Настырность, с которой Запад (при содействии Медведева и ряда других облечённых властью предателей, которых давно пора переселить из Москвы на Колыму) без устали сеет и лелеет в России всяческих «левых» и «революционеров», вожди которых (чудеса в решете!) - властолюбивые олигархи вроде Ходора, русофобские либерасты и отжившие свой век дряхлые номенклатурщики вроде Мишки Меченого, очень настораживает.
Чтобы показать истинные разрушительные, антинародные цели этих «левых» и «революционеров», я выкладываю здесь начало книги закоренелого фашистоидного врага Советского Союза - Антони Саттона «Уолл-стрит и большевистская революция» и пару отрывков из его книги «Как Орден организует войны и революции». Переводы сделаны кем-то с массой ошибок, но у меня нет ни времени, ни желания делать корректуру Саттона. Ссылки на выложенные в Интернете (на сайте, явно воняющем фашизмом) книги Саттона на русском смотри в статье о Саттоне в русскоязычной «Википедии».
При первом знакомстве с его книгами (почти 20 лет назад) я был ими озадачен. Для меня была непривычна шизанутая комбинация интереснейшего исторического компромата, который Саттон насобирал на заправил империи США, с его заносчивой и истеричной верой в то, что эта бандитская империя - якобы “god’s own country”, светоч прогресса и демократии, образец для всех прочих народов. Но теперь-то я знаю западных мудрецов гораздо лучше и могу вполне уверенно поместить Саттона рядышком с сенатором Джозефом Маккарти. Оба - махровые реакционеры-янки, которые в своём демагогическом служении «американским идеалам» вознамерились стать «святее папы римского» и возмечтали стать судиями не только «проклятых красных», но и его олигархического величества - правящего истеблишмента США, за что и поплатились своей карьерой.
Саттон страдал типичным буржуазным неврозом индивидуализма и поэтому он полностью отрицал общественную суть человека, как биологического вида. Он был насквозь пропитан буржуйской концепцией иллюзорной индивидуальной «свободы», воспетой психопатом Ницше в образе «белокурой бестии». И хотя развитие идеологии «кнутогерманской империи» (выражение Бакунина) шло по прямой от Гегеля, которого Саттон мастерски и беспощадно высек, к этому самому Ницше - предтече фашистской идеологии, Саттон нарочито «в упор не видит» этого самого Ницше, не упомянув его ни разу в своих книгах!
По-видимому, это объясняется тем, что слепо обожаемая Саттоном буржуйско-либеральная «свобода» у Ницше сбрасывает свою смазливую «демократическую» маску и открывает свою истинную зверскую харю произвола, угнетения и эксплуатации сильным и богатым «суперменом» - слабых и бедных «недочеловеков». А коллективистская свобода личности, состоящая в свободе солидарной деятельности на благо себе и ближним и являющаяся частью свободы социалистического общества, была абсолютно чужда эгоистическому умишку буржуйчика Саттона.
Я выкладываю выдержки из книг Саттона вовсе не потому, что он в них тупо и злобно пинает и оплёвывает социализм, Ленина и большевиков. Я надеюсь, что психически здоровый читатель наоборот, оценит заслугу Ленина, вытащившего дело российской социалистической революции из той грязной интриги, которую в своих грабительских целях состряпали западные империалисты. История показывает, что в итоге западные империалисты остались с носом - но для этого Ленину и большевикам пришлось много хитрить и лавировать, за что им мои глубочайшие признательность и уважение.
На мой взгляд, книги Саттона ценны в настоящий момент тем, что служат независимым западным свидетельством:
-- о «революционных» провокациях как традиционном оружии западных империалистов - смертельных врагов демократии и социализма и
-- в пользу бихевиористского подхода к социализму, который во главу угла ставит не фетиш марксистов - мифическое «классовое сознание», а реальную мотивацию человеческого добровольного (т.е. оперантного по сути) поведения.
Бихевиористский подход плодотворен для понимания поведения (и управления им) не только хронически манипулируемых «низов», но и мнящих себя полубогами «верхов». Именно бихевиоризм научно объясняет (как компоненты единой системы взаимного оперантного подкрепления «верхов» буржуазного общества) неизбежность «взаимопонимания» и взаимозависимости эфемерной власти кривляющихся на сцене буржуйских политиканов и таящейся за кулисами власти капитала (больших денег). Имущественное неравенство идёт рука об руку с политической диктатурой и манипуляцией, точно так же, как неотделимы друг от друга их антагонисты: социализм и демократия.
Естественно, что ни о каких социализме и демократии не может быть и речи, пока людоедский, отчуждающий универсальный положительный подкрепитель капиталистических общественных отношений неравенства, манипуляции, подкупа и шантажа - деньги - не будет полностью и повсеместно заменен на целый спектр социалистических положительных подкрепителей, поощряющих солидарное, коллективистское поведение людей в повседневности.
Искренне Ваш,
behaviorist-socialist
Далее следуют отрывки из Саттона:
«Уолл-стрит и большевистская революция
ГЛАВА 1
АКТЕРЫ НА РЕВОЛЮЦИОННОЙ СЦЕНЕ
“Дорогой г-н Президент,
я симпатизирую советской форме правления, как наиболее подходящей для русского народа...”
Из письма президенту США Вудро Вильсону (17 октября 1918 г.) от Уильяма Лоренса Саундерса, президента корпорации “Ингерсолл-Рэнд”, директора корпорации “Америкэн Интернэшнл” и вице-председателя правления Федерального резервного банка Нью-Йорка.
Фронтиспис этой книги нарисован в 1911 году карикатуристом Робертом Майнором для “Сент-Луис пост дис-пэтч”. Майнор был талантливым художником и писателем, под личиной которого скрывался большевик-революционер; в 1915 году он был арестован в России по обвинению в подрывной деятельности и позже вызволен видными финансистами Уолл-стрита. Карикатура Майнора изображает бородатого сияющего Карла Маркса, который стоит на Уолл-стрит с книгой “Социализм” подмышкой и принимает поздравления от финансовых светил: Дж. П. Моргана, его партнера Джорджа У. Перкинса, самодовольного Джона Д. Рокфеллера, Джона Д. Райана из “Нэшнл Сити Бэнк” и на втором плане — Тедди Рузвельта, заметного своими знаменитыми зубами. Уолл-стрит украшена красными флагами. Ликующая толпа и взлетающие в воздух шляпы намекают, что Карл Маркс был весьма популярен у финансистов Нью-Йорка.
Были ли это грезы Роберта Майнора? Совсем нет. Мы увидим, что Роберт Майнор имел солидные основания отразить этот восторженный союз Уолл-стрита и марксистского социализма. Персонажи карикатуры — Карл Маркс (символизирующий будущих революционеров Ленина и Троцкого), Дж. П. Морган, Джон Д. Рокфеллер, а также и сам Майнор — и являются действующими лицами данной книги.
Парадокс, изображенный на карикатуре Майнора, был скрыт под покровом истории, ибо не укладывался в общепринятое понятие политического спектра — от левых до правых. Большевики находились на левом его краю, а финансисты Уолл-стрита — на правом; поэтому подразумевалось, что у этих двух групп нет ничего общего и любой союз между ними является абсурдом. Факты, противоречащие этой концепции, обычно отбрасываются как натяжки или недоразумения. Тем не менее, современная история обладает внутренней двойственностью, и поскольку слишком много неудобных фактов было отброшено или скрыто, такая историография — неточна.
С другой стороны, можно заметить, что крайне правый и крайне левый фланги традиционного политического спектра являются абсолютными коллективистами. Национал-социалист (например, фашист) и интернационал-социалист (например, коммунист) одинаково насаждают тоталитарные политико-экономические системы, основанные на неограниченной власти и принуждении индивидуума. Обе эти системы требуют монопольного контроля над обществом. Монополизм в промышленности был когда-то целью Дж. П. Моргана и Дж. Д. Рокфеллера, но к концу XIX века жрецы Уолл-стрита поняли, что наиболее эффективный путь к завоеванию непоколебимой монополии заключается в том, чтобы “пойти в политику” и заставить общество работать на монополистов под вывеской общественного блага и общественных интересов. Эта стратегия была детализирована в 1906 году Фредериком К. Хоувом в его книге “Признания монополиста” [“Существуют правила большого бизнеса. Они заменяют поучения наших родителей и сводятся к простой формуле: получи монополию, заставь общество работать на тебя и помни, что лучшим видом бизнеса является политика, ибо законодательная дотация, франшиза, субсидия или освобождение от налогов стоят больше, чем месторождение в Кимберли или Комстоке, так как первые не требуют для своего использования ни умственного, ни физического труда” (Frederick С. Howe. Confessions of a Monopolist. [Chicago: Public Publishing. 1906], p. 157.)]. Хоув, кстати, также является одной из заметных фигур в истории большевицкой революции.
Альтернативным концептуальным пакетом политико-экономических систем и идей было бы определение степени индивидуальной свободы и степени противостоящего ей централизованного политического контроля. При таком подходе капиталистическое государство всеобщего благосостояния и социализм находятся на одном краю спектра. Отсюда мы видим, что попытки монополизировать контроль над обществом могут иметь разные названия и в то же время обладать общими характеристиками.
Следовательно, препятствием для верного понимания современной истории является представление, что капиталисты — заклятые и непреклонные враги марксистов и социалистов. Это ошибочное представление исходит от Карла Маркса и, несомненно, оно соответствовало его целям. Фактически же оно неверно. Существовала и существует неразрывная, хотя и скрываемая взаимосвязь между международными политиками-капиталистами и международными революционерами-социалистами — к их взаимной выгоде. Эта связь осталась незамеченной в основном потому, что историки, за редкими исключениями, имеют неосознанную марксистскую направленность и таким образом замыкаются на невозможности существования такой взаимосвязи. Свободно же мыслящий читатель должен иметь два ключа к ее разгадке: 1) капиталисты-монополисты являются злейшими врагами свободного предпринимательства, и 2) с учетом неэффективности централизованного планирования при социализме, тоталитарное социалистическое государство является прекрасным рынком для его захвата капиталистическими монополиями, если им удастся заключить союз с представителями социалистической власти. Предположим, и в данный момент это только гипотеза, что американские капиталисты-монополисты смогли низвести плановую социалистическую Россию до статуса порабощенной технической колонии. Не будет ли это логическим интернационалистским продолжением в XX веке монополии Моргана в области железных дорог или нефтяного треста Рокфеллера конца XIX века?
Кроме Габриэля Колко, Мюррея Ротбарда и ревизионистов, никого из историков не насторожила такая комбинация событий. Историографии, за редкими исключениями. было навязано разделение на капиталистов и социалистов. Монументальное и легко читаемое исследование Джорджа Кеннана о русской революции настойчиво поддерживает эту фикцию о противоположности Уолл-стрита и большевиков [George F. Kennan. Russia Leaves the War (New York: Athenedm, 1967); Decision to Intervene: Soviet-American Relations, 1917-1920 (Princeton, NJ: Princeton Universiny Press, 1958).]. Его книга “Россия выходит из войны” содержит единственную случайную ссылку на фирму Дж. П. Моргана и не содержит ни одной ссылки на компанию “Гаранта Траст”. Но обе эти организации широко упоминаются в архивных документах Государственного департамента, на которые я часто ссылаюсь в этой книге, и обе они дают основания для рассмотрения здесь соответствующих доказательств.
Ни сознавшийся “большевицкий банкир” Олоф Ашберг, ни “Ниа Банкен” из Стокгольма не упоминаются у Кеннана, хотя они и сыграли главную роль в финансировании большевиков. Более того, в некоторых важных обстоятельствах, по крайней мере, важных для нашей аргументации, Кеннан ошибается и фактически. Например, он пишет, что директор Федерального резервного банка Уильяме Бойс Томпсон уехал из России 27 ноября 1917 года. Эта дата отъезда делает невозможным пребывание Томпсона в Петрограде 2 декабря 1917 года, когда он передал по телеграфу Моргану в Нью-Йорк запрос на 1 миллион долларов. На самом деле Томпсон уехал из Петрограда 4 декабря 1917 года, через два дня после отправки телеграммы в Нью-Йорк. Далее, Кеннан заявляет, что 30 ноября 1917 года Троцкий произнес речь перед Петроградским советом, в которой заметил: “Сегодня у меня в Смольном институте были два американца, тесно связанных с капиталистическими элементами...”. По мнению Кеннана, “трудно себе представить”, кто “мог быть этими двумя американцами, если не Робине и Гомберг”. Но, на самом деле, Александр Гомберг был русским, а не американцем. А так как Томпсон 30 ноября 1917 года все еще находился в России, то двумя американцами, которые посетили Троцкого, скорее всего были Раймонд Робине, учредитель горнопромышленных компаний, превратившийся в благодетеля, и Томпсон из Федерального резервного банка Нью-Йорка.»
- - - - - -
«Как Орден организует войны и революции
ПРЕДИСЛОВИЕ
Историю Ордена можно понять только с учетом диалектики Гегеля. Проще говоря, мы утверждаем, что конфликт создает историю.
Из этого следует, что контролируемые конфликты могут управлять историей. Например, когда Трехсторонняя Комиссия обсуждает очередной управляемый конфликт, тщательно разработанный в специальной литературе, она подразумевает использование этого конфликта с вполне определенными, далеко идущими целями, а не ради произвольного управления обстоятельствами.
Диалектика поднимает этот управляемый Трехсторонней Комиссией конфликт на порядок выше. По Гегелю, всякое действие (тезис) вызывает противодействие (антитезис). Конфликт между двумя действиями (тезисами) приводит к синтезу.
Синтез, которого ищет Истеблишмент, называется Новый Мировой Порядок. Без управляемого конфликта этого Нового Мирового Порядка не будет. Случайные действия отдельных лиц в обществе не приведут к искомому синтезу. Он запрограммирован, его нужно создать. И его создают с помощью управляемого, тщательно рассчитанного конфликта. Вот почему международные банкиры поддерживали одновременно и германских нацистов, и Советский Союз, и Северный Вьетнам и Северную Корею, злейших врагов Соединенных Штатов. Столкновение враждующих сторон друг с другом давало не только сиюминутную выгоду. Еще более важно было то, что мир вследствие этого все ближе продвигался к Единому Мировому Правительству. Процесс этот продолжается и сегодня.
(...)
МЕМОРАНДУМ НОМЕР ОДИН
СОЗДАННЫЙ КОНФЛИКТ И ДИАЛЕКТИЧЕСКИЙ ПРОЦЕСС
ВВЕДЕНИЕ
В первом томе этой серии «Введение к Ордену» описаны в общих чертах природа и цели Ордена.
Наша гипотеза о том, что США управляются элитным секретным обществом, была подкреплена документальными свидетельствами: такое общество действительно существует, принадлежность к нему скрывается и признание в этом не бывает добровольным. После издания первого тома библиотека Йельского университета, в которой находилась основная часть документации, отказала исследователям в дальнейшем допуске к бумагам «Траста Рассел» (официальное название Ордена).
Мы также утверждали в первом томе, что действия Ордена следует рассматривать и объяснять с точки зрения диалектического процесса Гегеля. Другой философией эти действия объяснить нельзя, поэтому Орден нельзя назвать «правым» или «левым», светским или религиозным, марксистским или капиталистическим. Орден и его цели являются полностью и тем, и другим в перечисленных парах понятий.
В философии Гегеля конфликт политического «правого» и политического «левого», или, по Гегелю, тезиса и антитезиса, является существенным для поступательного движения истории и для самих исторических перемен. Конфликт между тезисом и антитезисом приводит к синтезу, то есть к новой исторической обстановке.
Описание мировой истории на Западе и в марксистских странах состоит только из описания и анализа в политических пределах «правого» или «левого». Например, исторический труд, изданный на Западе, смотрит на коммунизм и социализм глазами либо финансового капитализма, либо марксизма. Исторический же труд, созданный в Советском Союзе, смотрит на Запад только марксистскими глазами. Однако, есть еще один вид исторического анализа, который никогда (насколько мы можем судить) не использовался; а именно: применение гегельянской логики с целью определить, пользуются ли элиты, контролирующие государства, диалектическим процессом для создания заранее спланированного исторического синтеза.
В современных исторических трудах можно обнаружить лишь слабые отблески подобного метода. Наиболее проявился он в книге покойного Кэролла Квингли «Трагедия и надежда», которую мы цитируем ниже. Редко кто из политиков на периферии властной элиты позволяет себе хоть немного понять общество. Так, например, президент Вудро Вильсон сделал откровенное заявление: «Некоторые из крупнейших деятелей США в области коммерции и производства знают, что есть сила, такая организованная, трудно различимая, законченная, проникающая, что лучше бы им говорить вполголоса, когда они осуждают ее».
Кто это, или что это за сила? И как она используется?
Мы утверждаем, что современная ситуация в мире преднамеренно создана этой властной элитой путем манипуляций «правыми» и «левыми» элементами. Мы утверждаем также, что наиболее мощная из этих мировых элит в течение 100 лет создала как «правые», так и «левые» элементы с целью создания в конечном итоге Нового Мирового Порядка.
Вне сомнения, так называемый американский истеблишмент использует «управляемые конфликты» в своих целях. Практика управляемых кризисов открыто признается, например, в документах Трехсторонней Комиссии. Более того, бесспорно, что решения о войне и мире принимаются отдельными лицами из числа элиты, а никак не многими. Здесь нет голосований или референдумов. В этой книге мы рассматриваем некоторые главные решения конфликтов, принятые отдельными лицами из числа членов Ордена, а также то, как преднамеренно создавались «право-левые» ситуации, доводившиеся затем до конфликтов с целью достижения синтеза.
Позднее мы свяжем эти решения и действия с элитой и конкретно с Орденом.
Как действует диалектический процесс
На протяжении последних двухсот лет с появлением Канта в немецкой философии мы можем определить две конфликтующие системы философии, а также противоположные идеи государства, общества и культуры. В США, Британском Содружестве и во Франции философия основывается на личности и правах личности. В то время как в Германии со времен Канта, через Фихте и Гегеля вплоть до 1945 года (??? - behaviorist-socialist) стержнем философии было всеобщее братство, отрицание индивидуализма (??? - behaviorist-socialist) и полное неприятие западной классической либеральной мысли во всех ее аспектах. (??? - behaviorist-socialist) Немецкий идеализм был философским базисом для трудов Карла Маркса и левых гегельянцев, а также для Бисмарка, Гитлера и гегельянцев правых. Это парадокс, но это факт. Наиболее революционные немецкие движения проистекают из одного источника. И у Маркса, и у Гитлера философские корни в Гегеле.
Из гегелевской системы политической мысли, чуждой большей части западного общества, возникают такие нелепости, как, например, взгляд на государство как на «движение Бога через историю». Утверждается, что государство тоже Бог. Что единственной обязанностью гражданина является служение Богу путем служения государству. Что государство — это абсолютный разум. Что гражданин может обрести свободу только почитая государство и подчиняясь ему. Но, как мы отмечали в одной из наших работ «Как Орден контролирует образование», гегельянские нелепости основательно проникли в систему американского образования под давлением ряда крупных организаций, таких, как Национальная Ассоциация но образованию и культуре.
Из этой системы гегельянской философии следует, что все исторические события являются результатом конфликта между противоположными силами. Любая идея или следование идее может считаться тезисом. Этот тезис неизбежно вызовет появление противоположной силы (антитезиса). Окончательным результатом будет ни то, и ни другое, а синтез двух конфликтующих сил.
Карл Маркс в своем «Капитале» рассматривал капитализм как тезис, а коммунизм как антитезис. Но что было полностью проигнорировано историками, включая марксистов, так это то, что любое столкновение между этим силами не может привести ни к капиталистическому, ни к коммунистическому обществу. Оно приведет к синтезу этих конфликтующих сил. Это логика Гегеля. Более того, этот синтез будет отражать понятие государства как Бога, где личность ему полностью подчинена.
В чем же тогда для гегельянцев состоит функция парламента или конгресса? Эти учреждения должны существовать просто для того, чтобы личности смогли почувствовать, что их мнение имеет какую-то ценность, а правительство смогло воспользоваться случайными проявлениями какой-нибудь мудрости «крестьянина». Как говорил Гегель, «благодаря этому участию, личной свободе и тщеславию, личности со своим общественным мнением могут показаться ощутимо эффективными и могут чувствовать удовлетворение в том, что они что-то значат».
Война, организованный конфликт, по Гегелю, есть только видимый исход столкновения идей. Как писал Джон Дьюи, яростный поклонник Гегеля, в современной образовательной системе «война это самый действенный проповедник тщеславия почти всех конечных интересов, она кончает с эгоизмом личности, толкающим ее и ее семью на все ради отстаивания нрава на жизнь и собственность» (Джон Дьюи, «Немецкая философия и политика», стр. 197).
Конечно, это воинственное высказывание Дьюи опускается ради удобства Национальной Ассоциацией по образованию, которая сейчас занята «Движением за мир». Упускается как раз в то время, когда это движение вовсю помогает гегельянским Советам.
Гегельянская доктрина — это скорее божественное право государств, чем божественное право королей. Государство для Гегеля и гегельянцев это Бог на земле: «Движение Бога в истории это вопрос существования государств. В их основании сила разума, проявляющаяся как воля. Любое государство, каким бы оно ни было, участвует в утверждении божественной сущности. Государство не является делом рук человеческих. Только разум мог создать его» («Философия права»).
Для Гегеля личность ничто. У нее нет прав. Ее мораль состоит только в следовании за лидером. Для честолюбивой личности правилом является изречение сенатора Мэнсфильда: «Чтобы преуспевать, надо двигаться дальше». Сравните это с духом и буквой Конституции Соединенных Штатов: «Мы, народ, даем государству некоторую власть, а всю другую власть оставляем народу». По Конституции США церковь отделена от государства, что отрицает Гегеля, согласно которому «государство это Бог на земле». Но сравните это необходимое условие с действиями Ордена в Соединенных Штатах, «Группы» в Англии, Иллюминатов в Германии и Политбюро в России. Для этих избранных государство превыше всего, и самозванная элита, управляющая государством, действует поистине как Бог на земле.»
- - - - - - -
Послесловие: Я не случайно выложил здесь обличительные тирады Саттона против Гегеля:
-- Во-первых, они справедливы и поэтому полезны для выработки критического отношения к марксизму как к гегельянскому псевдосоциализму.
-- Во-вторых, забавно, что Саттон, бичуя Гегеля, и не пикнет о том, что интеллектуальным предшественником Гегеля по обожествлению государственной власти был англосакс чистейшей воды Гоббс с его «Левиафаном». Эту «забывчивость» Саттона можно опять-таки отнести на счёт его принципиально шулерского, махинаторского подхода к фактам, типичного для апологетов капитализма, которые жить не могут без подтасовок и передёргиваний. - behaviorist-socialist
Комментариев нет:
Отправить комментарий