
наставников морали. В
обществе, основанном на эксплуатации, высшей моралью является мораль
социалистической революции. Хороши все те методы и средства, которые повышают классовое сознание
рабочих, их доверие к своим силам, их готовность к самоотверженной борьбе.
Недопустимы те методы, которые внушают угнетенным страх и преклонение пред
угнетателями, подавляют дух протеста и возмущения или подменяют волю масс волей
вождей, убеждение - принуждением, анализ действительности - демагогией и
подлогом. Вот почему социал-демократия, проституировавшая марксизм, как и
сталинизм, - антитеза большевизма, - являются смертельными врагами пролетарской
революции и ее морали.
Смотреть открыто
в глаза действительности; не искать линии наименьшего сопротивления; называть
вещи своими именами; говорить массам правду, как бы горька она ни была; не
бояться препятствий; быть верным в малом, как и в большом; опираться на логику
классовой борьбы; дерзать, когда наступает час действия, - таковы правила
Четвертого Интернационала. Он показал, что умеет плыть
против течения. Ближайшая историческая волна поднимет его на своем гребне.
ПРОТИВ
СЕКТАНТСТВА
Под влиянием измены и вырождения
исторических организаций пролетариата на периферии Четвертого Интернационала
возникают или возрождаются различного рода сектантские настроения и
группировки. В основе их
лежит отказ от борьбы за частичные и переходные требования, т. е. за
элементарные интересы и потребности рабочих масс, как они есть. Подготовка к революции означает для сектантов убеждение себя самих в
преимуществах социализма. Они
предлагают повернуться спиною к "старым" профессиональным союзам, т.
е. к десяткам миллионов организованных рабочих, - как будто массы могут жить
вне условий реальной классовой борьбы! Они остаются безучастны ко внутренней
борьбе в реформистских организациях, - как будто можно завоевать массы, не
вторгаясь в эту борьбу! Они отказываются делать на практике различие между
буржуазной демократией и фашизмом, - как будто массы могут не чувствовать это
различие на каждом шагу!
Сектанты способны различать только две
краски: красную и черную. Чтоб не вводить себя во искушение, они упрощают
действительность. Они отказываются делать различие между борющимися лагерями в
Испании на том основании, что оба лагеря носят буржуазный характер. Они
считают, по той же причине, необходимым сохранять нейтралитет в войне между
Японией и Китаем. Они отрицают принципиальное различие между СССР и буржуазными
странами, и отказываются, из-за реакционной политики советской бюрократии,
защищать формы собственности, созданные Октябрьской революцией, против
империализма. Они неспособны найти доступ к массам и потому охотно обвиняют
массы в неспособности подняться до революционных идей.
Мост, в виде переходных требований, этим
бесплодным политикам вообще не нужен, ибо они не собираются переходить на
другой берег. Они топчутся на месте, удовлетворяясь повторением одних и тех же
тощих абстракций. Политические события являются для них поводом для
комментариев, а не для действий. Так как сектанты, как вообще всякого рода
путанники и чудотворцы, на каждом шагу получают щелчки от действительности, то
они живут в состоянии вечного раздражения, непрерывно жалуются на
"режим" и "методы", и погрязают в мелких интригах. В своих
собственных кружках они заводят обыкновенно режим деспотизма. Политическая
прострация сектантства лишь дополняет, как тень, прострацию оппортунизма, не
открывая никаких революционных перспектив. В практической политике сектанты на каждом
шагу объединяются с оппортунистами, особенно центристами, для борьбы против
марксизма.
Большинство такого рода сектантских групп и
клик, питаясь случайными крохами со стола Четвертого Интернационала, ведет
"независимое" организационное существование, с большими претензиями,
но без малейших шансов успеха. Большевики-ленинцы могут, не теряя времени,
спокойно предоставить эти группы их собственной участи. Однако, сектантские
тенденции встречаются и в наших собственных рядах и оказывают гибельное влияние
на работу отдельных секций. С этим нельзя дольше мириться ни одного дня.
Правильная политика в отношении профессиональных союзов есть основное условие
принадлежности к Четвертому Интернационалу. Кто не ищет и не находит пути к
движению масс, тот для партии не боец, а мертвый груз. Программа создается не для редакций,
читален или дискуссионных клубов, а для революционного действия миллионов. Очищение рядов
Четвертого Интернационала от сектантства и неисправимых сектантов является
важнейшим условием революционных успехов.
ДОРОГУ
МОЛОДЕЖИ! ДОРОГУ ЖЕНЩИНЕ-РАБОТНИЦЕ!
Поражение
испанской революции, вызванное ее "вождями", позорное банкротство
Народного фронта во Франции и разоблачение московских судебных мошенничеств,
эти три факта наносят, в совокупности, неисцелимый удар Коминтерну и попутно -
тяжкие раны его союзникам: социал-демократам и анархо-синдикалистам. Это не значит, разумеется, что члены этих организаций сразу повернутся
в сторону Четвертого Интернационала. Старшее поколение, потерпевшее страшное
крушение, в значительной своей части вообще выйдет из строя. Четвертый
Интернационал, к тому же, отнюдь не стремится стать убежищем для революционных
инвалидов, разочарованных бюрократов и карьеристов. Наоборот, против возможного притока к нам
мелко-буржуазных элементов, господствующих ныне в аппаратах старых организаций,
необходимы строгие предупредительные меры: длительное предварительное испытание
для кандидатов не-рабочих, особенно из бывших бюрократов; запрещение для них
занимать в партии какие-либо ответственные посты в течение первых трех лет и прочее.
В Четвертом Интернационале нет и не будет места для
карьеризма, этой язвы старых Интернационалов. К нам найдут доступ лишь те,
которые хотят жить для движения, а не за счет движения. Хозяевами должны себя
чувствовать революционные рабочие. Для них двери организации широко открыты.
Разумеется, и среди рабочих, шедших ранее в
первых рядах, есть ныне немало усталых и разочарованных. Они останутся, по
крайней мере, в ближайшее время, в стороне. Когда изнашивается программа или
организация, с нею вместе изнашивается поколение, которое вынесло ее на своих
плечах. Обновление движения совершается через молодежь, свободную от ответственности
за прошлое. Четвертый Интернационал уделяет исключительное внимание
молодому поколению пролетариата. Всей своей политикой он стремится внушить
молодежи доверие к собственным силам и к будущему. Только свежий энтузиазм и
наступательный дух молодежи могут обеспечить первые успехи в борьбе; только эти
успехи могут вернуть на путь революции лучшие элементы старшего поколения.
Так было, так будет.
Все
оппортунистические организации ходом вещей сосредоточивают свое главное
внимание на верхних слоях рабочего класса и поэтому игнорируют как молодежь,
так и женщину-работницу. Между тем эпоха распада
капитализма наиболее тяжкие удары наносит женщине, как работнице и как домашней
хозяйке. Секции Четвертого Интернационала должны искать опоры в наиболее угнетенных
слоях рабочего класса и, следовательно, у женщин-работниц. Здесь они найдут
неисчерпаемые источники преданности, самоотвержения и готовности к жертвам.
Долой бюрократизм и карьеризм: Дорогу
молодежи! Дорогу
женщине-работнице! - эти лозунги написаны на знамени Четвертого Интернационала.
ПОД
ЗНАМЯ ЧЕТВЕРТОГО ИНТЕРНАЦИОНАЛА!
Скептики спрашивают: но разве наступило
время для создания нового Интернационала? Нельзя, говорят они, создавать Интернационал
"искусственно"; он может лишь возникнуть из больших событий и т. п.
Все эти возражения показывают лишь, что скептики не годятся для создания нового
Интернационала. Вряд ли они вообще на что нибудь
годятся.
Четвертый Интернационал уже возник из
больших событий: величайших в истории поражений пролетариата. Причина этих
поражений - в перерождении и измене старого руководства. Классовая борьба не
терпит перерыва. Третий Интернационал, вслед за Вторым, умер для революции. Да
здравствует Четвертый Интернационал!
Но время ли уже
теперь провозглашать его? - не унимаются скептики. Четвертый
Интернационал, отвечаем мы, не нуждается в "провозглашении". Он
существует и борется. Он слаб? Да, его ряды еще немногочисленны, ибо он еще
молод. Это пока еще главным
образом кадры. Но эти кадры - единственный залог революционного будущего. Вне этих кадров нет на нашей планете ни одного революционного
течения, действительно заслуживающего этого имени. Если наш Интернационал еще
слаб числом, то он силен доктриной, программой, традицией, несравненным закалом
своих кадров. Кто этого не видит сегодня, пусть остается пока в стороне. Завтра
это станет виднее.
Четвертый Интернационал уже ныне пользуется
заслуженной ненавистью сталинцев, социал-демократов, буржуазных либералов и
фашистов. Ему нет и не может быть места ни в каком из Народных фронтов. Он
непримиримо противостоит всем политическим группировкам, связанным с
буржуазией. Его задача -
низвергнуть господство капитала. Его цель - социализм. Его метод - пролетарская
революция.
Без внутренней демократии нет
революционного воспитания. Без дисциплины нет революционного действия.
Внутренний режим Четвертого Интернационала основан на принципах
демократического централизма: полная свобода в обсуждении, полное единство в
выполнении.
Нынешний кризис человеческой культуры
есть кризис пролетарского руководства. Передовые рабочие, объединенные Четвертым
Интернационалом, указывают своему классу путь выхода из кризиса. Они предлагают ему программу, основанную на международном опыте
освободительной борьбы пролетариата и всех угнетенных вообще. Они предлагают
ему знамя, на котором нет ни одного пятна.
Рабочие и работницы всех стран, становитесь
под знамя Четвертого Интернационала. Это знамя вашей грядущей победы!"
Комментариев нет:
Отправить комментарий