ГОЛУБАЯ КНИГА МИХАИЛА ЗОЩЕНКО

Я недавно выложил здесь критику последнего фильма Гильяма, а потом подумал: "Критиковать - дело простое. А вот что из произведений кино и литературы можно было бы порекомендовать молодёжи для того, чтобы она увидела социалистическую альтернативу гнусностям капитализма?"

Конечно, за годы существования СССР было написано много книг и снято много фильмов. Но если меня спросят, какой единственный фильм и какую единственную книгу я бы порекомендовал нынешней молодёжи как свет далёкой угасшей (надеюсь, что временно) звезды социализма, то я бы назвал фильм "Приключения Кроша" (есть на youtube) и "Голубую книгу" замечательного сатирика Михаила Зощенко. Мне эти два произведения особенно близки потому, что показывают поведение людей строго реалистически, то есть научно с точки зрения бихевиоризма - как результат оперантного кондиционирования повседневной жизнью в том или ином конкретном обществе, а не как не мотивированные ничем движения марионеток - убогую идеалистическую выдумку буржуйских "креаклов"-графоманов, не знающих по-настоящему жизни.

Как образец перепостирую маленький отрывок из самого начала "Голубой книги". Советую читать саму книгу издания советского времени, так как тексты в Интернете, например вот этот: http://ruslit.traumlibrary.net/book/zoschenko-ss07-05/zoschenko-ss07-05.html , подло "почищены" буржуйской цензурой!

*  *  *

-

Михаил Зощенко:

" Нынче, когда открывается новая страница истории, той удивительной истории, которая будет происходить на новых основаниях, быть может — без бешеной погони за деньгами и без великих злодеяний в этой области, нынче особенно любопытно и всем полезно посмотреть, как жили раньше.
И в силу этого мы решили, прежде чем приступить к новеллам из нашей жизни, рассказать вам кое-что из прежнего.
И вот, перелистав страницы истории своей рукой невежды и дилетанта, мы подметили неожиданно для себя, что большинство самых невероятных событий случалось по весьма немногочисленным причинам. Мы подметили, что особую роль в истории играли деньги, любовь, коварство, неудачи и кое-какие удивительные события, о которых речь будет дальше.
И вот в силу этого мы разбили нашу книгу на пять соответствующих, отделов.
И тогда мы с необычайной легкостью, буквально как мячи в сетку, распихали наши новеллы по своим надлежащим местам.
И тогда получилась удивительно стройная система. Книга заиграла всеми огнями радуги. И осветила все, что ей надо было осветить.
Итак, в книге будет пять отделов.
В каждом отделе будет особая речь о том предмете, который явится нашей темой.
Так, например, в отделе "Любовь" мы расскажем вам, что знаем и думаем об этом возвышенном чувстве, затем припомним самые удивительные, любопытные приключения из прежней истории и уж затем, посмеявшись вместе с читателем над этими старыми, поблекшими приключениями, расскажем, что иной раз случается и бывает на этом фронте в наши переходные дни.
И то же самое мы сделаем в каждом отделе.
И тогда получится картина полная и достойная современного читателя, который перевалил через вершины прошлого и уже двумя ногами становится в новой жизни.
Конечно, ученые мужи, подобострастно читающие историю через пенсне, могут ужасно рассердиться, найти наше деление произвольным, крайне условным и легкомысленным.
Итак, перед нашим взором пять отделов: "Деньги", "Любовь", "Коварство", "Неудачи" и "Удивительные события".
Отметим, что последний отдел должен быть самый замечательный.
В этом отделе будут отмечены наилучшие, наиблагороднейшие поступки, поступки высокого мужества, великодушия, благородства, героической борьбы и стремления к лучшему.
Этот отдел, по нашей мысли, должен зазвучать как Героическая симфония Бетховена.
Нашу книгу мы назвали голубой.
Голубая книга!
Мы назвали ее так оттого, что все другие цвета были своевременно разобраны. Синяя книга, Белая, Коричневая, Оранжевая… Все цвета эти были использованы для названий книг, которые выпускались различными государствами для доказательства своей правоты или, напротив, — вины других.
Нам едва оставалось четыре-пять совершенно невзрачных цвета. Что-то такое: серый, розовый, зеленый и лиловый. И посудите сами, что таким каким-либо пустым и незначительным цветом было бы по меньшей мере странно и оскорбительно назвать нашу книгу.
Но еще оставался голубой цвет, на котором мы и остановили свое внимание.
Этим цветом надежды, цветом, который с давних пор означает скромность, молодость и все хорошее и возвышенное, этим цветом неба, в котором летают голуби и аэропланы, цветом неба, которое расстилается над нами, мы называем нашу смешную и отчасти трогательную книжку.
И что бы об этой книге ни говорили, в ней больше радости и надежды, чем насмешки; и меньше иронии, чем настоящей, сердечной любви и нежной привязанности к людям.
Итак, поделившись с вами общими замечаниями, мы торжественно открываем наши отделы.
И по этим отделам, как по аллеям истории, мы предлагаем читателю прогуляться.
Дайте вашу мужественную руку, читатель. Идемте. Мы желаем вам показать кое-какие достопримечательности.
Итак, мы открываем первый отдел — "Деньги", который, в свою очередь, распадается на два отдела: исторические новеллы о деньгах и рассказы из наших дней на эту же тему.
А прежде этого в отвлеченной беседе обрисуем общее положение. Итак - "Деньги".

ДЕНЬГИ
1. Мы живем в удивительное время, когда к деньгам изменилось отношение.
Мы живем в той стране, в которой прекратилось величественное шествие капитала.
Мы живём в том государстве, где люди получают деньги за свой труд, а не за что-нибудь другое.
И потому деньги получили другой смысл и другое, более благородное назначение — на них уже не купишь честь и славу.
2. Этот могущественный предмет до сей славной поры с легкостью покупал всё, что вам было угодно. Он покупал сердечную дружбу и уважение, безумную страсть и нежную преданность, неслыханный почет, независимость и славу и все, что имелось наилучшего в этом мире.
-

Но он не только покупал, он еще, так сказать, имел совершенно сказочные свойства превращений.
И, например, обладательница этого предмета, какая-нибудь там крикливая подслеповатая бабенка без трех передних зубов, превращалась в прелестную нимфу. И вокруг нее, как больные, находились лучшие мужчины, добиваясь ее тусклого взгляда и благосклонности.
-

3. Полоумный дурак, тупица или полный идиот, еле ворочающий своим косноязычным языком, становился остроумным малым, поминутно говорящим афоризмы житейской мудрости. Пройдоха, сукин сын и жулик, грязная душонка которого при других обстоятельствах вызывала бы омерзение, делался почетным лицом, которому охота была пожать руку. И безногий калека с рваным ухом и развороченной мордой нередко превращался в довольно симпатичного юношу с ангельской физиономией.
Вот в кого превращались обладатели этого предмета.
-

И вот, увы, этому магическому предмету, слишком действовавшему на наше мягкое, как воск, воображение и имеющему столь поразительные свойства, достойные сказки, нанесены у нас тяжелые раны. И что из этого будет и получится, лично нам пока в полной мере и до конца неизвестно.
Однако мы думаем, что ничего плохого, кроме хорошего, не произойдет. И, быть может, счастье еще озарит нашу горестную жизнь.
4. Вот если, предположим, какое-нибудь, ну, я не знаю, какое-нибудь там разумное существо, ну, предположим, с Марса или там с Юпитера, заглянет, допустим, ненадолго, на нашу скромную землю, — существо это, не привыкшее к нашим земным делам, до крайности изумится течению нашей земной жизни.
Конечно, хочется думать, что это разумное существо в первую очередь и хотя бы ввиду обширности наших полей и равнин завернет или упадет именно к нам. И тогда его изумление не будет столь грандиозно.
Но, если оно, допустим, по неопытности, или там из крайнего любопытства или, чего доброго, из желания, в силу своей порочности, порезвиться, завернет сначала в одну из европейских стран, рассчитывая там отвести свою душеньку, засохшую в мытарствах далёких и строгих планет, то оно, непривычное к таким видам, до крайности поразится в первое же мгновенье.
5. Вот, предположим, существо это опустилось, или, придерживаясь более земных понятий, скажем, упало на своем летательном аппарате куда-нибудь, ну, там, поблизости какого-нибудь мирового города, где, так сказать, блеск, треск и иммер элеган.
Сверкают, предположим, лампионы. Вырываются к нему лучи реклам. Блестит на облаках всем на удивленье какая-нибудь там световая бутылка с шампанским. Пробка у ней нарочно выскакивает. Световые брызги блестят. Внизу гремит музыка. Поезд грохочет. Визжит там, я извиняюсь, какой-нибудь человичишко, которому отхватило полноги. Сок течет… Автомобиль едет, до отказу заполненный шикарными дамами. Они с хохотом и прибаутками едут куда-нибудь, там, ну, я не знаю — в оперу или кабаре, повеселиться. Бравый полисмен оживленно отдает им честь… Где-то мило поют… Где-то раздается выстрел… Где-то плачут, охают и танцуют.
6. Одним словом, грохот, треск, и блеск ошеломляют наше приезжее существо, которое тем не менее бесстрашно устремляется вперед, чтоб посмотреть на невиданное дотоле зрелище.
Смешавшись с толпой, наше странное существо идет, предположим, на своих кривых ножках по главной улице.
Ротик у него раскрыт, глазенки вращаются туда и сюда, в сердце, если имеется таковое, неясная тревога сменяется сожалением, что сдуру оставлено насиженное место, и вот — не угодно ли, может быть, черт знает что сейчас произойдет.
И вдруг существо видит: подъезжает к подъезду какой-нибудь там шикарный мотор.
7. Три швейцара стремительно выбегают и с превеликим почтением открывают дверцы. И любопытные, затаив дыхание, смотрят на того, кто сейчас оттуда вылезет.
И вдруг из авто, наклонив головку, выпархивает, вообразите себе, этакая куколка, крайне миловидная, красивенькая дама, такая прелестная, как только может представить себе праздничная фантазия мужчины. В одной руке у нее крошечный песик, дрожащий черненький фокстерьер, в другой ручке — кулек с фруктами — ну, там персики, ананасы и груши.
Она выпрыгивает из авто с крайне беспомощными словами: "Ах, упаду!" или "Ах, Алексис, ну где же ты наконец!"
И вот вслед за ней, кряхтя, плюясь и поминутно сморкаясь, вылезает Алексис на своей хромой ноге. Этакое, представьте себе, грубое животное, этакая у него морда — нос кривой, одной скулы нету, и из глаза гной течет. Нет, он одет модно и элегантно, но сразу видать, это ему никак не помогает, а напротив того, усиливает его крайне безобразный вид.
-

8. И вот все ему тем не менее кланяются в три погибели, все на него восторженно смотрят. Шепот восторга и почтения пробегает по рядам.
— Ах, - говорит швейцар, дрожа от волнения, — какое счастье, господа, что он к нам пожаловал.
А оно, этот хромоногий субъект, видать, состарившийся в злодеяниях, небрежно зевая и не закрывая даже своего едала рукой, идет себе на своей кривой ноге, нехотя поглядывая на прелестную даму, которая суть не кто иная, как его жена.
— Пардон. Кто это такое? — испуганно спрашивает наше разумное существо у швейцара. — Это что же будет: какой-нибудь ваш великий ученый, или политический деятель, или, может быть, крупный педагог своего времени?
— Педагог, — презрительно говорит швейцар. — Если б педагог, то никакой бы, извиняюсь, суматохи не случилось. У нас педагогов, может быть, с кашей жрут, а это приехадши миллионер.
9. С трудом понимая, что это значит, наше разумное существо узнаёт, что этот хромоногий субъект, которому оказано столь великое уважение, только тем и замечателен, что он весьма удачно торгует автомобильными шинами, купленными на те деньги, которые оставил ему его папа.
Не понимая, что это значит, и не желая ломать свои возвышенные мозги, наше разумное существо, рассердившись, решает тогда покинуть землю, где земных обитателей уважают за столь странные и непонятные свойства.
И вот спешит наше приезжее существо обратно к своему летательному аппарату.
И по дороге видит странные сценки. Оно видит шикарных и развязных людей в длинных шубах, подбитых мехом. И людей жалких, бедно одетых, идущих трухлявой, вороватой походкой. Оно видит ребятенка с протянутой лапкой. И роскошного нахального младенца со свисающими от жира щеками, которого за ручку ведет мама и поминутно кормит то бисквитами, то каким-то мягким шоколадом.
Оно видит картину, наверно привычную и для его потустороннего взора, — оно видит молодую красоточку, поспешно выбежавшую на тротуар и пристающую к мужчинам с надеждой заработать у них на своей миловидности.
10. И, видя все это, наше существо спешит, чтобы сесть в свой аппарат и лететь куда глаза глядят.
И вдруг оно чувствует, как чья-то рука лезет в его карман, которого, вообще-то говоря, у него и нету, а деньги, по обычаю своей планеты, оно, может быть, держит на груди.
Прижав лапчонкой это место, чтобы не упёрли последнее сбережение, наше существо садится в аппарат и, нажав кнопку, поспешно взлетает к ярким небесам, бормоча на своем тарабарском наречии:
— А ну вас, знаете ли, к лешему. Тоже, представьте себе, планета.
Прощайте, прощайте… До свиданья… Прилетайте почаще. Быть может, в дальнейшем что-нибудь изменится. Привет вашим. Пишите. Заглядывайте к нам. У нас течение жизни идет по-иному."

*  *  *
Я надеюсь, что этот отрывок подвигнет многих на то, чтобы прочесть "Голубую книгу" целиком. Это действительно одна из тех немногих книг, которые стоит прочесть в жизни. Конечно, Зощенко - мой любимый советский писатель, но я уверен, что моя высокая оценка этой книги объективна. Замечу, что официальная оценка творчества Зощенко в годы сталинской диктатуры ("ждановщины") была резко отрицательной. Мещанин, антикоммунист и шедший по трупам властолюбивый подонок сталин терпеть не мог Зощенко. А вот антикоммуниста и наркомана Булгакова сталин всячески протежировал и защищал от критики коммунистов, указывавших на контрреволюционную антикоммунистическую суть "творчества" Булгакова. Именно сталин дал "ценное указание" МХАТ ставить пьесы Булгакова, идеализирующие белогвардейцев-контрреволюционеров.

А холуй сталина, поставленный им надзирателем над советской культурой, некто а.а. жданов, нёс такую вот совершенно бредовую клевету на Зощенко (цитирую брошюру А. Жданов. Доклад о журналах "Звезда" и "Ленинград", Госполитиздат 1952):

"... Видимо, вы все его читали и знаете лучше, чем я. Смысл этого "произведения" Зощенко (рассказа для детей "Приключения обезьяны") заключается в том, что он изображает советских людей глупыми и примитивными. (...)
Зощенко, как мещанин и пошляк, избрал своей постоянной темой копание в самых низменных и мелочных сторонах быта. (...)
Как и в "Приключениях обезьяны", Зощенко привык глумиться над советским бытом, советскими порядками, советскими людьми, прикрывая это глумление маской пустопорожней развлекательности и никчемной юмористики. (...)
Зощенко наделяет обезьяну ролью высшего судьи наших общественных порядков и заставляет читать нечто вроде морали советским людям. Обезьяна представлена как некое разумное начало, которой дано устанавливать оценки поведения людей. Изображение жизни советских людей, нарочито уродливое, карикатурное и пошлое, понадобилось Зощенко для того, чтобы вложить в уста обезьяне гаденькую, отравленную антисоветскую сентенцию насчет того, что в зоопарке жить лучше, чем на воле, и что в клетке легче дышится, чем среди советских людей. (...)
Ведь еще совсем недавно, в начале 1944 года, в журнале "Большевик" была подвергнута жестокой критике возмутительная повесть Зощенко "Перед восходом солнца", написанная в разгар освободительной войны советского народа против немецких захватчиков. В этой повести Зощенко выворачивает наизнанку свою пошлую и низкую душонку, делая это с наслаждением, со смакованием, с желанием показать всем: - смотрите, вот какой я хулиган.
Трудно подыскать в нашей литературе что-либо более отвратительное, чем та "мораль", которую проповедует Зощенко в повести "Перед восходом солнца", изображая людей и самого себя как гнусных похотливых зверей, у которых нет ни стыда, ни совести." (Конец цитирования, выделение текста красным цветом и пояснение курсивом - мои.)
-

В бредовой лживости этой клеветы невежественного сталинского холуя жданова на Зощенко каждый может удостовериться, прочитав рассказик "Приключения обезьяны" и повесть "Перед восходом солнца". Напомню, что эта клевета привела к тому, что произведения Зощенко полностью перестали печатать вплоть до смерти кровавого подонка сталина, и Зощенко пришлось зарабатывать на жизнь трудом сапожника. Одновременно подлец жданов разделался и с замечательной (при всём её явном реакционном индивидуализме) русской поэтессой Анной Ахматовой.

Реализм Зощенко был ненавистен жданову и прочей сталинской номенклатуре, потому что разоблачал позорную фальшь сталинской показухи, когда в фильмах изображали фабричную работницу, живущую в целой анфиладе просторных комнат, тогда как в действительности народ ютился целыми семьями в комнатушках бараков (помните у Высоцкого:
"... Все жили вровень, скромно так,
Система коридорная,
На тридцать восемь комнаток
Всего одна уборная..."),
или даже в старых железнодорожных вагонах и землянках-"шанхаях".

И только Н.С. Хрущев начал массовое строительство жилья для народа, вместо единичных "творений" помпезного "сталинского барокко" - например, московских высотных зданий со шпилями.

Социализм должен обеспечивать реальное социальное равенство и истинно народную (советскую) демократию, а социалистическая культура должна быть реалистична, т.е. абсолютно честна и правдива.

Напротив, сталинская показуха и ложь - это была неуклюжая попытка замаскировать отвратительное извращение социализма сталиным, создавшим свою "опричнину" - антинародный привилегированный класс партийной номенклатуры. Именно абсолютное господство сталинско-брежневской номенклатуры над советским народом породило нынешний антикоммунистический режим Ельцина-Путина как воплощение мечтаний этой самой номенклатуры о виллах, лимузинах и яхтах.

Хуже того, лживая идеализация нынешними дураками-сталинистами их кровавого кумира-диктатора (в одной упряжке с идеализацией дураками-монархистами бездарного царишки николашки кровавого) служит историческим архетипом и идеологическим оправданием нынешнего мафиозного беспредела и грабежа страны Иудушкой Путиным и его "дорогими друзьями".

Короче: теперь уже никто, будучи в здравом уме, не может отрицать того, что шаг назад от социализма к капитализму, от Советского Союза к его обломкам, сервированным номенклатурщиками и бздиссидентами для пожирания буржуйским Западом, был преступным и гибельным шагом в пропасть. Капитализм не только сам по себе феноменально преступен, но он воистину тлетворен, так как своими хищническими агрессивными шаблонами оперантного поведения подобно раковой опухоли разлагает человеческое общество. Капитализм должен быть уничтожен, иначе он уничтожит человечество.

Поэтому сейчас надо не вести дурацкий спор о том, кто из двух реакционеров "лучше" - сталин или николашка, а серьёзно браться за возрождение социализма как единственного шанса спасения России и народа. Совершенно ясно, что предательское "партнёрство" с людоедским западным капитализмом должно быть полностью прекращено, все приватизаторы и прочие богачи должны быть экспроприированы и подвергнуты правосудию, пагубное засилье в государственных органах одного наглющего и явно русофобского народишки должно быть искоренено.

Вместо воровской компрадорской "бензоколонки", выкачивающей и природные ресурсы, и валютную выручку за них на Запад, должна быть построена плановая вертикально интегрированная экономика (как предлагает экономист Сергей Семёнович Губанов), полностью автономная от Запада.

Вместо произвола захватившей власть мафии должна быть создана совершенно новая социалистическая демократия на научной основе бихевиоризма, гарантирующая невозможность произвола власти над народом и беспрепятственное решающее участие народа в принятии всех политических решений.