Выкладываемая
мною ниже статья замечательного русского
публициста-патриота Михаила Никифоровича
Каткова была написана и опубликована
им без малого 136 лет назад, в апреле 1878
года. Но она не только не утратила своей
актуальности, но более того является
обличением всех нас, всего нашего народа,
в неумении справиться с той же самой
заразой, с той же самой раковой язвой,
губящей нашу страну - прозападной,
антинародной, космополитической
зловредной "интеллигенцией",
которая ныне окрещена народом как
либерасты.
Я открыл
Каткова для себя лишь совсем недавно.
Получив советское образование, вместе
с ним я впитал и внушение, что Катков -
это якобы был "махровый реакционер".
Почитать самого Каткова, даже возымев
на то желание, было абсолютно невозможно
- его вычистили изо всех доступных мне
тогда библиотек, включая библиотеку
Московского Университета...
Катков
без страха указывает в своих статьях
на тогдашних могущественных покровителей
врагов народа, как "интеллигентов",
так и террористов. Сила и живучесть
нынешних "интеллигентных" врагов
русского народа - либерастов - тоже
зиждятся на поддержке могущественными
силами. И эти силы опять-таки поддерживают
как предательскую прозападную часть
интеллигенции, так и террористов!
--
Вот он, нелепейший анахронизм -
классицизм (в его прусском, нарочито
ходульном варианте), который насаждали
как моду все империалисты 19-го века...
и на который клюнул Катков
Заканчивая
разговор о Каткове, необходимо заметить,
что многие "лекарства", прописанные
им России из самых благих намерений,
причинили больше вреда, чем пользы. Это
нужно прежде всего сказать о системе
"классического образования",
которая насильно пичкала молодежь
мертвыми языками - латынью и древнегреческим.
Это "лекарство" разоблачил как
отраву А.П. Чехов в своём рассказе
"Человек в футляре", который я очень
советую каждому, кто не читал, прочесть
на досуге. В особенности потому, что
нынешние "антропосы" в футлярах -
это либерасты, которые постоянно ноют
и далдонят: "Это может Америке не
понравиться! Как бы чего не вышло! Не
помогайте Сирии! Отдайте Украину на
растерзание фашистам-бандеровцам!.."
Внешние
антироссийские силы теперь - это
фашиствующий империализм Запада и
глобальное сионистское лобби, являющиеся
инструментами правящей капиталистическим
миром закулисы миллиардеров - тех 85
семейств глобальных грабителей и
кровопийц-ростовщиков, собственность
которых равноценна половине собственности
всего остального человечества. По
большей части это всё те же самые
семейства, которые гадили России во
времена Каткова - Ротшильды, Варбурги,
британская монархия, Меллоны, Рокфеллеры...
А
внутренними силами - пособниками врагов
русского народа являются "расейские"
олигархи и подкупленные ими чинуши,
которые до сих пор не уразумели своими
нацеленными на стяжательство примитивными
умишками, что ныне капитализм имеет
исключительно глобальный характер, что
для "национальной
буржуазии" теперь уже минимум как
сорок лет нигде на Земле не осталось ни
малейшей "экологической ниши".
С
момента отмены Никсоном в 1971 году
конвертируемости долларов США в золото
по твердому курсу (именно таков смысл
понятия "твердая валюта!) любой буржуй,
имеющий сколько-нибудь значительную
часть своих капиталов, например, "ценных
бумаг", в долларовом (или евровом)
выражении, оказался пристегнут как
пленник к имперской колеснице США.
"Расейские" олигархи, заначившие
награбленное у народа в западных банках,
боятся и помыслить о закономерных
роковых последствиях своей кретинической
алчности: неминуемый в ближайшем будущем
дефолт доллара и евро разорит не только
экономику России (так как нынешний рубль
является лишь "тенью" доллара) -
смотри
http://behaviorist-socialist-ru.blogspot.de/2014/01/blog-post_29.html
, но и их самих.
В
этой связи надо пристально следить за
происходящим в Греции, которая теперь
подчистую разграблена, доведена до
небывалой нищеты "цивилизованным"
Западом. Греция по
воле Евросоюза стала страной, где исчезли
деньги. Там введенные
по приказу немецких банков "меры
жесткой экономии" вызвали жуткую
долговую дефляцию. В результате отсутствия
средств в Греции закрываются больницы
и школы, а в оставшихся школах дети
падают в голодные обмороки на уроках,
там квартиры в Афинах продаются за 3
тысячи евро, там в ходу горькая шутка:
"Если хочешь жестоко наказать своих
детей, то подари им свой дом" - который
обесценился, но его обложение налогами
и прочими платежами возросло за последние
годы в 5 - 7 раз!
Если
"цивилизованная" Европа учинила
такой грабеж в "колыбели своей
цивилизации" - Греции, то как же
неистово она будет грабить чужую
"варварскую" Украину, а потом и
Россию - конечно, если мы отдадимся на
растерзание. И у России, и у Украины, и
у всего остального мира есть лишь одно
будущее - социалистическое, которое:
--
отвергает капитализм на основании его
научной критики - марксистской
политэкономии и
--
целенаправленно строит новое общество
на основе науки о поведении - радикального
бихевиоризма профессора Б.Ф. Скиннера.
Короче:
нам надо извлечь урок из ошибок Каткова
и не клевать на приманки ретроградных
идеалистических миражей, какими бы
заманчивыми они ни казались. Но об этом
я постараюсь написать как можно быстрее
вторую часть заметки "Давайте поговорим
о будущем". Первая её часть - здесь:
http://behaviorist-socialist-ru.blogspot.de/2014/02/1.html
Искренне
Ваш,
behaviorist-socialist
* * *
--
М.Н.
Катков (1818-1887)
"Наше варварство
- в нашей иностранной интеллигенции
Мы не знаем,
кто больше заботится, сами ли мы или
наши противники, о том, чтобы русские
интересы подчинялись чужим, чтобы мы
признавали над собой компетенцию Европы
и связывали свои действия каким-то
международным правом. Наша
интеллигенция выбивается из сил показать
себя как можно менее русской, полагая,
что в этом-то и состоит европеизм. Но
европейская интеллигенция так не мыслит.
Европейские державы, напротив, только
заботятся о своих интересах и немало
не думают о Европе. В этом-то и полагается
все отличие цивилизованной страны от
варварской. Европейская держава,
значит, умная держава, и такая не
пожертвует ни одним мушкатером, ни одним
пфеннигом ради абстракции, именуемой
Европой. Никакая истинно
европейская дипломатия не поставит
себе задачей служить проводником чужих
интересов в делах своей страны.
Наше варварство заключается не в
необразованности наших народных масс:
массы везде массы, но мы можем с полным
убеждением и с чувством достоинства
признать, что нигде в народе нет столько
духа и силы веры, как в нашем, а это уже
не варварство... Нет, наше варварство
- в нашей иностранной
интеллигенции. Истинное варварство
ходит у нас не в сером армяке, а больше
во фраке и даже в белых перчатках.
Наши образованные
люди, публицисты дипломатического
пошиба не понимали, что Европа, как
политический термин, есть фикция, которая
ничем не отличается от бредней социализма
и всякого рода утопий. Стыдно было в
писаниях с притязанием на серьезное
значение встречать фразы о европейском
ареопаге. Эти господа не понимали,
что Европа есть только удочка для их
варварства и что если наши противники
влекли нас на суд Европы и заставляли
нас подчинять ей интересы нашего
отечества, то этим требовалось только,
чтобы мы с религиозным трепетом и
благоговейно приносили самое дорогое
для нас в жертву нашим врагам.
С
нами не церемонятся. Наше варварство
эксплуатируют и не скрывают того, с
уверенностью, что мы не поймем обмана
и тогда, когда увидим его. Те самые
правительства, те самые люди, те самые
органы, которые твердят нам о Европе и
интересах европейских, будут, нисколько
не стесняясь нашим присутствием, смеяться
над этим вздором.
Послушайте,
до какой доходит это наглости. Сейчас
прочли мы в лондонской газете "Times"
очень меткую отповедь на сетования
некоторых французских органов, что
Европа вследствие бессилия Франции
перестала существовать, причем
французскими публицистами делаются
упреки Англии за то, что она не поддержала
Францию в борьбе, имевшей последствием
ее теперешнее немощное положение. Орган
лондонского города замечает, что
толковать о Европе в смысле какой-то
силы, предписывающей законы нациям,
есть нелепость, недостойная людей
серьезных. Не ограничиваясь
сарказмами, "Times" не церемонится
объявить, "что общности (community) наций
для охранения мира никогда не бывало,
разве в дипломатических фразах",
и рядом исторических примеров, от
Реформации до наших дней, доказывает,
что правительства и нации всегда
руководились национальным интересом.
По окончании больших войн улаживались
общие соглашения, которые в течение
времени упразднялись или силой, или
развитием обстоятельств. Словом, то же,
что говорили мы: трактаты заключаются
на мирное время и упраздняются войнами,
которые ведут к иному порядку вещей, не
имеющему ничего общего с прежними
трактатами. "Times" поясняет это
всем известной историей трактатов,
составленных на Венском конгрессе, от
коих теперь не осталось ничего уцелевшего,
хотя для упразднения их не понадобилось
европейского разрешения. Не только не
понадобилось, но вмешательство Европы
было бы и невозможно, говорит лондонский
орган, ибо ни Франция, ни Пруссия не
допустили бы, чтобы Европа улаживала
дела, которые они считают своими.
"Дело в том, - читаем мы, - что всякая
попытка соорудить из европейской
общины формальный апелляционный суд
была бы попросту сигналом к всеобщей
войне. Никакая независимая страна
не подчинит решения своих вещественных
интересов суду присяжных из заинтересованных
соседей. Нет, никакая независимая
страна не должна допускать, чтобы
потребности ее существования становились
таким образом игрой случайности".
Мысль о европейском международном
трибунале, учит лондонская газета,
порождается ложной аналогией: "Независимые
государства не дают материалов для
таких судов, кои действуют внутри
государства. Было бы невозможно назначить
судей, коим бы все доверяли; а изменчивый
кодекс общих Правил, который смутно
зовется международным правом или общим
правом, был бы бесполезен при отсутствии
какой-либо высшей международной власти,
постоянно заседающей и компетентной
не только пересматривать закон от
времени до времени, но и принуждать к
исполнению оного помощью общей армии".
Но та же
газета в той же самой статье, не переменяя
тона, объявляет, что Европа, эта
несуществующая Европа, эта фикция, эта
утопия, эта нелепость, которая, в случае
попытки осуществить ее, стала бы началом
всеобщих войн и потрясений, вдруг
становится действительностью несомненной,
бесспорной, священной, как только речь
коснется интересов России. В
восточном вопросе, который теперь есть
собственно русский вопрос, Европа, учит
"Times", имеет право "навязывать
свою волю". Не разумное,
бессмысленное, наконец, не существующее
вдруг является силой, которая имеет
свою волю! Каково это!
Это напоминает
нам другой, еще более возмутительный
пример эксплуатации нашего интеллигентного
варварства.
Недавно в
аугсбургской "Allgemeine Zeitung" (N 119 от
29 апреля) прочли мы статью одного из
немецких юристов, вызванную приговором
петербургских присяжных по делу
(террористки)
Засулич. Ничего не может быть
основательнее излагаемого в этой статье
взгляда на значение суда вообще, и суда
присяжных в особенности. Послушаем:
"Что значит
быть судьей? Значит: применять действующий,
положительный закон к субъективному
деянию человека, кто бы он ни был и над
кем бы ни совершил он свое деяние; значит:
всей силой своего духа и мысли стараться
распознать, подходит ли состав данного
деяния под существующий закон; наконец,
быть судьей - значит со всей добросовестностью
и самообладанием, к каким только может
быть способен человек, совершать действия
ясного, холодного, трезвого рассудка,
причем сердце и чувство должны лишь
настолько действовать, чтобы судья был
проникнут до глубины души таким
убеждением: я тем вернее исполняю мой
долг и тем лучше служу государству и
правосудию, чем крепче сопротивляюсь
всяким внешним влияниям и часто столь
сильным внутренним возбуждениям... Для
истинного судьи, каким он должен быть,
такая строгал и возвышенная задача
становится призванием целой жизни.
Независимый от всех земных властей, он
преклоняется лишь перед единой - перед
величием закона. Его недоступность
коренится в его верности долгу; холодность
его рассудка, нередко пугающая
поверхностного наблюдателя, имеет свой
источник в глубокой и горячей преданности
делу правосудия, в верном блюдении
которого он видит жизненное условие
для процветания государства. Если же
судья когда-либо уклонится от прямого
пути, предначертанного ему законом,
если он захочет поправлять законодательство
и не даст должного применения действующей
норме потому, что она ему покажется
уставившей и несогласной с современными
юридическими воззрениями, то никто не
усомнится признать, что такой судья
изменил своему долгу и не понял достоинства
возложенной на него задачи. Но, может
быть, судьи из народа, присяжные,
поставлены в другие условия? Если суд
Линча не допускается на улицах, то не
следует ли допустить утонченный суд
Линча верховновластного народа в
судебной зале, посредством которого
произвольно устраняются существующие
законы? Нет! Если присяжным поставлен
вопрос: виновен ли подсудимый А в
том, что выстрелил в Б с намерением
умертвить его, то ненарушимый долг
обязывает их добросовестнейшим образом
убедиться, была ли в данном случае
возможность и воля причинить смерть.
Следствие о том, не было ли подвергшееся
нападению лицо такого свойства, что
учиненное против него посягательство
заслуживает снисхождения с нравственной
точки зрения, или личность подсудимого
не дает ли основания заключать, что он
в своем деянии руководился какими-нибудь
нравственными мотивами, - такое следствие
лежит вне сферы компетенции суда
присяжных. Коль скоро они, отступая от
закона, возьмутся судить по произвольному
усмотрению не внешнее деяние, но душевную
глубину, они изгладят черту, которую
человеческая мудрость провела между
правом и нравственностью. На место
положительного общего критерия поставят
они произвольное личное чувство; они
нарушат закон, которого твердость есть
лучшая охрана гражданина; они поколеблют
общественную нравственность, что должно
иметь неисчислимые последствия. Правда,
бывают случаи, когда закон оказывается
очевидно недостаточным, но тогда на
помощь является верховная власть,
которая всего беспристрастнее может
решить, не сталкивается ли в каком-либо
исключительном случае нравственное
требование с законом. Но это находится
вне сферы суда присяжных. Если они
вздумают поправлять закон, то в минуты
возбуждения они создадут новый, который
не может быть не чем иным, как незрелым
выражением минутного настроения; захотят
ли они миловать - это будет не милость,
а произвол..."
Представьте
же себе: рассуждая так умно и так
зрело, тот же самый автор в той же самой
статье объявляет, что к России все это
не применяется, что там судьи и присяжные
не только могут, но должны нарушать свой
долг, колебать общественную нравственность,
вести к потрясениям и что он очень рад
приговору присяжных по делу
(террористки)
Засулич (приговору, недопустимому
в Германии или Австрии); он рукоплещет
этому приговору вместе с избранной
публикой Петербурга. России так и надо."
Комментариев нет:
Отправить комментарий